— Он просто в скафандре, Володя! — в отчаянии втолковывала Карина Аркадьевна. — Выключил мимикрию — стал видимым…
— Вы… кто?.. — выпершил я, обращаясь к безликому незнакомцу.
— Конь в пальто… — все так же гнусаво и надменно отозвался он. Отнял пальцы от стола и, к моему изумлению, раскинул их веером. Серая обтягивающая оболочка была, надо полагать, тончайшей — ногти проступали.
Не веря слуху и зрению, я растерянно взглянул на хозяйку. Та удрученно поджала губы и отпустила наконец мою руку.
— Ну, что делать… — с горечью молвила она. — Прибыл он сюда в середине девяностых. Можете представить, с кем ему пришлось общаться… поначалу… А переучиваться не хочет. Понимают — и ладно…
— Как-то… дико слышать…
— Вам дико? — Она усмехнулась. — А мне каково? Я, между прочим, бывший директор школы… Вы в порядке, Володя?
— Я бы, пожалуй, выпил… — просипел я, берясь за горло.
— Разумеется, разумеется… — засуетилась Карина Аркадьевна, извлекая из сумочки крокодиловой кожи стеклянную флягу коньяка и, что уж совсем поразительно, пару мельхиоровых стопок.
Должно быть, предвидя подобную ситуацию, припасла все заранее.
* * *— Чуткий ты больно, — говаривал мне когда-то в подпитии Толик, мой задолжавший криминалитету шурин. — Как прибор. Ты на сотую долю ватта рассчитан, а жизнь — это киловатты, мегаватты… У меня стрелка чуть качнулась, а у тебя уже зашкалила…
Конечно, он был прав. Но, с другой стороны, там, где у других стрелку зашкалит, у меня она давно уже зашкалена. Все в обморок падают — один я, как вел себя, так и веду. Потому что давно уже в обмороке, падать некуда.
Видимо, именно эта особенность меня тогда и выручила.
Первую стопку я вопреки обыкновению ахнул залпом. Ждал, что ударит в затылок. Не ударило. Властно протянул опустевший мельхиор Карине — и, еле дождавшись, когда он станет полным, ахнул вторую.
Ударило в затылок, повело… Вот теперь можно было, не теряя интеллектуального равновесия, рассмотреть незнакомца в подробностях. Пришелец с уличными манерами был примерно моего роста и моего сложения. Особых примет, сами понимаете, не имелось.
— Как к нему обращаться?
— Обмылок.
— Простите?..
— Обращайтесь к нему Обмылок, — раздраженно повторила она. — Это кликуха. Погоняло. Как его зовут на самом деле, даже мне не известно.
А кликуха-то, между прочим, весьма точная. Гладкий, скользкий, ни единой отличительной черты. Словно и впрямь смылились.
— Слышь, Обмылок… — подавив истерический смешок, окликнул я на пробу.
— Чо надо? — осведомился он. Чем добил меня окончательно.
— Знаете что? — не выдержав, вмешалась Карина Аркадьевна. — Идите пока погуляйте. Черт бы вас драл с вашими спецэффектами! Весь разговор сломали… Зла не хватает!..
Удивительно бесцеремонное обращение с братьями по разуму! Пришелец, однако, смолчал. Потом сквозь него стали проступать очертания сарая — и несколько секунд спустя инопланетный гость растаял в воздухе. Смылился. Не иначе, мимикрию включил. Или ушел в иное измерение.
— Он здесь еще? — спросил я, не решаясь протянуть руку и проверить на ощупь.
— Не знаю. Вряд ли.
— А где?
— В Караганде… — надменно и гнусаво послышалось со стороны кирпичной дорожки. Шаркнула по обрывку линолеума незримая ступня. Надо полагать, Обмылок направлялся к калитке.
Карина Аркадьевна была сильно раздосадована. Выждала, пока отойдет подальше, потом сердито досмотрела на свою непочатую стопку — и тоже ахнула залпом.
— Спрашивайте! — отрывисто приказала она.
— Кто он? — Я завороженно смотрел на пустую кирпичную дорожку, ожидая, что отремонтированная мною калитка вот-вот сама собой откроется. Так и не открылась. Наверное, ушел через пролом на соседний участок.
— Жулик, — последовал мрачный ответ.
Я оторопел.
— В каком смысле?..
— Жулик в смысле жулик. Какой еще тут может быть смысл?
— А вы, простите?..
— А я его подельница.
— А я?!
— А вы, Владимир Сергеевич, товар. Левый андроид. Контрафакт. Бракованная продукция. Естественно, без сертификата, без гарантии… Обижайтесь, не обижайтесь…
— Чего уж там обижаться! — ошарашенно вымолвил я. — Мы — люди негордые… дачи сторожим…
— Вот и хорошо. Еще налить?
