– Как тебе наша обитель? – спросил сыщик.
– Нормально. – Дитер пожал мощными плечами. – Скромно, есть все необходимое.
– Нормально – это когда из стен сквозит, с потолка капает, печка дымит, сортир во дворе.
– Доктор, ты хотел, чтобы я в таких условиях жил? – Дитер потянулся, хрустнул суставами.
– Очень, – ответил Гуров. – Пойдем вниз, перекусим, ляжем отдыхать, нам вечером надо быть в форме.
Они выпили по кружке куриного бульона, который приготовили из кубиков; доедали тушенку с зеленым горошком, когда Дитер не выдержал и спросил:
– Доктор, тебе не понравился встретивший нас инспектор?
– Отчего же? – Гуров пожал плечами. – Вполне грамотный, мыслящий оперативник.
– Тогда почему я должен скрывать, что хорошо говорю по-русски?
– Меня приглашали в академию преподавать, кафедру обещали – отказался. Какой я педагог, когда, услышав глупый вопрос, еле удерживаю руку, чтобы не дать тарелкой по твоей немецкой башке? На оперативной работе, особенно в боевой ситуации, человек должен знать только необходимое. Скажем, ну зачем капитану знать, что ты прекрасно говоришь по-русски, когда по нашей легенде ты еле можешь объясниться?
– Ну, если он наш коллега, честный человек? – Дитер развел руками.
– Хорошо, убирай со стола, мой посуду. Я тебе объясню, но больше ты мне дурацких вопросов не задавай.
– Согласен, – Дитер складывал тарелки в мойку, – если твои объяснения, доктор, меня удовлетворят. Как я заметил, ты любишь выражение «это вряд ли».
– Ну что ты тыркаешься попусту? Нет здесь ни моющего порошка, ни мочалки, оторви от вафельного полотенца кусок да мой в свое удовольствие, – сказал, улыбаясь, Гуров, закурил и заговорил легко и быстро, словно не сочинял историю на ходу, а знал давно: – У опера Василия есть жена Маша. Душевная она женщина, живут супруги дружно, но Василий опер уже тертый и дома о работе не распространяется. Маша, хоть ей и любопытно, мужа никогда не расспрашивает, понимает. Жене главное, чтобы мужик был жив, здоров и лишнего не пил. А по праздникам сам бог велел. Идеальная пара, верно?
– Хорошая немецкая семья, – ответил Дитер.
– Тарелки надо мыть с двух сторон, – заметил сыщик и продолжал: – Василий нас встретил, привез сюда, доложил генералу, приехал домой обедать. Маша ему привычные новости рассказывает, как цены в космос улетели, а у младшенького зуб режется. Наш опер парень железный, о работе ни гугу, так ведь не каждый день по секретному приказу генерала встречаешь прилетевших из Москвы иностранца и полковника. И рассказывать нельзя, и поделиться не с кем, а распирает до ужаса. – Гуров надул щеки и шумно выдохнул. – Ну ничего сказать нельзя, но о постороннем обмолвиться можно. И вот Василий, закуривая послеобеденную, так, между прочим… «Маруся, я сегодня с одним немцем столкнулся случайно. Не поверишь, но этот немчура шпарит по-русски лучше нас с тобой». – «Не может такого быть! Они все с акцентом». – «Могет, могет», – отвечает Василий и торопится на работу.
Гуров интригующе помолчал, наблюдал, как Дитер вытирает посуду, почему-то представилось, что немец моет тарелки в ведре и холодной водой, даже на душе потеплело.
– Что замолчал, доктор? – спросил Дитер. – Я согласен, такое могло случиться.
– А дальше проще, чем таблица умножения. Муж из двери, соседка в дверь. Соседку эту уже давно неприятель подвербовал. В провинциальном городе старшего опера серьезные люди без пригляду оставят? Да никогда! Завертелись бабьи разговоры: «Как твой? Серьезный мужик, повезло, уважаю». Марусе приятно, но о муже совершенно нечего сказать, тут она и выкладывает, мол, вот, оказывается, какие немцы встречаются. Дальше рассказывать, как мы с тобой с нашей легендой смотримся, или ты сам додумаешь?
