— Вы с ним вместе в школе учились? — серьезно спросила я. Он опять засмеялся.
— Маловероятно. Мне тридцать пять.
— Слава богу, я думала, мои глаза меня обманывают, а может, вы из породы бессмертных, что-нибудь вроде Горца. Нет? Жаль. Тот тоже всех спасал и между делом болтал глупости.
— Насчет отца не глупость. Мы познакомились двенадцать лет назад и действительно были друзьями.
— Проехали, — фыркнула я, — мой папа умер гораздо раньше.
— Ты имеешь в виду человека, фамилию которого носишь? — посерьезнел он.
— А вы кого имеете в виду?
— Твоего отца, разумеется. Настоящего отца.
— Очень интересно. И что там папа? Отчего он сам не приехал?
— Он умер.
— Грустно. А вы зачем приперлись? Горевать с вами о папе я не могу, раз не была даже знакома с ним, и вообще, с вашей стороны прямо-таки жестоко так со мной поступать: не успела я найти папу, и вдруг он сразу умер.
— Ты считаешь, я все это выдумал? — проницательно глядя на меня, спросил Георгий.
— Нет, конечно, нет. Что вы. У вас такое честное лицо. Простите, а как мне вас называть? Дядя Жора?
Он засмеялся.
— Дядя, пожалуй, все-таки слишком, хотя я, конечно, намного старше тебя, но быть тебе дядей совершенно не хочется. Лучше просто Жора.
— У вас и фамилия есть? — ухмылялась я.
— Есть. Шувалов Георгий Степанович.
— Очень приятно. А как звали моего папу?
— Логинов Роман Викторович.
— Никогда о таком не слышала.
— Как видно, твоя мама решила, что… Ну, в общем, у нее наверняка были свои причины ничего тебе не рассказывать.
— Наверняка, — охотно согласилась я. — И вы не вздумайте рассказывать, потому что я слушать не буду, терпеть не могу мексиканские сериалы, а такие глупости случаются только в них.
Теперь Жора взирал на меня серьезно. Он поднялся, подошел к шкафу и достал листок бумаги, после чего протянул его мне. Это была копия свидетельства о смерти Радужинского Вячеслава Ивановича, то есть моего папули. Если верить этой бумаге, скончался он аккурат за одиннадцать месяцев до моего рождения. Я вздохнула и вернула бумагу Георгию.
— Ну и что?
— Ты вроде бы не очень удивилась? — спросил он.
— Я совсем не удивилась, — кивнула я. Знал бы он, что это уже второй папа на этой неделе, сам бы удивляться начал.
— Значит, твоя мама что-то тебе рассказывала?
— Дядя Жора, — вздохнула я, — ваша девочка, как вы изволили выразиться, успела заметно подрасти и даже побывать замужем. И соображать, не скажу что чересчур хорошо, но вполне здраво, тоже научилась. Моя мама родила меня поздно, в сорок два года. Ее брак, скорее всего, был неудачным, а маме хотелось ребенка. Может, для того, чтобы не чувствовать себя одинокой. Главное, что ей этого хотелось. Думаю, в такой ситуации, кто отец ребенка, не так уж важно. Мама часто путалась, рассказывая о папе, в детстве это меня смущало, а потом уже нет. Примерно лет в пятнадцать я все поняла и прекратила приставать к маме с глупостями. Вот такая история. А теперь мне бы очень хотелось послушать вашу, то есть ту ее часть, которая касается меня. Что вам от меня надо?
— Ничего, — улыбнулся дядя Жора. — Твой отец был очень одиноким человеком, у него даже друзей не было, не считая меня. Если честно, дружить с ним было непросто. К старости люди видят некоторые вещи иначе… Еще восемнадцать лет назад он начал активно интересоваться тобой. Скорее всего так, на всякий случай. А когда врачи обнаружили у него рак легких, рассказал обо всем мне. Я обещал, что после его смерти непременно разыщу тебя.
— Просто разыщете, и все? — не поверила я. — И никакого подсвечника?
