— Командир, ты не оставляешь нам выхода, все едино будет по-твоему. — С усмешкой протянула Полина, потягиваясь, как пухлая кошечка.
— Нет. Выбор есть — вы с нами по хорошему, или вы с нами по плохому. И решайте, девушки, решайте быстрее. Ночью будем идти тихо, как волки. И идти долго. Все свободны. Первые номера на боковую, через час смена. Вторые номера на вахту.
Переселенки, негромко переговариваясь, сидели на четырех санях. А в двух спали возницы и охрана. Ну как сказать, даже час поспать и то дело. Но мы хорошо отдохнули в зимовье после перехода сюда, и пока не устали.
******************************************************************************
— Хорошо подморозило. — Я выдохнул, поглядел на облачко пара, вырвавшегося из рта и улетевшего к ярким звездам. — Блин, скрипу и топоту… нас, наверное, в Звонком Ручье слыхать.
Шедший рядом с санями Сохатый неторопливо перекинул поводья из руки в руку, и поглядев на левый берег, ответил: — Вряд ли нас услышат. Тут до берега несколько километров. Коней они отвели подальше, чтобы ржанием не выдали. Топот и скрип за километр уже не слышно. Главное, чтобы у них модификантов не было с ночным зрением.
— Тут такие не помогут. — Я усмехнулся. — Им полная темень нужна, и видят они недалеко. А тут и подсветка классная, и все-таки мы далековато. Так что будем надеяться, что переправится на этот берег им взбредет в голову нескоро. Нам пару дней форы, и мы точно оторвемся от них. Да и погода скоро поменяется, Герда тепла чует, снег пойдет. Дня два, и циклон придет.
— Ну да… когда теплеет, то идет снег. Знаешь, я по снегу только здесь прошелся. До того как-то не срослось. Острова у нас все по экватору, а на полярные шапки смысла кататься не было. — Сохатый нагнулся, поправив завязку лыжи, а я про себя хмыкнул.
Острова по экватору, полярные шапки… не так много планет, кислородных, имеется в виду, где люди живут на островах вдоль экватора. Точнее, всего три. И все три входят в протекторат Русской Армии. Да и расположены относительно неподалеку. Собственно, эти три огромные купальни и есть кислородные планеты ПРА. Основные добывающие и производствтвенные базы у них на безатмосферных планетах и планетах с некислородными атмосферами расположены. Значит, Сохатый у нас армеец. И он пилот. При этом не видал снега вживую. Выходит, что он пилот какого-то армейского летала. Граждане Протектората имеют право на посещенее метрополии, но только на гражданских судах. Боевым кораблям и судам обеспечения вход в зону ответсвенности Метрополии запрещен. Хотя, какая разница? Просто буду иметь это в виду.
— Смотри. Костры. — Я ткнул винтовкой в сторону пары огоньков на далеком берегу. — Нихрена они не боятся, сидят и костры палят.
— Ну, они нас днем ждут. — Хмыкнул Сохатый, и взял у меня подзорную трубу, которую я вытащил из чехла.
— Эй, я сам еще не смотрел. — Возмутился я, но не слишком сильно и не слишком громко.
Переселенки в санях спали. Дрыхли как сурчихы, посапывали как ангелочки, смешно чмокали губами и порой что-то про себя бормотали. Не девушки — просто прелесть. Когда вот так, спят.
— Тшш. Спи. — Я укрыл одну из китаянок толстым одеялом, и подтолкнул края. — Спи.
— Что там? — Негромко поинтересовался Семен, чуть понукая лошадей.
— Костры. Ждут нас, Сеня, ждут. И как назло, ясно. Нам бы снежок, чтобы следы запорошил. А тут вон, вызвездило. — Я глянул на огромное, битком набитое звездами небо. Над нами плыла орбитальная станция. — Тьфу, нечисть! Чтобы вас там прихлопнуло!
