Борис Яковлевич слегка ошибся. Фамилия новичка была ни Лихачев и не Лихарев, а Лиханов. Работал он в другой бригаде, но поселили его в одно с Максимом общежитие.
Максим представлял его в образе тихого, степенного мужика в возрасте, но, как оказалось, это был молодой человек лет двадцати пяти. Его нежелание искать земляков можно было бы объяснить замкнутостью, скрытным характером. Но парень оказался балагуром.
Максим убедился в этом вечером. После ужина отряд привели в общежитие, но многие зэки остались в курилке. Время – конец мая, погода прекрасная. Посидеть на свежем воздухе, покурить в удовольствие. Лиханов отчаянно смолил папиросу и так же отчаянно размахивал руками: рассказывал какой-то пошлый анекдот. Слушали его без внимания, но факт оставался фактом – парень вовсе не прочь потрепать языком. Такие люди, как правило, стремятся обзавестись нужными связями, а этот даже не пытался подойти к Максиму.
Но если гора не идет к Магомету, то можно и самому взять гитару и сходить в горы.
Максим подошел к парню, посмотрел на него сквозь насмешливый прищур, достал сигарету, закурил.
– И откуда берутся такие веселые?
– Э-э, да у нас все такие, – заметно смутился Лиханов.
– Где это у вас?
– Ну, в Белокаменске...
– Ух ты! И я из Белокаменска!
– Да ну! – не очень убедительно обрадовался парень.
– Вот тебе и ну... Улицу Барона Врангеля знаешь?
– Барона Врангеля?! Э-э, да ты шутник! – нервно хихикнул новичок.
– Так у нас же там все такие... Служил где?
– Ну, в ГИБДД, инспектором.
– На взятке погорел?
– Ну да.
– Не повезло.
– Да нет, нас давно уже разрабатывали. Операция «чистые руки»...
– А я вот за угон мотаю. Знаешь, чем угон от хищения отличается?
– Чем?
– Ты же гаишник, должен знать.
– Ну, угон это угон, – замялся Лиханов. – А хищение...
– Хищение – это хищение, – хмыкнул Максим.
– Балда ты, Дима! – встрял в разговор Леша Мишин, такой же молодой парень, как и Лиханов. – Хищение – это кража с целью сбыта. А угон – это просто покататься. Сейчас за угон просто штрафом отделаться можно...
– Леша у нас в спецназе служил, – хмуро посмотрел на него Максим. – И то знает... Правда, Леше слова не давали. Да, Леша?
Не дело это – в чужие разговоры лезть. Именно это Максим и дал понять Мишину. А Максим был в авторитете, поэтому Мишин отвел глаза в сторону.
– А чего ты скис? – обратился Максим к Лиханову. – Ну не знаешь и не знаешь. Нет таких людей, которые все знают... Как там нынче Светлокаменск поживает? Что нового?
– Да все по-старому, – оживился парень. – Ну, может, для меня по-старому. А для тебя, кто ж тебя знает, когда ты сел...
– Семь лет назад сел.
– За угон?
– И за угон тоже... А так за убийство...
– А-а...
– Кто сейчас у нас в ГУВД главный?
– Да генерала недавно назначили. Фамилия – Чернобоков. Зверь, говорят...
– А РУБОП как поживает?
– А там сейчас полковник Венгеров главный, – чересчур поспешно, как будто заученно, проговорил Лиханов.
Максим кивнул. Действительно, Илья Венгеров еще в позапрошлом году возглавил Светлокаменский РУБОП, а в этом – получил по третьей звезде на погоны.
Он продолжал разговор и убедился, что Лиханов хорошо владеет информацией. Даже слишком хорошо. Как будто кто-то научил...
– А что там с девчонками у нас? – чтобы снять остатки напряженности, развеселым тоном спросил Максим. – Такие же – самые красивые?
– У-у! Девчонки у нас – просто класс! – расплылся в улыбке Лиханов.
