Арлет смягчилась.
- Я не шучу, папа, а только удивляюсь, что ты веришь версии Штрауса как словам из святого писания. Как будто не знаешь, как проводятся, допросы в полиции. Из уставшего человека вытягивают все, что хотят.
- Но Моос продолжает отрицать!
- Еще один повод для сомнений. Если бы Штраус был искренен, то вынужден был бы признать, что у него нет против Мооса твердых улик.
- Ты мне надоела!
Руссо выругался, зажег сигарету, чтобы унять нервное напряжение. Дениз нерешительно сказала, что пора обедать. Но в этот раз Старый Медведь потерял аппетит. Он едва притронулся к еде и, в конце концов, ушел, не сказав куда. Он уже был сыт по горло этой двусмысленной ситуацией, Цюрихом и всеми его тайнами.
"Я сую нос то туда, то сюда, урывками провожу следствие и никак не осмелюсь влезть в него с головой. Это на меня не похоже. А что делает Винсент Гарнье? Ему, наконец, сообщили?"
Руссо возвратился на центральный телеграф и снова попросил связать его с Гарнье. Винсент ответил сам. Он заговорил быстро, повышенным тоном, и по его голосу чувствовалось, что он крайне нервничает и возбужден.
- Я узнал, что вы мне недавно звонили. Надеюсь, ничего серьезного? Здесь все намного спокойнее. Я по горло занят и еще не успел позвонить Марсель. Не беспокойтесь, мы пошлем к черту Цюрих. Все ерунда. Ничто не стоит Парижа, особенно в связи с последними событиями... Представьте себе, я заручился поддержкой политической партии. Это все меняет...
- Хватит! - заорал Старый Медведь. - Ваша жена в больнице. Вчера вечером ее пытались убить. Так что ваша политика... Он уловил на другом конце провода какой-то хрип, потом снова раздался голос, но уже более низкий, прерывистый:
- Что?! Но...это невозможно...Как себя чувствует Марсель? Она не...она не...умерла?
Слово было произнесено на одном дыхании. Голос Винсента задрожал. Руссо почувствовал, что был слишком резок.
- Пока нет, - смягчившись, ответил он.
- Скажите же, что произошло? Кто в нее стрелял? Мужчина или женщина?
- Я думаю, мужчина.
- Его арестовали? Кто он?
- Я ничего не знаю. Он убежал.
- И это, называется, вы за ней следили?! Мне нечего вам сказать. Если она умрет, то клянусь, что... Извините, я сам не знаю, что говорю. Я сейчас же все брошу и приеду. Вылечу первым же самолетом. Вы можете встретить меня в аэропорту?
- Хорошо, - ответил Руссо и повесил трубку. Он не был раздосадован, а просто злился сам на себя. Нужно было сказать об этом по-другому. Нужно было...Все шло наперекосяк. Он терял самообладание, все делал наоборот. Доказательство? Он ошибся, оплачивая разговор, запутался в монетах, дав вместо полфранка пять сантимов. Он вышел, остановил такси.
- Церингервдтрассе.
- Какой номер?
- Все равно. Туда, где бары.
- Их полно на улице.
- В самый шикарный, в тот, который вам понравится.
Таксист высадил его на Мюлегассе. Старый Медведь расплатился, некоторое время брел по тротуару, потом зашел в небольшой пустой бар, окликнул бармена. Заспанный гарсон еле сдержал зевок.
- Что-нибудь покрепче.
- Коньяк?
- Как хотите, скажите... Гарсон дал ему сведения:
- А, вчерашняя история? Это не тут, дальше, по левой стороне, в Малубаре. Вы журналист?
- А разве не видно? - проворчал Старый Медведь.
В Малабаре какая-то парочка, медленно попивая ликер, казалось, никогда не кончит обедать. Руссо посмотрел на нее недовольным взглядом. Бармен за стойкой мыл стаканы. Это был коренастый тип с грубыми чертами лица, которому самое место было бы в камбузе на пиратском судне. Руссо решил, что тип, несомненно, упрям, и понял, что должен вести жесткую игру.