— Не злись, Матвей. Там люди просто делают свою работу. — Усмехнулся возничий, поправляя винтовку, и вытаскивая револьвер из-за пазухи. Прокрутив звонко прощелкавщий барабан, Семен вернул свой пистолет на место, и поглядел на мерцающие костры. — Ждут, говоришь. Ну, будем надеяться, что у них мозгов не хватит сюда метнуться, проверить. Все-таки километров шесть есть точно.
— Метнуться, Сень. Обязательно. Вопрос не в этом. Вопрос — когда? — Я встал, и долго глядел на противоположный берег. Там, ниже по течению, наш дом, там меня ждут.
А прямо напротив, на заснеженной поляне, вокруг двух костров, спят в шалашах те, кто готов и хочет нас убить. Уже попытались, но не вышло. И готовы рискнуть еще. Все-таки, какая сволочь нас продала?
Мимо меня проезжали сани со спящими девушками, лошади фыркали, дышали паром. Так же парило изо рта у мужиков с винтовками, идущих рядом с санями, сидящих на облучках.
На небесах сияли звезды, отражались и переливались в снежинках и инеи, выпавшем на деревьях. Ветви сосен и елей тяжело обвисли под снежными шапками, сначало было подтаявшими, а потом схваченными морозом.
Обоз шел всю ночь. Девицы в этот раз даже до ветру на ходу не просились, они, по моей просьбе, почти не пили перед ночным марафоном. Хватило короткого отдыха, когда лошадкам дали недолгтй роздых. И позднее зимнее солнышко встретило нас примерно в сорока пяти километрах от той поляны, где горели костры бандитов.
Я поймал себя на мысля, что причисляю себя и моих товарищей к хорошим и законопослушным парням. И смех и грех, законопослушные убийцы и грабители. Что поделать, эта планета быстро выстроила всех по своим законам.
— Стой! — Я встал в санях, подняв руку. — Шабаш, становимся на дневку! Сеня, правь туда, смотри, какая бухточка. Только осторожнее, смотри, на родники бы не наехать. Давай я вперед пойду. Пешню передай.
Тюкая в лед перед собой стальным острием, я дошел до берега. В одном месте лед был тонкий, пришлось искать обход. Точно угадал, или родники или суводь. Размыло лед снизу. Выйдя на берег, я срубил сосновую ветку и вернувшись, воткнул вешку.
— Ко мне правь! — Я встал кромке льда, и помахал рукой обозу, откуда с саней выглядывали любопытные и сонные мордахи переселенок.
Далеко в глубине леса послышплся хруст снега и треск тонких побегов. Оглянувшись, я предупреждающе поднял ладонь, и сдернув с плеча марлин, присел за старой рухнувшей деревяхой. Через несколько минут на меня свежий ветер вынес весьма ощутимый запах оленьего стада. А еще через пять минут на поляну вышли олени. Как раз те, с клыками. Здесь их мускусный олень называют, из-за особой железы.
— А ну пошли! — Я встал из-за выворотня, и грозно махнул на них рукой, но олени только чуть подались назад, сторожко водя ушами. А потом старшая самка решила, что тут они главные, и нужно прогнать непонятного двуногого. И скакнула вперед, легко и грациозно.
И рухнула наземь и перебитым тяжелой свинцовой пулей сорок пятого калибра шейным позвонком. Выстрел неожиданно громко хлопнул по ушам, а оставшееся стадо резко рвануло в лес, и исчезло, оставив после себя запах свежего навоза.
— Ну вот, ужин. А это еще что? — Я с удивлением обернулся к обозу. Несколько девиц блевало, перегнувшись через борта саней.
*********************************************************************
— Надо же, какие вы неженки все же. — Я усмехнулся, вылавливая в немалом котле кус мяса, и тыкая в него острием ножа. Нет, пусть еще поварится, какое-то время. — Полина, вы же в Медвежьем и мясо, и рыбу ели, и все нормально.
