Визитка с надписью «НЕТ ПРОБЛЕМ» нашлась там же, куда Алёна ее и положила, а именно – в кармане плаща. Алёна набрала номер, и у нее было такое ощущение, что трубку взяли даже раньше, чем начались гудки.
– Алло? – спросил голос, который она сразу узнала. Не то хрипловатый, не то звонкий, не то низкий, не то высокий – совершенно такой же противоречивый, как внешность Егора Рыжова.
– Егор, здравствуйте, – начала наша героиня, приготовившись долго напоминать об их встрече, однако в ответ услышала:
– Здравствуйте, Алёна Дмитриева!
– Ой! – обрадовалась она. – Вы меня по голосу узнали, да?
– Нет, не по голосу, – усмехнулся он.
– А как?
– Догадайтесь, вы же детективщица.
– Я детективщица, но у меня склероз. Я совершенно забыла, что дала вам свою визитку! К тому же вы мой номер занесли в свою телефонную книжку. И он сейчас определился.
– Садитесь, двоечница, на сей раз ставлю вам пять, – произнес Егор важным учительским тоном, и оба захохотали.
Почему-то от одного звука его голоса у Алёны и от сердца отлегло, и настроение лучше стало. Все-таки разделенная тяжесть становится в два раза легче…
– Ну, говорите, что у вас случилось. Я ждал вашего звонка.
– Это еще почему?! Разве вам звонят все, кому вы свои визитки даете?
– Неправильная постановка вопроса. Я даю свои визитки только тем, в ком вижу людей, которые потенциально готовы мне вскоре позвонить.
Алёна несколько опешила и даже на некоторое время онемела.
– А что, – осторожно спросила она, спустя некоторое время обретя дар речи, – я была потенциально готова?
– Вы очень нервничали, – последовал ответ. – Что-то у вас было не так, значит… Дальнейшее понятно.
Алёна подивилась проницательности Егора и уже не стала уточнять, по какому именно признаку он определил ее нервозность. Вдруг скажет – по повышенному аппетиту? Тогда стыда не оберешься. Тем паче, если судить по аппетиту, он и сам ужасно нервничал…
Да ладно, оставим прошлое в покое. Настоящее более насущно. А впрочем, именно прошлого будут касаться ее вопросы.
Прошлого… будут…
О великий и могучий русский язык, сплошные в тебе оксюмороны!
– Алёна, – перебил ее экстатическое восхищение голос Егора, – что у вас случилось? Чем я могу помочь?
– Ах да, – спохватилась наша писательница, восторженная лингвистка и пуристка. – Сама толком не пойму, что произошло, но, дабы хоть что-то понять, мне нужно знать некоторые вещи.
И она задала Егору вопрос – может быть, не слишком четко сформулированный, однако все же доступный для восприятия.
– Хм… – озадаченно протянул Егор.
– Разумеется, это не бесплатно! – внесла необходимое уточнение Алёна, решив, что частный детектив считает задачу слишком хлопотной.
– Да нет, в данном случае как раз бесплатно, – засмеялся Егор. – Я растерялся только из-за того, что поразился совпадению. В настоящий момент на меня с неба упала некая информация о вашем персонаже номер один. Ну а о персонаже номер два я просто знаю довольно много, поскольку в конце лета с ним работал, то есть разрабатывал его как объект. Так вот, один из ваших фигурантов связан с неким Пэнтром, французским гражданином русского происхождения, живущим в Париже. А названный Виктóр Пэнтр подозревается, и небезосновательно, в организации того самого приснопамятного звонка в Шереметьево-2, после которого нас посадили в Нижнем. Помните?
– Помню, конечно.
– У вас-то есть все основания благодарить Пэнтра, ведь вы прилетели прямо домой, а сколько народу…
– Нет, – перебила Алёна, подумав, что лучше бы она вернулась домой на поезде «Нижегородец», чем в «Мазде» Шуры Короткова, тогда хоть от его персоны она была бы избавлена, – тут все сложнее, чем вы думаете. Но к моим вопросам это, пожалуй, не имеет отношения. Хотя…
Ее вдруг осенила идея. И она задала еще один вопрос.
– Ого! – изумился Егор. – Между прочим, да, вы угадали. Сие, в принципе, общеизвестно, он этого не скрывает, может быть, даже гордится. Оттуда, кстати, растут и многие его связи… Но где именно – я должен выяснить.
– А откуда вы узнали, что тот Пойнтер организовал звонок?