- Небольшой вопрос...
- А, еще один, - похахатывая, сказал бармен.
- Для Франс-Суар.
- Черт, неужели вы тоже влезли в это дело? Что, в Париже уже нет преступлений?
- Наши читатели любят развлечься. Вам бы понравилось, если бы ваше фото поместили на первой странице?
- Это годится для плейбоев. Будете что-нибудь пить?
- Я буду делать заметки, - улыбаясь, сказал Старый Медведь.
- Как полицейские? Во время работы ни-ни? Так что вы хотите?
- Это вы давали показания против Мооса?
- Осторожнее! - Бармен покраснел. - Не стоит искажать правды Я свидетельствовал ни за него, ни против него. Я сказал то, что видел.
- То есть?
- То, что сообщают полицейским, чтобы побыстрее отделаться от них. А потом лучше всего заткнуться и хранить молчание.
- А молчание стоит дорого, - сказал Старый Медведь, понимающе подмигивая и вытаскивая из портмоне купюру в пятьдесят франков.
- Я не очень люблю зеленый цвет, - скривился бармен, - это, наверное, вопрос суеверия.
Старый Медведь уставился на него в упор. Оба смотрели друг на друга не уступая. Руссо первым опустил глаза.
- Голубая бумажка в сто франков будет лучше?
- Давайте обе. Одна нейтрализует другую. Банкноты быстро исчезли в кармане его пиджака.
- Ну, так что?
- Моос выпил целую обойму.
- Обойму?
- Стилистический оборот.
- Немного странный для жителя Цюриха. Вы, кажется, знаете французский не хуже, чем я. Бармен гордо отступил назад.
- Черт, за кого вы меня принимаете? Я из Лозанны, но два года проработал на Монпарнассе. Улица Вавен, это вам о чем-то говорит?
- Значит, этот месье был пьян в стельку. Он был один?
- Как бы не так!
- Девица.., сексуальная?
- Хм.
- Что это значит?
- Не проститутка. Самая настоящая динамистка. Из тех, кто обещает, но не дает.
- Не очень понятно.
- Шикарная девица с рыжими волосами, знающая себе цену. Она настолько хорошо ее знает, что... - Ладно, я сразу сообразил, что она его наколет. Такой, понимаете ли, материнский стиль... Рука в руке, томный взгляд, дружеский разговор. Я немного слышал его: "Расскажите мне все, вам, нужно кому-то довериться. Лучше постороннему, это не влечет за собой последствий..."
- И он изливался?
- Он больше изливался своему стакану.
- Виски?
- О, получше. Знаменитый коктейль, который ценят только знатоки. Хотите рецепт? Не думаю, что это секрет. Три части Рикарда, две можжевельниковой, одна Коэнтро и щепотка красного перца для аромата. Капитально. Падаешь замертво. Парень держался с полчаса. Она же только смачивала губы, не больше.
- Это ваше изобретение?
- Нет, но я его как-то испробовал. Кстати, это она дала мне рецепт.
- Красотка с рыжими волосами?
- Профессионалка, можете мне поверить. Она разбирается в коктейлях. Руссо очень заинтересовался.
- Одна из ваших коллег?
- Сейчас, наверное, нет, но еще недавно работала барменшей. То, как она встряхивала шейкер. - .Этим не обманешь. Только барменша может иметь такую набитую руку.
- Вы ее раньше никогда здесь не видели?
- Нет, но она из Цюриха. В этом я тоже могу поклясться.
- Акцент?
- И все остальное.
- Во что была одета?
- В желтую рубашку и зеленую юбку.
- Юбка мини?
- Дальше некуда.
- Вы действительно ее не знаете?
- Я думаю, она должна работать в каком-нибудь заведении для тайных свиданий. Не в таком, как это. Здесь шумят, немного скандалят. Но если вы предпочитаете провести вечер в полном спокойствии со светской дамой или с коллегой, чтобы поговорить о делах, вам нужна другая атмосфера и другая барменша, напоминающая скорее стюардессу на борту самолета.
