Когда Залина попыталась успокоить подругу, уверяя, что Милида могла все и выдумать, Асиат горько возразила:
– Я амазонка, и мне не нужны мужчины! И Аморг тоже! – Но ее голос при имени скифа предательски дрогнул. Вот тогда Залина и решила просто побить Милиду, чтобы было неповадно! Но вдовушка хитрая, гадить гадила, а держалась подальше.
По крайней мере три женщины в отряде амазонок дали себе слово о мужчинах не думать вовсе. Третьей, кроме Асиат и Лейлы, была, как ни странно, Дайрана. И эту обидела неуемная вдовушка! Дайране давно нравился Антир, и сам царь скифов поглядывал на предводительницу амазонок. Но не время думать о семье, вот прогонят ойранцев из скифских земель, тогда и предложит Дайране стать его женой – так решил для себя царь Антир.
Он не придал никакого значения тому, что Милида перебралась к нему в шатер, сам-то ночевал в шатре Таксакиса или сидел у костра с остальными. Но вдову увидела Дайрана и все поняла по-своему. По обычаю, Антир должен взять вдову брата в жены, если та не против. Конечно, Милида не против, Антир силен, красив, и он царь. Узнав об этом, Залина поклялась не просто побить, а при случае задушить Милиду своими руками!
У костров все чаще заходили разговоры о том, зачем ойранцы пришли на скифские земли, что будет дальше. Теперь всезнающего Вордера слушали раскрыв рот не только девушки, но и мужчины.
Однажды он посмеялся:
– Один такой умный уже был и дорого поплатился!
– Кто?! – к Вордеру повернулись сразу все, сидевшие рядом.
– Египетский царь Весоз. Это было очень-очень давно.
– До Партатуа и Мадия?
– Много раньше, тогда не только Партатуа, но и его предков не было.
– А кто был?
На излишне любопытного зашикали, чтобы не мешал:
– Рассказывай, Вордер!
– Так вот, этот глупый царь объявил скифам войну, но не явился сам, а сначала отправил вперед послов с условиями подчинения.
– Ну и?.. – От соседних костров к слушавшим подошло еще несколько человек.
– Скифы ответили, что зря этот царь затеял войну против них, неимущих. Неизвестно, как она закончится, как бы самому не быть с убытками. – Вокруг уже хохотали восторженные слушатели, привлеченные их смехом, подходили и подходили другие. – А чтобы царю египетскому не пришлось ждать, они сами пойдут навстречу!
– И пошли?
– Не только пошли, но и напали на египетское войско, заставили бежать самого Весоза, забрали военные припасы и опустошили Египет! Всю страну разорить не удалось, скифов остановили болота, но Египет много лет платил дань скифам из-за глупости своего правителя!
– Ух ты! – дивились воины. – Выходит, наши предки не раз наказывали заносчивых царей за их глупость?
– Выходит, не раз.
Рассказ Вордера быстро разнесся по стану, с каждым новым повторением обрастая немыслимыми подробностями. Уже на следующий день оказывалось, что скифы побили всех царей, вместе взятых, и владели миром от одного края до другого, только потом почему-то вернулись в свои степи. Воины соглашались:
– Верно, нам чужого не надо! Пусть к нам не ходят, мы не тронем!
Оставался один нерешенный вопрос: а где этот край?
Когда с этим вопросом пристали к Вордеру, тот не сразу понял, о чем речь:
– Какой край земли?
– Ну ты вчера говорил, что скифы захватили всю землю от одного края до другого, перебив войска всех царей. А где он, этот край? Ты его видел?
Вордер возмутился:
– Я не говорил про край земли! Я рассказывал о глупом египетском царе Весозе!
Сколько ни доказывал, воины остались убеждены, что их предки побеждали всех от края до края, просто Вордер не хочет об этом рассказывать, чтобы туда не ходили, потому как на краю страшно. Было решено, что поэтому и вернулись обратно скифы на свои земли, чтобы не свалиться с этого края! Все верно, в родных степях куда как лучше!
