Мужчина осмотрелся, закрыл окно и задернул шторы. Снял плащ, уложил на ближайший стул. Другой стул подвинул ближе к сидящей на диване чете, уселся и скрестил ноги. Небрежно опустил пистолет, поддернул брюки, встряхнул руками, чтобы манжеты рубашки показались из рукавов пиджака — словно был в вечернем фраке за тысячу долларов, а не в облачении квартирного вора. Наклонился, глядя на Джун. Под глазом мужчины виднелась тонкая, похожая на червя бородавка. У Джун промелькнула несуразная мысль: «И отчего он не сведет эту гадость?»
— Не проясните ли кое-что для меня? — любезно спросил пришелец.
Джун Броди украдкой взглянула на супруга.
— Не объясните ли мне, что такое «лунный пирог»?
В комнате повисло молчание. Джун подумала, что ослышалась.
— Я интересуюсь местными блюдами и деликатесами, — пояснил мужчина. — Я уже целый день в этой любопытной части вашей страны. Выяснил разницу между креветками и крилем — она практически отсутствует. Попробовал кукурузную кашу, «грит». И даже эти, как бишь они называются… а, «хаш паппис». Но так и не смог обнаружить, что за пирог зовется «лунным».
— Это не пирог, — ответил Карлтон тоненьким, напряженным голосом. — Это большое печенье, сделанное из суфле и крекеров. И, хм, шоколада.
— А, вот в чем дело. Спасибо. — Мужчина по очереди внимательно осмотрел супругов. — А теперь не расскажете ли мне, где вы были последние двенадцать лет?
Джун Броди сделала глубокий вдох и заговорила, удивляясь спокойствию в своем голосе:
— Секрета в этом нет. Все опубликовано в газетах. Мы купили гостиницу в Сан-Мигеле, в Мексике. Называлась гостиница «Каса магнолия», и мы…
Плавным, точным движением мужчина поднял пистолет и нажал на спуск. Раздался приглушенный хлопок. Пуля раздробила левую коленную чашечку Карлтона Броди. Он дернулся, словно от прикосновения раскаленного железа, завыл яростно и жалко, согнулся вдвое, прижав ладонь к колену. Между пальцами хлестала кровь.
— Если не заткнешься, следующая пуля разнесет тебе череп, — спокойно сообщил мужчина.
Карлтон сунул в рот кулак второй руки. Из его глаз покатились слезы. Джун вскочила, чтобы помочь, но мужчина повел стволом, приказывая ей сесть на место.
— Я расцениваю ложь как личное оскорбление, — заявил мужчина. — Не пытайтесь больше лгать мне.
В комнате повисла тишина. Мужчина аккуратно, неторопливо поддернул перчатки. Передвинул шляпу на затылок, открыв породистые изящные черты: тонкий нос, высокие скулы, узкий подбородок, холодные голубые глаза, чуть опущенные уголки губ. Светлые волосы были коротко подстрижены. Незваный гость снова осмотрел супругов, небрежно опустив пистолет.
— Миссис Броди, нам известно, что ваша семья владеет охотничьим домиком на болоте «Черная топь» неподалеку отсюда. Это место известно под названием «Испанский остров».
Джун Броди глядела на пришельца, и сердце болезненно сжималось в груди. Рядом на диване стонал и дрожал муж, стискивая раздробленное колено.
— Недавно — вскоре после вашего возвращения — в болоте неподалеку от Испанского острова был обнаружен труп человека по имени Майкл Вентура. Когда-то Майкл Вентура был главой службы безопасности «Лонжитьюд фармасьютиклз». Нас интересует этот человек. Вы знаете о его гибели?
Джун Броди отметила, что он говорит «нам известно», «нас интересует». И вспомнила, что увечный Слейд часто и упрямо твердил горячечным шепотом: «Прячьтесь, не высовывайтесь. Они не знают, что мы живы. Если узнают — придут за нами». Ну кто бы мог подумать, что это не бред параноидального, полубезумного калеки!
— Нет, не знаем, — сказала Джун. — Испанский остров обанкротился десятилетия назад, и с тех пор он закрыт, пустует…
Человек равнодушно выстрелил Карлтону Броди в пах. На диван брызнула кровь, телесные жидкости. Броди завыл, опять согнулся вдвое и рухнул на пол, корчась.
— Я все скажу, все! — завизжала Джун. — Господи боже, прекратите, пожалуйста! Я все скажу!
— Заткните его. Или это сделаю я, — приказал мужчина.
Джун кинулась к мужу, плачущему от боли на полу, схватила его за плечо. Кровь струилась из колена Карлтона, текла между ног. Его вытошнило прямо на брюки и туфли, блевотина изверглась с омерзительным звуком.
— Говорите, — все так же равнодушно приказал мужчина.