Дитер выронил тарелку, но успел подхватить, смотрел ошарашенно.
– Ликбез окончен, пошли отдыхать, герр инспектор криминальной полиции. – Сыщик погасил сигарету и пошел на второй этаж.
Самое короткое и распространенное слово в социалистическом обществе и в нашем сегодняшнем, которому название еще не придумали, слово «нет». И за мутным стеклом двери ресторана «Алмаз» висела табличка: «Мест нет».
Гуров передумал, капитана Михеева отпустил, подъехал в центр на «Волге», рассудив, что если ими заинтересуются, то быстренько установят, где остановились столь неожиданные гости, и нечего наводить тень на плетень. Даже лучше, если авторитеты сразу узнают, что гостей приняли на дачах, выделили «Волгу». Сделают вывод – прибывшие крепкого разлива, не прикидываются убогими, лица не скрывают. «Завтра же, – рассуждал Гуров, – противник перетряхнет своих осведомителей в УВД, начнется популярная игра «Что? Где? Когда?», ответа не получат. Тогда верховный начнет косить на службу безопасности, там утечка поменьше, однако есть, а ответа – нет. Остается пустяк: необходимо привлечь к себе внимание». Полковник давно понял, что в криминальной среде уважают силу и наглость, тонкая игра не в чести.
Русский и немец прошли мимо дверей ресторана, разглядывая припаркованные у тротуара машины – два «жигуленка», «Волга», заляпанная грязью до неузнаваемости иномарка, – развернулись, подошли к дверям.
– Извини, напоминаю, ты страхуешь меня сзади, молчишь, – сказал Гуров.
– Понял, – ответил Дитер.
Сыщик ключами от машины отстучал по стеклу замысловатый сигнал и рассчитал правильно, – условный стук существовал. Швейцар услышал, что не просто барабанят, подошел и дверь приоткрыл. Гуров тут же вставил ногу и быстро сказал:
– У меня к вам просьба, любезнейший!
Сыщик знал: главное, говорить для человека необычно, ошеломить, смысл слов значения не имеет.
Швейцар растерялся, Гуров рванул дверь, которую тут же перехватил Дитер, и они вошли в вестибюль.
– Я тебе, сука, щас! – крикнул швейцар и замахнулся, а был он мужичонка довольно крепенький.
Сыщик не отстранился, достал из кармана пистолет и почесал свой висок. С удивительным проворством швейцар отпрыгнул в сторону.
– Некрасиво, никак не ждали подобных манер от столь солидного человека, – произнес укоризненно Гуров, сунул пистолет в карман. – Раздевайтесь, господин Вольф, нас приглашают.
Они сняли куртки и направились в зал, но дорогу им преградил метрдотель. Ну никак нельзя было предположить, что в подобном заведении можно встретить человека в смокинге, белоснежной рубашке и бабочке. Но факты упрямы, мэтр стоял на пути и, грозно глядя мимо вошедших на вконец растерявшегося швейцара, спросил:
– В чем дело, Константин?
Гуров чуть кивнул, шагнул в сторону, Дитер подхватил мэтра под руку, быстро заговорил по-немецки и решительно пошел вперед. Неизвестно, что больше парализовало мэтра – незнакомый язык или железная хватка гостя, факт, что хозяин обмяк. Когда же они вошли в почти пустой зал, а из-за четырех занятых столов на них уставились недоуменные взгляды, мэтр безвольно махнул рукой и пробормотал:
– Присаживайтесь… Занимайте, где удобно… Располагайтесь… Я сейчас пришлю.
И, потирая затекшую руку, скрылся за портьерой.