А Весоз и такие, как он, конечно, глупцы! У скифов взять нечего, они вольный народ, но если их задеть, то в ответ обидеть могут сильно! Теперь все были уверены, что пришел очередной глупец персидский царь Дарий, которого надо примерно наказать, чтобы другим неповадно было!
В первый же день, когда оба стана соединились, к Залине подошла Лейла и принялась что-то говорить почти на ухо. Немного послушав, амазонка вдруг потянула подругу за руку:
– А ну пойдем к Скопасису!
В другое время от Залины не укрылось бы легкое смущение ойранки при одном упоминании о царе, но сейчас не до того. И все же Лейла запротестовала:
– Надо осторожно, чтобы Милида не догадалась.
– Ты права, пойдем осторожно. Кому ты еще говорила?
– Всем, – развела руками Лейла, – только никто не понял.
– Скопасис поймет, он знает арамейский.
Скопасис действительно понял, он внимательно выслушал рассказ Лейлы о том, что гелон Палак, с которым миловалась Милида, на следующий день исчез!
– Откуда ты это знаешь?
– Мы с Палаком… – Лейла засмущалась, не зная, как сказать, что только гелон понимал по-арамейски. Скопасис усмехнулся:
– Тоже любили друг друга?
– Нет! – глаза Лейлы полыхнули от негодования. Под внимательным взглядом царя она смутилась окончательно, голос стал почти умоляющим. – Нет, просто он… я… – борясь с подступающими к глазам слезами, девушка звучно шмыгнула носом, – только Палак знает… знал арамейский. Мы с ним разговаривали.
– Откуда Палак знал? – Взгляд Скопасиса не стал ни теплей, ни ласковей, он словно пытал.
– У Палака мать ойранка… Милида убила его? – не выдержала пытки Лейла.
– Нет, – покачал головой Скопасис. – Если Палак сделает все как надо, то его убьют ойранцы.
Персиянка невольно ахнула:
– Почему?!
Тут Скопасис понял, что сказал лишнее, он рывком притянул Лейлу ближе к себе и почти зашептал:
– Об этом молчи, поняла?! Пока никому ни слова, тем более Милиде! Она не должна знать, что ты разговаривала со мной.
Девушка только кивала, не смея оторвать глаз от синих омутов Скопасиса. А тот повернулся к Залине:
– Проследи, чтобы она не сболтнула лишнего, иначе от Милиды не убережете. Я знаю о Палаке, но больше никто знать не должен! Ты меня поняла? Потом расскажу, в чем дело. И пригляди за ней, – царь кивнул на беспомощно хлопающую глазами Лейлу, – увидела что не нужно.
Ночью Лейле снились синие глаза Скопасиса, царь смотрел строго и спрашивал: зачем она была с Сагиром? Лейла проснулась в слезах и долго лежала, глядя на звезды и пытаясь понять, почему ее так беспокоит, что подумает о ней Скопасис. Царю не было никакого дела до какой-то глупой служанки-неумехи. Тогда почему он уже не первый раз стоит, внимательно наблюдая, как старательно осваивает науку амазонок Лейла?
Окончательно запутавшись в своих собственных мыслях и желаниях, Лейла наконец заснула.
* * *В углу шатра попискивала мышь-полевка, видно, у нее рядом была норка, шатер защитил от множества ног, вот и решила не уходить. Вообще же степь стала безмолвной. Обычно такой она была только в предрассветные часы. Ночная тишина неполная, звуков много, а перед рассветом становится тихо, все замирает. Но теперь и среди ночи мало кого услышишь, разве что вот такую глупую мышь…
Человек почему-то обрадовался и этому писку, словно тот был приветом от родных… Его так старательно стерегли, что слова сказать за все время некому, рад даже мышиному голосу. Да и с кем разговаривать, если вокруг ойранцы?