– А то я парень холостой. И жуть какой голодный!
Увы, но Максим говорил чистой воды правду. Майя воспользовалась правом заочно развестись с ним... Все-таки переиграл его Семен. Все-таки Майя оказалась не той женщиной, о которой он мечтал и за которую готов был умереть. Предала она Максима. И сейчас жила с Кафтановым. Вышла за него замуж или нет, неизвестно, зато ребенка родила ему – это яснее ясного... Ну да Бог ей судья!
А Кафтанову судьей будет он сам. И пусть эта мразь и не надеется на отпущение грехов. Макс никогда его не простит. Месть его не будет жестокой. То есть Кафтанов умрет быстрой смертью...
– ...Я ей говорю, откуда такая красивая? А она – если красивая, то женись... – возбужденно, скороговоркой рассказывал Лиханов.
– Что? – спохватился Максим. – Извини, прослушал... Задумался.
– А-а, бывает...
– Бывает. Но не каждый день... Не каждый день, говорю, на свободу выпускают.
– Что? На свободу? – встрепенулся парень.
– Да у хозяина сегодня был. Документы на меня пришли. Ждали через месяц, а они раз, и пришли... Так что завтра на свободу, с чистой совестью...
– Ух ты! – Лиханов изображал восторг, но во взгляде сквозило беспокойство.
Похоже, Максим нарушил его планы... На то он, в общем-то, и рассчитывал.
После отбоя он отправился в каптерку пить чай. Нарочно задержался допоздна, чтобы не заснуть ненароком до срока. Не было уверенности, что Лиханов именно тот человек, за которого он его принял. А раз не было уверенности, то можно было дать слабину...
В койку Максим лег в третьем часу ночи, когда все давно уже спали. Поворочался немного для приличия и затих. Сделал вид, что заснул.
Он ждал Лиханова, но тот не появлялся. Зато в четыре утра в спальное помещение зашел с проверкой дежурный помощник начальника колонии. Тихонько посчитал заключенных по головам и так же тихо удалился. И это почему-то охладило тревожные мысли Максима. А наваливающийся сон засахарил их... Может, он и соврал, что завтра будет на свободе, но ведь по-любому случится это скоро. А это само по себе – большой кайф...
Он уже засыпал, когда в сумраке помещения мелькнул какой-то силуэт. Человек тихо, украдкой направлялся к нему. И не откуда-то, а со стороны, где должен был сейчас находиться Лиханов.
Максим наблюдал за этим подозрительным передвижением сквозь прищур и не мог видеть, что это за человек. Но ситуацию при этом контролировал полностью.
Заключенный приблизился на опасное расстояние, потянул к нему руку, и в этот момент Максим пришел в движение. Поймал противника за руку, взял ее на прием, заломил за спину.
– Ой-ей!
Это был голос Лиханова.
– Ну, вот ты и попался, придурок!
– Что «попался»? Просто поговорить пришел...
Заломанную руку он сжимал в кулак, но в нем ничего не было. Ни заточки, ни удавки – ничего.
– А чего крался?
– Да нет, тебе показалось... У тебя что – с нервами непорядок?
Максим посмотрел под ноги и увидел на полу обычную пластиковую авторучку. Такой у него точно не было. Свободной рукой он поднял ее, показал проснувшемуся соседу.
– Твоя?
– Да вроде нет... А что такое, Макс?
– Сейчас разберемся...
Он осмотрел авторучку. Вроде бы ничего необычного. Только наконечник очень острый.
– Что это такое?
Он поднес авторучку к глазам Лиханова.
– Ну, ручка, а что?
Она была пластиковой, а пол – деревянным. Поэтому выпасть из руки она могла почти бесшумно. Лиханов мог просто ее выронить, чтобы избавиться от улик.
– А я тебе сейчас ею в морду ткну!
– Не надо!
– Да я не больно, ты не бойся. Только кожу проткну, и все.
– Не надо! Умоляю!