— Мы там были все время, — выговорила Джун, запинаясь от страха. — На болоте, да. На Испанском острове.
— Как долго?
— С пожара.
— Пожара в «Лонжитьюд»? — нахмурился мужчина.
Она торопливо, почти услужливо закивала.
— И что вы делали на болоте?
— Заботились о нем.
— О ком?
— О Чарльзе. Чарльзе Слейде.
Впервые маска равнодушия и спокойствия покинула лицо мужчины, сменившись недоверием и удивлением.
— Невозможно! Слейд погиб в пожаре…
Он замолчал, осклабился, и глаза его хищно заблестели.
— Он не погиб, — робко объяснила Джун. — Пожар был инсценирован.
— Зачем? — спросил мужчина резко. — Чтобы уничтожить свидетельства, лабораторию?
— Я не знаю, — покачала головой Джун. — Большая часть исследований проводилась на Испанском острове.
Мужчина снова посмотрел на нее с удивлением. А Джун глядела на мужа, стонавшего и непроизвольно дергавшегося на полу. Кажется, он терял сознание. Может, умирал. Джун всхлипнула, поперхнулась слезами.
— Пожалуйста… — взмолилась она, пытаясь взять себя в руки.
— Почему вы прятались именно там? — спросил мужчина прежним равнодушным тоном, но глядя все так же хищно и нетерпеливо.
— Чарльз заболел. Он подхватил птичий грипп, и болезнь… она изменила его.
— Так, и вы с мужем остались ухаживать за ним?
— Да. Он остался на болоте, где никто бы его не искал. Где он мог бы работать и, когда болезнь сделает калекой, получить должный уход.
Джун почти задыхалась от ужаса. Этот человек — настоящее чудовище. Но если она расскажет все без утайки, в мельчайших подробностях, может, он пощадит? И тогда Джун отвезет мужа в больницу…
— Кто еще знал об Испанском острове?
— Только Майк. Майк Вентура. Он привозил все нужное, обеспечивал нас.
— Но Вентура мертв, — немного помедлив, заметил мужчина.
— Это он убил его.
— Кто? Кто его убил?
— Агент ФБР Пендергаст.
— ФБР? — Мужчина впервые чуть повысил голос.
— Да. А с ним капитан из нью-йоркской полиции. Женщина по фамилии Хейворд.
— Что они хотели?
— Агент ФБР искал убийцу своей жены. Это как-то связано с проектом «Птицы» — секретной лабораторией по изучению птичьего гриппа в «Лонжитьюд». Слейд убил ее много лет назад.
— А-а, — изрек мужчина, будто понял что-то новое.
Он замолчал, разглядывая ногти на левой руке, затем спросил:
— ФБР знало, что Слейд был жив столько времени?
— Нет — до тех пор, пока агент не явился на Испанский остров и не увидел Слейда.
— И что потом? Агент убил и Слейда?
— В некотором смысле да. Слейд умер.
— Почему это не появилось в новостях?
— Агент хотел, чтобы вся эта история так и осталась в болоте.
— Когда это случилось?
— Больше полугода назад, в марте.
— Что еще расскажете? — спросил мужчина после паузы.
— Это все, что мне известно. Пожалуйста, прошу вас! Умоляю! Я все сказала! Отпустите нас! Мужу нужна помощь, срочно!
— Вы все сказали? — Голос мужчины прозвучал недоверчиво и чуть насмешливо.
— Все!
В самом деле, что еще? Рассказала про Испанский остров, Слейда, птичий грипп. Больше ничего.
— Да, — согласился мужчина, внимательно взглянув на нее.
И аккуратно выстрелил Карлтону Броди между глаз.
— Господи, нет!
Тело дернулось у нее в руках. Джун закричала.
Мужчина медленно опустил пистолет.
— О нет! — выдохнула Джун сквозь слезы. — Карлтон!
Она чувствовала, как медленно обмякает тело мужа, как из легких, словно из опадающих мехов, уходит последний долгий выдох. Из затылка Карлтона ручейками струилась кровь, окрашивая темным ткань дивана.
— Подумайте как следует, — посоветовал мужчина. — Вы точно сказали мне все?
— Да! — всхлипнула она, качая труп на руках. — Все!
— Отлично.
Мужчина пару секунд сидел молча, затем хихикнул себе под нос:
— «Лунный пирог». Какая гадость, надо же!
Он встал и неторопливо подошел к креслу, сидя в котором Джун заполняла документы. Нагнулся над столом, просматривая бумаги и одновременно засовывая пистолет в кобуру на поясе. Потом взял полупустую бутылку кока-колы, вылил содержимое в горшок с цветами и, резко ударив бутылкой о край стола, отбил горлышко.
Повернулся к Джун, держа бутылку на уровне бедер иззубренным краем вперед. Женщина, будто завороженная, глядела на острые сколы, блестевшие в свете лампы.