— Что? — не понял дядя Жора.
— Это я так, не обращайте внимания. Значит, вы просто обязаны рассказать мне эту печальную историю. Вы ее рассказали. Давайте прощаться.
Я приподнялась, намереваясь его покинуть, одежда на балконе наверняка уже высохла, а чай я выпила.
— Подожди, — остановил меня дядя Жора.
— Так это не все?
— Нет. Он надеялся, что ты придешь к нему на могилу.
— Обязательно, только, если можно, не сегодня. Сегодня я свалилась с моста, довольно приключений для одного дня.
— А еще он просил тебе помочь, — продолжил дядя Жора. Улыбаться он перестал и даже добавил в голос суровости. — Так и сказал: «Съезди, Жора, посмотри, как дочка живет, в случае чего, помоги».
— Чудненько, — кивнула я. — Вы помогли, теперь можете смело сваливать отсюда.
Дядя Жора начал злиться. Он старался этого не показывать, но все равно было заметно.
— Девочка… извини… тебя только что пытались убить. Здесь черт-те что творится. И ты хочешь, чтобы я уехал? Вряд ли бы это понравилось моему другу.
— А он не узнает, — съязвила я.
— В общем, так, хочешь ты этого или нет… — стукнув ладонью по столу, начал он, но я перебила его:
— Катитесь отсюда, дядя Жора, Мало мне головной боли, так еще вы с глупыми рассказами и замашками профессиональных жуликов.
— Ничего себе, — вытаращил он глаза. Его возмущение выглядело вполне натурально. — Это я похож на жулика?
— Еще как. Про этого маленького и говорить нечего. Он, кстати, тоже папин друг?
— Он… он работал шофером.
— Я думала — бухгалтером. Лицо подходящее, интеллигентное такое.
— Ты мне не веришь? — добавив в голос металла, спросил дядя Жора.
— Нет, почему. Наоборот, Очень даже верю.
— Я действительно хочу тебе помочь. В память о своем друге.
— Очень трогательно. Тогда почему бы вам не появиться без всей этой дурацкой атрибутики, просто позвонить по телефону, представиться и объяснить: так, мол, и так…
— Для начала желательно было понять, что ты за человек, — с легкой заминкой сообщил он.
— Ага. Ну и что, поняли? Кстати, кто стукнул Олега по голове и спер фотографии?
— Вот об этом я и хочу поговорить, — кивнул дядя Жора.
— А на вопрос ответить не хотите?
— По голове его предположительно стукнул молодой человек лет двадцати пяти, среднего роста, средней комплекции, блондин, одет в спортивный костюм, бейсболку и очки. Кстати, очень похожий тип столкнул тебя сегодня с моста. Жаль, что не удалось с ним потолковать. Судя по тому, что он дважды смог улизнуть от Вити, парень далеко не прост.
— А Витя?
— Что Витя?
— Судя по тому, как вы это сказали, он тоже не простой шофер. А золотой. Или серебряный?
Дядя Жора засмеялся.
— Знаешь, ты похожа на отца. Мне это нравится,
— Рада за вас. А как наш Витя оказался вблизи того места, где Олега стукнули по голове? Папа с небес шепнул или просто интуиция?
— Видишь ли, — начал подбирать слова дядя Жора, — для начала мы решили немножко за тобой понаблюдать, чтобы иметь представление о том, что ты за человек. Очень скоро стало ясно: у тебя неприятности. Мы попытались узнать, какие. На первый взгляд все просто: ты разводишься с мужем, он злится и даже грозился тебя убить. Я хотел с ним встретиться и объяснить: надо идти навстречу даме и ее желаниям. Но тут… тебя ведь действительно хотели убить. Вряд ли муж, на чокнутого он не похож, а если все-таки муж, значит, у него есть причина посерьезнее, чем твое нежелание быть его женой. Мы провели небольшое расследование. Естественно, для нас было бы неплохо потолковать с твоим адвокатом. Витя решил свести с ним дружбу.
