— Оставьте, друг мой! — Купелин подобрал с земли гранитный осколок, взвесил его на ладони.— Не смейте посыпать голову пеплом. Они погибли как солдаты. Они достойно сражались с врагом. Даже если бы мы не знали о вас, все равно не прошли бы этот лагерь стороной. Ведь здесь — люди! Так или иначе, пришлось бы считать жертвы.
— В самом деле, Павел! Приберегите сантименты до лучших времен, — поддержал штурмана Северский. — Пойдемте, господа, покажем нашему мягкосердечному доктору пленных. Быть может, и да проснется праведный гнев в чистой душе?
— Время дорого. — Купелин выронил гранитный обломок, отряхнул ладони. — А мы до сих пор не решили их участь. Быть может, вы подскажете нам верное решение?
— На вашем месте я бы на это не рассчитывал, — пожал плечами я.
Мы пошли через изрезанный раскопами пустырь к валу. Со мной постоянно здоровались, я рассеянно отвечал, крутил головой, вглядываясь в знакомые и одновременно незнакомые лица. Было странно и радостно видеть вокруг себя людей, облаченных в белые «форменки». Это многолюдье внушало обманчивое ощущение безопасности.
И как все-таки Купелин умудрился не растерять людей? Ведь эти моряки провели на планете ржавых песков тот же срок, что и мы! И землю им приходилось кидать похожими на весла лопатами… Ну, не подрастерял — и хорошо. Видимо, таков промысел Божий. К счастью, не всем на голову несчастья сыплются с той же щедростью, что и нам. Нам… Из «нас» в живых остались только Северский, отец Савватий, Лаптев, я и все. Отставить! Еще Гаврила остался…
Я поглядел на боцмана. Гаврила стоял возле Мустафы и покрикивал на матросов, которым никак не удавалось разжечь огонь погребального костра. Шерсть «хозяина» колыхалась из стороны в сторону. Быть может, это шалил ветер, а может, из-под подпорченной «шубы» с монотонной настойчивостью кто-то пытался выбраться наружу.
Что ж, в любом случае матросам следовало действовать расторопнее.
— Вы только поглядите на этих красавцев… — сказал кто-то из моряков.
Я посмотрел на людей, построенных шеренгой вдоль вала, и понял, что Галина во время памятной мне ночной «беседы» приврала о численности своего лагеря (или она просто не умела считать?).
Нет, в шеренге стояли не сорок человек. Семь молодых женщин: жутко исхудавших, с ввалившимися глазами. Четырнадцать мужчин, на вид вполне упитанных и крепких, но на деле сточенных гниением изнутри, как это бывает со многими деревьями, которые кажутся здоровыми и даже могут позволить себе роскошь свежей листвы. Среди прочих стоял человек с детским лицом и общипанной бородкой, замыкал шеренгу лысый здоровяк, с которым мне довелось мериться силой. На его голове темнели два выпуклых напоминания о той схватке: захочешь — не забудешь. Галина затравленно глядела на моряков, а те пялились на нее…
В руках матросов, охранявших пленников, поблескивали трофейные ножи и заточки. Что меня не перестает удивлять, так это то, насколько быстро в Ржавом мире меняет владельцев оружие, утварь или добрая одежда. Просто какой-то круговорот артефактов цивилизации землян в природе.
— Доктор Рудин! — окликнул меня сухопарый морячок. — Примите, благородие, это — ваше!
Он передал объемистый сверток: в нем были прихваченные на «Дельфине» плащ и свитер, бинокль и фляга (само собой, пустая). От одежды смердело потом. Вполне возможно, что моим потом… но все равно надевать эти вещи не хотелось.
— Позвольте, а где револьвер? Где ружье? — спросил я морячка.
— Здесь, ваше благородие, у нас! — откликнулся матрос — один многих, получивших приказ охранять пленников. — Извинения просим, но возвращать пока не велено. Доколе вот эти рядом…
Я поглядел в злодейские лица пленников. Чернобородый капитан сверлил меня взглядом. По всей видимости, он жалел, что не «схарчил» пришельца из пустоши, когда имел такую возможность.
— Гришку убили на моих глазах, — тихо поведал о судьбе своего спутника Северский.
— Освежевали его тоже на моих глазах. Варили вон в том котле, — артиллерист указал рукой на нехитрый скарб, разложенный перед входом в пещерку людоедов. — Бабы не ели, нет. Они, кажется, вообще святым духом питаются… а мужики попировали славно. Чертовы выродки!
На меня вновь обрушилась дурнота. Что-то я тогда совсем расклеился…
— Что делать с вами, православные? — обратился к пленникам Купелин.
Чернобородый капитан прочистил горло и на шаг приблизился к нам.
