– Ха-ха-ха, отлично, Флосс, – сказал папа. Он сел на качели, скребя по земле подошвами своих ботинок.
Кошка потерлась о мою руку и замурлыкала, когда я погладила ее по шейке. Под мягкой шерсткой я чувствовала пальцами ее тонкие косточки.
– Интересно, киса, ты чья-нибудь или нет? – сказала я. – Так, ошейника на тебе нет, и, судя по всему, ты уже несколько дней ничего не ела. Пап, если эта кошка бездомная, мы можем взять ее себе?
– Мы сами-то с тобой почти бездомные, Флосс, – покачал головой папа.
– Ну, будем бездомными все втроем – ты, кошка и я, – сказала я. – Давай назовем ее Лаки[4]. Как знать, пап, может быть, прямо в эту минуту все изменится и к нам придет удача.
– Да. Ой, что это? Только что у меня над головой пролетел большой розовый поросенок с крылышками! Удача, удача!
– Да будет тебе, пап. Я серьезно. Вот погоди – и увидишь: придет к тебе удача, – сказала я, осторожно держа кошку у себя на руках. Она прижалась ко мне так доверчиво, будто знала меня с самого своего рождения.
– Мы будем счастливы, счастливы, счастливы, – пропел папа, толкаясь ногой и раскачиваясь на качелях. – Эй, а качели-то перекошены! Почему ты мне этого не сказала, Флосс?
– Да все в порядке, пап, правда.
– Нет-нет, завтра я их поправлю. Ой, а ведь Рианнон тоже наверняка заметила это, когда приходила к нам.
– Да не думаю, – уклончиво ответила я.
– Как мне стыдно, что я опозорил тебя перед Рианнон. Она же твоя лучшая подруга.
– Лучшая, это верно, но теперь у меня есть еще подруга. Ее зовут Сьюзен. Пап, ты не возражаешь, если она придет к нам в субботу?
– А она такая же пафосная и привередливая, как Рианнон? – спросил папа, раскачиваясь на качелях и болтая ногами в воздухе.
– Нет, она очень умная, но тихая и скромная, и совсем не пафосная и не деловая, – ответила я.
– Она мне уже симпатична! – сказал папа.
Мне очень нравилось тайно дружить в школе со Сьюзен. Мы с ней улыбались и кивали друг другу всякий раз, когда нас не видела Рианнон. Почти каждый день мы со Сьюзен могли пару минут поболтать наедине в женском туалете. Мы точно договорились, что Сьюзен придет к нам на чай ровно в три часа в субботу.
– Бутерброды с картошкой будут? Обещаешь? – спросила Сьюзен.
Разумеется, я с радостью обещала, что будут.
Глава 11
Ах, как я ждала субботы, когда ко мне в гости придет Сьюзен! А в пятницу Рианнон все разрушила. Все-все.
Сейчас она почти все время тусовалась с Марго и Джуди. Все они часто смотрели в мою сторону, шептались и хихикали.
– Над чем вы смеетесь? – спросила я.
– Над тобой, – ответила Марго. – Над твоими носками.
Да, с моими белыми школьными носками папа перестарался. Он расстроился, когда оказалось, что мое именинное розовое платье слишком велико мне, да и туфли тоже, и купил носки – маленькие-маленькие, они только Тигру разве что пришлись бы впору. Мне стоило огромного труда вытянуть наружу хотя бы маленькую белую полоску, но при каждом шаге носки снова улезали в туфли, и мне каждые несколько секунд приходилось останавливаться и наклоняться, чтобы подтянуть их вверх. Ходить в старых зимних синих носках мне было бы намного удобнее, но я не хотела расстраивать папу, щадила его чувства.
Гладить папа уже научился, но вот со стиркой оставались проблемы. У нас не было сушки для белья, так что все мои выстиранные вещи сушились прямо на кухне.
– Фу! Как воняет жиром от картошки! – сказала Марго, сделав вид, что обнюхивает меня, и зажала рукой нос.
