– Они со всеми говорят, кроме меня. От меня только потребовали, чтобы я приказал своим людям им содействовать. И порекомендовали мне отправиться домой пообедать, хотя по времени пора было только завтракать. Я вместо дома поехал к майору Луценко. У него, правда, обеденное время тоже еще не наступило. Но, поскольку солдат у него поубавилось, покормить могут в любое время. И долго ждать не пришлось. Да и просто хотелось Юрия Ивановича поддержать. Он человек впечатлительный и сильно переживает из-за этой истории. А там как раз и майор Чередниченко подъехал. У него какие-то свои неприятности. Я видел, двум майорам без меня поговорить требуется, и уехал сразу после обеда.
– Кто там из ФСБ распоряжается?
– Какой-то капитан. Я фамилию не расслышал.
– Мамедов? Абдулазиз Гудулович?
– Да, точно. Так его по имени-отчеству называли.
– А подполковника Крикаля там нет?
– Такого нет.
– Ладно, товарищ полковник. Не буду вам мешать. Но вы со своим водителем вопрос о крыле выясните. А то нехорошо как-то получается.
– Я поговорю, как только увижу его. Потом вам позвоню.
– Договорились. Буду ждать звонка…
* * *– Полковник выяснит и позвонит, – сказал Устюжанин своему водителю и тут же набрал другой номер, чтобы связаться с подполковником Крикалем.
Виктор Львович ответил с небольшой задержкой:
– Да, Виталий Владиславович, я тут забегался. Обеспечиваю необходимые мероприятия по безопасности. Меня обязали, и потому позвонить вам просто времени не было.
Крикаль не обещал позвонить и не должен был звонить, и потому подполковник Устюжанин догадался, что подполковник ФСБ находится среди людей, через которых намеревается распространить дезинформацию. Такой разговор следовало поддержать.
– Какие мероприятия? По поводу чьей безопасности?
– Важные персоны прилетают. Вплоть до самых важных. Сами понимаете, какие это для нас хлопоты. Весь в мыле бегаю. И все другие тоже. Дело ответственное. Пока сотрудники ФСО из Москвы прилетят, нам надо много подготовительных мероприятий провести.
– Понятно, Виктор Львович. Как сможете свободно говорить, позвоните мне.
– Хорошо, Виталий Владиславович. Вашу службу тоже, скорее всего, задействовать будем. Но я вам еще звякну.
– Договорились.
На этом короткий разговор закончился. Перед кем подполковник ФСБ разыгрывал спектакль, Устюжанин не знал, но это было и не важно. Подобных спектаклей должно быть вообще много, и чем больше, тем выше вероятность, что слух дойдет до Герострата.
Что такое обеспечение мер безопасности для охраняемых государственных деятелей, Виталий Владиславович знал только понаслышке. Но предполагал, насколько это сложная и кропотливая работа. Даже при том, что приезда первых лиц государства, естественно, не предполагается, все равно приезд охраняемого государственного чиновника создает много дополнительных забот. Обычно такая работа проводится в несколько уровней, как и охрана выставляется в несколько уровней. Низший уровень – это сотрудники полиции, чья обязанность в изначальном варианте просто обеспечить порядок, чтобы охраняемая персона не попала в какую-нибудь неприятную ситуацию. Уже позже полиция будет обеспечивать и собственно охрану, но это уже делается по разнарядке ФСО [26] . Второй уровень охраны обеспечивают местные органы ФСБ, которые проводят предварительную подготовку в соответствии с присланным из Москвы планом, прорабатывают маршруты следования, как обычно делается, пускают слухи о ложных маршрутах, и впоследствии вместе с толпой, растворившись в ней, выполняют непосредственную охрану второго уровня, только уже негласную, не афишируя своего мундира и готовности всегда выстрелить первым. Третий уровень охраны обеспечивается уже непосредственно сотрудниками ФСО и тоже включает в себя множество мероприятий, начиная от контроля за возможностью выставления снайперов, причем уже не с такими простыми приборами, как индикатор оптических систем «Луч-1М». Приборы ФСО многократно сложнее, оперативнее, действеннее и надежнее. В принципе, каждый снайпер сам легко укажет место, откуда ему удобнее будет стрелять. И все эти места сотрудники ФСО хорошо знают и блокируют. Одновременно выставляют своих снайперов для оперативной работы против возможных террористов. Заканчивается деятельность сотрудников ФСО непосредственной работой телохранителей, хотя в большинстве случаев работа телохранителей – это уже только следование традиции. Случись