— Отпустите, моряки, — прозвучал его хриплый, похожий на ворчанье медведя голос. — Отпустите, и если судьба сведет нас снова, то за добро мы расплатимся добром. Отпустите. Не убивайте.
— Губа — не дура… — вздохнул Северский и сплюнул.
— Отпустим их, — предложил я Купелину. — Пусть ковыряются в земле на радость своим богомерзким «хозяевам». Они сами съедят друг друга, не пройдет и месяца.
— Отпустим, — поддержал меня отец Савватий. — Сегодня и так дождем лилась кровь. — Только баб заберем с собою, — предложил Северский.
Пленники вознегодовали.
— Еще чего придумали! — выкрикнула какая-то дерзкая молодка. — Вишь, орда нагрянула! И глядите на нас, как козлы на капусту. Не пойдем с вами!
— Я пойду, — неожиданно брякнула Галина. — Мне их дохтор… обещал пособить.
Когда это я успел? Не было такого!
— И пропадешь с ними вместе, — пробормотал капитан. — Как пить дать, до завтрашнего утра не доживешь.
— Ладно! — Купелин двинулся неспешным шагом вдоль угрюмой шеренги.— Кто еще из барышень желает присоединиться? Никого неволить не станем, но заберем всех, кто согласится идти с нами.
…Через четверть часа наш отряд покинул лагерь людоедов. Три молодые женщины, примкнувшие к нам, пока держались особняком. Они часто утирали слезы, то и дело оглядывались назад, на своих бывших… не знаю, как их назвать… Владельцев? Господ?
Те же кинулись приводить лагерь в порядок: разбирать обломки летуна, тушить песком обугленные останки Мустафы. Вслед нам душегубы старались не глядеть, однако даже на расстоянии нельзя было не почувствовать эманации их черной зависти.
Еще бы: наша свобода дорогого стоила.
И вот снова под ногами полотно каменистой пустоши. Бескрайней, словно океан. Ни воды, ни жизни, только вялый ветер сеет пригоршнями песок.
— Куда теперь? — поинтересовался я у Купелина.
— Попытаемся прорваться к «Дельфину», — ответил штурман. — Пополним запас провизии, заберем одежду, инструменты… может, и оружие какое-никакое найдется.
Эх, раскатали губу, господа офицеры!.. Мустафа из моей головы вынул то, что требовалось ему знать, и передал вынутое куда следует. О беспроводном телеграфе не только на Земле известно! Едва ли отряду удастся достигнуть кратера — скорее всего, нас перехватят на половине пути. Расстреляют с летунов, как движущиеся мишени в тире.
— К «Дельфину» нельзя, — выложил я правду-матку. — Сегодня «хозяева» пошлют к пароходу тьму «цилиндров». Корабль будет превращен в груду железного лома. Мы же рискуем угодить в засаду.
— Как-как? Вы уверены?
Мне показалось, что Купелин растерялся. Из его рук ускользала блестящая возможность, и навигатор, успевший проявить себя толковым боевым командиром, впервые попал впросак.
— Страшно представить, какой ценой тебе удалось выведать планы «хозяев», — прокомментировал с другого бока Северский. — Но черт возьми! Неужели я мечтаю о многом! Помыться бы с мылом и выспаться на пробковой койке!
Гаврила, который шел чуть впереди, обернулся и бросил через плечо:
— Доктор, думается мне, что-то замыслил…
Замыслил, как же! Будто в последнее время я только и делал, что замышлял, планировал и комбинировал… Никак нет, господа! Эта идея четко оформилась в моей голове только сейчас, когда свежий ветер полностью выдул из извилин затхлость крипты и смрад Мустафы, когда почти растаял за спиной вал и слился с горизонтом лагерь каннибалов, говорящих со мной на одном языке.
Я мысленно сосчитал до десяти, пытаясь унять галопирующий миокард.
— Если бы мы смогли перебраться через канал… Если бы мы осилили двухнедельный переход…
— Не томите, доктор, — прервал мои размышления Купелин. — Говорите, что у вас на уме.
— Господа, я знаю, где «Кречет».
Немая сцена длилась секунды три, не больше. Затем кто-то выругался, кто-то недоверчиво хохотнул, кто-то поблагодарил Бога, а кто-то помянул добрым словом меня. Наверняка сейчас каждый словно воочию увидел заполненные до краев ахтерлюки, арсеналы, в которых под промасленной бумагой ждали своего часа новенькие ружья. Представили камбуз и буфет в офицерской кают-компании и даже стоящее там черное фортепиано — прихоть покойного капитана Германа.
— Скажем… — Купелин замедлил шаг и потер разгоряченный лоб ладонью, — есть способ перебраться через канал.
Штурмана тронул за локоть Северский:
Штурмана тронул за локоть Северский:
— В самом деле, господа! Я не вижу причин, чтобы не попытаться завладеть арсеналом броненосца. — В голосе артиллериста зазвучали азартные нотки.