- Она увезла его в машине?
- Он еле стоял на ногах. И я думаю...
- Что?
- Одно из двух. Или этот парень удивительно быстро протрезвел, или он разыгрывал роль пьяницы как великолепный артист. Потому что, сказать вам правду, выходя отсюда, он был пьян в стельку. И я плохо представляю, как он мог через час или два убить кого-нибудь. Лично я после такой дозы проспал бы как убитый всю ночь.
- Вы сказали все это полиции?
- Как бы не так! У этих парней на все готовое мнение! Когда я хотел внести свою лепту, они сказали: "Хватит. У вас спрашивают факты, а не оценки!"
Вдруг бармен щелкнул пальцами.
- О, я забыл важную деталь - имя девицы.
- Что?! - ошеломленно воскликнул Старый Медведь.
- Это вам интересно?
- Ну, конечно же!
- Как вы думаете, сколько стоит такое сообщение? - Бармен в упор смотрел на него прищуренными глазами, а на его тонких губах появилась циничная усмешка. Старый Медведь открыл бумажник. У него оставалось еще несколько банкнот. Помедлив секунду, он вытащил купюру в пятьдесят франков и протянул ее бармену.
- Я могу сказать вам только ее имя. В какой-то момент она достала платок. В углу было вышито "И". Он спросил: "Ирэн?" Она засмеялась и ответила: "Почему бы и нет?"
Глава 8
Руссо вышел из бара в полной эйфории. Наконец-то у него была улика, которой пренебрегли его коллеги. Теперь он не будет больше действовать наобум. Он чувствовал себя как в прежние времена, когда проводишь расследование и нападаешь на новый след. А дальше - дело техники. Вначале берешь одну деталь, потом другую, и, в конце концов, восстанавливаешь всю головоломку.
Через час у него уже поубавилось спеси. Он переходил из одного бара в другой, и его надежды улетучивались. Никто не знал барменшу по имени Ирэн. Рыжая? Таких в Цюрихе хватало.
Усталость навалилась на него, когда он был на Штадельхоферплац. Он прошел мимо здания Оперы, чтобы добраться до набережной, присесть хоть на минуту и восстановить силы. Но не дойдя до конца, зашел в небольшой тесный бар и заказал крепкий кофе. Всем было наплевать на него: судьбе, Цюриху, всему обществу. Видимо, где-то было предписано, чтобы Старому Медведю пришел конец.
Какая-то блондинка подошла к нему. Некоторое время она смотрела на него и, казалось, оценивала.
- Француз., и один.... Я не ошиблась?
- Турист, - проворчал он.
- Да? Правда?
Она села, не церемонясь.
- Лучше всего подкрепляться небольшой порцией шнапса.
- Два шнапса, - со вздохом произнес Старый Медведь.
- Очень мило!
- Неужели?
Они молча выпили. Шнапс был горький на вкус, но улучшал самочувствие.
- Не очень разговорчив?
- Не очень.
- Это ужасно - быть одному.
- Предположим, я думаю о женщине.
- Я на нее не похожа?
- У моей женщины рыжие волосы и ее зовут Ирэн.
- И вы страдаете из-за нее?
- Да, все еще страдаю.
Он иронически улыбнулся, так как это было правдой.
- Это пройдет, - успокоила блондинка. В дверях появилась маленькая старушка. На плече у нее висела корзина с цветами. Она подошла, предложила букет и произнесла несколько слов по-немецки.
Старый Медведь жестом отстранил ее. Девица сделала разочарованную гримасу. Он спохватился, достал бумажник.
- На, бери.
- Спасибо, ты любезен.
Старуха тоже улыбнулась. Она медленно положила в кожаный кошелек монетку, которую дал ей Руссо.
- Спасибо, месье.
Она уже собралась уходить.
- Минутку.