– А мне говорили, что не пустят, – бормотал Гуров, занимая столик в углу, жестом приглашая Дитера, сел лицом к залу. – Дитер, ты же знаешь, русские люди очень гостеприимны. Нам здесь искренне рады, а не хлопают лишь потому, что растерялись. Ничего, они сейчас очухаются, не волнуйся, скучно тебе не будет.
– Доктор, у меня же нет оружия, – ответил Дитер.
Присутствующие занимали столы вдоль противоположной стены, у окон, и слышать оперативников не могли.
– А зачем тебе оружие? Оно тебе совершенно ни к чему, скажу больше – оно тебе противопоказано, – болтал беспечно Гуров, улыбаясь, внимательно разглядывая хозяев ресторана. – Нас могут захватить только обманом, если мы лопухнемся. Если схватят, то свой пистолет я объясню. Как объяснить пистолет в кармане иностранца? – Сыщик говорил быстро, непринужденно, улыбался, взглядом упирался в гостей, сидевших в противоположном конце зала, не оглядывал, а именно упирался в человека, изучал, как бы откладывал в сторону и переходил к следующему. – Дитер, мальчик, ты говори, говори, на любом языке, я все равно тебя не слушаю. Ты, главное, улыбайся и говори. – Гуров закурил, кивнул Дитеру, который быстро заговорил по-немецки.
Сыщик рассматривал присутствующих, как проводят обыск, по часовой стрелке, то есть слева направо. За левым крайним столом – две девицы, абсолютно не заслуживающие внимания, два парня лет двадцати с небольшим. Один держится напряженно, видимо, он из коммерческих структур, здесь гость и платит. Второй из деловых, возможно, судимый, ведет себя развязно, непрерывно говорит, в общем – «шестерка».
За соседним столом двое мужчин и женщина, с такого расстояния возраст определить сложно, примерно всем около сорока. Женщина в золоте и камнях, точно не любовница, либо жена, либо деловой партнер, скорее всего из торговли. Зачем ее сюда привели, может, это жена нужного человека?
Сыщик переключился на мужчин, примерил к ним полученные от капитана приметы. Брюнет, короткая стрижка, толстая шея, сросшиеся брови. Мустафа? Похоже. Всегда вооружен, вспыльчив, быстр на расправу, большой авторитет среди уголовников – воров-рецидивистов, но люди богатые его не уважают. Человек, обладающий оружием и комплексом неполноценности, опасен вдвойне.
Дитер весело говорил, Гуров улыбался и кивал, напряженно работал. Почему не включают связь? Мэтр должен передать вожаку, что появились посторонние и что один из них вооружен.
В зал вошли две официантки, одна направилась к вновь прибывшим гостям, другая в глубь зала.
– Будем заказывать? – Блондинка достала блокнот и ручку.
– Здравствуйте, фройляйн, – улыбнулся Дитер и продолжал по-немецки.
– Гутен абенд, – неожиданно ответила официантка. – Каким ветром тебя занесло? – И бойко продолжала по-немецки.
Дитер схватил девушку за руку и начал говорить, говорить, улыбаться и улыбаться.
Гуров следил за второй официанткой. Что же, мэтр, ты не дурак, одна девушка принимает заказ, отвлекает наше внимание, вторая выполняет более деликатное поручение. Официантка поставила бутылки на стол, который занимали две молодые пары, и ушла. Сыщик ждал продолжения, официантка разговаривала с Дитером свободно, Гуров не мог оценить ее произношение, но говорила она почти без запинок, иногда, подыскивая нужное слово, прищелкивала пальцами.
Парень, которого сыщик определил как делового и, возможно, судимого, поднялся из-за стола, пересек зал и вышел.
– Значит, так, – сказал Гуров. – Простенько, но со вкусом.
– Что? – Стоявшая рядом официантка взглянула на сыщика так, словно он только появился. – Будете заказывать?
– Как вас зовут? – спросил Гуров, посмотрел в лицо девушке и удивился. Макияж был вульгарен, а серые глаза девственно красивы.
– Нина, можно Нинель.
– Нина, мы у вас в гостях, доверяем вашему вкусу, распоряжайтесь.
