— Что тут происходит? — спросил он. — Теперь уже весь замок пропах розами. Как сюда проник этот запах? И почему от вас тоже пахнет розами?
— Это невозможно, — спокойно ответила Королева. — Мы все-таки не розы.
Она говорила очень серьезно, но Эльм уловил в ее словах насмешку.
— Мой замок разрушается! — крикнул Король и бросился обратно в Главный холл.
Королева и Эльм побежали за ним. Король смотрел вверх, однако снизу потолок был не виден. Король выпрямился во весь рост и казался еще выше, чем был. Тени скользнули по полу и, как верные псы, улеглись у его ног.
В холле стало темнее, теперь он был похож на пещеру. От Короля исходил ледяной холод, в голосе слышался отзвук тысячелетнего эха пещеры.
— Дневные розы! Ночные розы! Приказываю вам покинуть мой замок! Днем меня здесь нет, однако ночь принадлежит мне! Я велю ей, и она принесет сюда лёд самых холодных морей, снег самых морозных зим и стужу самого лютого мороза!
Он возвысил голос. Тени ползали вокруг него и извивались, точно он стегал их кнутом.
— Каждая роза увянет! Каждый бутон умрет! Каждый побег засохнет! Немедленно и навсегда! — заклинал Король.
В раскатах его голоса слышался гул обвала, и эхо от него пролетало по всем залам замка.
Голос Короля срывал бутоны со стеблей. Слова, словно град, били листья.
С потолка посыпались мертвые розы, летели превратившиеся в льдинки бутоны, кружились обожженные морозом листья.
Король погрозил потолку кулаками, а потом повернулся и быстро вышел из замка.
Королева окаменела и не двигалась с места.
Эльм зажал уши руками, закрыл глаза. Он не мог слушать, как голос Короля убивает розы. Не хотел видеть Короля в пещере Тысячелетнего тролля.
40
Утром Эльм проснулся от холода. Изо рта у него шел пар, стены в комнате были ли покрыты инеем. Эльм испугался: неужели за одну ночь наступила зима? Он прыгнул с кровати, но пол оказался таким холодным, что он тут же снова забрался обратно. В то утро он оделся под одеялом и обулся прежде, чем подбежал к окну.
Окна замерзли, ему пришлось подышать на стекло, чтобы оттаяла маленькая дырочка.
В саду было лето.
Эльм вспомнил проклятие Короля. Вот, значит, как оно подействовало!
Ему было приятно выйти из замка. Солнце стояло в зените. Король уже давно ушел в страну Ни-Ни. Королева подметала Главный холл. Пол был усыпан мертвыми цветами, бутонами и сморщенными листьями. Королева заполняла ими большие ведра и выносила их в сад.
Потом она подожгла их. Розоватый дым, клубясь, устремился в небо, он издавал сладкий и горький запах.
Королева выглядела усталой. Казалось, она страдает, глядя, как бутоны лопаются в огне и пурпур роз смешивается с пламенем.
Тепло медленно возвращалось в замок. Иней на стенах растаял. Лед на стеклах потек ручейками.
Эльм вызвался помочь Королеве. Она молча поблагодарила его. Они работали долго. Мальчик все время поглядывал, не покажется ли поблизости Лелия, но ее не было. Должно быть, она увидела, что они заняты, и ушла, чтобы не мешать им.
Эльм думал о том, что случилось вчера. Неужели они с Королевой действительно танцевали и смеялись в розовом водовороте?
Сегодня Королева была такая же, как обычно, и ни словом не обмолвилась о случившемся. Вчера он назвал ее мамой. Это было такое теплое слово, но сегодня она опять была только Королевой.
Королева осталась следить за костром, а Эльм тем временем пошел в Золотой зал. Как и накануне, он встал в углу лицом к стене, закрыл глаза и стал думать о Лелии, однако стена не открылась.
Снова и снова повторял он свои заклинания:
— Лелия, я хочу посмотреть, как сегодня выглядит площадка перед твоей комнатой. Может быть, розам нужно помочь? Лелия, я хочу им помочь, потому что люблю тебя… Королева, умоляю тебя, открой мне эту стену…
В стене что-то пискнуло, скрипнуло и на Эльма хлынул такой ледяной воздух, что у него перехватило дыхание.
Он осторожно пролез в отверстие.
При виде винтовой лестницы у него на глазах навернулись слезы. Ни розового колодца, ни розовой крыши больше не существовало.
На перилах висели погибшие от холода розы. На лестнице валялись раздавленные бутоны. Побеги потемнели и сморщились. Побитые морозом листья время от времени срывались со стеблей и, кружась, падали вниз.
«Все пропало, — думал Эльм. — Неужели это Король произнес вчера те страшные слова?"