Джуди тоже зажала нос. Рианнон нос не зажала, но ухмыльнулась и что-то невнятно пробормотала.
Я понимала, что от моей одежды действительно пахнет кухней, но что с этим поделать, не знала. Я пыталась побрызгать свои школьные блузки туалетной водой, оставшейся в маленьком флаконе, который я стащила у мамы, но Марго и Джуди после этого стали еще сильнее зажимать носы, махать перед лицом ладонями и говорить «Фу!».
Я подумала, как бы они вообще себе носы напрочь не открутили.
А еще мне хотелось заплакать, потому что запах туалетной воды сильно напоминал о маме, по которой я так скучала. Я убежала, и на этот раз Рианнон догнала меня.
– Перестань вести себя как ребенок, Флосс, – сказала она. – Они же просто дразнятся.
– Мне надоело, что надо мной смеются, – ответила я. – Терпеть не могу Марго и Джуди.
– Не глупи. Они очень прикольные, просто не принимай их всерьез. Особенно Марго. Она просто супер! Ты знаешь, она проколола себе пупок и вставила гвоздик с бриллиантом! Я хочу попросить маму, чтобы она разрешила мне тоже сделать пирсинг.
– Спорим, она не делала себе пирсинг, – сказала я. – Просто приклеила стекляшку. И никакой это не бриллиант!
– Ну даже если так, что с того? Все равно выглядит классно. И у нее такой плоский живот! Я хочу, чтобы у меня тоже был такой же. Я даже собираюсь сесть на специальную диету, чтобы стать стройной и красивой. Вот увидишь.
– Ты и так стройная, и тебе это известно. А сидеть на диете в нашем возрасте глупо.
– Ты так говоришь, потому что до сих пор тощая. Но погоди, будешь есть одни чипсы и фастфуд в кафе у своего отца, и тебя тоже разнесет, как дирижабль. – Рианнон очертила руками в воздухе круг, чтобы показать, какой я стану.
– Не стану, – ответила я, хотя вынуждена была признать, что папа действительно слегка напоминает дирижабль.
– Мама купила книгу рецептов здоровой пищи. Когда твой отец в субботу приедет забирать тебя, она даст ее ему почитать, – сказала Рианнон.
– Забирать меня? Откуда? – удивленно моргнула я.
– От нас, разумеется, – раздраженно вздохнула Рианнон.
– Но ты не приглашала меня к себе в гости на субботу, – сказала я, чувствуя, как у меня заколотилось сердце.
– Ну, значит, сейчас приглашаю, – ответила Рианнон. – Мама сказала, чтобы ты приходила к нам на ланч и принесла с собой всю свою одежду. Мы постираем ее в машине, а потом прогладим. Да не смущайся ты так, Флосс. Мама все продумала.
– Я… В эту субботу я не могу, – беспомощно пробормотала я.
– Как это не можешь? Все уже решено, – сказала Рианнон.
– Я должна помочь папе в кафе.
– Ты не обязана работать в кафе. Это называется эксплуатацией детского труда, он не имеет права заставлять тебя работать.
– А он и не заставляет. Я сама хочу ему помочь.
– Ну поможешь в другой раз, потому что моя мама даже отменила визит к парикмахерше, чтобы остаться дома и позаботиться о тебе. Я уже сказала, что все решено.
Я не знала, что мне делать. Сказать Рианнон правду я не могла. Она никогда не простит мне, если узнает, что я пригласила в гости Сьюзен.
Следующий урок – это была история – превратился для меня в сущий кошмар. Я совершенно не могла сосредоточиться, и когда миссис Хорсфилд неожиданно вызвала меня, я даже не могла сообразить, о чем она спрашивает. После звонка миссис Хорсфилд позвала меня к своему столу.
– Ты сегодня очень рассеянная, Флосс. Что случилось, дорогая? – спросила она с улыбкой, совершенно не сердясь.
Я опустила голову и принялась ковырять пол носком туфли.