Ноги у Лиханова подкосились, и он рухнул на колени, головой стукнувшись о пол.
– А что там в этой ручке? Цианид? Курарин?.. Если цианид, то ты помрешь быстро.
– Я... Я не знаю... Но сказали, что наверняка.
– Кто сказал?
– Ну, человек один... Я в казино сильно проигрался, они сказали, что дом отберут. А у меня семья, дети. Сказали, что все простят, если я... ну, тебя...
– И что за человек?
– Ну, его Виктор зовут. Больше я ничего не знаю...
– Плохо, Лиханов... Плохо, говорю, работаешь... Ты извини, но я самосуд устраивать не буду...
Максим без всякого зазрения совести вызвал дежурного помощника и сдал ему несостоявшегося киллера. А вместе с ним и смертельно опасную ручку, хотя был соблазн присвоить ее себе. Какое-никакое, а оружие...
* * *Мартовские кошки хороши в марте, а Майя – в мае. Цветет и благоухает как черемуха – ни дать ни взять вечная невеста. Тридцать один год ей, а так же хороша, как в семнадцать лет. Только вот неласковая она...
– Ты куда?
Она уже садилась в машину, когда Семен окликнул ее с высоты мраморного крыльца.
– На работу, – удивленно повела она бровью.
– А поцеловать?
Поджав губы, она сделала движение, будто хотела закрыть за собой дверцу. Но, передумав, все же направилась к нему.
Он не стал спускаться с крыльца, дождался, когда она сама поднимется, чмокнет его в щеку.
– Может, ну ее к черту, эту работу? – спросил он.
– Ты же знаешь, у меня много дел, – покачала она головой.
– А может, все-таки на лыжах покатаемся?
– Какие лыжи, лето на носу! – вымученно улыбнулась Майя.
Ей не терпелось поскорее исчезнуть. Увы, но Семен тяготил ее.
– Да те самые, с палками...
– Пошляк.
– Ну, может, хоть что-то тебя заведет. А то как ледышка... И скользкая, и холодная. И хрупкая...
– Какие лыжи, лето на носу! – вымученно улыбнулась Майя.
Ей не терпелось поскорее исчезнуть. Увы, но Семен тяготил ее.
– Да те самые, с палками...
– Пошляк.
– Ну, может, хоть что-то тебя заведет. А то как ледышка... И скользкая, и холодная. И хрупкая...
– Какая есть.
– Ну да, другой не будет, – кивнул он. И, хлопнув ее по упругой попке, подтолкнул к машине.
Пусть уезжает, а лыжница у него и без того есть. Горничная Аллочка исполнит любой каприз. За то ей и платят премиальные...
Майя села за руль. Машиной она управляла сама. Нравилось. Водителя и телохранителей не признавала. Но тем не менее вслед за ней двинулся джип с охраной. Хочет она того или нет, но Семен очень ее ценил и не хотел, чтобы с ней по дороге что-нибудь случилось.
Сам он остался дома. Потому что, по сути, это была его резиденция.
Огромный особняк на обрывистом берегу реки, вокруг лес. Высокий забор с видеокамерами, вооруженная до зубов охрана. Бизнес у него такой, что без этого не обойтись. Наркотики, девочки – это уже мелочь по сравнению с тем, чем он занимался сейчас. У него была целая бригада специалистов, которые только тем и занимались, что захватывали ценные предприятия, по образу и подобию того, как в свое время он завладел автосалоном. Мэрия, менты, прокуратура и суды – все у него в кулаке. Весь Белокаменск принадлежит ему, и пусть умрет любой, кто думает иначе...
Розовой пушистой щеткой Аллочка грациозно смахивала пыль с экрана компьютерного монитора в его кабинете. Она уже успела переодеться из формы горничной в другую, из скромной в развратную, заказанную в секс-шопе специально для таких случаев. Короткое платье из лакированной кожи, сексуальные чулки-ботфорты, верхний срез которых мог бы касаться ее трусиков, если бы они на ней были...