– А цены вам известны?
– Мы люди бедные, в крайнем случае останемся должны.
– Интересно. – Нина дернула пальчиком. – Что будем пить?
– Русскую водку, пожалуйста, – сказал Дитер.
– Бутылка водки. – Нина черкнула в блокноте. – А говорил, что по-русски ни бум-бум.
– Он понимает, говорит плохо, – пояснил Гуров. – Нина, мы просим водки, а не самопал, сами понимаете – я что угодно проглочу, а они люди деликатные.
– Прослежу.
Нина рассмеялась и ушла.
– Какая девушка, – сказал Дитер. – Закончила институт, два года жила в Германии…
– Продолжай по-немецки, меньше отвлекает, – перебил Гуров, наблюдая за парнем, который вернулся в зал, подошел к своему столику, что-то сказал, выпил рюмку, а сел за соседний стол, рядом с бровастым брюнетом. – Видимо, я не ошибся, Дитер, – сказал Гуров. – Головастый брюнет, к которому подсел парнишка, не кто иной, как Мустафа. И сейчас он в этом зале самый главный.
– Доктор, обрати внимание, за крайним правым столиком спиной к нам сидит мужчина, – сказал Дитер.
– Темный пиджак, белая рубашка, то ли блондин, то ли с сединой?
– Точно, – кивнул Дитер. – Человек с деньгами, обычно спокойный, сейчас чем-то недоволен.
Сыщик быстро взглянул на немца, удивления не выказал, переключил внимание на мужчину, сидевшего к ним спиной. Гуров был самолюбив, да и не привык, чтобы кто-то понимал в сыскном деле больше, чем он. Черт с ним, спрошу позже. Но фигура действительно интересная, – и мужчина, и два его соседа были совсем иной масти, чем остальные. Если не интеллигенты, то люди умственного труда, в костюмах, светлых рубашках, галстуках. А стол, который между Мустафой и белыми воротничками? Четыре парня, кожаные куртки, одинаковая стрижка, бычьи шеи – качки. Охрана. Почему разные люди в большом зале заняли четыре стола рядом? Непонятно, может, они кого-то ждут?
– Черт побери, Дитер, может, мы вообще попали на бал? – спросил Гуров. – Сейчас начнут приезжать гости, и мы окажемся абсолютно лишними? Чего они сбились в кучу, зал пустой, они разные, почему рядом? Мужчина, которого ты определил как богатого и спокойного, скорее всего Академик, рядом сидит охрана, Мустафа представляет воров в законе, четвертый стол не в счет. Парень на подхвате, у нас говорят – «шестерка», и сутенер с двумя девочками. А кто они все вместе? Полномочные представители города, они ждут гостей. Мы зря сегодня пришли, Дитер. Надо быстрее уходить, очень быстро.
– Если надо, пойдем, – флегматично ответил Дитер, отодвигаясь. – Ты доктор, ты решаешь.
– Дитер, если мы уйдем, то не сумеем вернуться. Все зря, из города надо улетать. Сам пойми, что о нас подумают? Ворвались с оружием, посидели, оглянулись, убежали. Либо плохо обученные менты, либо трусливые, несолидные люди. А ты представитель международного синдиката. Надо держать марку.
– Понимаю, назвался грибом, залезай в корзинку, – кивнул Дитер и придвинул стул на место. – Я защищаю твою спину и молчу.
Подошла, скорее подбежала, Нина, поставила на стол запотевшую бутылку «Смирнофф», две салатницы, приборы и тихо, хотя слышать никто не мог, сказала:
– Выпейте, закусите и уматывайте, вам дают пятнадцать минут.
– Ниночка, я родился, испугался, и мне того страха хватает по сей день. Передай, мы проездом, но сегодня здесь ужинаем, задерживаться не будем, неприятностей не ищем и никому их не желаем. Слова запомнила?
– С вас пять тысяч, я больше к вам не подойду. – Нина пыталась вырваться, но сыщик ее не отпускал, свободной рукой положил на стол пятитысячную купюру.