То был не его голос, то был голос Тысячелетнего тролля из видения, что когда-то золотая птичка показала Эльму.
Он наклонился, чтобы поднять бутон и с удивлением заметил на почерневших ветках новые побеги. Зеленые листочки распускались и росли прямо у него на глазах.
Появлялись новые бутоны и новые листья. Потом на лестницу хлынуло тепло и бутоны раскрылись.
Неужели солнце уже успело так нагреть медную крышу? Но тут до Эльма донеслась песня, он отчетливо слышал каждое слово:
… мир ведь так велик,
больше, чем ты можешь охватить мечтой.
Так мечтай, что ты за стену проник, сердце в сказку жизни рвется хоть на миг.
Песня текла бесконечно.
Вернулся и ветерок, всегда живший в этих розах. Вместе с песней он прогнал из тайного хода остатки стужи.
Эльм спустился в Золотой зал, стена за ним сомкнулась. Здесь песня звучала громче. В Главном холле Королева убирала последние листья. Напевая, она смела сор с каменных ступеней и отнесла охапку роз к костру.
Песня Королевы возвращала уцелевшим стеблям живительные соки.
Изгоняла из листьев мороз и согревала их.
Раздувала в бутонах жар.
Возвращала цветам жизнь.
Эльм долго смотрел на Королеву. Она пела и плакала. Такой она нравилась ему больше всего, но он не мог заставить себя подойти к ней.
Он побрел прочь от Белого замка, и песня Королевы долго звучала у него в ушах.
Эльм шел к золотисто-медвяному дереву. Один раз он оглянулся, и замок поразил его своей красотой. Он совершенно преобразился от песни Королевы. Розы ожили и тянулись к солнцу. Они карабкались вверх по крутым медным крышам и стремились оплести весь замок.
Лелия сидела в тени золотисто-медвяного дерева. Глаза у нее были закрыты, и она покачивалась в такт песне. Но вот она открыла глаза и увидела Эльма.
— Слышишь? — спросила она. — Слышишь, как поет Королева? — В голосе у нее звучала и грусть и радость. — Может, еще не все потеряно? Посмотри на Круглую башню.
Розы обвили кончик золоченого шпиля, который обычно хранил последние лучи солнца, уже скрывшегося за Бескрайним садом.
— Лелия!
— Что?
— Ты моя сестра?
— Да.
— А я и не знал. Я еще много не знаю.
— Зато ты все узнаешь сам.
— Тебе бывает страшно?
— Бывает. Мне почти всегда страшно.
— Я так мечтал найти ту солнечную комнату, а теперь боюсь увидеть ее.
— Я верю, что ты найдешь ее, но уже без меня.
— Лелия!
— Эльм!
— Какое у тебя красивое имя.
— И у тебя тоже.
— Лелия, Люсэ и Эльм, да?
— Да, Лелия, Люсэ и Эльм.
— Ты хорошо помнишь Люсэ?
— А я его видел только во сне…
— Ты на верном пути…
Песни уже почти не было слышно. Лелия раскинула руки, ловя ветер. Она обернулась к Эльму, лицо ее сияло.
— Ты на верном пути, Эльм… На пути к жизни! Ты найдешь и Люсэ, и солнечную комнату, и дорогу в страну Ни-ни, в которой есть Все.
— Мы там будем вместе?
— Этого я тебе не обещаю. У меня свой путь, и он не обязательно совпадет с твоим. Ты чувствуешь, какой ветер? Чувствуешь, что он прилетел сюда из-за стены? Ну разве его можно назвать серым?
Эльм принюхался к ветру. Ветер принес странный и незнакомый запах.
— Это запах моря, — объяснила Лелия. — Ветер дует с моря. Отсюда до моря несколько дней пути, но для ветра это не расстояние.
— А море красивое?
— Очень.
— Наверное, я никогда не увижу его.
— Увидишь, обязательно увидишь!
Эльм прислушался. Песня и ветер слились воедино. Теперь это был один голос.
Солнце стояло еще высоко. Розы снова росли. До восхода луны и возвращения Короля было еще далеко.
41
— Скоро Королева позовет меня, — сказал Эльм.
— Сегодня вечером я не уйду. Мне хочется посмотреть, что сделает Король, когда обнаружит, что розы не погибли, — сказала Лелия.
Эльм испугался: а вдруг Король увидит ее?
— Не бойся, — успокоила его Лелия. — Я спрячусь в самом темном углу Главного холла и меня никто не заметит.
Эльм отправился разведать, свободен ли путь, а Лелия за вечерними розами ждала его знака. Когда Эльм увидел, что Королева ушла в дальние залы, он махнул Лелии рукой.