– Пойнтер – порода охотничьих собак, – засмеялся Егор, – а нашего мсье зовут Пэнтр, что по-французски означает «художник». Теперь по существу. Узнал не я, вы меня сильно переоцениваете. До его связи со звонком докопались более компетентные органы. А мне просто нашептали на ушко инфу. Вы ведь помните, с кем я сплю? Ну вот она и…
Алёна не слышала. Она смотрела на стену, где недавно висела в своей замечательной старинной рамке «La vendeuse de fleurs à la place de la Madeleine». Смотрела на стену, но видела не золотистые обои, а маленький пюс на авеню Трюдан, и стойку с аляповатой мазней, и криво повисшую табличку: «V. Peintre». Потом, вынырнув из воспоминаний, как будто снова увидела черный пакет посреди туалета и полную тишину, царившую там.
Подумала немножко, кое-что сопоставила…
– Скажите, а кто именно из двух моих персонажей связан с Пэнтром, первый или второй?
– Первый, – ответил Егор, и Алёна удовлетворенно кивнула. Она так и думала.
Значит, первый остался в Париже, в то время как…
– Егор, слушайте, а что, тот второй… он летел в одном самолете с нами?
– Ха! – откликнулся Егор. – Вы опять угадали. Правда, я его с трудом узнал. Паспортный контроль он проходил в джинсах и какой-то дурацкой рубахе, а в самолет садился в пуловере и «стетсоне». И не снимал его всю дорогу, хотя в нем ни головы приклонить, ни сесть толком. Я обсмеялся – думал, он меня углядел и маскируется. Но это же глупо, я своих фигурантов в любом гриме узнаю.
«А я нет», – печально подумала Алёна.
– Более того, я должен вам сказать, что в Нижнем… – продолжал Егор.
– Я знаю то, что вы хотите мне сказать, – перебила наша героиня.
– Вы знаете, что он почему-то сразу уехал из аэропорта и вернулся в Москву поездом?
– Да, – сказала Алёна. – И даже знаю, почему он так сделал.
– А мне скажете? – осторожно поинтересовался Егор.
– Скажу, но только когда все в голове уляжется, – пообещала она. – А прежде мне еще кое-что нужно выяснить. Рассказывайте, что известно вам.
– Хорошо, – согласился Егор. – Сейчас скажу все, что мне известно, а спустя некоторое время добавлю еще. Договорились?
– Договорились. – Алёна достала блокнот. Без бумаги и пера никуда!
Наконец рассказ частного детектива закончился.
– Неслабо… – пробормотала Алёна. – Почти исчерпывающий ответ на все мои вопросы. Да, кстати! А как вышло, что вы знаете, когда номер второй приехал в Москву? Вы что, за ним следили? Почему вы вообще им интересуетесь? Он-то к Пэнтру вроде не причастен.
Егор хмыкнул и помолчал, словно раздумывая: соврать или правду сказать? Потом решился:
– Штука в том, что мне поручил следить за ним персонаж номер один. Я, собственно, и в Париж летал именно по этому поручению. Персонаж номер один очень его опасался, так что я у второго все время на хвосте висел. Только на некоторое время потерял из виду в аэропорту. Я в терминале Е-2 впервые оказался, ну и заблудился малость. К счастью, потом в самолете его обнаружил. Правда, номер первый почему-то на рейс не явился. И в Москву прилетел только через два дня…
Алёна охнула, вспомнив тишину в туалете. Боже мой, ну и в компанию она попала! В такой компании и до смерти зашибить могут!
А впрочем, в данный исторический момент все живы. И номер первый, и она сама. Что любопытно, вообще говоря. Больше всех пострадал пока… как его… Гена Комаров? Нет, не Гена, а Лева, и не Комаров, а Пономарев. Ну, бывший ухажер Киски, которого автомобильный каскадер Шура Коротков вверг в аварию и который вот только что из комы вышел.
Интересно, как люди из комы выходят? Они помнят все, что было с ними до того, как они в ту самую кому вошли? Или начисто забывают? Собственно, у Алёны был всего один «знакомый», довольно долго пребывавший в коме, а потом восставший. В свое время он был знакомым, почти что родственником большинству народонаселения бывшего Советского Союза, и звали его Си-Си. И этот Си-Си (привычка американосов называть друг дружку по первым буквам имени и фамилии казалась неиспорченным русским ужасно неприличной!) из комы не вышел, а, можно сказать, выскочил, причем бодренький, как огурчик. Может, и Гене так же повезло, как герою того фильма? Вышел, вспомнил все, и…
И?
– Эх-аяй, – сказала Алёна Дмитриева так, как не говорят нигде в мире, кроме как в Нижнегорьковщине. Она местного дурацкого выражения никогда не употребляла, но сейчас просто не могла его не употребить. Потому что очередная догадка прилетела из ниоткуда и довольно чувствительно стукнула ее по голове. – У меня еще вопрос возник. Можно его добавить?
– Валяйте, – весело отозвался Егор. – Люблю, когда мне задают вопросы. Главное, чтобы у меня имелись на них ответы! Так что добавляйте.