Нужно было испробовать этот шанс. Эти старые продавщицы цветов ходят из одного бара в другой. Каждый день, каждый вечер они совершают один и тот же путь, продавая свой товар и перебрасываясь несколькими словечками с гарсонами, официантками, девицами легкого поведения, снискивая их милость. Может, эта знает рыжую девушку по имени Ирэн, бывшую барменшу? Блондинка послужит ему переводчицей.
- Вы говорите, девушка с рыжими волосами? Когда-то работала барменшей?
Старуха пыталась что-то найти в своих воспоминаниях. Она закинула голову, почти закрыв глаза.
- Нет, не Ирэн... Кажется, Ингрид. Да, Ингрид... Она покупала у меня розы абрикосового цвета. Это было давно... Она уехала из квартала. Может быть, вышла замуж...
- Адрес?
- Кажется, она жила на Флораштрассе, но это было несколько месяцев назад.
Руссо на такое даже не надеялся. Он заплатил и, не допив свой шнапс, вышел, оставив девушку и цветочницу вдвоем и думая, что они должны обменяться по его поводу не слишком лестными фразами.
На углу Флораштрассе он зашел в небольшой цветочный магазин. Может быть, это его последний шанс?
"Я слишком быстро отчаиваюсь. Нужно восстановить всю цепочку, звено за звеном."
Продавщица, почти девочка, еле-еле говорила по-французски. Она решила, что Старый Медведь хочет купить розы абрикосового цвета. Тогда он повторил свой вопрос медленно, отчеканивая каждое слово:
- Я.., ищу.., молодую девушку.., с рыжими волосами.., очень красивую. Она.., любит.., розы.., абрикосового цвета. Она.., живет.., на улице...
- А! - неожиданно поняла продавщица. - Мадмуазель Хофер! Дом номер 14.
***
Здание представляло собой трехэтажный старинный отель, немного отреставрированный и переделанный под квартиры. Консьержки внизу не было.
Старый Медведь поднялся по широкой лестнице с такими блестящими ступеньками, словно их покрыли маслом. Слева, на площадке второго этажа, он разобрал на двери имя, написанное на визитной карточке, плотно вставленной в маленькую рамочку: Ингрид Хофер.
Он позвонил, подождал, улыбнулся.
"Ну, конечно же, никого. Это было бы слишком просто".
Ну что ж, он вернется. Теперь это был вопрос нескольких часов, может, даже минут.
"Раньше я воспользовался бы отмычкой... Хорошее было время".
Он уже решил спуститься, но на первой же ступеньке остановился. Здание казалось пустынным. А если все же попробовать? Почему бы и нет? Его отмычка всегда была при нем. Он медленно просунул ее в отверстие.
"Если есть предохранитель, то я зря стараюсь".
Но дверь не была закрыта на предохранитель. Руссо обследовал прихожую, прошел в салон-студию.
"Современно, но без излишеств. Со вкусом... Черт, абрикосовые розы".
На одной из стен висели полки с книгами. Руссо пробежал глазами названия: Джеймс Джойс, Кафка, Кестлер, Томас Манн...
"Очень образованная для барменши".
Внезапно он вздрогнул. На одной из полок стопкой лежало с десяток журналов, которые он хорошо знал.
"Досье"... Ты близок, старик, очень близок".
Он пролистал журналов шесть. Все экземпляры начинались передовой статьей, подписанной В.Г. Руссо посмеялся, переводя заголовки: "Наркомания среди шведской молодежи", "Скандал в цюрихской полиции", "Жозет Бауэр сбрасывает маску".
Внезапно его взгляд упал на маленькую статуэтку, скрытую наполовину двумя лежащими плашмя словарями. Он не мог ошибиться. Эта глиняная фигурка, изображающая женщину с голой грудью, слишком сильно напоминала одну из тех, которые он видел у Фишера.
Руссо покачал головой. Последнее звено. Правильно догадался. Ингрид... Фишер... Критские древности... Цепочка была восстановлена.