— Но я же рассказала все, — прошептала она чуть слышно.
— Я понимаю, — сочувственно произнес мужчина. — Однако нужно удостовериться.
Глава 23
Инверкирктон— Добрый день, мистер Дрейпер. И впрямь прекрасный денек, правда?
— Так оно и есть, Робби.
— Хорошо поутру прокатились?
— Отлично! До Фенкирка и обратно.
— Немало, однако.
— Не хотелось упускать погоду. Ведь завтра я уезжаю.
— Мистер Дрейпер, какая жалость! Такого клиента, как вы, еще поискать надо. Но я так и думал, что на днях вы покинете нас. Здорово, что столько пробыли.
— Если приготовите мне счет, я прямо сейчас и рассчитаюсь.
— Прямо сейчас и сделаю, сэр!
— Вы чудесный, гостеприимный хозяин. Поднимусь к себе, умоюсь, а потом заверну в «Полумесяц» на последний кусок пудинга с потрохами.
— Хорошо, сэр.
Наверху Эстерхази вымыл руки под краном и вытер их полотенцем. Впервые за многие недели он почувствовал облегчение — словно тяжкие колодки упали с плеч. Столько времени он не мог убедить себя, что Пендергаст мертв. Поиски Пендергаста стали манией, целиком занимая разум в бодрствовании, приходя кошмарами во сне. Но визит в Глимсхолм странным образом убедил его — наконец-то! — в смерти агента. Если бы тот остался в живых, долгие изнурительные поиски непременно бы вывели на след. Если бы агент выжил, доктор Роскоммон обязательно выдал бы это хоть чем-то во время трех визитов Эстерхази в его приемную. Если бы агент выжил, то непременно отыскался бы в Глимсхолме. Все, больше нечему давить на сердце. Эстерхази свободен и может заново начать жизнь, перекошенную с того момента, как в нее вошли Пендергаст и полицейский д’Агоста.
Насвистывая, Эстерхази закрыл дверь в комнату и спустился по лестнице. Вряд ли старуха явится в деревню сообщать о нападении. А если и явится — кто ей поверит, этой ненормальной? Поездка на велосипеде и восьмимильная прогулка пешком до Глимсхолма по болотам и взгорьям пробудили здоровый аппетит, и теперь его не заглушали тревога и озабоченность.
Эстерхази вошел в сумрачные, благоухающие чем-то вкусным недра «Полумесяца» и с удовольствием уселся на стул у стойки бара. Дженни Протеро и Макфлекно занимали свои обычные места: она — перед стойкой, он — за нею.
— Мистер Дрейпер, добрый день, сэр! — поприветствовал его Макфлекно, нацеживая обычную пинту для гостя.
— Дженни, Пол, добрый день!
Множество бокалов пива, купленных за прошлую неделю Эстерхази для этой парочки, заработали ему право обращаться к ним по имени.
— Привет, красавчик, — откликнулась Дженни, улыбаясь.
Бармен поставил бокал перед гостем и снова обратился к миссис Протеро:
— Странно, раньше-то мы его здесь не примечали.
— Ну, он говорит, раньше возле Гленливета лазал. — Женщина сделала глоток пива и спросила: — Думаешь, он констеблям хоть что рассказал?
— А что он им расскажет? И к чему ему мешаться в чужое, портить себе отпуск?
Эстерхази с тревогой прислушался к их разговору и спросил:
— Что-то случилось?
Бармен переглянулся с хозяйкой сувенирной лавки и прачкой по совместительству.
— Святоша случился. Вы с ним разминулись — он заглянул на стопочку крепкого.
— На несколько стопочек, — поправила Дженни, значительно улыбаясь.
— А ничего старина, для уэльсца, конечно, — заметил Макфлекно. — Церквушка у него в Англези. По Хайленду уже месяц слоняется.
— Могильные камни копирует, надо же, — сообщила Дженни, скорбно качая головой.
— Зачем ты так, Дженни, — пожурил ее бармен. — Это уважаемое занятие, в особенности для духовного лица.
— Ну, не знаю, — ответила та. — Сказал, он — аквариум.
— Антиквариус, — поправил бармен.
— Пол, если можно, мне пудинг с потрохами, — деликатно перебил его Эстерхази и добавил с притворным равнодушием: — А что там насчет констебля?
— Ну, мистер Дрейпер, сэр, я и не знаю, как сказать… — Макфлекно заколебался. — Преподобный этот, он уже три стопки пропустил, когда начал рассказывать…
— Пол, не глупи! — упрекнула его Дженни Протеро. — Мистер Дрейпер не того сорта человек, чтобы старику преподобному навредить.
Бармен немного поразмыслил.