– Вы достаточно взрослая, не зарекайтесь, обещаю, вы подойдете. – Гуров смотрел девушке в глаза, которые наполнялись слезами.
– Доктор, пожалуйста, – пробурчал Дитер, открыл бутылку, наполнил рюмки.
Гуров не обратил на него внимания, продолжал смотреть девушке в лицо, ослабил хватку, сказал очень мягко:
– Нина, прошу вас, принесите нам минеральной воды или сок, ведь пятнадцать минут еще не истекли.
– Да-да. – Девушка убежала.
– Ты никого не жалеешь, – недовольно пробормотал Дитер.
– Знаешь, почему я согласился, чтобы ты называл меня доктором? – Гуров приподнял рюмку, пригубил и незаметно выплеснул под стол. – Очень серьезный человек в Москве имеет такую кличку. Он немного меня старше, чуть пониже, но сходство имеется. Сейчас эта кличка прошелестела в холле… Смотри, смотри, новость несут к столам, заметь – не Мустафе, а Академику.
Через зал с подносом пробежал мэтр, что-то поставил на стол Академика, видимо, сказал важное, так как охранники за соседним столом заворочались, развернулись, словно тяжелые орудия, уставились в сторону незваных гостей, которым недвусмысленно предложили убираться.
Подбежала Нина, поставила минеральную воду, срывающейся рукой откупорила.
– Да уйдите вы отсюда за-ради бога, ведь взрослые люди, не пацаны. – Махнула рукой и убежала.
– Ты говорил, доктор, что хлебну я горячего до слез, – сказал Дитер. – Это и есть горячее?
– Неудачно получилось. – Гуров вновь наполнил рюмки. – И собираются они раз в год, так мы сумели угадать.
– Вы постоянно не отвечаете на вопросы! – вспылил Дитер. – Вы невежливый человек.
– Оставаться или уходить? – Гуров ладонью крепко вытер лицо.
Мужчина, который сидел к залу спиной, был действительно второй авторитет города и области по кличке Академик и решал ту же проблему, что и полковник. Только глава преступного синдиката решал, подойти ему к незнакомцам или не подходить. Люди явно солидные, здесь не случайно, но и явно залетные. Доктор – кличка распространенная, и возможно, не кличка совсем, а действительно профессия. Иностранец? А может, только красится? Девка утверждает, что он настоящий немец, говорит в совершенстве. Но в чужом городе, в чужом доме, сунуть швейцару под нос пистолет? Какую же спину они имеют, кто за ними стоит?
– Юрик, проводи, посиди рядом, я с гостями познакомлюсь, – сказал Академик, поднялся и направился через ресторан к угловому столику.
Гуров смотрел на остановившегося рядом человека равнодушно, Дитер с любопытством, молчали.
– Добрый вечер, – сказал Академик, указывая стоявшим позади охранникам на соседний стол.
– Добрый, добрый, – заулыбался Дитер.
Гуров отодвинул стул, сухо сказал:
– Присаживайтесь. Выпьете? – Гуров налил три рюмки, подвинул прибор и вазочку с салатом. – Как вас величать?
– Вам за сорок? – Академик поднял рюмку, кивнул и выпил. – И мне под пятьдесят. В нашем деле визитные карточки не в ходу, а врать уже неудобно, возраст.
– Почему? Странно. – Гуров щелкнул пальцами, взял у Дитера визитку, достал свою, положил на стол, подвинул Академику. – Старинный русский город поражает нас на каждом шагу, – сказал Гуров. – Ну, Дитер натуральный немец, его в нашей жизни удивить нетрудно. Но я-то плоть от плоти, как говорится, огонь, вода и медные трубы. Однако, – он сделал паузу, но Академик изучал визитки и молчал, – не пускают в пустой ресторан, наконец уговорили, заказали, ставят водку, закусить, словно кроликам, и предупреждают, что через пятнадцать минут следует убраться.