Не успела она спрятаться в холле, как в аллее послышались шаги Короля. Должно быть, Королева тоже услышала их — она запыхавшись прибежала из дальних залов.
Не успела она спрятаться в холле, как в аллее послышались шаги Короля. Должно быть, Королева тоже услышала их — она запыхавшись прибежала из дальних залов.
Король вернулся, хотя солнце еще не село и до сумерек было далеко.
— Окно! — задыхаясь прошептала она. — Мы опоздали!
Король привез на тачке топор, пилу и заступ. Он остановился перед мраморной террасой. Даже не взглянув на Королеву и Эльма, он взял свои инструменты и пошел к Круглой башне. Королева с Эльмом поспешили за ним.
За последние дни кусты разрослись еще сильнее. Прозрачное зеленое убранство, которое раньше закрывало только стены, превратилось в густые дебри, они достигли уже самого сада.
Король по-прежнему не замечал Королеву и Эльма. Мальчик понял, что Король задумал вырубить розовые кусты, и оцепенел от этой мысли. Король подошел к стене. У самой стены стволы кустов были толстые, как деревья, и с каждым днем становились все толще.
Король взмахнул топором, и ближайший к нему ствол вздрогнул. На нем открылась белая рана, из нее сочился сок.
С вершины башни сквозь ветки посыпались мелкие камешки.
Король взял пилу и начал пилить ствол в том месте, где сделал надруб, зубья пилы безжалостно вгрызались в дерево.
Эльм с Королевой не могли пошевелиться.
Над головой у них что-то зашумело, и на землю обрушился град камней. Два камня задели Короля. Он отскочил в сторону и потер ушибленное плечо.
— Что это? — крикнул он и поднял голову.
Там, где начинался шпиль, из башни вывалились несколько камней. Их вытащили из стены побеги и стебли подрубленного ствола — куст либо потерял опору, либо боялся потерять ее и изо всех сил цеплялся за стену.
Шпиль немного покосился. Нетрудно было догадаться, что произойдет, если из стены вывалится еще несколько камней.
Король поглядел на покосившийся шпиль и стиснул зубы. Потом он отложил пилу и взял в руки заступ. Но не успел он всадить его в землю, как на него хлынул новый каменный дождь, причем такой обильный, что цветы и листья закружились в воздухе.
Король бросил заступ и отбежал в сторону.
Большие камни с глухим стуком ударялись о землю.
Шпиль угрожающе потрескивал и медленно клонился в ту сторону, где из стены выпали камни.
— Нет! — крикнул Король и поднял руки, как будто заклинал шпиль выпрямиться и стать на место. — Нет!
Но это не помогло.
Шпиль медленно оторвался от башни и рухнул. Его кончик вонзился в землю между розами и Королем.
— Мой шпиль! — прошептал Король. — Мой любимый шпиль, он хранил солнечный свет даже после захода солнца!
Плечи Короля поникли, спина сгорбилась. Он даже сделался ниже ростом. Неужели это тот самый человек, который только что хотел вырубить розовые кусты? — подумал Эльм. И уж меньше всего Король был похож сейчас на Тысячелетнего тролля.
Не двигаясь, Король долго смотрел на поверженный шпиль. Потом поднял глаза на башню.
Эльм и Король одновременно заметили открытое окно. Король обернулся к Королеве:
— Ты снова открыла окно? — грустно спросил он.
— Да.
— Ты забыла, что я велел не открывать его?
— Нет, не забыла.
— Но зачем же?.. — Король был в растерянности.
Сперва ему оказали сопротивление розы. Потом рухнул шпиль. И вот теперь — окно…
— Впредь ты не должна открывать это окно, — грозно сказал он. — Ты в плену у мечты, а я не хочу стать ее пленником. Ступай и закрой это окно раз и навсегда…
Королева с удивлением глядела на Короля, но уйти она не успела. Окно скрипнуло, и они, трое, подняли глаза на башню. Чья-то рука высунулась наружу и закрыла окно.
У подножия башни воцарилось долгое молчание.
— Кто там? — проговорил наконец Король.
Королева покачала головой.
— Может быть, это сон, — сказала она.
Однако Эльм знал, что это была Лелия.
Король бросился к мраморной террасе, но тут же остановился и спросил:
— Как мне попасть в башню?
— Этого я тебе не скажу, — Королева все еще не спускала глаз с башни, — А самому тебе туда никогда не попасть!
— Эльм, ты знаешь, как пройти в башню? — Король заставил Эльма посмотреть ему в глаза и понял, что Эльм знает. Но Эльм вывернулся из рук Короля и убежал в сад. Король не стал его преследовать.
На Ландышевой полянке Эльм остановился. Послышались дальние раскаты. Это Тысячелетний тролль посылал свои угрозы Белому замку и Бескрайнему саду.