Палак уже четыре дня в стане ойранцев, сначала его долго мытарили, пытаясь понять, врет или нет, но потом поверили. И вот он ведет огромное войско, вернее, войско идет туда, куда подскажет Палак. Милида отправила гелона к ойранскому царю с посланием, чтобы выдал, куда Антир отправил обоз. Сначала Палак хотел все рассказать самому Антиру, но в стане ему ничего не удалось, даже подозвать к себе Лейлу, чтобы та передала.
Зато Палак добрался до сарматов Скопасиса. И у того родилась мысль при помощи браслета вдовы Марсагета попытаться обмануть ойранцев, направив их по ложному пути… Пока получалось, как задумали.
К отрезанному уху Палак добавил исполосованную спину, а губу разбил случайно, когда зацепился за корягу и полетел вниз лицом. Почувствовав во рту кровь, он сообразил добавить еще немного «следов от издевательств», а злые на скифов ойранцы при встрече внесли свою лепту. К советнику гелон уже просто приполз, но так получилось даже достоверней.
Этого Гобрия обмануть было тяжелее всего, даже когда Дарий вдруг спросил его про леса, Палак смог сдержаться и вмиг придумал о хитрости Антира, но в цепкие глаза советника смотрел с опасением. И вот войско Дария ползет, только не в леса на север, а к болотам Меотиды. Конечно, Палаку после того, как ойранцы поймут обман, уже не жить, но и врагов немало поляжет среди болот.
Там хорошо ловить рыбу, особенно весной, скифы добывают в водах Меотиды и рек рядом осетра. Из хребтов осетра делают самый лучший в мире клей. Именно он позволяет изготовлять такие прочные и гибкие луки. Никакая другая рыба для этого не подойдет! Но выдавать секрет осетрового клея и скифских луков Палак ойранцам не собирался. А вот завести их в болота Меотиды – это с удовольствием! Летом там сущий кошмар, тучи москитов, всякой другой мошкары, от укуса которой человека начинает трясти лихорадка.
Только бы не сбились с пути, только бы шли как надо…
Шли…
В стан к Антиру примчался передовой отряд, уходивший на разведку. Палий был поражен, метнулся к царю, словно сам не мог поверить тому, что узнал:
– Антир, ойранцы вдруг повернули в сторону…
– Куда? – Тревога заставила царя вскочить.
Палий недоуменно пожал плечами:
– К Меотиде…
– Куда?!
– К болотам Меотиды.
На минуту Антир задумался, потом тяжело вздохнул:
– Пытаются обойти с полудня. Нужно уходить, и как можно скорее, иначе и впрямь обойдут с тыла.
Известие было хорошим, но не слишком понятным. Пока ойранцы шли туда, куда их направляли скифы, можно было хоть держать врага на виду, а теперь что?
Созванные на совет предводители отрядов согласились с выводом Антира – ойранцы пытаются обойти их с юга.
Лагерь спешно снялся с места и отошел на восток, к самому Танаису. Дальше за Танаисом земли сарматов, но другого выхода не было.
– Из Гелона все ушли? – Голос Антира был как никогда озабоченным. – Они могут наткнуться на Гелон, тогда не пощадят никого.
– Ушли, давно уже, – подтвердил гелон Панасагор.
– Скопасис, выдели людей постоянно следить за ойранцами. Мы должны знать о каждом их шаге. Хотя нет, теперь пойдем мы с Таксакисом, вы уже и так много сделали.
– Что за счеты? – нахмурился Скопасис, борясь с желанием улыбнуться во все лицо. Неужели у Палака получилось все задуманное? Радоваться пока рано, это может быть простая случайность.
– Отдыхайте, ваше время придет. Избежать боя не удастся, пусть и амазонки, и твои люди отдохнут, и так каждую ночь не спите. Встанете на Танаисе, но пока не переходите, я пришлю гонца.