Мне было безумно жаль рушить очередную мечту, тем более я сам заговорил о ней вслух, но ложку дегтя подбросить-таки пришлось.
— Боюсь, что к каналу, — я обернулся и указал рукой на тающий вдали вал, — нынче будут стянуты все мобильные подразделения «хозяев». Не только цилиндры, но и летуны. Они не спустят нам с рук сегодняшней виктории.
— Тогда уйдем на север через систему подземных тоннелей, — неожиданно предложил Купелин. — Не думаете ли, уважаемый доктор, что мы могли оставаться незамеченными «хозяевами», находясь на открытой местности? Все то время, которое минуло с момента нашего побега?
— По-моему, вы вообще явились как снег на голову, — хмыкнул я. — Будто из-под земли выросли.
— Ха-ха! — рассмеялся штурман. — Верно! Почти в яблочко! Работая на валу, — продолжил он, — мы откопали что-то похожее на… мм… колодец. Или на вентиляционную шахту. Мы осторожно проверили, насколько глубока горловина, куда она ведет, и… мм… таким образом открыли разветвленную систему подземных тоннелей. Да-да, они тянутся под поверхностью Марса на многие версты. Мне до сих пор непонятно их назначение… однако мы воспользовались тоннелями по-своему. В разгар песчаной бури «дали прикурить» охране и ушли под землю — терять нам было нечего. Несколько дней брели, считай, наугад. Думали, помрем там все до одного — под землей… Пыль и ни души, воздух спертый. Темноты, к слову, не было. На стенах тоннелей светились камни…
— Мягким матовым светом, — дополнил я штурмана. — Сквозь свечения проступали рисунки: люди со звериными головами и какие-то письмена.
— Абсолютно точно, — кивнул Купелин. — В конце концов тоннель привел на поверхность. Мы оказались в пустоши… и к концу дня на нас набрели отец Савватий и Лаптев. Они поведали о том, что, собственно, с вами приключилось. Мы двинули к условленному месту встречи и нагнали на полпути Георгия Ивановича с Гаврилой Аристарховичем. А что было дальше, вам, глубокоуважаемый доктор, известно.
— Мешочки с провиантом, которые вы припрятали под камешком, — продолжил Северский, — здорово облегчили всем жизнь. Сколько вам, бедолагам, пришлось тащить их на себе…
— Пустяки, — пробормотал я, смутившись. — Вы и представить не можете, как я рад вас видеть, друзья мои.
— Итак, господа! — Штурман повысил голос. — Если дорога к «Дельфину» нам заказана, остается одно. Вернуться в подземелье, а потом…
— А потом — полным ходом к «Кречету», — решительно договорил Северский. — Пусть ведет доктор!
— Что вы! — запротестовал я. — Мне, право, неизвестен точный путь к броненосцу. Я могу указать лишь направление да некоторые приметы: например, русло пересохшей реки там должно быть, скалистые острова…
— Летуны!!!
Я замолчал на полуслове. Одновременно с остальными впился взглядом в зенит. По бирюзовому полю плыли перистые облака: какие-то неприятные на вид, зазубренные, точно лезвия рыбацких ножей. Но машин «хозяев» я не увидел. В голове даже успела оформиться мысль, что тревога ложная, что кому-то померещилось… Но не тут-то было: послышался отдаленный гул.
— Бегом, братцы! Побежали, кто жить хочет! — закричал Северский, вырываясь вперед.
— А ну! Припустили что есть мочи, белуги на сносях! — поддержал его ревом Гаврила, возвращаясь к боцманским обязанностям.
Все побежали, и я побежал. Побежал, не совсем понимая, куда несут ноги и откуда взялись силы… Но бежал, бежал, бежал, стараясь не спотыкаться и не толкать ближних…
И почему, собственно, мы запаниковали? Удалось же сбить летуна над лагерем людоедов (я собственными глазами видел дымящиеся обломки) — чего теперь бояться? Собьем и во второй раз. И в третий, покуда глаза зрячи и патроны имеются. И броня на летунах не стала крепче…
Над горизонтом висела черная туча. «Пчелиный рой из ада», — почему-то подумалось мне. Туча медленно расплывалась, и вскоре стало возможно рассмотреть каждую железную «пчелку». Не знаю, сколько их там было. Не меньше двух десятков. Двигатели летающих машин надсадно ревели, звуковая волна буквально толкала нас в спины.
Откуда их столько взялось? Неужели «хозяева» бросили против нас все силы, которые только смогли собрать?
— Чего отстаешь, дурило?! — заорал мне в ухо охмелевший от груза свалившихся полномочий боцман.
— Оставь, дружище, — ответил я, не отрывая взгляд от надвигающейся беды. Эволюции железного облака действовали на меня гипнотически. — Сколько можно играть со смертью в орлянку?