— Матвей, ты не понимаешь. — Морозова, слегка неуклюже из-за связанных рук, поставила стопку деревянных чашек на грубый стол, собраный из тонких стволиков осин, и застеленый парусиной. — Девушки да, кушали все это. Но при них не убивали вот так, кроваво, такого красивого зверя. Ты же видел, как из шеи кровь хлестала.
— И это опасные преступницы. Убийцы и разбойницы. — Хмыкнул Семен, ставя на стол мешок с сухарями из пшеничного хлеба. — Поленька, вы меня поражаете в самое сердце. Вы такая нежная и ранимая.
— Не юродствуй! — Голос девушки мгновенно построжел. — Я не они. Я с Матрены, выросла на ферме. И… хотя, это только мое дело. Но не считай меня городской неженкой, Семен!
— Ну, я хоть городская, но не неженка. — Это Кетлин напару с Грессией принесли грубую лавку из расколотого пополам бревныка, и поставили около стола. — правда, оленей у нас не было, но на диких собак охотились, бывало. На нижних уровнях собачьих стай хватает. Эх и барбекю делали. — Девушка мечательно прищурилась.
— Ну, мясо жарить в этот раз не будем, хватит вареного и бульона. — Я снова ткнул в шмат мяса ножлм, а потом срезал тонкую полоску и поробовал прожевать. — Годится. Давайте, мойте руки и садитесь к столу. А потом — баиньки. — Я душераздирающе зевнул. Устали все-таки, переход совершенно немаленький.
**************************************************************************
Мы задержались на этом месте до следующего утра. Ну а что, место удобное и для обороны, и просто для отдыха.
Девушки постепенно осваивались, с интересом смотрели на белок, прыгающих по стволам, визжали от атаки ястреба на зазевавшуюся зверушку, поили лошадей теплой водой, кормили их овсом с рук, повизгивая от новых ощущений.
Хоть и очень хотелось выехать пораньше, но толку особого не было, зимний день короток. Именно потому решили задержаться, и выехать спозаранку.
**************************************************************************
Мы задержались на этом месте до следующего утра. Ну а что, место удобное и для обороны, и просто для отдыха.
Девушки постепенно осваивались, с интересом смотрели на белок, прыгающих по стволам, визжали от атаки ястреба на зазевавшуюся зверушку, поили лошадей теплой водой, кормили их овсом с рук, повизгивая от новых ощущений.
Хоть и очень хотелось выехать пораньше, но толку особого не было, зимний день короток. Именно потому решили задержаться, и выехать спозаранку.
Я в свободное время лежал в санях, переговариваясь с Верой. Или с Федькой, того жутко интересовало, каких девок мы везем. Кобелина местного разлива. Ехал бы с нами, сам бы поглядел. Во время дежурства наблюдал за рекой, и глазами, и со спутника.
Впрочем, наши оппоненты до сих пор сидели на поляне, ожидая нас днем. Я даже пару наблюдателей засек, точнее, их секреты. Курят как паровозы, со спутника видать.
Ну а очень ранним утром мы все встали, растолкали сладко спящих девушек, закутавшихся в одеяла, подождали пока они умоются и сделают свои дела за кустиками, накормили их завтраком, и усадили в сани.
— Wagons go!!! — Протяжно закричал Семен, встав на облучке и щелкнув вожжами. — Йиии-ха!
— Позер. — Фыркнула Полина, но при этом стрельнула глазами в возничего.
— Ну да, мы такие. — Усмехнулся я, устраиваясь поудобнее в санях. Надо покемарить, тем более что ночью почти полторы смены отдежурил. Возницам надо отдыхать, потому мы их не трогаем. А дел хватает, тем же лошадям воды нагреть. Точнее, просто кипятили воду, и разбавляли воду из Великой до тепленькой. Это нас специально Сохатый заставил. Пришлось повозиться. Лошадей много, а они воду хлещут как насосы. Хорошо что жестяных ведер с запасом, по паре на каждых санях.
