Он присел перед Трухой на корточки. Просунув ладонь под голову, приподнял ее и пошлепал по щекам.
– М-мм! – протянула она и открыла глаза.
– Ты меня пугаешь, – покачал он головой.
Однако Труха повела себя странно. Она отпрянула от него и закричала. От неожиданности он зажал ей ладонью рот. Проявив незаурядную прыть, Труха извернулась и в два счета оказалась на четвереньках, вонзив зубы ему в ладонь. В тот же миг лицо пронзила боль. Колган охнул и полетел на спину.
Оказавшись сверху, Труха принялась рвать его лицо ногтями.
– Ты что?! – каким-то чудом он схватил ее за запястья и тряхнул. – Это я!
Труха как-то вмиг вдруг ослабла:
– Господи!
– Успокойся, – продолжая держать ее руки, Колган встал сначала на колени, потом поднялся во весь рост и вынудил выпрямиться ее.
– Что это было?
– Ты упала в обморок, – пораженный реакцией, стал рассказывать он. – А когда пришла в себя, набросилась на меня.
– Но ведь я не видела тебя! – стала оправдываться она. – Прости!
– Ничего, – он, наконец, разжал ее руки и развернулся к трупу.
– Господи! – простонала она, разглядев лежащего на снегу Плевка.
– Сейчас, – Колган взял наркомана за щиколотки, приподнял и стал толкать.
Плевок соскользнул в люк. Раздался звук упавшего вниз тела.
Тяжело дыша, Колган стал устанавливать на место крышку люка:
– Я ведь ради нас с тобой стараюсь.
* * *Матвей взял блин, не спеша свернул его рулетиком, обмакнул в растопленное масло и откусил.
Марта предпочла маслу мед. Смешно надувая щеки, она дула на чай, налитый в блюдце. Потом завороженно подносила его к губам и делала глоток. Матвей еще вечером заметил, что этот процесс вызывал у нее детский восторг.
– Как блины? – на кухню с улицы ввалился хозяин, ходивший поить скотину.
Горница вмиг заполнилась запахом парного молока, мороза и сена.
– Никогда не пробовала ничего подобного! – похвалила с набитым ртом Марта.
– Да чего же в них особенного? – засмущалась сидевшая с краю стола хозяйка. – Блин он и есть блин…
– Не скажите, – поддержал Матвей Марту. – От души все зависит. Научно доказано, что если готовить и при этом ругаться, вода, например, меняет свои свойства.
Павел Иванович повесил на вешалку полушубок и направился за печку. Погремев умывальником, вернулся к столу.
– Как самочувствие? – Матвей настороженно посмотрел на хозяина.
– Нормально! – Павел Иванович подмигнул жене, улыбнулся Марте и посмотрел на Матвея:
– Значит, сегодня в Москву?
– Ну, а куда же еще? – удивился Матвей.
– А как насчет вчерашнего разговора?
– Надо сначала с родственником переговорить, – вспомнил свое обещание поговорить насчет земли с Ткачевыми Матвей. – Может, еще и не захочет.
– Как бы тогда с ним решить, чтобы огород забрать? – теребя на пальце заусенец, задумчиво спросил Павел Иванович. – Зарастет ведь без ухода!
– Если решит, что ему он не нужен, я позвоню, – пообещал Матвей, поднимаясь из-за стола.
– Только тут ведь вот еще какое дело, – вскочил со своего места Петр Иванович. – Тогда нужно будет, чтобы он приехал. Ведь оформлять все придется. И насчет цены узнай…
– Узнаю, – заверил его Матвей. – Вы только сделайте, как я прошу.
– Да не вопрос! – обрадовался хозяин. – Пара дней, – и в районе будет каждая собака знать, что это поджог был.
– И везде на меня ссылайся, – напомнил Матвей. – Как зовут, знаешь, номер машины помнишь.
– А не боишься, если за клевету привлекут? – завела старую пластинку жена.
– Клевета – это когда в отношении человека или группы лиц высказываются заведомо ложные сведения, – стал объяснять Матвей. – Причем наказуемой она станет, если причинит вред, моральный или материальный.
– Как это вранье может материальный вред причинить? – не поняла она.
– Ну дура баба! – возмутился Петр Иванович. – Вот ты молоко продаешь у трассы?
– Продаю, – кивнула женщина.
– И покупатели у тебя почти всегда одни и те же? – допытывался он.
– Вахтовики из райцентра, – подтвердила она. – Ты как будто не знаешь.
– Знаю, это я к тому, чтобы ты своим умом дошла, – Петр Иванович подмигнул Матвею: – Так вот, представь себе, что будет, ежели Матвей Сергеевич сейчас поедет на станцию и скажет твоим клиентам, будто ты торгуешь молоком из-под больных маститом коров.
– Да разве так можно? – испугалась женщина.