Амазонки известие, что им дают отдых, пока ойранцы непонятно зачем отправились к болотам Меотиды, приняли даже с радостью. Все же девушкам надоели однообразные вылазки, когда приходилось только стрелять и сразу возвращаться обратно, не позволяя себя преследовать. Вордер отправился с подругами, чему была очень рада Залина, а Аморг и Сагир остались в отрядах Антира. Оба сразу вызвались ездить в разведку, чему радовался уже Таксакис, все же скиф и сармат достаточно опытные и сильные воины.
Война разлучила две пары. Надолго ли и встретятся ли снова? Кто знает?
Но как раз оказавшись вдали от амазонок, оба парня поняли, что никакие прелести Милиды не смогут заменить простой улыбки дорогой сердцу девушки. Рядом, к зависти многих, была доступная красотка, а их сердца рвались к девичьему отряду, где на резвых лошадках мчались по степи ловкая Асиат и уже достаточно уверенная Лейла.
Стараясь заглушить в себе этот сердечный зов, оба друга, не сговариваясь, напрашивались на самые опасные задания, без конца, не давая себе ни покоя, ни отдыха, ездили по степи. У седел уже целыми пучками висели полотенца из скальпов врагов, но им все было мало.
Антир, заметив ненормальное рвение Аморга и Сагира, вдруг посоветовал Таксакису, которому парни подчинялись:
– Ты их придержи, сами же на рожон лезут!
Младший царь только развел руками:
– Их удержишь!
Очень часто неожиданные друзья уезжали в степь только вдвоем.
Вот и в этот раз они, не сговариваясь, собрались на разведку в ночь. Палий покачал головой:
– А стоит ли? Мы же знаем, что ойранцы у Меотиды, до них далеко, зачем ехать?
Разговор услышала Милида, тут же оказалась рядом. Амазонок не было, но и скифы мало обращали внимания на красотку. Окинув оценивающим взглядом Аморга, вдова решила взяться за Сагира.
– Сагир, мне нужно кое-что сказать тебе…
Сармат недовольно покосился на красотку:
– Говори.
Та вскинула брови:
– Ты меня боишься?
– Кто тебя может бояться?
– Так пойдем поговорим…
Не желая делать свой разговор с Милидой всеобщим достоянием, Сагир все же был вынужден отойти с ней в сторону от костра.
Вдова не сказала ничего нового:
– Ты меня совсем забыл, совсем забросил…
– В чем дело? Ты хотела, чтобы я взял тебя, – я взял. Столько раз, сколько ты желала…
– Так возьми меня сейчас! К чему тебе эта чужеземка?!
Глаза Сагира стали насмешливо жестокими:
– А сейчас не хочу!
Он уже почти повернулся, чтобы вернуться к костру, и тут Милида не выдержала:
– Я могу сделать тебя царем скифов!
– Что?! – изумился Сагир. Он и в мыслях такого не имел.
– Да, став царицей, я сделаю тебя царем! – В голосе вдовы Марсагета слышались прежние властно-капризные нотки.
Но к Сагиру вернулась его насмешливость:
– Кто тебя царицей-то изберет?!
– Не изберет, а поставит царь Дарий! Еще немного, и он одолеет вашего трусливого Иданфирса! Тогда Дарию будут подвластны все скифские земли, а я стану царицей скифов!
На миг Сагир замер, соображая, но только на миг. Его рука тут же схватила женщину за волосы и притянула к себе:
– Не бывать этому! Никогда твой никчемный Дарий, только и способный прятаться за спинами воинов, не одолеет скифов! И скифских земель тебе не видать! – Сармат вдруг фыркнул: – Если ты за этим бежала с Асиат, то зря старалась. Интересно, куда ты денешься, когда Дарию свернут шею?
Отпустив волосы женщины, Сагир даже руку отряхнул, как от какой-то заразы. Брезгливо поморщившись, добавил тоном, не оставляющим сомнений:
– И не вздумай сделать что плохое Асиат… или Лейле. Сам шею сверну, не посмотрю, что красивая, поняла?!