Алёна добавила.
– Сделаем, – пообещал Егор. – Как выясню, позвоню. Что-нибудь еще?
Алёна добавила.
– Сделаем, – пообещал Егор. – Как выясню, позвоню. Что-нибудь еще?
– Да. Каким образом информация, которая, конечно, является коммерческой тайной номера первого, попала к номеру второму? И каким образом ею обладаете вы? Не думаю, что первый ставил вас в известность о своих встречах с Пэнтром и прочем.
– На самом деле все просто, – проговорил Егор с оттенком смущения. – У первого номера есть секретарша по имени Света. Бывшая мисс Столица, между прочим, знай наших! Номер первый хороший человек, но есть у него одна слабость: он не спит с секретаршами. Считает моветоном. А секретаршам, представьте себе, нужно, ну просто архинеобходимо, чтобы начальник с ними спал. Такая у них жанровая потребность. И если начальник жанру не соответствует, секретарше кажется, что он ее не ценит, и она с горя и неудовлетворенного профессионализма начинает искать другого любовника. Вот и Светка нашла другого, который оценил ее адекватно. А другим оказался… Угадайте с трех раз – кто!
– Да что тут гадать – номер второй.
– Правильно! – обрадовался Егор. – Но не только он. У Светки есть еще один любовник. Угадайте с двух раз – кто?
– Если я не ошибаюсь, тот, у кого еще одна любовница есть – жена командира отряда быстрого реагирования, – давясь смехом, ответила Алёна.
– Вы теперь отличница, браво! – сообщил Егор. – Ну что, я начинаю разрабатывать ваши предыдущие вопросы? Или еще что-то хотите сказать?
– Слушайте, – нерешительно проговорила Алёна, – я еще вот о чем подумала… Если вы так легко выдаете мне секреты клиента, значит, вы и меня можете кому-то заложить? То есть мой интерес к обоим фигурантам.
– Да запросто заложу! – весело согласился Егор, и глазом не моргнув. То есть Алёна, понятное дело, не видела, моргал ли он глазом, а также поводил ли бровью, но почему-то ей казалось, что он этого не делал. – Непременно заложу, если мне поступит заказ и я возьму вас в разработку. Пока такого заказа нет, так что можете спать спокойно. Хотя, как я понимаю, покой нам только снится?
– Вот именно, – согласилась Алёна. – Ну что, до связи?
– До связи, – сказал Егор, и в трубке раздались гудки.
Алёна немножко посидела и подумала. Еще раз сходила и посмотрела на изувеченную картину и разбитую рамку. Поцарапала ногтем по инициалам M-O Х, покачала головой недоверчиво… Потом включила мобильник, который немедленно выдал ей информацию о том, что абонент с тем же номером, который был у Виталия, звонил ей еще четыре раза.
Да хоть пятнадцать!
Она набрала телефон Короткова и слушала безответные гудки довольно долго. Да, Шуре сейчас не позавидуешь! Деньги потерял, то, что ему было поручено, не сделал. Наверное, его с той стороны крепко допекают, а сейчас еще Алёна подключится…
По-хорошему, плюнуть бы на него и вообще оставить ситуацию в покое, но писательница знала, что ситуация всяко не оставит в покое ее. А она не принадлежала к числу тех людей, которые ждут, когда Магомет придет к горе. Наша героиня сама была такой горой! И разных там магометов, которые осмелились играть с ней в свои коммерческие игрушки, желала поставить на место. А вернее – добиться, чтобы ее раз и навсегда оставили в покое. Хотя нет, все же желание обвести вокруг пальца тех, кто пытался обвести вокруг своих пальцев ее, влекло Алёну сильней!
Она немножко запуталась в этих пальцах и попыталась в них разобраться, потом плюнула на все сокрытые движители на свете и написала Шуре Короткову эсэмэску, назначив встречу. Отправила ее – и в который уже раз в своей жизни вспомнила обычай приамурских охотников ловить тигра в ловушку, помещая туда собаку. Тигр больше всех мяс любит собачатину, к жертве придет, сунется в ловушку, а тут за ним захлопнется дверка, ну и охотники подоспеют… Так вот Алёна Дмитриева не единожды уже размышляла, какая злая сила вынуждает ее играть роль той собачонки, причем саму себя заталкивая в ловушку.
Ответа она, как всегда, не дождалась ни от себя, ни от кого-то другого.
И начала потихоньку собираться на очередное в своей жизни сражение.
На бой кровавый, святой и правый, марш, марш вперед, рабочий народ!
Бой, конечно, был святой и правый, факт, но две тезы истине не соответствовали. Во-первых, Алёна не была рабочим народом – так себе, гнилая интеллигенция, как некогда выразился государь император Александр III, а во-вторых, все же не очень хотелось, чтобы вышеназванный бой выдался кровавым…
Но это уж как бог даст, с его волей не больно-то поспоришь!