– Скучаешь по маме? – мягко спросила миссис Хорсфилд.
– Ага, – ответила я, потому что действительно очень скучала по ней. Иногда, если папы не было рядом, я шла на кухню, доставала свой авиабилет и смотрела на него. Я не собиралась его использовать, но мне было легче оттого, что он у меня есть.
– А с папой у вас все в порядке? – спросила миссис Хорсфилд.
– О да. Он у меня чудесный, – ответила я.
– Это хорошо. Да и выглядишь ты сегодня намного лучше, – сказала миссис Хорсфилд, оглядывая мои чисто вымытые волосы, свежую блузку, отглаженную юбку, очень маленькие белые носки и надраенные до блеска туфли без единого пятнышка.
Я поковыряла пол носком второй туфли, набираясь смелости спросить миссис Хорсфилд о том, как мне быть с приглашением Рианнон на субботу.
– Ну? – подбодрила меня миссис Хорсфилд.
Я тяжело сглотнула. Нет, я не могла. Вместо этого я спросила ее:
– Миссис Хорсфилд, скажите, от меня пахнет?
– Ой, Флосс! – удивленно посмотрела на меня миссис Хорсфилд. – Ты абсолютно чистая. Выглядишь так, словно только что выскочила из ванны.
– Да, я мылась утром, но все-таки скажите – от меня пахнет?
– Во всяком случае, чем-то плохим – нет.
Я выдохнула с облегчением.
– Тебе кто-то наговорил гадостей? – нахмурилась миссис Хорсфилд.
– Нет, ничего. Они просто дразнятся, – поспешно ответила я.
– Такие дразнилки бывают очень жестокими. Полагаю, ты не скажешь, кто это был?
Я отрицательно покачала головой, разглядывая свои туфли.
– Да и не нужно. Я и сама могу догадаться. Не обращай на них внимания. – Миссис Хорсфилд немного помолчала, затем продолжила: – Ну ладно. Попробуй проветривать свою одежду на улице. Дни сейчас стоят солнечные, я люблю такие. Я в такую погоду всегда вывешиваю свое белье на улицу, и тогда оно, высохнув, чудесно пахнет свежим ветром.
Я отрицательно покачала головой, разглядывая свои туфли.
– Да и не нужно. Я и сама могу догадаться. Не обращай на них внимания. – Миссис Хорсфилд немного помолчала, затем продолжила: – Ну ладно. Попробуй проветривать свою одежду на улице. Дни сейчас стоят солнечные, я люблю такие. Я в такую погоду всегда вывешиваю свое белье на улицу, и тогда оно, высохнув, чудесно пахнет свежим ветром.
Я благодарно кивнула ей и направилась к двери.
– У меня к тебе просьба, Флосс, – сказала мне вслед миссис Хорсфилд. – Не могла бы ты больше внимания уделять Сьюзен? Мне кажется, она чувствует себя ужасно одиноко. Ей было бы очень хорошо обзавестись подругой, например такой доброй и ласковой девочкой, как ты.
Я тоже хотела дружить со Сьюзен, очень-очень-очень хотела. Но я была слишком испуганна, чтобы быть доброй и ласковой девочкой.
Я побежала в женский туалет. Сьюзен была там, стояла в углу и пересчитывала плитки на стене. Увидев меня, она улыбнулась.
– Привет, Флосс! – радостно сказала она. – Знаешь, я жду не дождусь субботы.
Я задержала дыхание, а потом выпалила:
– Ох, Сьюзен, мне ужасно жаль, но в эту субботу не получится.
Сьюзен посмотрела на меня, улыбку с ее лица словно стерло мокрой тряпкой.
– Рианнон узнала? – чуть дрогнувшим голосом спросила Сьюзен.
– Нет. Нет, Рианнон здесь ни при чем, – солгала я. – Просто у нас с папой появились дела, вот и все. Но ты можешь прийти к нам в следующую субботу. Это нормально?