Потеряв всякую осторожность и не заботясь о том, чтобы не шуметь, он прошел в соседнюю комнату, открыл платяной шкаф и сразу наткнулся на желтую рубашку и зеленую юбку. Ингрид даже не позаботилась о том, чтобы избавиться от этой компрометирующей одежды.
Внезапно он резко обернулся. Кто-то вошел в квартиру. Повинуясь рефлексу, он подумал о том, чтобы спрятаться в шкаф, но сразу же решил, что это глупо. Он зашел слишком далеко. Больше нельзя хитрить, скрываться. Он встретится с этой девицей лицом к лицу, захватит ее врасплох, воспользуется ее изумлением.
Руссо не мог сдержать удовлетворенного ворчания. Набрав воздуха и немного расправив плечи, он прошел в студию и остановился на пороге как вкопанный. Перед ним стоял Фишер.
На мгновение он растерялся. Фишер тоже. Но на этот раз Старый Медведь быстрее пришел в себя. Пока Фишер выбирал стиль поведения, что заняло у него несколько минут, Старый Медведь атаковал первым:
- Здравствуйте, месье Фишер. Хотя...в этот час я мог бы, пожалуй, сказать добрый вечер. Вы так придерживаетесь условностей... Даже слишком.
- Не могу сказать того же о вас, месье Руссо. Преодолев растерянность, Фишер снова обрел свое высокомерие. Его тон был резким, полным сухой иронии.
- Вот уж действительно, некоторые методы стали для вас настолько привычными, что вы давно не видите в них ничего шокирующего. За один день не переделаешь характера, месье комиссар. Вы видите? Я все еще невольно обращаюсь к вам по старому званию.
Руссо почувствовал, что краснеет. Но больше от гнева, чем от стыда. Нет! На этот раз Фишер не возьмет над ним верх!
- Я знаю. Я остался полицейским, но меня это не беспокоит. Что касается вас, вы остались мужчиной, но меня это тоже не беспокоит. По закону у вас есть право вышвырнуть меня на улицу, но вы этого не сделаете. Значит, я на правильном пути и могу воспользоваться своим преимуществом. А теперь, не оставить ли нам все формальности и не перейти к делу?
- Я вас слушаю. - Фишер непринужденным жестом показал на кресла. - Хоть я и не у себя дома, могу ли я предложить вам сесть?
- Нет. Я предпочитаю, чтобы мы высказали все друг другу стоя. Фишер улыбнулся.
- Хорошо. Но каким бы ни был исход нашего разговора, вы будете разочарованы, месье Руссо. Я не убивал Урсулу Моос и Ингрид Хофер не моя любовница. Извините, что так прямолинейно говорю об этом, но я ненавижу, обсуждать вопрос, исходя из ложных посылок.
Старый Медведь показал на статуэтку на полке библиотеки.
- А это?
- Прекрасное произведение, - прошептал, приближаясь, Фишер. - Даже так, увидев ее на расстоянии в первый раз, я не сомневаюсь, что это подлинник. Ингрид была удивительной помощницей.
Руссо вздрогнул.
- Была? Фишер вздохнул:
- Она собирается уезжать. Ингрид сказала мне, что хочет покинуть Цюрих и обосноваться за границей. Мне будет ее недоставать. Что станет со мной без нее?
- Значит, вы не отрицаете, что вы и она?..
- У вас совершенно нет никакого чувства реальности, - насмешливо подмигнув, возразил Фишер. - Да, я говорю о ней как о любовнице и осознаю, что это может быть воспринято двусмысленно. Но откройте же глаза! Взгляните на это! Это!
Он взял статуэтку и стал гладить кончиками пальцев, глядя на нее как ребенок, которому подарили игрушку, на которую тот и не надеялся.
- Она никогда не хотела рассказать, как к ней попадают эти сокровища. В конце концов, мне на это наплевать. Я платил и был счастлив. Теперь все кончено. Она говорила о каком-то греке, но так и не назвала его имени. Я только надеюсь, что когда-нибудь, когда ей понадобятся деньги, она вернется.