Мы вообще лсновательно приготовились. На каждые сани два топора, двуручная пила, ведра, медный луженый котел. С другой стороны это все всесте чуть больше полутора пудов набирает.
Ехали спокойно, неторопливо. Я совершенно успокоился было, потому что и картинка из космоса показывала лагерь бандюков, совершенно не собирающихся пока куда-либо торопиться. Видимо до сих пор нас ждут. От девушек идет спокойная, любопытная волна. Никакой агрессии, по крайней мере в наших санях. Да и остальные переселенки особо не беспокоятся. Переговариваются, пересмеиваются.
Так продолжалось до тех пор, пока Полина не поправила выбившийся из-под капюшона локон. Одной рукой, свободной. Без пут.
— Это еще что? — Я привстал, сузившимися глазами глядя на усмехающуюся Морозову.
— Ой, да ладно, офицер. Ну развязалось. Мы же не виноваты, что у вас такие веревки, сами развязываются. Правда, девочки? — Полина повернулась к остальным переселенкам. — да ты не переживай, командир, мы никуда не убежим и ничего не будем делать плохого.
Китаянки засмеялись, а Кетлин виновато улыбнулась.
— Вы когда развязались? — Спросил я, сдерживая раздражение. Пока не стоит негнетать, девки, похоже, просто зубки показали.
— Да они сегодня сами распутались, Матвей. Мы нечаянно. — Протянула Кетлин, протянув мне конопляную веревочку. — Я потянула, а она распуталась. Ну а остальные девчонки вслед за мной. Не злись, мы ничего делать не будем, можешь нас снова связать.
— Да, офицер. Если тебе так спокойнее будет, то вяжи. Нет, меня пусть Семен свяжет, понежнее. — Полина засмеялась, а Семен густо покраснел, аж щетина задымилась.
Так, надо заканчивать с этим произволом.
— дайте слово, что не будете предпринимать попыток сделать глупость вроде побега или чего-нибудь похожего. — Я спрыгнул с саней и пошел рядом. — Тогда мы вас вязать не будем. Учтите, девочки. Я эмпат. И ложь сразу уловлю.
— Клянусь! — Радостно улыбнулась Кетлин. — Я не хочу неприятностей.
— Клянусь! Мне нравится свобода. — Хмыкнула Морозова.
Китаянки повторили примерно тоже самое, фальши ни я, ни Герда не учуяли.
— Ладно, сидите. А я пойду, проверю остальных. — И я направился к приближающимся саням Сохатого.
— Что стряслось, Матвей? — Поинтересовался он, хрустя при этом крохотными сухариками. Мы их пару мешков в Медвежьем прикупили.
— Да так. Девушки, покажите запястья. Шейла, стой!!! Стой, дура. Стой, кому говорю! — Брауберг как на пружинах выскочила из саней, и изо всех сил своего молодого и тренированного тела припустила к берегу. Я трижды выстрелил в воздух, глядя как из-под подошв теплых и удобных угг переселенки вылетают комки снега. — Да стой же ты, пропадешь!
Рядом настоящим лосем ревел-орал Сохатый, здорово раздраженный своим косяком. Ну, еще бы, девица у него из саней слиняла.
Обоз встал. А клятая поселенка как молодая оленуха доскакала до берега, и исчезла в зарослях молодого сосняка.
— И что делать? — около меня нарисовался Майкл с винтовкой, волонтеры и возничии стояли в недоумении, но вооруженные, Герда напряженно встала в санях, девицы кто свистел, кто орал, размахивая руками. Причем не меньше половины от общего количества развязались. Блин, узнаю, кто в администрации такой косяк с договором пропустил — набью морду лица об тейбол!чтобы в следующий раз думал что делает!
— Догонять надо. Пропадет девка ни за грош. Да и наша работа с тобой — довести этих красавиц до Звонкого ручья. Ну как, "камень, ножницы, бумага"?
Негрилла кивнул, и мы с ним на счет "три" сыграли.