что-то, телохранитель не всегда сможет выполнить свои обязанности. Может быть, только в десяти процентах случаев из ста. Но террористы-киллеры сейчас редко работают с короткой дистанции. Да и те чаще бывают не профессионалами, а просто психически неуравновешенными людьми. Вот из-за таких и невозможно пока отказаться от телохранителей, которые страхуют на короткой дистанции. Впрочем, иногда и телохранителям приходится работать всерьез. Когда-то все телеэкраны обошли кадры покушения на президента США Рональда Рейгана. Убийца успел выстрелить только один раз и попал президенту в руку. Но тут же вступили охранники и отработали с высшим профессионализмом, как смог это оценить Устюжанин, тогда еще капитан. Один закрыл президента Рейгана собой, второй ударом в живот заставил президента согнуться пополам, третий, опять же ударом, без церемоний, просто вбил президента внутрь автомобиля. А остальные уже скручивали руки убийце, опять же какому-то психопату, совершенно далекому от политики. Охрана Рейгана сработала отлично, хотя в идеале должна была бы сработать лучше и не допустить даже первого выстрела. И из-за этого выстрела всю охрану сменили. Охрана высших советских руководителей работала лучше и с меньшими церемониями. Когда кортеж одного из секретарей ЦК КПСС ехал по Москве в окружении мотоциклистов, одному инспектору дорожно-патрульной службы захотелось измерить радаром скорость передвижения кортежа. В ответ на поднятый радар со стороны ближайшего мотоциклиста тут же раздалась автоматная очередь. И применение оружия было признано правомерным, поскольку охранник не мог знать, под что замаскируют свое оружие террористы. Вполне можно было допустить, что и под радар. А уж достать милицейскую форму было не так и сложно. Эти общеизвестные факты говорят о том, что охрана обычно работает всерьез. И принимает, как правило, превентивные меры. В том числе и против отдельных личностей. Принимались такие меры и в настоящем случае, в чем Виктор Владиславович вскоре убедился.
Вскоре позвонил подполковник Крикаль:
– Мы с вами, Виталий Владиславович, хороший спектакль разыграли. Я в полиции был, и наш разговор слушали простые полицейские в городском отделе. Они, конечно, все поняли по-своему и обязательно пожелают проявить свою информированность. Хотя бы женам, но сообщат. Жены сообщат соседкам, дабы информированностью мужей похвастаться. Услышат разговор и дети. По той же причине расскажут друзьям во дворе и в школе. Методические разработки КГБ, что вы посоветовали посмотреть, напрямую рекомендуют нам давать дезинформацию через людей, которые вроде бы и могут быть информированными, но в действительности находятся от информации вдалеке. Как, например, простые полицейские. Но им всегда хочется подчеркнуть собственную значимость. Это один из каналов распространения «дезы», разработанных психологами КГБ. Рекомендации не устарели.
– Еще какие-то меры принимаются? – поинтересовался Устюжанин.
– Конечно. Ведется тщательный осмотр каждого квадратного метра полотна дороги и обочин шоссе Уйташ – Махачкала. Специалисты ходят с металлоискателями и миноискателями. Это весь город уже обсуждает, и, кажется, называют нужную причину. Одновременно мы провели даже без санкции суда задержание на трое суток некоторых деятелей националистического движения. Большинство из них – имамы салафитского толка. Есть и политики. По нашим данным, уже вызваны из-за границы адвокаты и сегодня вылетают в Россию. Из Эмиратов, из Египта, из США и Великобритании. Все специалисты по салафитским делам. Адвокатов вызвали, несмотря на то, что мы предупредили о временном задержании. Без объяснения причин, но строго на три дня. Задерживать на три дня имеем право, если есть подозрения. А мы связываем все подозрения со вчерашним терактом на дороге. Завтра ждите атаки в международной прессе. Нас будут морально уничтожать. А мы станем тихо хихикать в ответ…
– Виктор Львович, я бы попросил вас порекомендовать мне хорошего психолога. Может быть, даже из вашего ведомства. Главное, чтобы он понимал сущность терроризма. Хочу проконсультироваться относительно Герострата. Есть такая возможность?
– Есть. Я сейчас позвоню нашему специалисту из аналитического центра. Если он согласится, я дам ему ваш номер. И договоритесь.
– Буду вам весьма признателен. А как оцениваете наши меры?
– Буду вам весьма признателен. А как оцениваете наши меры?