Когда Эльм вернулся в замок, было уже совсем темно. Замок искрился и мерцал в лунном свете. Снаружи его покрывал толстый слой льда, вокруг башни валялись почерневшие, мертвые стебли.
Внутри стояла стужа. Стены были покрыты инеем. В Главном холле с люстры свисали сосульки.
Король искал ход в башню, но стены нигде не раскрывались перед ним.
Королева ходила за Королем по пятам. Эльм держался от них на расстоянии, чтобы Король снова не схватил его. Так они пришли в Золотой зал.
Король внимательно осматривал стену за стеной. Он задержался в том углу, где стена раскрывалась.
— Вот это место! — сказал он. — Здесь ты раскрывала стену к своему тайному ходу.
Королева промолчала.
Король снова повернулся к стене. Он закрыл глаза и напрягся, пытаясь раскрыть ее. Королева у него за спиной тоже напряглась, не давая стене раскрыться.
Наконец Король сдался.
— Придет день, и я ее раскрою, — сказал он.
— Никогда! — воскликнула Королева. — Ты сам закрыл себе путь наверх!
Король молча покинул Золотой зал.
Ночью Эльму приснилось, что Король пришел к нему в комнату и сел на край кровати. Эльм хорошо запомнил все, что сказал Король:
— Когда-то я посадил вокруг башни розы, потому что любил ту, которая жила в ней. А сегодня я хотел вырубить их собственными руками.
Король протянул Эльму руки — мягкие, добрые, маленькие, как у ребенка. Он сам с удивлением смотрел на них.
— Разве такими руками можно вырубить розы? — сказал он, но тут же его руки сделались большими, точно кувалды, длинные пальцы заканчивались кривыми, как когти, ногтями. На внешней стороне ладони вырос мох, он был присыпан каменной пылью.
— Мои розы… Моя башня…
Голос Короля умолк, и Эльм уже не знал, видел ли он Короля наяву или это был сон.
42
Утром Эльм выбежал из замка на солнце. Всю ночь он дрожал от холода, иней на стенах стал еще толще.
Лелия сидела под золотисто-медвяным деревом.
— Я спустилась из башни по веткам, — сказала она. — Мне было страшно, что Король найдет меня. Я и не подозревала, что Королева такая сильная. Когда я увидела, что стена у меня за спиной сомкнулась и лестница исчезла, я подумала, что Королева закрыла и круглую комнату.
— Она бы этого никогда не сделала, — сказал Эльм.
— Но ведь она могла опять забыть обо мне. — Лелия заплакала.
— Неужели она когда-нибудь о тебе забывала? — осторожно спросил Эльм.
— Не надо вспоминать об этом… — Лелия всхлипнула. — Я не могу…
Слезы катились у нее по щекам и падали на землю, оставляя круглые темные следы. Лелия сидела, прислонившись к дереву. И вдруг оно точно осветилось солнцем. Эльм с удивлением поднял глаза, но свет исходил от самого дерева.
Оно медленно подняло ветви и простерло их над Эльмом и Лелией. Ветра не было, однако ветви слегка покачивались.
Эльм заметил, что на ветвях набухли почки. Они росли, лопались и из них появлялись маленькие листики.
Ветки качались. Постепенно листья выросли, и в них зашептался ветер.
Лелия как будто не замечала перемены, произошедшей с деревом, хотя теперь они сидели под густой шелестящей кроной. Прилетевший издалека ветер играл листьями.
Из-под листьев выглянул большой бутон. Он медленно раскрылся в золотой колокольчик. Бутон раскрывался за бутоном — казалось, что на зеленом небе зажигаются маленькие солнца. В конце концов их свет затмил свет настоящего солнца.
Теперь и Лелия заметила, что произошло с деревом. Из густой кроны до них донесся тихий голос. Сначала слов было не разобрать, но вот Эльм узнал в нем голос Лелии, и слова зазвучали уже отчетливо.
Жил-был король, и у него была одна дочь. Он любил ее больше всего на свете и был готов сделать для нее все, что она пожелает. Но король был несчастлив, потому что все время думал о бедах, которые могли обрушиться на его дочь. Он думал о войне, которая могла разразиться в любую минуту. О голоде, который мог начаться, случись в его королевстве неурожай. О смерти, которая могла унести его жизнь и жизнь королевы и оставить ее сиротой. День ото дня король становился все мрачнее и мрачнее. Ему делалось грустно от смеха дочери. Его приводили в отчаяние ее веселые игры. Он плакал, когда она обнимала его за шею и говорила:
— Я люблю тебя, папа.
В конце концов он решил обратиться за помощью к двенадцати феям, которые были покровительницами принцессы.