— Нет, пожалуй, хватит… — Голова у меня и так уже шла кругом. — Слушайте, а если я откажусь?
Она поглядела на меня едва ли не с грустью.
— А как вы теперь откажетесь?
И непонятно, чего было больше в этом вопросе: любопытства или соболезнования. Действительно, кто же мне позволит отказаться после того, как Обмылок вылез раньше времени и все рассекретил? Кстати, не исключено, что он сейчас обретается где-нибудь поблизости, готовый в случае чего перехватить беглеца. И справки, обо мне наведены. Стоит позвонить — нагрянут кредиторы. Поверят они, будто я понятия не имею, где их должник? Да никогда!..
Из мысленных этих конвульсий меня вывел голос Карины Аркадьевны.
— Совершенно верно, Володя… — подтвердила она. — Назад дороги нет. А с другой стороны: куда назад? Оно вам надо?
— А куда вперед? — угрюмо спросил я.
— На заработки, — последовал спокойный ответ. — Другие вон рвутся за границу, в цивилизацию, душу заложить готовы, а вы еще и кобенитесь…
— Смотря что за граница…
— Слишком дальняя, что ли? Ну так, чем дальше граница…
— …тем больше платят? — не удержавшись, съязвил я.
Нисколько не обидевшись на мой выпад, равно как и на то, что я ее перебил, Карина Аркадьевна пожала плечами.
— Иными словами, Владимир Сергеевич, тысяча рублей в сутки вас уже не устраивает… Как насчет пяти?
Пять тысяч в день? Какие же, спрашивается, немыслимые бабки срубит на этом она сама? А уж о том, что с меня будет иметь Обмылок, и помыслить страшно! Пять тысяч…
— А-а… когда?..
— Вернетесь — рассчитаемся.
— А вернусь?
— Рано или поздно. Но лучше поздно, чем рано. В ваших же интересах. Пара месяцев — и сможете погасить долг. Триста штук — так ведь, кажется?..
Я еще раз оглядел убогий окрестный пейзаж, с которым, возможно, в двух шагах от меня неотличимо сливался инопланетный жулик в скафандре-хамелеоне. Попробовал собраться с мыслями, но все они оказались какими-то исступленно-глумливыми.
— Летающей тарелкой доставят? — натужно съерничал я.
— Вот с этим — не ко мне. Чего не знаю, того не знаю.
— А что за планета?
— Какая вам разница? Работать будете в помещении. Уверена, справитесь. Сами же сказали, что лучше вас андроида быть не может.
— А разоблачат?
— Не разоблачат. В крайнем случае решат, что глючит программа, вызовут наладчика… Догадываетесь кого?
— Его? — Я кивнул в пространство.
— Вот именно. Кто технику поставлял, тот ее и чинит. Он вам растолкует, что вы делаете не так, и считайте себя отремонтированным. Работайте дальше…
— Погодите! — взмолился я. — А кто их вообще производит? Настоящих…
Она пожала плечами. Потом воздела указательный палец и произвела им несколько неопределенных вращательных движений. Там, дескать, где-то…
— Все равно не понимаю! — упрямо сказал я. — Обмылки изготавливают андроидов… Наверняка полно специалистов. Да меня там в шесть секунд вычислят!
— Не спешите, Володя, — мягко попросила она. — Вы просто ничего еще не знаете. Все дело в том, что обмылки, как вы их окрестили, гонят андроидов исключительно на экспорт. Сами они услугами андроидов не пользуются. Когда-то пользовались, но сейчас это считается неприличным. А вот негуманоидные расы…
— Негуманоидные?!
— А что это вы вздрогнули? Какого-нибудь монстра представили? Зря… Поверьте, Володя, с негуманоидами работать легче.
— Откуда вы знаете?
— Работала… — молвила с грустной улыбкой Карина Аркадьевна. — Я ж не сразу в вербовщицы подалась…
Пришел мой черед утратить дар речи.
— И-и… к-как?.. Долго продержались?
— Довольно долго, — с достоинством отозвалась она. — На особняк хватило.
Особняк?! Ничего себе…
— И сколько вам в день платили?
— Червонец.
— А почему мне только пять?
— Ну так кризис же…
Я хорошо уже был знаком с обычаем Карины Аркадьевны ошеломлять каждой второй фразой, но это дикое сочетание происходящего с тысячу раз слышанной ссылкой на кризис повергло меня в ступор.
— Вернемся к нашим негуманоидам, Володя, — терпеливо продолжила она. — Относитесь к ним спокойнее. Никакие они не чудовища — так, явления природы. Навыки общения у вас уже есть. Скажем, дерево. Оно ведь тоже негуманоид…
Я очумело оглянулся на пирамидальный тополь. В кроне было тихо. Иволга то ли улетела, то ли примолкла.
— Но я же с ним не общаюсь!
— Не туда, — поправила она. — Лучше на абрикос посмотрите.
Я посмотрел на абрикос. Вернее, на пол-абрикоса. Засохшая ветвь была спилена пару дней назад, а срез покрыт варом.
— С ним вы общались целую неделю. Он вам: «Помоги, засыхаю…». А вы ему: «Бедняжка… Сейчас мы тебе землицу взрыхлим, водички нальем…». Именно так и говорили. Вслух.
Черт его знает, может, и впрямь говорил… А ей откуда знать? Хотя… тут же видеокамеры кругом… с микрофонами…
— Единственное, чего там следует опасаться, — многозначительно добавила она, — настоящих роботов. Лицензионных. Эти вас могут распознать запросто…
— А тот, кто меня приобретет… он будет знать о том, что я нелицензионный? — вырвалось у меня. Мысли толпились, толкались, невозможно было угадать, которая выпрыгнет наружу первой.
— Разумеется. Лицензионные гораздо дороже.
— Насколько дороже?
— Намного.
— Ну примерно хотя бы!..
— Ей-богу, не знаю…
Издалека донесся призывный автомобильный сигнал. Не наш. Потом снова.
— Это еще что такое? — встревожилась Карина Аркадьевна и встала. Я тоже встал.
Мы направились к калитке.
— Обмылок! — негромко окликнула она. — Что происходит?
— Какие-то бакланы на двух тачках прибыли… — лениво известил ниоткуда наш незримый подельник.
— Сюда? — не поверила Карина Аркадьевна и ускорила шаг. — Не может быть… — бормотала она на ходу. — Ну не следили же они за мной…
Мы выглянули за штакетник. Непонятно, почему они остановились в самом начале улицы вместо того, чтобы сразу подъехать к нашему участку. Ошибиться невозможно: напротив калитки стоял Каринин внедорожник. Тем не менее тормознули метрах в пятидесяти от цели и начали выгружаться. Двоих я опознал сразу. Именно им я вручал когда-то пакет с Толиковым долгом.
— Ну, все… — обреченно выдохнула рядом Карина Аркадьевна. — Это за вами, Володя… Тут уж и я ничем вам помочь не смогу. Решайтесь.
Глава 4. Мымра
Да, единственный мой и неповторимый Володенька Турухин, вот это нас с тобой угораздило… А ты еще гадал, как называется следующая степень падения! Андроид она называется. Андроид. А никакой не покойник. Хотя временами и впрямь кажется, будто попал на тот свет. Ад не ад, но тоже страна теней. Серенькие вертлявые сумерки подступают почти вплотную, и на каждом шагу вылупляются из них вялые однообразные кошмары.
Никогда в жизни не видел цветных снов, а попал сюда — и словно прорвало. Стоит смежить веки, представляются окрестности Карининой дачи. Наяву они такими яркими не были: зеленое озерцо поляны, цыплячья желтизна одуванчиков, солнечный расплав пруда.
Танька не приснилась ни разу. Шурин — тоже. Мелькнул однажды Врангель, но враждебных чувств к нему при этом не возникло. Потому что есть теперь с чем сравнить.
Вообразите полутораметровый шарообразный ком неспешно шевелящихся замшевых… Нет, скорее все-таки лиан, нежели щупалец. Щупальца щупать должны, а эти колышутся, извиваются — и только… Коротенькая шерстка на них обретает временами иной оттенок, колеблясь от пепельного до светло-сиреневого, возможно, в связи со сменой настроения, хотя не исключено, что и в результате мыслительной деятельности.
Так выглядит моя владелица. Зовут Мымра. Точнее, зову, а не зовут, поскольку звать больше некому. Не знаю даже, растение она или животное.
Почему я думаю о ней в женском роде? Наверное, просто по привычке. Дело в том, что начальством моим всегда были дамы. Согласен, ничего хорошего, однако в теперешнем положении это скорее плюс, чем минус. Непредсказуемость распоряжений давно стала ожидаемой, и любую причуду воспринимаешь как нечто должное.
Доставили меня сюда в бессознательном состоянии. Наверное, так и надо: новенький андроид, только что с конвейера, ни разу еще не включали. Думаю, на дорожку мне впороли транквилизатор, поскольку, очнувшись, даже не слишком испугался.
Способ доставки остался неизвестен. Последним, что я запомнил там, на даче, и первым, что я увидел здесь, было непроницаемое округлое рыло Обмылка. Распаковал он меня, подвел к Мымре и молча сгинул, скотина. Несмотря на все предупреждения Карины Аркадьевны, разумного существа в увиденном я не заподозрил и очумело продолжал ждать чьего-нибудь появления. Поведение мое было наверняка воспринято как сбой программы, вернулся раздраженный Обмылок и помимо прочего объяснил на жутком своем жаргоне, что приобретен я именно этой связкой веревочных концов и никем другим.