Гаврила в сердцах сплюнул, зашипел нечто угрожающее, словно на страдающего от морской болезни нерасторопного матроса, но тут впереди воскликнули:
— Вот оно! Нашли! Скорее, братцы! Прыгай!
И боцман с силой пихнул меня между лопаток. Я запоздало поглядел вниз, но пыльная расщелина уже разверзлась под ногами…
11
Слабое эхо дрожало под округлыми сводами. Где-то рядом звонко шлепала вода. Крупные капли срывались сверху и били по лужам, точно палочки по пластинам ксилофона. Да-да, мы находились прямо под каналом, чуть восточнее лагеря наших любезных людоедов. Кто бы мог подумать, верно?
Это казалось фантастикой, но вода, сочившаяся на стыках древней кладки, была чистой и… свежей, что ли? Хотя мы, загнанные клячи, не побрезговали бы и болотной жижей.
Лаптев наполнил мою флягу и вернулся из темноты к остальным. Мы сидели, сбившись в тесный кружок, а точнее, в овал, стиснутый с двух сторон стенами тоннеля. И «умные» блоки, словно почуяв людей, лили белый свет особенно щедро. Отшлифованные до зеркальной гладкости стороны непрерывно демонстрировали бегущую вязь загадочных символов. Гордые зверолюди взирали на грязных существ в бесформенной одежде едва ли не с мольбой: постигните же смысл послания! Мы неустанно взываем к вам! В наших письменах — смысл бытия! Тайны зачатия и рождения Вселенных, происхождения и эволюции разума! Мы научим вас строить мосты между звездами и путешествовать пешком с планеты на планету, с луны на луну…
Я потер виски ладонями, выгоняя из головы некстати зазвучавшую в ней романтику (это же надо было додуматься: мосты между звездами!). Принял флягу, сделал два крупных глотка и передал ее Северскому.
По кругу пустили последние три банки тушенки, остатки сухарей и поломанные галеты.
— Рассказывай, доктор…
Я кивнул. Собрался с мыслями. Было нелегко, ой как нелегко при помощи слов передать то, что удалось выудить из уродливой головы почившего Мустафы.
— Представьте себе, друзья мои: существует предприимчивая компания, которая за немалую сумму способна превратить Антарктиду в тропический курорт, Сахару — в цветущую долину, а на месте Гималаев сотворить лужайку для игры в крокет.
— Мы оказались неизвестно где и неизвестно каким образом, — пробурчал Северский, — продолжай рассказ, доктор. Мы готовы поверить даже в джинна из бутылки.
— Тогда представьте, что таких компаний на Земле несколько и что все они жестоко конкурируют друг с другом. Сами понимаете, какова ставка в игре.
— Земля тесновата будет для такой своры, — перебил меня Гаврила, но я не обиделся.
— Дальше — хуже. Появляются маленькие компании… или попросту шайки, которые берутся выполнять ту же работу, но за куда более скромные гонорары. Они действуют вне закона, вопреки закону… — Я перевел дыхание, промочил горло водичкой и продолжил: — Поскольку действие происходит не на Земле, поскольку космос невообразимо велик, поскольку существуют мириады безымянных, никому не нужных планет, нашей шайке удавалось вести дела так, чтобы ее интересы не пересекались с интересами больших и серьезных компаний, работающих в рамках закона.
— Но однажды интересы пересеклись? — предположил Северский.
— Да! Свершилось невероятное: однажды интересы пересеклись. Крупная межзвездная компания готова начать работы на планете, где вовсю действует шайка… шайка «хозяев». Это объединенная группировка, в которую входят ренегаты из самых разных уголков галактики: «шубы», «червелицые», «старики», цилиндры. Да, я не оговорился. Цилиндры — особая форма жизни.
— Ядрена вошь… — процедил Гаврила.
— Ставка в игре велика, — напомнил я. — С «хозяевами» не станут вести переговоров, не будет судебных процессов или чего-то похожего на разбирательства. «Хозяев» попросту уничтожат. Без сомнений и рассуждений! Прихлопнут, как мы прихлопываем ладонями моль. Большая компания не потерпит воронья в своем огороде.
Матросы зашумели:
— Вот и славно!
— Посмотреть бы хоть одним глазком, как их к ногтю прижмут!
— В петле запляшут!..
— Поделом будет гадам!
— Гибель «хозяев» здесь грозит обернуться крахом для всей шайки, — предсказал я развитие событий, — ведь на Марсе работает филиал «хозяев». На самом деле шайка — это гидра, ведущая темные делишки на дюжине планет с гаком… Поэтому они бегут с Марса. Поэтому они судорожно пытаются скрыть свои следы. Делают это в спешке, непродуманно, непоследовательно, зачастую наступая самим себе на ноги.