— Ну ладно, расскажу. Это случилось сколько-то недель тому назад. Преподобный как раз тут проезжал, направляясь в Аучиндон, и заметил башню Боллбриджской часовни — она почти развалилась, торчит рядом с низиной Иниш. Подъехал взглянуть на тамошние могильные камни. Только зашел на погост, смотрит — из тумана человек выходит. Вроде пьяный, больной, дрожит весь, в крови и грязище с головы до ног.
— Бедняга преподобный точно решил, что на беглого злодея наткнулся, — заметила Дженни, колупая в носу.
Эстерхази знал о заброшенной часовне — она была на полпути от Фоулмайра к Инверкирктону.
— И как этот беглый злодей выглядел? — спросил он непринужденно, хотя сердце заколотилось, словно пойманная в консервную банку крыса.
— Преподобный не сказал, — сообщил Макфлекно, поразмыслив. — Но тот бормотал бессвязно, очень хотел что-то рассказать. Священник подумал: исповедаться хочет, вот и выслушал. Нам он сказал, что бедолага совсем безумный был, дрожал, клацал зубами. Наговорил чего-то и попросил показать дорогу через болота. Викарий ему и нарисовал что-то вроде карты. А тот потребовал никому на свете про встречу не рассказывать. Преподобный к машине пошел, одеяло принести, а то смотреть жалко. Но когда вернулся во двор часовни, беглеца уже и след простыл.
— Ну, я сегодня и дверь на ночь замкну, и все такое, — заверила его Дженни Протеро.
— А что тот человек рассказал священнику? — спросил Эстерхази.
— Мистер Дрейпер, вы же знаете святош. Тайна исповеди, всякое такое, — ответил бармен.
— Вы сказали, его приход в Англези? Он домой возвращался?
— Нет. У него еще несколько дней отпуска осталось. Сказал, что собирается заехать в Лохморэй. Местечко небольшое, но вполне ничего.
По тону бармена было ясно: Инверкирктон по сравнению с Лохморэем — просто столица.
— И камней могильных поскрести в Сент-Мун — просто бездна, — добавила Протеро, энергично кивнув.
— Сент-Мун, — проговорил Эстерхази медленно, будто про себя.
Глава 24
Лохморэй, ШотландияДжадсон Эстерхази яростно крутил педали, поднимаясь вверх по склону. Инверкирктон остался далеко за спиной. Дорога петляла меж голых гранитных гор, окружающая местность не обнаруживала следов человеческого присутствия. Только через полтора часа вдали выглянул из-за гребня серый каменный шпиль.
Несомненно, это та самая часовня Сент-Мун с ее историческим погостом, где, если повезет, отыщется и уэльский священник.
Эстерхази посмотрел на серпантин, протянувшийся впереди, и глубоко вдохнул. Подниматься еще долго.
Дорога прошла через негустой лесок из сосен и елей, обогнула вершину по отрогу, нырнула в узкую долину, затем снова пошла вверх, к одинокой часовне. На гребне отрога Эстерхази остановился, чтобы изучить подходы к цели. Задул холодный ветер, погнал рассеянные облака.
Сомнений нет: священник на погосте у часовни, один, одет не в черное, а в твид, лишь воротничок выдает профессию. Приехал на велосипеде — вон стоит, прислоненный к могильному камню. Преподобный склонился над лежащим надгробием, перенося его рельеф на кальку. Чувствуя себя отчасти глуповато, Эстерхази потянулся за пистолетом, ощутил его успокаивающую твердость. Вытаскивается по-прежнему легко, без помех. Успокоившись, он уселся на велосипед и направился к цели.
Поразительно! Ублюдок Пендергаст даже с того света не дает покоя. Наверняка это именно чертов агент наткнулся на священника, кто же еще? Ослабевший от потери крови, обезумевший от боли, за минуты до смерти. Что он успел рассказать святоше? Нельзя покидать Шотландию, не вызнав всего в точности.
При появлении Эстерхази священник неуклюже поднялся с колен, отряхивая прилипший к брюкам мусор. На камне лежал большой лист кальки, и половина плиты была уже скопирована. Рядом на расстеленном брезенте лежали завершенные копии, а также карандаши, цветные мелки и уголь.
— Уфф! — пробормотал священник, отряхиваясь и приводя себя в порядок. — Доброго вам дня!
Эстерхази внимательно посмотрел в покрасневшее, испещренное сеточкой вен лицо, отметил сильный уэльский акцент. Приветствуя, протянул гостю руку. Ладонь оказалась неприятно влажной и не очень чистой.
Эстерхази решил, что особо осторожничать тут нечего.
— Наверное, вы и есть тот самый священник из Англези? — спросил он.
— Да. — Улыбка на лице преподобного сменилась растерянностью. — А откуда, простите, вам это известно?
— Я только что из паба в Инверкирктоне. Там сказали, вы неподалеку камни могильные копируете. — Эстерхази кивком указал на могилу.