Заметив его появление, она выгнула спину, подала ему навстречу аппетитные ягодицы. Он уже почувствовал, как закипает в нем кровь, когда зазвонил телефон.
– Да!
– Семен Иванович, к вам Егоров. Говорит, что срочно...
– Пусть немного подождет.
Егоров был одним из его специалистов по решению нестандартных вопросов и подчинялся только одному Семену. Он имел право приходить к нему в любое время дня, а иногда и ночи. Но ведь ничего же не случится, если он подождет пять минут...
Впрочем, Семена не хватило и на две минуты. Слишком крепко прижал к себе Аллочку, слишком быстро выплеснул свою радость. Это его ничуть не расстроило. Какая ему разница, хорошо было этой шлюхе или нет. Главное, что сам получил удовольствие. И теперь мог расслабленно отдохнуть в удобном рабочем кресле с массажной вибрацией.
Белобрысый Егоров зашел в кабинет с опущенной головой. Явный признак того, что в клюве плохая новость.
– Ну! – рыкнул на него Семен.
– Со Скородумовым проблема.
– С ним может быть только одна проблема. Преждевременная смерть! – взъярился Семен.
– Не вышло... Он раскусил киллера, нейтрализовал его...
– Сейчас я тебя нейтрализую!
– И это еще не все, – попятился к двери Егоров.
– Что такое?
Несмотря на изнеженную усталость, Семен вскочил с кресла, надвинулся на него.
– Со сроками просчитались. Скородумов по условно-досрочному выходит.
– Когда?
– Может, через неделю. Может, через две. А может, и раньше. Когда документы из суда придут. А они придут, потому что начальник колонии лично в этом заинтересован...
– Ну, и что за проблемы? – неожиданно успокоился Семен. – Не смогли в зоне, сможете на воле...
– Да, я уже готовлю свою группу.
– Группу?! Да, Макс – парень ушлый, его скопом надо брать...
Семен был сейчас в большой силе, не то что прежде. Но разве забудешь, как Макс в одиночку смог уничтожить всю его бригаду... Переиграл он тогда Семена, семь лет назад. Но ведь хорошо смеется тот, кто смеется над трупом врага...
Глава 21
Темно-серые ворота с коричневыми звездами, колючая проволока над ними, автоматчик на вышке... Максим стоял на дороге, по которой когда-то, в декабре девяносто девятого, этапом шел в колонию. Тогда он не говорил «Здравствуй, зона!» А сейчас он не прощался с ней. «До свидания». Всего лишь «До свидания». Потому что не было уверенности, что сюда его больше не вернут. Ведь он вышел на свободу, чтобы мстить. И какими бы ни были его намерения – благородными или нет, – преступный умысел в них налицо. Ведь он собирался убить Кафтанова...
До свидания, зона... Но лучше бы не видеться с тобой никогда.
Он пешком добрался до поселка, откуда можно было попасть в город, вышел на широкую площадь, вместо асфальта покрытую сухой, крепко утоптанной грязью, обозрел пространство вокруг. Непритязательные бревенчатые избы с темными шиферными крышами, коробка сельпо из белого силикатного кирпича с пристройкой, выкрашенной в ядовито-желтый цвет. Грузная женщина в платке тяжело ступает по гнущимся доскам деревянного тротуара, несет полное ведро от колодца к дому. Два малолетних паренька перепрыгнули через шаткую ограду, воровато оглянулись и помчались вдоль по улице, перекрикиваясь на бегу. А так вроде бы все спокойно. Нет, кажется, подозрительных машин и личностей, которые могли бы угрожать его безопасности. А у Максима был резон опасаться киллеров. Кафтанов тот еще пес, от него всего можно ждать...
Он вышел к пустующей остановке. Плохо, что людей нет. Значит, автобус уехал совсем недавно и вряд ли следующий рейс в город будет скоро. Впрочем, Максим не спешил. Семь лет ждал, а какие-то несколько часов – сущий пустяк. Немного подумав, он направился в магазин. Пивка купить, сигарет. Выпить, покурить на вольном воздухе, что может быть слаще. Разве что женщина. Лучше всего Майя. Но и от другой он бы тоже не отказался. Предложения, правда, не было, но все еще впереди. Тридцать один год ему, жизнь, можно сказать, еще только начинается.
Он подходил к магазину, когда из-за поворота в его сторону вырулила сверкающая голубой краской «Шевроле-Нива». Окна не затемнены, за рулем, похоже, женщина. Нет, на киллеров это не похоже.
Подозрительные личности вышли ему навстречу. Из магазина. Два молодых и дюжих на вид селянина с раскрасневшимися от жары и возбуждения лицами. Кривоносый детина косолапой походкой нахраписто пер прямо на Максима, а его дружок жадно и счастливо прижимал к груди две бутылки водки...
Нет, и это не киллеры, подумал Максим. И посторонился, пропуская деревенских бездельников. Не было у него желания с кем-то ссориться, тем более когда до зоны всего три километра, а условия досрочного освобождения чрезвычайно суровы. Попался на хулиганстве – добро пожаловать обратно.
– Ну а тебе чего, тоже водки? – недружелюбно спросила продавщица, иссушенная худобой, как вобла.
Корявая, прыщавая, а оттого и стервозная.
– Нет, – угрюмо качнул головой Максим. – Просто пива.
– А – одно и то же, пивом начнешь, водкой закончишь...
– Может быть, но мне можно.
– Я смотрю, ты не местный.
– Нет, освободился.
– А-а, из этих, из бывших ментов?.. Наверное, офицером был?
– Был.
– А то я смотрю, цивильный. Не то что наши оболтусы...
– А это ваши? Ну, которые были?
– Наши, наши! Васька Бузыкин и Сидор Бузыкин.
– Братья, что ли?
– Да нет, у нас половина поселка – Бузыкины. И я Бузыкина. По мужу. С мужем развелась, а фамилию оставила...
О том, что развелась с мужем, продавщица сказала неспроста. Щеки у нее розовыми пятнами пошли, глазки замаслились. Понравился ей Максим, но, увы, ему с ней не по пути. Хотя сушеную воблу он уважал, особенно с пивом.
– Автобус на город когда будет? – взяв две банки холодной «Балтики», спросил он.
– Завтра утром... А тебе и переночевать негде?
– Ну, что-нибудь придумаю...
– У меня дом свой. Комнату могла бы сдать. На ночь... Ты думай пока, думай. Все равно мне еще долго здесь...
Максим вышел из магазина, чтобы на досуге, под пивко подумать над предложением продавщицы. И снова увидел однофамильцев Бузыкиных. Они стояли, взявшись за руки, и живой стенкой преграждали путь симпатичной девушке, которая пыталась пройти к магазину от своей «Нивы». Она шаг влево, и они туда же, она – вправо, а они снова у нее на пути.
– Если у тебя машина голубая, то ты и сама голубая, – под гогот своего дружка гнусавым голосом рассуждал кто-то из Бузыкиных – то ли Васька, то ли Сидор. – А если ты голубая, то мужиков любишь!
– Вот уроды! – не выдержала девушка.
– Кто уроды?! Думаешь, если городская, то можно всех тут посылать?
– Дебилы!
Похоже, она поняла, что проходу ей не дадут. И повернулась к своей машине, но кто-то из Бузыкиных грубо схватил ее за руку.
– Ты куда? А извиниться? – взревел один.
– На колени, сука! – нагло потребовал другой.
Это был явный перебор. И Максиму ничего не оставалось, как вмешаться.
– Отпустите девушку, – стараясь хранить спокойствие, распорядился он.
– Не понял! – взвыл один детина.
– Да мы тебя щас на флаги! – пригрозил второй.
И оба двинулись на него.