– Отвечай! – он шутливо ударил основанием кулака по столу.
– Так ведь брать никто не станет! – догадалась она.
– Вот, – Павел Иванович поднял выпрямленный палец вверх. – Значит, клевета причинила тебе материальный вред.
– Не причинила! – неожиданно нахмурилась женщина.
– Это почему? – вскинул он брови.
– Я не продаю зараженное молоко!
– Дура баба! – с горечью констатировал мужчина, чем вызвал у Матвея и Марты улыбку.
– Значит, вы тоже уверены, что не от печи произошло возгорание? – вернулся к состоявшемуся накануне разговору Матвей.
– Не от печи, это точно, – подтвердил Павел Иванович. – Мы все привыкшие дом с утра протапливать. Как раз на сутки хватает. К вечеру уже не так жарко. Ну, если уж совсем холодно, то можно и два раза. Только, конечно, не в полночь…
– Да и версия с керосином как-то не вяжется, – кивнул Матвей.
– Да, это полная чепуха! – согласился с ним Петр Иванович. – Как только Семен мог такую чушь выдумать?
– А ты следователя, значит, хорошо знаешь? – осторожно поинтересовался Матвей.
– Он из наших, – Павел Иванович очертил в воздухе пальцем круг. – Местный. Школу здесь закончил. Кстати, Суркина его в первом классе учила. Головастый был. Институт закончил и в район вернулся. У нас он второе дело расследует.
– А первое какое было? – напрягся Матвей.
– Да был у нас тут чудило один, жену по пьянке поленом ударил, та и отошла…
– Наверняка опыта у него еще мало, – расстроился Матвей и внимательно посмотрел на хозяина дома: – Значит, говоришь, сам удивлен его выводами?
– Конечно! – кивнул Павел Иванович. – Он же деревенский. Родился и вырос здесь. Как мог такую чепуху написать? Это надо же додуматься, в час ночи Мишка решил растопить печь и плеснул на дрова керосин!
– Ясно! – Матвей ударил себя ладонями по коленям и встал: – Ну что, спасибо за гостеприимство.
– Уезжаете? – зачем-то спросил Петр Иванович.
– Пора, – подтвердил Матвей…
– Довольна? – отъехав от дома, Матвей насмешливо посмотрел на Марту.
– Чем? – не сразу поняла она, о чем речь.
– Тем, что навязала мне вчера свое решение, – напомнил он.
– А разве плохо отдохнули? – удивилась Марта. – Зачем ты в ночь хотел возвращаться?
– Все правильно, – успокоил ее Матвей. – Заодно укрепили свои предположения.
– Ты по поводу поджога? – догадалась она. – Кстати, скажи, а зачем ты попросил Журавлева распустить слух, будто мы нашли доказательства?
– Разве не догадываешься?
– Неужели решил ловить злодеев на живца? – в ожидании ответа Марта наклонила голову.
– Боишься? – спросил он.
– А ты как думаешь? – усмехнулась она. – Ты ведь даже не знаешь, что послужило этому причиной. Вдруг эти Суркины были наркодельцами? Тогда нас в пыль превратят.
Матвей откровенно рассмеялся:
– Хорошая шутка. А вообще-то ты права.
– Тем более ты сам всегда говоришь, что я твое больное место, – напомнила Марта.
– Думаю, если у пожара и есть криминальный подтекст, то причина совсем не стоит того, чтобы начать валить всех подряд. Скорее Суркины стали жертвами какой-то деревенской разборки.
– Но ведь Журавлев сам сказал, будто они никому плохого ничего не делали, – напомнила Марта.
– А почему ты решила, что он был откровенен? – Матвей переключил передачу. – Он не скрывал, что ему интересна земля соседей. Вот тебе и мотив.
– Для чего ему тогда надо было высказывать свои подозрения? – удивилась Марта.
– Может, он гораздо умнее, чем хотел казаться? – выдвинул предположение Матвей. – Видит, люди что-то вынюхивают, вот и решил разузнать, чего мы хотим. Лучший способ войти в доверие – поддержать нашу версию.
– Зачем тогда ты его попросил распустить о нас слух? – вконец растерялась она.
– Я лишь гипотетически предположил его причастность, – глядя на дорогу, пожал плечами Матвей.
Выехав на шоссе, Матвей повернул в сторону райцентра.
– Куда сейчас? – заволновалась Марта.
– Надо поговорить со следователем.
* * *Колган открыл глаза и оторопел. Подложив под щеку кулачок, Труха не мигая глядела на него странным, каким-то темным взглядом. Ее лицо казалось неживым, словно из белого фарфора. Рот слегка приоткрыт…
Ему стало жутко:
– Ты давно проснулась?
– Я не спала, – едва слышно ответила она.
– Совсем? – зачем-то спросил Колган.