— И для начала стукнул его по голове? — подсказала я.
— Нет. Он приглядывался к нему и прикидывал, как половчее с ним познакомиться. И в тот день шел за ним — разумеется, так, чтобы Олег этого не заметил. Поэтому в парк Витя вошел не сразу, аллеи пустынные, и адвокат мог обратить на него внимание. Витя устроился на скамейке и стал ждать. Через несколько минут он заметил парня, который быстро прошел мимо, а вот твой Олег куда-то запропастился. Вите показалось это подозрительным, он решил проверить, в чем дело, и обнаружил его в кустах. Стало ясно: опасность тебе угрожает нешуточная, пора было познакомиться с тобой,
— И чем же вы мне поможете? — усмехнулась я.
Ответ был лаконичен:
— Всем.
— Ага.
— Ага, — кивнул дядя Жора. — Было бы здорово, пожелай ты нам все рассказать. Кое-что мы уже поняли сами, но есть еще белые пятна.
— Вот и займитесь ими.
Я поднялась, забрала свои вещи с балкона и пошла в ванную переодеваться. Конечно, блузку не худо было бы выгладить, да и постирать, особой чистотой наша речка похвастать не могла, но задерживаться здесь желания у меня не возникло. Выйдя из ванной, я обнаружила дядю Жору возле входной двери. Привалившись к стене, он играл ключами от машины.
— Будете приставать, я на вас заявление в ментовку накатаю, мне не привыкать, — честно сообщила я.
— Приставать в каком смысле? — удивленно взглянул он из-под темных очков. — На всякий случай сообщаю: ты не в моем вкусе. Мне нравятся интеллигентные дамы лет под тридцать, с большим бюстом, желательно вдовы. Сама понимаешь: у тебя никаких шансов.
— Хоть одна хорошая новость, — растянула я рот в улыбке, и мы вместе покинули квартиру. — А чем мой папа занимался? — спросила я, когда мы спускались по лестнице.
— Хоть одна хорошая новость, — растянула я рот в улыбке, и мы вместе покинули квартиру. — А чем мой папа занимался? — спросила я, когда мы спускались по лестнице.
— Когда мы с ним познакомились, он уже был на пенсии.
— С личным шофером?
— Я не говорил, что Витя работал шофером у твоего отца. Он работал у меня.
— Где работаете вы, спрашивать бессмысленно?
— Придет время, и я тебе обязательно все расскажу, а пока сосредоточимся на твоих проблемах.
Оказавшись в машине, я заметила:
— Что ж, пора навестить маму. Думаю, ее адрес вам известен?
* * *Мама раскладывала пасьянс.
— Мона, это ты? — крикнула она, услышав, как я хлопнула дверью.
— Да, мама.
Дядю Жору я оставила ждать в машине, решив, что его знакомство с мамой излишне.
— Почему ты так странно выглядишь? — разглядывая бубнового валета, спросила мама.
— Я купалась.
— В одежде? Возьми деньги в секретере и купи себе приличный купальник. И ешь мандарины. Ты бледненькая, явный недостаток витамина С.
— Мне кажется, я загорела…
— Кажется — это ерунда. Слушай, что мать говорит.
Я пристроилась на диване, прикидывая, как сообщить маме о появлении очередного родителя. Она отбросила карты и нахмурилась.
— Ну, в чем дело?
— Мама, мне очень неловко, но еще один мой папа умер.
— Да? — В голосе мамы появилась заинтересованность. — Это кто же?
— Говорят, Логинов Роман Викторович.
Мама приложила руку к сердцу, глядя на меня с большим неудовольствием, и наконец вымолвила:
— О господи… А кто говорит?
— Дядя Жора и его шофер Витя, очень похожий на кота.
— А дядя Жора на кого похож?
— На жулика.
— Неудивительно. Пошли их к черту. Эти типы совершенно неподходящая для тебя компания. Постой, а почему они вдруг явились?
— Говорю же, папа умер.