Так вот, возвращаясь к вопросу о степени падения…
В данный момент я сижу на корточках, касаясь пола руками, абсолютно голый, во всех смыслах: ни тряпочки на мне, ни волоска. Жду очередной команды. На каком языке? А ни на каком! Если помните, были одно время в моде стереокартинки: вроде простенький геометрический узор, а чуть расфокусируешь зрачки — от бумаги отделяется объемное изображение: портрет президента, рождественская елка…
В точности то же самое. Сижу на корточках и, распустив, если можно так выразиться, хрусталики, пялюсь на мерное колыхание шерстистых лиан. Потом ни с того ни с сего из плавного их мельтешения сам собой возникает то ли образ, то ли приказ. В данном случае: оторвать, не вставая с корточек, правую руку от пола (почвы?) и взяться за мочку левого уха. Отрываю. Берусь. Замираю в нелепейшей этой позе.
Помнится, Федор Михайлович Достоевский утверждал, будто самый тяжелый труд — чепуха по сравнению с легким, но бессмысленным. Заставь человека ежедневно толочь воду в ступе, сойдет с ума. Ну я-то уже твердо решил, что не сойду.
Притремся, бормочу, сработаемся. Не с такими срабатывался. Тем более что податься нам с тобой, Володька, некуда. Как вспомнишь этих громил в кожаных куртках, направляющихся к калитке — вразвалочку, с надменно приотворенными ртами, — до сих пор в животе холодно…
Долго она меня так держать будет? Неловко и бровь чешется. Ну наконец-то! Велено принять ту же позу, только наоборот. Иными словами, поменять местами право и лево. Это запросто! Послушно выполняю команду, успев между делом провести по лобным долям тыльной стороной ладони. Унизительное ощущение. Не знаю, как я смотрюсь со стороны, но бровь у меня бесстыдно голая, гладкая.
Ох уж эти мне сбывшиеся мечты человечества! Когда Гагарин полетел в космос, отец мой был мальчишкой. Рассказал однажды, что творилось в тот день. Восторг, ликование, мир перевернулся! Запомнилась фраза: «Ты, Вовка, такого не увидишь. Такого больше не будет. Разве что братьев по разуму встретим — тогда…».
Вот встретил. Просто поразительно, насколько быстро человек ко всему привыкает! Новизна ощущений мелькнула и сгинула, осталась рутина. Ать-два, сел-встал, упал-отжался. И какая тебе разница, кто тобой командует?..
Подозреваю, Карина Аркадьевна имела дело с совершенно иными негуманоидами, иначе она бы ни за что не сравнила их с плодовыми деревьями. Гоняй меня так по участку полузасохшая абрикосина — ей-богу, спилил бы под корень.
Но главное: зачем? Зачем?! За каким вообще лешим я держусь левой рукой за правое ухо? Смысл-то в чем?
Сижу на корточках и тихо стервенею. Благоговения перед высшим разумом — никакого. Кого стыдиться-то? Ее, что ли? Пусть лучше на себя посмотрит. Если, конечно, есть чем смотреть. Приобрела контрафактного андроида, вот и возись теперь с ним! Левообладательница…
Мымра шевелит щупальцами вхолостую — не знает уже, чем бы ей еще достать Володеньку Турухина… Ох, дождется она у меня! Возьму и сломаюсь. Плюну на эти триста штук… Стоп! Какие триста штук? Триста штук я сам придумал — откуда мне знать, сколько им Толик реально должен? Лишь бы на счетчик его не поставили…
Велено взяться за мочки накрест. Берусь. Отчего ж не взяться? Мне за эту ерунду, между прочим, пять тысяч в день набегает. Вернее, не мне и даже не Толяну, а этим его кредиторам, ну да все равно… Плохо, что нет тут ни дня, ни ночи. Скорее всего, денежку станут начислять по нашему календарю и обуют, как водится; поди угадай, сколько времени прошло, если ничего не меняется! Хотя нет, вряд ли — расплачиваться будут дома, дата убытия известна… Минутку, минутку! Когда меня точно сюда доставили? Месяц помню, а вот число…
Снова отпустить уши и коснуться обеими руками пола. Черт возьми, чем я здесь занимаюсь?.. Внезапно приходит в голову, что, возможно, работа моя даже еще и не начиналась… Опаньки! Ну конечно же!.. Меня просто тестируют. Проверяют. Я ведь новенький, только-только приобретенный! Ну так это совсем другое дело…
Отпускаю уши, касаюсь руками пола. Сижу и чувствую себя исправным. Исправный андроид — это звучит гордо.
Внезапно Мымра приходит в неистовство, лианы взбурлили. Видели по телевизору косяк сельди, сбиваемый хищниками в шар? Очень похоже. Вдобавок беснующиеся щупальца начинают отсверкивать тусклым серебром — точь-в-точь чешуя.