— Блин, опять проиграл. Ладно, принимай командование! Тогда так. Меня не ждете, идете прямо к городу. Тут не так далеко, все будет нормально, дойдем и пехом. Девок сейчас освободим всех, все едино, они полдня уже без путанок сидят, и ничего. Ну, окромя этой дурной клизмы. Идет? — Майкл, подумав, кивнул. Я повернулся к обозу, и заорал. — Все ко мне!
Через три минуты я принял у девок присягу, а Майкл резал оставшиеся веревки.
— Так, барышни. У нас кроме вашего честного слова больше ничего нет, так что просто будьте благоразумными. Давайте, по саням.
Подойдя к своим, я вытащил свой дежурный рюкзак, надел снегоступы, проверил пистолеты и винтовку, и собрался было уходить, но передумал, и подозвал Кетлин и Полину.
— Так, барышни. Держите! Это не подарок, это вам на время, пока не обживентесь. — Кетлин получила "спрингфилд", а Полина "шарпс". — Учтите, патронов вам по многу не дам, вот вам на обеих. — Я протянул патронташ с тридцатью ячейками, из которых только три были пустые. Тоже мой трофей. После чего кивнул на невозмутимых кобыл. — И помните — эти винтовки лягаются как вот эти самые лошади!
Пару раз подпрыгнул, проверяя как на мне осело снаряжение, и как насколько ладно сели снегоступы. Поглядел на подошщедшего Семена, и попросил его.
— Сема, научишь девушек обращаться. И осторожнее, барышни, эти антикварные пушки убивают не хуже современных. Ладно, дамы, мне пора. Нет, Герда, нет, подруга, ты останешься здесь. Мне бежать долго и быстро, эта… дочка своей мамы… скачет как коза, и наверняка бегает так же. Присмотри за девчонками. О, спасибо, Грессия! — Я поблагодарил свою помощницу, и повернулся к ней спиной, чтобы она уложила мне в рюкзак пакет с сендвичами.
Пару минут я подождал, пока hermanita развязывала и завязывала тесемки, и чмокнув ее в нос, помахал рукой остальными.
И побежал в лес, за беглянкой, чтобы ее оса в попу укусила. Нет, не оса, а тот здоровенный шершень, которого я разок пристукнул в Новом Шанхае!
Кстати, на снеготупах, в отличии от лыж, не скользят, а именно бегают. Но по обретению привычки это становится удобно, так что я вскоре был на краю молодого сосняка, и обернулся, поглядеть на обоз.
От саней мне махали оставшиеся девчонки. Несколько девушек даже платочками. Романтика, блин. Герда обдала обожанием, сожалением о моем запрете, пожеланием счастливой охоты и скорейшего возвращения.
Так что в колючую гущу я полез в относительно неплохом настроении. И почти сразу, поглядев на цепочку следов, уходящую в глубину леса, подальше от берега, остановился и огляделся. Прислушался и принюхался, пользуясь своими резко возросшими чувствами.
Где-то уже достаточно далеко недовольно кричали птицы, примерно как раз в той стороне, куда ведут следы. С остальном тихо, только белки на дереве неподалеку грызут шишки.
И потому я спокойно связался с Верой. Благо, что у нее сейчас обеденный перерыв только начался.
— "Привет, солнышко. Ты как там?"
Ответ пришел практически сразу.
— "Привет. Скучаю. Жду тебя и Герду." — и насколько смайликов. — "Скоро ли вы? Ты утром писал, что выехали, вам еще сколько, три дня до Звонкого ручья?"
— "Обозу да, а мне тут за беглянкой побегать придется, и и потом пехом до дому. Так что загадывать не хочу, но постараюсь обернутся побыстрее. Вот такие дела" — Я между тем как следует принюхался еще разок. Но ничего, просто лес. Деревья и снег, хвоя и прелый лист. Свежей и открытой водой пахнет. О, а оттуда и жерчание слыхать. Родничок, что ли? Не провалилась бы туда эта Шейла. Простынет насмерть. С этим тут никаких проблем.