Алёна и не пыталась.
И все же на душе у нее было тяжко. Такая вот, с тяжестью на душе, понурая и унылая, вышла она во двор – и первое, что услышала, был радостный детский голос:
– Привет! А я работаю дворником!
– Привет, Артем, – сказала Алёна и улыбнулась, потому что при виде шестилетнего соседа с третьего этажа у нее рот сам собой всегда расплывался в улыбку.
Это было необычайно жизнерадостное, добродушное, обаятельное и трудолюбивое существо. Воспитывала его в основном бабушка, потому что мама (папа канул в какие-то неведомые дали, оставив беременную жену) день и ночь работала в кардиоцентре, врачуя чужие сердца и немилосердно надсаживая свое. Бабушка, несколько унылая и угрюмая прежде, расцвела и помолодела с тех пор, как Артем осчастливил мир своим появлением на свет, похудела, зарумянилась и частенько хохотала, носясь по двору так, что можно было подумать, будто ей не шестьдесят шесть годков, а всего шесть, как и Артему. Что бабушка, что внук были чрезвычайно деятельны и обожали приносить человечеству всяческую пользу. Зимой они прокапывали в сугробах дорожки и чистили ступеньки, которые то и знай покрывались наледью, весной собирали в кучи прошлогодние листья и мели двор, летом пропалывали обширные клумбы, пока не уезжали на дачу, ну а осенью опять же мели неисчислимое ржавое золото, которое щедро рассыпали населяющие двор березы. Работа дворника была для Артема заветной мечтой. Неведомо, конечно, останется ли она таковой в более сознательном возрасте, однако пока весь местный народ благословлял юного трудоголика.
Вот и сейчас – аккуратные кучки палой листвы украшали двор, а на бортике крылечка были разложены разноцветные стеклышки, ржавый ключ, сломанный фонарик и еще много всякого барахла, на которое почему-то невероятно западает детвора. Впрочем, кое-что явно не относилось к разряду выброшенного мусора, и бабушка Артема произнесла озабоченно:
– Наверное, надо объявление написать. Люди потеряли, наверное, люди беспокоятся… Вдруг хозяева найдутся?
У Артема сделалось несчастное лицо, и Алёна сказала:
– Зачем объявления? Что с возу упало, то пропало. Я думаю, все это, – она покрутила пальцем над фонариком, ключом, осколками и прочим, – можно рассматривать как трофеи, пусть не боевые, но археологические, скажем так, которые Артем просто должен оставить себе.
– Трофеи! Что с возу упало, то пропало! – заорал обаятельный дворник и принялся носиться по двору, а наша героиня пошла своим путем, и на душе у нее заметно полегчало.
* * *А на тех листочках было написано:
Ну что я могу сказать о той встрече, которая разрушила весь мой мир и погубила мсье Дени?.. Я сразу почувствовала неладное, лишь только увидела тех троих. Двое были зрелые мужчины под пятьдесят, а один – совсем юнец. Черные узкие и какие-то очень длинные глаза, затравленный взгляд исподлобья, волосы блестящими перьями спадают на низкий белый лоб… Он вообще был очень бледен. Я подумала, что юноша похож на индейца, какими их рисуют на картинках.
– Что это значит? – воскликнул мсье Дени. – А где господин…
И хозяин магазина назвал фамилию, которая мне ничего не говорила, поэтому я ее не запомнила. Впрочем, имя отсутствующего не имело никакого значения.
– Он заболел, – ответил один из мужчин, с такими же блестящими волосами и такими же длинными глазами, как у юноши. Да и вообще черты их были схожи, вся разница в том, что старший порядочно обрюзг, глаза его заплыли, а волосы подернулись сединой. – Поэтому я прихватил моего Этьена.
«Это его сын! – растерялась я. – Он что, спятил? Он хочет заниматься невесть чем на глазах у сына? Но мальчишка ведь может рассказать обо всем матери!»
У моего хозяина тоже сделались испуганные глаза.
– Да как же… да разве… – забормотал он. – Неужели вы не опасаетесь, что…
Мсье Дени начал заикаться, но я поняла, что он имеет в виду то же, что и я. Этьен вполне может проболтаться об этом посещении, и…
Отец Этьена – фамилия его была Брюн – оказался сметлив.
– Если вы волнуетесь, что меня станет ревновать супруга, то не тревожьтесь: господь забрал ее к себе еще три года назад. Но скоро в нашем доме появится новая хозяйка: вот его, мсье Бугье, моего старинного приятеля, дочь Франсин через неделю обвенчается с Этьеном. А пока мы с Бугье решили приобщить парня к некоторым радостям, чтобы он смог открыть их своей молодой жене.