– Да, наверное, – ответила Сьюзен, вот только голос у нее был какой-то странный.
– И мы поедим бутербродов с картошкой, – пообещала я.
– Да. Замечательно, – невыразительным тоном сказала Сьюзен.
Казалось, она обо всем знала или догадалась, но я поспешила заверить себя, что это не так. Все будет хорошо. Я схожу в эту субботу к Рианнон. В конце концов, она же моя лучшая подруга. Надену ее подарок – розовый браслет, поиграем с Рианнон в ее чудесной голубой спальне, и, может быть, я научу ее, как плести фенечки в подарок. А в следующую субботу ко мне придет Сьюзен, мы покачаемся с ней на качелях, поедим бутербродов с картошкой и поиграем в игры, которые Рианнон считает слишком детскими и глупыми, например пофантазируем, или порисуем, или сделаем картонный домик с бумажными куклами.
Рианнон тоже увлеченно планировала, чем мы займемся с ней в субботу. В эту субботу.
– Когда ты придешь к нам в эту субботу, Флосс, моя мама собирается повести нас с тобой за покупками в торговый центр «Грин Глейдс», – громко объявила она.
– Тсс! – прошипела я.
Сьюзен сидела за партой прямо перед нами и что-то записывала в тетрадь. После слов Рианнон ее перо зависло в воздухе.
– Да все в порядке. Миссис Хорсфилд в другом конце класса, помогает нашей Пробке Диане, – отмахнулась Рианнон. – Да если и услышит, не станет делать нам замечание, ты же ее любимица. Так вот, мама хочет купить тебе новые носки и одежду, она просто не может видеть то, в чем ты ходишь.
– Пожалуйста, тише! – прошептала я.
– Говорю тебе, все нормально. Мы все знаем, что ты ни в чем не виновата. Мама собирается все сделать очень тактично. Прикинется, что все эти вещи нужны для меня, а потом скажет: «Ой, и куда я столько всего накупила? Тут на вас обеих хватит». Мама все понимает. Еще она, наверное, отведет нас и в обувной отдел. Я рассказала ей, в каких жутких серебряных туфлях на каблуках ты ходишь дома, и она пришла в ужас. Говорит, что так ты себе ноги испортишь.
Сьюзен, застыв, внимательно слушала.
– А потом мы отправимся на ланч в один новый модный ресторан. Я закажу себе смузи из манго – ммм! А ты выберешь любые салаты, они там та-акие вкусные! Мама говорит, что ради твоей мамы обязана проследить, чтобы ты питалась правильно, а не сидела на одних только бутербродах с жареной картошкой.
Когда Рианнон упомянула про бутерброды с картошкой, Сьюзен низко пригнула голову. Ее волосы упали вперед, обнажив шею – белую и беззащитную.
Мне хотелось протянуть руку, погладить Сьюзен по плечу, может быть, даже приобнять, но я продолжала как истукан сидеть рядом с Рианнон, а та все разливалась соловьем о том, как мы с ней проведем время в эту субботу.
Где-то в глубине души я продолжала надеяться, что Сьюзен нас все-таки не слышит.
Прозвенел звонок, закончился последний урок. Сьюзен встала из-за стола и начала собирать свой рюкзак. Рианнон резко вскочила и рванулась вперед, свалив на пол все книги Сьюзен, но и не подумала поднять их или хотя бы извиниться.
– До завтра, Флосс, – во всю глотку проревела Рианнон прямо над ухом Сьюзен.
Сьюзен отпрянула, по-быстрому собрала свои учебники и поспешила к выходу из класса, загибая на ходу пальцы – опять что-то считала, наверное.
– От этой Зубрилы Потной у меня просто мурашки по телу, – заметила Рианнон. – Она совсем рехнулась, правда, Флосс?
Я смотрела вслед Сьюзен, и у меня все расплывалось перед глазами.
– Флосс? – сказала Рианнон. – Эй, что с тобой? Не вздумай кукситься, когда придешь ко мне завтра. Нас ждет шикарный день, верно?