Ждать ответа не стал, бесшумно растворился в ночной мгле. А Милида бессильно опустилась на землю, едва не зарыдав в голос. Рушилось все: она не смогла настроить амазонок против скифов, отправила гонца к Дарию, но что-то не похоже, чтобы тот добрался, сами ойранцы едва живыми тащатся по степи… Одна надежда, что Антир уже отступил со своим войском почти в земли сарматов, дальше некуда, бой давать придется. А выстоять против огромной армии Дария невозможно, как ни ослабли персы в походе, но их попросту много. Только что она скажет Великому? Что сидела и ждала? К чему ему такая царица?
Милида злилась на Асиат, на Дайрану и тем более на Лейлу, все же отнявшую у нее Сагира. Где-то в глубине души женщина понимала, что сам Сагир ей не так уж и нужен. Отменный любовник, умеет ласкать, доводя до исступления, заставляя забыть обо всем?.. Даже при одном воспоминании о его горячих наглых руках Милиду обдало волной желания, появись Сагир снова, она забыла бы все его обидные слова и, кажется, попросту разделась, чтобы еще хоть раз почувствовать на своих бедрах его пальцы… Вдова не сразу пришла в себя, была вынуждена подышать полной грудью, но все равно с трудом смогла думать о чем-то другом.
Досадуя на себя, ведь стоит подумать о Сагире, как тело попросту требует его ласк, Милида со злорадством принялась размышлять, что сделает с проклятой Лейлой на глазах у сармата. А потом с ним самим… И снова тело захлестнула волна желания! Нет, она оставит Сагиру жизнь, только жизнь эта будет заключаться лишь в ожидании ночи с ней и горячих ласк до утра. А… а если он не захочет, вот тогда сармата ждет страшная и мучительная смерть!
Лето выдалось небывало жарким, так говорили все. С раннего утра до позднего вечера невыносимо пекло солнце, в небе ни облачка, даже легкий ветерок не шевелил высохшие травы… Жарко, душно, так и хотелось спрятаться в тень. Но позволить это себе Лейла не могла, она метала и метала стрелы в дальнюю цель. Глаза застилал пот, щипал их, девушка смахивала соленые капли рукавом и снова поднимала тяжелое налучье. Она уже уверенно попадала в цель с достаточно большого расстояния, но пускать стрелы без остановки одну за другой или натянуть самой тетиву на налучье, приводя лук в боевое состояние, никак не могла.
Однажды Вордер, смеясь, принялся рассказывать ей, как три сына Геракла – основатели их родов – тоже пытались по просьбе матери – женщины-змеи – натянуть лук отца. Старшему, Агафирсу, сорвавшаяся тетива попала по зубам, выбив передний. Второму, Гелону, поранила ногу. И только младший, Скиф, сумел натянуть тугую тетиву на налучье. Именно он забрал лук Геракла и стал лучшим охотником!
– Какую часть тела стараешься повредить ты?
– Я стараюсь справиться! – возмутилась Лейла. Амазонки многозначительно переглянулись между собой. Совсем недавно персиянка и помыслить не могла хоть шепотом возразить мужчине, а сейчас открыто возмущается несправедливой насмешке. Иногда Вордер нарочно поддевал Лейлу, чтобы вызвать ее возмущение, пусть учится защищать себя!
Снова и снова до боли в руках тянула тугую тетиву от одного крюка налучья до другого персиянка. Ее руки с каждым днем становились все сильнее, ноги тоже.
Понаблюдав за подругой, Асиат вдруг озорно поинтересовалась:
– Лейла, тебе нравятся мои сережки с осликами?
– Очень! – восхищенно заблестела глазами Лейла. Она приметила необычные серьги еще в Истрии и время от времени даже подходила к амазонке, чтобы потрогать дразнящихся осликов.
– При всех обещаю: как только сможешь натянуть тетиву на налучье – подарю тебе эти серьги!