– Скажи, – Труха медленно села.
Бретелька ночной рубашки свалилась, обнажив слегка увядшую грудь с огромным коричневым соском.
– Скажи, – Труха медленно села.
Бретелька ночной рубашки свалилась, обнажив слегка увядшую грудь с огромным коричневым соском.
– Что сказать? – он приподнялся на локте и взял ее за руку.
– Ты лег и сразу уснул, – Труха убрала руку из-под его ладони. – Тебе все равно?
Колган подложил под спину подушку и сел:
– А что я, по-твоему, должен был делать?
Она молчала.
– Биться об пол и рвать на себе волосы? – он испытующе посмотрел ей в глаза.
– Не знаю, – Труха пожала плечами. – Подумать только, мы…
Она не договорила. Но и так было ясно, какое слово она страшится произнести.
Колган встал и потянулся:
– Если будешь молчать, никто ничего не узнает.
– Мне страшно.
– Знаю, – обыденным голосом сказал он.
– Даже не верится.
– Ты должна вести себя так, как будто ничего не произошло, – в который раз сказал он. – И вообще, возьми на сегодня больничный.
Труха свесила ноги с кровати:
– Зачем он меня ждал?
– Послушай! – сделав вид, будто только вспомнил, воскликнул Колган. – Я у него там какие-то записки достал. Они у тебя в кармане.
– Точно, – она встала и взяла со стула халат. – Отвезешь меня на работу?
– Нет, – на полном серьезе сказал он.
– Почему?
– Тебе нельзя в таком виде там появляться, – пояснил Колган и потянулся.
– Я не смогу дома сидеть…
– Послушай, – начал терять терпение Колган, – у тебя в багажнике нужно наводить порядок. Или ты забыла, что в нем полночи возили труп с размозженной головой?
Труха закрыла руками рот, словно испугавшись собственного крика.
– Я бы очень хотел знать, куда ты меня втянула, – задумчиво сказал он. – Одно могу сказать точно: для того чтобы ждать ночью на морозе человека, нужны веские основания.
– Я сама в шоке, – Труха развела руки и шлепнула ими по бедрам.
– К тому же надо узнать, один он действовал или у него были сообщники, – стал осторожно нагнетать обстановку Колган.
– Как? – она испуганно округлила глаза.
– Пока не знаю. Но наличие дружков осложняет дело, – стал объяснять он. – Они могут начать его искать.
– Что будет?
– Покажи, что там у него в карманах было! – напомнил Колган.
Они прошли в коридор. Труха сдвинула в сторону дверь шкафа-купе и сунула руку в карман шубки.
– Стой! – сделал вид, будто испугался, он и показал пальцем на ее рукав. – А вот это уже криминал.
– Господи! – увидев пятно крови, выдохнула Труха и отшатнулась.
Колган выхватил оказавшиеся у нее в руке листки и устремился на кухню. Делая вид, будто видит их впервые, стал вслух читать:
– Участковому уполномоченному Михайлову от Плевова В.А., заявление… Так, – он пробежал взглядом по тексту и поднял на Труху удивленный взгляд: – Ты что, ребенка у него забрала через суд?
– Как? – она протянула руку. – Дай посмотрю!
– Держи, – Колган отдал ей лист и с серьезным видом погрузился в изучение второго заявления.
– Но как он мог узнать, что это я? – дочитав до конца, Труха медленно опустилась на стул.
– Так, значит, то, что здесь написано, – он потряс оставшимся у него листком, – правда?
– Этих людей лишают родительских прав по причине того, что они не занимаются детьми, – со слезами в голосе стала объяснять она. – Их нахождение в таких семьях несет угрозу жизни.
– Как бы то ни было, мотив известен, – Колган выхватил у нее из рук листок, аккуратно свернул и бросил на холодильник. – Значит, вчера я действительно спас тебе жизнь.
– Самое обидное, что непосредственно я этим не занимаюсь, – Труха обхватила его руками за пояс и прижала голову к животу. – Зря мы его вчера спрятали.
– Почему? – Колган взял ее за подбородок и вынудил смотреть в глаза.
– Но ведь из этих заявлений ясно, что он шел меня убивать, – затравленно глядя на него снизу вверх, пояснила она. – Это самооборона.
– Ничего из них не ясно, – Колган убрал с себя ее руки и шагнул к выходу, намереваясь отправиться в душ, но где-то в глубине квартиры ожил мелодией его телефон.
– Извини! – он устремился в спальню.
На дисплее высветился незнакомый номер. Теряясь в догадках, он приложил трубку к уху:
– Слушаю.
– Это я! – раздался встревоженный голос Васильевой. – Говорить можешь?
Колган покосился на двери:
– Могу.
– У нас проблемы…
– Давай встретимся, – с ходу предложил он и назвал место: – В «Легенде» через час.