Я не думала, что завтрашний день будет шикарным или даже просто хорошим.
Дома я сказала папе, что у меня поменялись планы на завтра. Услышав, что я иду к Рианнон, он поднял брови и сказал:
– Я отвезу тебя куда скажешь, и заберу назад, только, пожалуйста, сделай так, чтобы я не заходил внутрь и мне не нужно было разговаривать с той ужасной женщиной. А как же твоя новая подруга Сьюзен? Она тоже идет к Рианнон?
Я вздохнула, не в силах объяснить папе все тонкости создавшегося положения. Мне не хотелось посвящать его в наши отношения. Наверное, он ничего бы не сказал и не стал бы меня бранить, но у меня и без этого было очень-очень пакостно на душе.
Я взяла розовую футболку, которую мама подарила мне на день рождения, новые джинсы и развесила их на сиденье качелей – бельевой веревки у нас на заднем дворе не было. Я надеялась, что к утру они хорошенько проветрятся на свежем ночном воздухе.
А проснувшись утром, я услышала, как по стеклам барабанит дождь. Сильный дождь.
– О нет! – Я накинула дождевик прямо поверх ночнушки, сунула ноги в резиновые сапоги и побежала на задний двор.
Моя развешанная на качелях одежда промокла насквозь. Джинсы упали с качелей в грязь, а футболка была скомкана и перекручена так, словно в ней ночевал какой-то зверек.
– Лаки? – с надеждой позвала я, моментально забыв о постигшей меня дождевой катастрофе.
Мне так хотелось, чтобы она жила с нами. Когда Лаки впервые появилась тогда среди ночи, я скормила ей целую банку тунца, а потом еще дала вылакать блюдце молока. Кошка благодарно мяукала и лизала мне руки, а я сидела рядом с ней на корточках и гладила ее всю, от маленькой головки до кончика хвоста. Лаки счастливо потягивалась и урчала. Я была уверена, что она уже мечтает о том, как будет жить вместе со мной и папой. Но когда я хотела осторожно подхватить ее под брюшко и отнести в дом, она закричала, забарахталась и стала царапаться. Мне пришлось отпустить Лаки, и она стремительно скрылась за мусорными баками на колесиках.
Я попыталась откатить один из баков, чтобы попробовать добраться до кошки, но Лаки негодующе мяукнула и забилась в самый дальний угол под самым большим баком.
– Не трогай ее, Флосс, – сказал папа. – Похоже, она хочет остаться на улице.
– Но здесь же темно и воняет мусором. В доме ей будет намного лучше. Она может спать в моей комнате, в тепле и уюте, – сказала я.
– Если кошка чего-то не хочет, ее не заставишь, – сказал папа. – К тому же это не наша кошка.
– А мне так хочется, чтобы она была нашей, пап.
– Пока оставь ее в покое. Пусть шастает где ей вздумается. Она сама решит, хочется ей быть нашей кошкой или нет.
– Нашей Лаки, – сказала я.
Минут через десять я снова проверила, где она. Поискала под всеми баками, заглянула под брезент, облазила весь задний двор. Лаки нигде не было.
– Ничего, Флосс, она нагуляется и придет, – сказал папа. – Все кошки такие.
– Но она точно вернется?
– Ага. Наверное, – ответил папа. – В свое время.
– Наверное – не значит наверняка, – запричитала я. – Лаки, Лаки, где же ты теперь? Ведь ты вернешься, вернешься? Тебе очень-очень хочется быть нашей любимой черной кошечкой, которая принесет нам удачу, правда? Отзовись, Лаки!
Я внимательно прислушалась, не раздастся ли где-нибудь тихое мяуканье, но если Лаки и слышала меня, отзываться она не хотела.
Весь следующий вечер я снова провела на заднем дворе, но Лаки не объявилась. Я уговорила папу открыть еще одну банку консервированного тунца, налила еще одно блюдце молока, села на заднем крыльце и несколько часов прождала кошку.