— Не смей его так называть. Когда он умер?
— Ну… дату я не спросила, но, судя по всему, недавно.
— Вот ведь, а утверждали, что пристрелили еще пятнадцать лет назад. Никому нельзя верить. И что надо от тебя этим типам?
— Чтобы я посетила папину могилу, то есть я хотела сказать…
— Перебьется, — отмахнулась мама. — И это все? Впрочем, удивляться не приходится, от него как раз не ждали ничего хорошего. Беглый каторжник. Ни кола, ни двора, ни пенсии. Хорошо хоть сам не явился. С его наглостью и такое возможно. Где этот дядя Жора? Я сама с ним поговорю, чтоб он раз и навсегда оставил мою дочь в покое.
Я вышла на балкон и заорала:
— Дядя Жора! — Окно в машине было открыто, и он, конечно, услышал, выглянул, а я замахала руками. — Поднимайтесь сюда.
Он поднялся, я ждала возле входной двери, держа ее распахнутой.
— Мама хочет сказать вам несколько слов, — порадовала я.
Мы вошли в комнату (сегодня мама выбрала розовую), мама взглянула, чертыхнулась и потребовала:
— Мона, подай очки.
Я подала, и мама уставилась на дядю Жору, держа их перед собой, точно лорнет.
— Почему моя дочь называет вас так по-дурацки?
— Ей так нравится, — пожал дядя Жора плечами.
— У него не было ни детей, ни родственников.
— Совершенно верно.
— Тогда кто вы?
— Друг, — ответил дядя Жора.
— Друзей у него тоже не было. Трудно поверить, что из него в конце концов вышло что-то путное. Я-то уж точно не поверю. Когда он умер?
— Двадцать пятого апреля.
— Что ж, идите на кухню пить чай. И вот еще что, молодой человек: если с моей дочерью что-нибудь случится, я вас с кашей съем.
Когда мы оказались на кухне, я заявила:
— Мама утверждает, что ваш Логинов не имеет к нам никакого отношения. И вообще, советовала гнать вас в шею. А еще она сказала, что ваш Логинов — беглый каторжник.
— Это явное преувеличение. Он умер всеми уважаемым человеком.
— Слава богу, а то я начала беспокоиться. Дурная наследственность и все такое…
* * *Выпив чаю, мы поехали ко мне. Дядя Жора молчал всю дорогу, время от времени поглядывая на меня. Я тоже с вопросами к нему не лезла, надеясь, что от встречи с мамой он достаточно впечатлился, и ему есть над чем подумать.
Он затормозил возле подъезда и вслед за мной вышел из машины, хотя я его к себе не приглашала. Войдя в прихожую, я услышала Марьин голос, доносившийся с кухни, она выразительно читала что-то божественное. Заглянув в кухню, я увидела ее в компании морячка. Он сидел за столом, сложив ладошки, и слушал с умилением, время от времени тяжко вздыхая, полагаю, все-таки от отчаяния. Марья платочком вытирала глаза, из которых капали слезы.
— Мы житие святой Ирины читаем, — сообщила она. — Какие страдания претерпела.
— Замечательно, — кивнула я, — то есть очень жаль. А каким образом молодой человек оказался здесь?
— Он приехал на твоей машине, — пояснила Марья. — Это выглядело подозрительным, я решила выяснить, в чем дело…
— Ага, — кивнул Витя и с задумчивым видом потрогал свою челюсть. Только тут я обратила внимание, что ее украшает синяк нешуточных размеров.
— Он сказал, что ты ему доверила машину. Правда?
— Правда.
— Это хорошо. Я-то на всякий случай решила его задержать до твоего возвращения.
— Я вернулась. Вас здесь ничто не задерживает, — порадовала я мужчин.
Дядя Жора поморщился и устроился на стуле. Я тоже села, и мы немного помолчали, разглядывая друг друга.
— Симочка, — подала голос Марья, молчать подолгу она просто не умела, — этот, на кота похожий, говорит, что он папу твоего хорошо знал. Но ведь твой папа в Израиле.