– Хорошо, – на секунду задумавшись, ответила Васильева и отключилась.
Колган вернулся на кухню:
– Мне надо ехать.
– А я? – почти крикнула женщина.
– Ты позвони на работу и скажи, что не можешь сегодня выйти. Сама говорила, проблем у тебя с этим нет, – напомнил он сказанное ею, когда после первой бурной ночи она не поехала в департамент, и они весь день валялись в кровати, тянули вино и пялились в телевизор…
…Васильева сидела спиной к выходу. Для посетителей было раннее утро, и зал был практически пуст. Колган стремительно прошел между рядами столиков и бесшумно опустился напротив.
– Господи! – схватилась она за сердце. – Напугал.
– Судя по твоей реакции, проблемы серьезные, – сделал он вывод. – Говори!
– Сначала ты.
– У меня все как всегда, – гордясь собой, сказал Колган.
– Ты ее сделал? – констатировала Васильева.
– А ты как думала? – он подозвал официанта, и когда тот только дернулся от барной стойки к нему, остановил его: – Кофе!
– У нас проблемы, – повторила Васильева фразу, сказанную по телефону, и замерла, наблюдая за его реакцией.
Колган отстранился от стола, давая возможность официанту выставить перед ним чашку с кофе, кивком головы поблагодарил его и слегка подался вперед:
– Ты это уже говорила. Подробнее можешь?
– У Ткачева объявились родственники!
– У какого Ткачева? – не сразу понял он, о чем речь, и кивнул: – Какие?
Васильева заговорщицки оглянулась и запустила руку в лежащую на коленях сумочку:
– Директриса мне тут черканула их координаты, – с этими словами она протянула через стол сложенный вчетверо листок.
– Понятно, – Колган не глядя сунул его в карман.
– Ничего тебе не понятно, – Васильева подалась вперед. – Товар, на который они претендуют, уже оплачен.
– Как ты себе представляешь решение этой проблемы? – неожиданно почувствовав к Васильевой злость, спросил Колган. – Ты понимаешь, что в этом случае уже перебор? Куда ты смотрела?
– Все было чисто, – стала оправдываться Васильева. – Они спустя полгода всплыли.
– Это твой косяк! – он отпил уже остывший кофе. – Или думаешь, мне приятно людей мочить? Так давай вместо Лапши!
– Ты за это получаешь деньги, – нервно теребя на безымянном пальце колечко, напомнила она.
– А ты за то, чтобы не было таких косяков! – парировал он.
– Все ошибаются, – попыталась оправдаться Васильева.
– Ничего себе ошибка! – задохнулся от злости Колган. – Ты что о себе возомнила? Мы людей валим как на войне!
– Вот что, фронтовик, проблему решить до завтра! – окатив его строгим взглядом, Васильева повысила голос.
– Как? – с трудом сдерживая себя, чтобы не сорваться, спросил он.
– Это не моя забота, – с трудом скрывая перед Колганом страх, выпалила она.
– Не много ли на себя берешь? – уперев ладони в кромку стола, он слегка наклонился вперед.
– Мне что, Колдуну звонить? – Васильева сделала вид, будто ищет в лежащей на коленях сумочке телефон.
Колган заиграл желваками:
– Сука!
– Какая есть…
* * *Шагнув через порог кабинета, Матвей встал, пытаясь понять, кто из пяти находившихся здесь человек есть следователь Ливинов. Если брать во внимание, что он мужчина, то смело можно откинуть двух женщин. Они сидели за стоявшими у окон столами. В следующий момент отбросил еще одного. Этот не подходил по возрасту. Наполовину лысый мужчина в очках явно не мог быть учеником сравнительно молодой Суркиной. Да и не стал бы Журавлев называть его пренебрежительно Сенькой. Типаж не тот. Из-под косматых бровей на Матвея настороженно смотрели два угрюмых, увеличенных стеклами глаза. Не удовлетворив его любопытство, Матвей перевел взгляд на стол, стоящий у стены напротив. Ближе к нему сидел огненно-рыжий толстяк. И его Матвей мысленно исключил из списка претендентов на статус земляка Журавлевых. Тогда бы Павел Иванович наверняка в разговоре не преминул вставить что-то типа «рыжий» или «конопатый»…
Матвей подошел к столу, за которым сидел одного с ним возраста и комплекции мужчина.
– Вы следователь Ливинов?
– Я, – кивнул мужчина и показал взглядом на стул: – Присаживайтесь.
Матвей сел:
– Моя фамилия Кораблев.
– Знаю, – Ливинов показал взглядом на телефон. – Дежурный звонил, когда вам пропуск выписывал. Чем обязан?
– Как вы здесь работаете? – Матвей обвел взглядом комнату. – Неужели для следователей нельзя создать более подходящие условия?