– Хорошо оцениваю. Главное, не переборщить. Если мер будет предпринято слишком много, это может отпугнуть Герострата. Во-первых, он может заподозрить ловушку, во-вторых, – просто посчитать, что при таких серьезных мерах ему не видать успеха, и откажется от акции. И в том и в другом случае мы проиграем. Кстати, есть и третий случай. Пусть он поверит, что приезжают первые лица государства, я не исключаю, что, при невозможности сжечь их, амир Герострат предпочтет провести просто крупный теракт как раз во время визита. Это тоже громкое и скандальное дело.
– Последним вариантом вы меня, признаюсь, просто пугаете. Это был бы сильнейший удар по нашему профессионализму. И что мы можем в этом случае поделать? Вы можете предложить какие-то меры?
– Я бы предложил вариант с прослушиванием телефонов всех лиц, так или иначе причастных к нашему нынешнему делу.
– Без санкции суда это невозможно. А суд потребует оснований для прослушки. Но у нас их нет.
– А если сделать это негласно?
– Невозможно. Операторы связи у нас упрямые и без санкции суда на сотрудничество не пойдут. Это уже проверялось. Были прецеденты.
– Тогда я попробую подключить свои каналы.
– Какие?
– Через управление космической разведки ГРУ. Не будете возражать?
– Какие могут быть возражения!
– Тогда я связываюсь с Москвой, передаю им список отдельных номеров. Вы мне, кстати, тоже какие-то номера подготовьте. У вас же есть, за кем проследить требуется. Сделать это требуется срочно.
– Сейчас еду в управление. Как только прибуду, сразу составлю список и привезу к вам сам или кого-то подошлю.
– Буду ждать. И про психолога не забудьте.
Виталий Владиславович убрал трубку и посмотрел на водителя.
– Я поставлю машину рядом с казармой? – спросил тот.
– Можешь в гараже пока поставить. Я не знаю, поедем сегодня куда или нет. Если что, я позвоню.
– Могу я пока заняться мелким ремонтом?
– «Уазик» всегда ремонта требует, как я понимаю. Надолго?
– На пару часов.
– Занимайся…
Глава двенадцатая
– Виктор Валентинович!
– Я! – Старший лейтенант Логвинов оказался рядом.
– Командуй занятиями. Где майор Валентинов?
– К снайперам ушел.
– Хорошо. Ты остаешься за старшего.
Таким образом, передав руководство занятиями старшему лейтенанту Логвинову, Устюжанин решил заняться другими делами и ушел к себе в канцелярию. И там застал своего начальника штаба. Майор Валентинов собирался проверить качество стрельбы снайперов и готовился с ними к выезду на дальнее стрельбище, для чего, как сообщил командиру, заказал в гараже мотострелков автобус. На вопрос подполковника, почему автобус, а не грузовик, майор только плечами пожал и ответил обтекаемо:
– Претенциозные приборы…
Сам Виталий Владиславович почему-то всегда предпочитал грузовой транспорт более комфортабельным автобусам, но, поскольку и в грузовиках он ездил не в кузове, а в кабине, осуждать начальника штаба не стал. Тем более при группе снайперов, разбирающих свои приборы, каждый из которых был помечен персональным знаком, чтобы избежать путаницы.
Николай Павлович со снайперами быстро освободил кабинет. И только оставшись в одиночестве, подполковник достал мобильник и набрал номер командующего войсками спецназа ГРУ. Полковник Мочилов ответил быстро:
– Я сейчас с полигона в управление возвращаюсь. Буду на месте через сорок минут. Как в свое кресло сяду, сразу позвоню, – пообещал полковник.
– Буду ждать, – пообещал Устюжанин.
Виталий Владиславович не успел убрать мобильник в чехол, как он зазвонил.
– Подполковник Устюжанин. Слушаю…
– Виталий Владиславович? – переспросил незнакомый голос.
– Да-да, слушаю вас.
– Меня зовут Бадрулла Багдасарович. Фамилия моя Искандаров. Майор Искандаров из аналитического центра республиканского управления ФСБ. Меня к вам направил подполковник Крикаль. Сказал, у вас есть какие-то вопросы.
– Понятно, Бадрулла Багдасарович. Мне хотелось бы встретиться с вами, чтобы обсудить кое-что…
– Товарищ подполковник, а вы не можете сформулировать по телефону что именно? Тогда я бы конкретно сказал, смогу ли быть вам полезным. И если решу, что смогу, то я хотел бы иметь возможность подготовиться. Любой вопрос по психологии – это запрос на мнение узких специалистов. Само понятие психологии слишком широко, чтобы один человек мог знать все. И потому я обычно беру время на подготовку к разговору.
– Резонно, – согласился Виталий Владиславович. – Вопрос мой такой… Вы, очевидно, уже слышали об амире Герострате…
– О нем сейчас весь город говорит.
– Вот-вот. А я нахожу, что амир выбрал себе странный псевдоним.
– Чем он вам не нравится? На мой взгляд, все логично. Герострат – поджигатель. Амир Герострат – тоже поджигатель.
– Вопрос не в профессиональных предпочтениях, Бадрулла Багдасарович. Здесь чисто человеческая психология играет роль. Только мне трудно понять, в какую сторону она играет. Сам принцип, ради которого настоящий Герострат, тот, древний грек из Эфеса, сжег храм Артемиды, сводится к тому, что человек желал увековечить свое имя. И имя его в самом деле вошло в историю. То есть этот человек искал славы себе и своему имени. Однако, когда человек прикрывается псевдонимом Герострат, он ищет славы не себе, а имени того же древнегреческого торговца. Можем ли мы в этом случае применять понятие «комплекс Герострата», если он не ищет славы собственному имени? Насколько я понимаю, индивид, одержимый подобным комплексом Герострата, как правило, пустой и вздорный человек…
– Да. «После нас хоть потоп»…
– А если человек только прикрывается этим принципом? Как мы должны его расценивать?
– Я должен подумать, прежде чем дать конкретный совет. Нам в аналитический центр уже заказали из антитеррористического комитета психограмму амира Герострата. Но ваша точка зрения, насколько я знаю, в разработках не присутствовала. А она может оказаться существенной. Я посоветуюсь с коллегами и перезвоню вам через какое-то время.
– Хорошо. Я буду ждать звонка.
Убрав мобильник, Устюжанин некоторое время сам думал, пытаясь представить себе психологический портрет Герострата, его психограмму, как называют это профессиональные психологи-аналитики. Что-то получалось, но все это было не то, что могли бы сделать специалисты. Офицеру не хватало профессиональных знаний специалиста-психолога, хотя каждый человек имеет склонность считать себя психологом и надеется, что он в состоянии понять других так же хорошо, как понимает себя. В действительности каждый человек далеко не всегда в состоянии самого себя понять и обосновать собственные поступки. И потому не стоило терять зря время, если есть возможность прибегнуть к помощи специалистов аналитического центра ФСБ.
* * *Еще одна задача, которую взял на себя Устюжанин, оказалась не такой уж простой, как представлялась вначале. Как определить номера, которые следовало передать полковнику Мочилову для контроля со спутника управления космической разведки ГРУ? Кого можно отнести к подозреваемым, кого к пострадавшим? Подполковник слышал, что такие услуги дорого обходятся бюджету ГРУ, тем не менее составить список необходимо. Но из всех, кто так или иначе соприкасался с террористическими акциями, проводимыми Геростратом, Устюжанин знал только номера телефонов полковника Исмаилова и майора Луценко. Их он первыми и внес в список. Хотелось добавить туда же номер телефона майора Чередниченко, но Виталию Владиславовичу этот номер был не известен, и потому следовало надеяться на список, который предложит подполковник Крикаль. Подумав, Устюжанин внес в свой короткий список и номер мобильника Урзаева, водителя Исмаилова. Но только потому, что если сам полковник все же имеет какое-то отношение к Герострату, то его можно контролировать через водителя. При этом сам Виталий Владиславович почему-то упорно не хотел считать Исмаилова причастным к террористической деятельности. Этот полковник вызывал какую-то симпатию. Но служебные дела есть служебные дела, и примешивать к ним симпатии и антипатии Устюжанин не имел привычки, и потому номер телефона Исмаилова попал в его список. Осталось только дождаться приезда подполковника Крикаля, чтобы составить полный список.
Подполковник ФСБ ждать себя не заставил и появился сразу после того, как Устюжанин подумал о нем. Виталий Владиславович узнал короткие быстрые шаги Виктора Львовича еще до того, как раздался стук в дверь.
– Входите, Виктор Львович, входите. Я вас как раз и жду.
Крикаль в этот раз не стал удивляться, что его узнали по шагам, сразу прошел к столу, пожал Устюжанину руку и положил на стол перед ним лист компьютерной распечатки, до половины заполненный телефонными номерами.