— Помолчи, — грозно сказала я.
Марья с несчастным видом примолкла. Я ожидала, что дядя Жора начнет задавать вопросы, но он вместо этого сказал:
— Поговорим о твоем муже.
— Поговорим. Вы, кстати, обещали помочь, вот и помогайте.
— А мы что делаем? — обиделся Витя.
— Не знаю. Я с ним развожусь уже два месяца, и что толку?
— Развод — ерунда, меня больше беспокоит сегодняшнее происшествие, — задумчиво заметил дядя Жора.
— А что случилось? — насторожилась Марья.
— Симону сбросили с моста.
— Святые угодники… И как же ты? Говорила, не смей одна из дома выходить.
— И что было бы, отправься ты со мной? Вдвоем бы с моста летели. И ты бы наверняка утонула, потому что дядя Жора спасал меня. А тебя бы кто спас?
— Какой дядя Жора? — заволновалась Марья. Я кивнула на дорогого гостя, тем самым подвергнув ее мозг серьезной перегрузке. — Так он твой родственник?
— Нет, папин друг.
— Но ведь он из Сургута, а папа… — Она примолкла, испуганно глядя на меня.
— Похоже, у папы друзей, как грязи, — вздохнула я.
— Похоже, что ты очень нуждаешься в друзьях, — в тон мне заметил дядя Жора.
— Вот уж правда ваша, дядечка, — закивала Марья. — Кругом супостаты, никому верить нельзя. А у вас личико доброе. Может, и документик какой есть, удостоверяющий, что вы родственник, то есть папин друг?
— У меня есть, — засуетился Витя и поспешно извлек из бумажника фотографию. На ней был изображен он сам, дядя Жора и тучный дядька со злющим лицом и седыми волосами, причем Витя был в костюме, а дядя Жора и дядька в смокингах, что меня порадовало: выходит, папа — человек из общества, и мамины слова о том, что он беглый каторжник, просто метафора.
— Это папуля? — на всякий случай полюбопытствовала я. Дядя Жора кивнул. — Серьезное доказательство, — согласилась я, а Марья забеспокоилась.
— Дядечка-то и не похож на тебя совсем. И уж очень старенький. Ему тут годков семьдесят.
— Семьдесят два, — подсказал Витя.
— Вот… должно быть, человек очень хороший, если твоя мама им прельстилась.
С недовольным видом Витя убрал фотографию. Дядя Жора сидел, выпрямив спину, заметно напрягшись, но зубами не скрипел, большой выдержки человек.
— Они специально приехали, чтобы мне помочь, — сообщила я Марье.
— От супостата избавиться? — обрадовалась та. — И правильно, я давно говорила: «Око за око», — то есть не я говорила, в Библии кто-то говорил, а в Библии зря не напишут.
— Какое «око»? — с глупым видом спросил Витя. — Что значит «избавиться»?
— То и значит, — посуровела Марья. — От него житья никакого, со дня на день жду, когда он Симу в гроб сведет. Надо бороться. Я уж ей давно говорю…
— Вы его что, пристрелить хотите? — вдруг спросил Витя.
Марья поморщилась:
— Хотим, но не можем. У нас навыков нет.
Витя взглянул на дядю Жору, потом на меня и опять спросил:
— Это серьезно? Ты хочешь, чтобы мы убили твоего мужа?
— А вы сможете? — насторожилась я.
— Витя, девушки пудрят тебе мозги, — вздохнул дядя Жора. — У Симоны редкое чувство юмора.
— Ага… у бати ее тоже было… редкое чувство…
— А теперь поговорим серьезно, — заявил дядя Жора с таким видом, что дурака валять и правда расхотелось.
Марья охотно поведала о затяжной войне с моим мужем, слегка увлекаясь описаниями. Мужчины слушали внимательно и не перебивали. Когда Марья замолчала, Витя вновь с немым изумлением уставился на дядю Жору, после чего произнес: