Не то чтобы Симоне чего-то недоставало. Просто натура у нее была слишком деятельная, а чувства глубокими для существования в режиме растения, за которым хорошо ухаживают и периодически любуются. Она хотела быть в курсе всех дел и полноправно участвовать в формировании семейного бюджета и планов. Денис не сразу, но твердо постановил: никакой работы, место жены на кухне, в спальне, в мужские разговоры не встревать, поступки мужа не обсуждать. Считая себя главным, свой авторитет незыблемым, Денис позволял себе то, что и многие мужчины, не особенно тяготившиеся семейными узами. И тогда в ее жизни появился Валера. Вернее, пришел он к мужу по каким-то делам, связанным с деньгами, и увидел Симону.
С его стороны это была любовь с первого взгляда. Он стал появляться чаще, пытался привлечь внимание Симоны, но так, чтобы у нее не возникло проблем с мужем. Скуратов интуитивно почувствовал, что в этой семье не все ладно, но действовал осторожно, боясь навредить любимой. Он бредил ею, мучаясь от необходимости скрывать свои чувства. Однажды, когда он приехал и застал Симону одну, он едва не спросил ее прямо: как она относится к нему, к предложению бросить все и уехать с ним. Но в тот день смелость и решимость покинули его. Скуратов уехал ни с чем, придумав причину своего визита. Это была версия для мужа, чтобы он не вздумал ревновать ни о чем не подозревавшую жену.
Заперев молодую красавицу жену в четырех стенах, расписав ее обязанности по дому и уходу за любимым супругом, Петренко удачно сочетал работу с личными удовольствиями. Строго разделявший семейную жизнь и удовлетворение своего мужского аппетита, Денис не имел дефицита в желающих порезвиться вместе с ним. Список его любовниц уже в первый год их совместной жизни впечатлял. До Симоны доходили слухи о «подвигах» Дениса, но она отказывалась верить. Тем более, что с ней муж был нежен. Когда узнал, что она беременна, подарил шикарный комплект из сережек и кольца с бриллиантами – роскошь, казавшаяся Симоне недоступной! Она не имела отказа в том, о чем отваживалась просить. Правда, муж постоянно подчеркивал, что ценит в ней ее непритязательность.
– Я знаю, что ты любишь меня, именно меня, а не мои возможности! – с гордостью говорил Петренко, и Симона чувствовала, как это важно для него. – Ты не даешь мне повода усомниться в твоей искренности. За это я тебе благодарен.
Купаясь в изменах, Денис жил в полной уверенности в чистоте своей жены. Но однажды во время вечеринки, на которую Денис пригласил Валерия, у него появился повод для сомнений. Симона оказалась между двух огней. Скуратов, невзирая на ее «интересное положение», признался в любви, а Денис закатил сцену ревности, перехватив пару влюбленных взглядов партнера. Ему только показалось, что эти двое что-то замышляют. Если бы не приличная доза спиртного, может быть, увиденное не выглядело в глазах супруга попыткой измены. Но факт оставался фактом: ревность обдала Дениса жаркой волной. Симона испугалась не на шутку, представив его гнев, если бы он узнал все.
В результате вечеринка была испорчена, а Валерий выставлен за дверь и вычеркнут из числа деловых партнеров Петренко. Более того, обладая связями в сфере торговли, Денис пообещал перекрыть все каналы для работы этому наглому типу.
– Сучка не захочет, кобель не вскочит, – презрительно поджав губы, заявил Петренко, когда гости разошлись. Ему стоило немалых усилий сдерживать свою ярость, пока рядом находились свидетели. Теперь, оставшись один на один в большом доме, он был готов загнать в угол эту молчаливую овцу. Прикинулась невинной недотрогой, а сама строит глазки, не стесняясь присутствия мужа и его друзей!
– Ты о чем? – поглаживая заметно округлившийся живот, спросила Симона.
Вместо ответа она получила сильнейший удар в челюсть. От неожиданности не смогла удержаться на ногах, упала, больно ударившись головой. Показалось, что на какое-то мгновение даже сознание потеряла, но Денис не дал ей долго разлеживаться. Он поднял ее с пола и с искаженным от гнева лицом прошептал:
– Еще раз замечу что-то подобное – убью!
Судя по его безумным глазам, Симона не сомневалась – он приведет свою угрозу в действие. Если даже беременность не защитила ее от насилия, что же будет дальше? Как ни странно, плакать и оправдываться она не стала. В какой-то степени она считала себя виновной в том, что произошло, но в любом случае оправдания грубости мужа не искала. Он не имел права поднимать на нее руку. Тогда еще Симона не знала, что такая манера общения прочно войдет в их семью. Дениса как подменили. В нем словно появился еще один жестокий и бессердечный циник, полностью вытеснивший рассудительного и любящего мужчину.
Мучаясь от сознания собственной беспомощности, Симона нервничала. Притворяться легкой и пушистой не получалось – еще один повод для недовольства со стороны Дениса. К тому же Скуратов больше не давал о себе знать. В глубине души Симона была оскорблена: зачем же он заварил всю эту кашу? зачем признавался в глубоком чувстве, не выдержавшем первого испытания? Валерий даже не попытался дать о себе знать. Будто и не было его никогда, будто и не говорил он жарких слов любви.
От переживаний осложнилось протекание беременности. Врач настаивал на госпитализации Симоны. Она не возражала, а вот Денис счел такую предосторожность излишней.
– Вашей жене нужен абсолютный покой, – озабоченно глядя на побледневшую, осунувшуюся Симону, заявил доктор. – Покой, хорошее питание, положительные эмоции. В конце концов, ей нужно просто полежать, расслабиться.
– Ее и дома никто не напрягает, – сказал как отрезал Петренко, – так что больницу отложим пока.
– Пишите отказ, милочка, – обращаясь к Симоне, попросил врач. – Вся ответственность на вас.
Потом он вспоминал ей этот день, но ничего уже нельзя было исправить. Постоянные ссоры с Денисом, его подозрительность, сменяющаяся приступами нежности, привели к тому, что однажды Симона почувствовала сильнейшую боль внизу живота. Она не сомневалась, чем все это закончится. Разбудила Дениса, недовольно уставившегося на нее.
– Что тебе не спится? – буркнул он, собираясь повернуться на другой бок. – Если воды хочешь, так я поставил стакан на твою тумбочку.
– У меня кровотечение, – испуганно произнесла Симона.
– Что?! – вскочил Петренко.
– Вызывай «скорую»…
Через три дня Симона вернулась домой опустошенная, молчаливая, потерявшая всякое желание жить. Она не могла есть, спать. Ее мучили кошмары наяву. Общение с чувствовавшим свою вину Денисом стало сущей пыткой. Он попробовал загладить вину обычным для себя способом: очередной ювелирный набор не вызвал у Симоны никаких эмоций.
– Ну чего ты хочешь от меня? – гремел Петренко.
– Ничего.
– Тогда смени свое постное лицо на более веселое.
– Ты не понимаешь, о чем просишь… – поражаясь его черствости, Симона все больше замыкалась в себе.
В этом большом и суетном городе она чувствовала себя одинокой и несчастной. Мужчина, которому она доверила свое сердце, не был достоин такого щедрого дара. Он вообще не был способен на настоящее чувство. Семейные обязанности все больше тяготили Симону. Материальное благополучие с одной стороны, измены и физическое насилие – с другой… Рядом с ним Симона превращалась в бессловесное животное, которому периодически давали пищу, ласкали, били, пугали. Над ней словно проводился эксперимент по выживанию в особо невыносимых условиях. Рядом не было никого из близких. Родители за сотни километров. Подруги давно перестали понимать ее страх перед выходками мужа. Все они в одну дуду твердили о том, что пора уходить. Только куда? Возвращаться в родительский дом Симона не собиралась. Не для этого она уехала из него сразу же после окончания школы.
Далеко до отчего дома. Туда она пишет светлые письма, чтобы мама не огорчалась, чтобы отец гордился единственной дочерью. В этих письмах нет ни слова о том, как ей плохо, как она плачет по ночам и мечтает начать все сначала. Жизнь с Денисом превратилась в каждодневную пытку, которую Симона терпела молча, не жалуясь. Она была убеждена, что заслужила такую судьбу. Значит, она не достойна большего, мышка она серая, чтобы рассчитывать на что-то другое.
Ко всем своим «достоинствам» Денис прибавил еще парочку: стал часто возвращаться после работы навеселе, порой не ночевал дома. При этом к Симоне в качестве соглядатая была приставлена его сестра. Под предлогом помощи ослабленной, нуждающейся в заботе и внимании жене эта особа следила за каждым шагом невестки. Дом превратился в тюрьму, семья существовала только формально. Денис уже несколько раз применял силу, чтобы получить сомнительное удовольствие в постели с Симоной. Она была окончательно сломлена этим фактом и считала себя никчемным созданием, которому суждено всю жизнь прожить в обмане, грязи, боли.
Если в самом начале знакомства красивый мужчина, державшийся с достоинством и уверенностью, произвел на Симону неизгладимое впечатление, то этот жестокий и циничный человек также имел на нее неограниченное влияние. Унижения, которые она терпела, заставляли ее страдать и окончательно вытеснили из сердца ту сумасшедшую любовь первых месяцев замужества.
Ко всем своим «достоинствам» Денис прибавил еще парочку: стал часто возвращаться после работы навеселе, порой не ночевал дома. При этом к Симоне в качестве соглядатая была приставлена его сестра. Под предлогом помощи ослабленной, нуждающейся в заботе и внимании жене эта особа следила за каждым шагом невестки. Дом превратился в тюрьму, семья существовала только формально. Денис уже несколько раз применял силу, чтобы получить сомнительное удовольствие в постели с Симоной. Она была окончательно сломлена этим фактом и считала себя никчемным созданием, которому суждено всю жизнь прожить в обмане, грязи, боли.
Если в самом начале знакомства красивый мужчина, державшийся с достоинством и уверенностью, произвел на Симону неизгладимое впечатление, то этот жестокий и циничный человек также имел на нее неограниченное влияние. Унижения, которые она терпела, заставляли ее страдать и окончательно вытеснили из сердца ту сумасшедшую любовь первых месяцев замужества.
Через пару месяцев после того, как Симона потеряла ребенка, произошло событие, поставившее жирную точку на неудавшемся браке. Пожаловавшаяся на головную боль сестра мужа позволила ей одной отправиться на рынок за продуктами.
– Только Денису не говори, что я тебя одну отпустила, – попросила Ольга, – а то он меня со свету сживет. Ты же знаешь, как мы от него зависим.
Симона знала, что сама Ольга, ее пьянчужка муж и картежник сын – все они находятся на иждивении Дениса. Поэтому его поручения выполнялись со всей готовностью и усердием, на которые Ольга только была способна. В тот день сильнейшая головная боль не позволила ей выполнить установленный объем работ. Пришлось прибегнуть к помощи Симоны. Та с радостью бросилась выполнять поручение.
Добралась до рынка быстро, но всю дорогу ее не покидало ощущение, что за ней наблюдают. Симона разозлилась: вот ведь до чего себя довела! Занявшись покупками, она на время забыла обо всем. Забытое удовольствие от выбора нужных продуктов, общения с продавцами. Симона всегда торговалась, причем делала это очень искусно. Ей с радостью уступали, взвешивали с походом. Наконец все было куплено, сумки оказались тяжелыми. Симона вышла за пределы базара, высматривая водителей, предлагающих свои услуги.
– Куда едем? – Она обернулась и ахнула: перед ней стоял Скуратов собственной персоной. Он не выглядел счастливым, не улыбался. Лицо его было предельно серьезным и напряженным.
– Вот так сюрприз, – безо всякой интонации произнесла Симона.
– Да, повезло.
– Кому?
– Мне, конечно. – Валерий огляделся по сторонам. – Я так понимаю, муж на работе?
– Тяжелым, непосильным трудом зарабатывает на хлеб насущный. Кстати, у меня тоже мало времени. – Симона вскинула руку, чтобы остановить такси.
– Я подвезу тебя, если не возражаешь.
– Только не до самого дома.
– Конспирация?
– Ты сам все понимаешь. – Симона послушно отдала тяжелые сумки Скуратову и пошла за ним к машине. Новенькая «ауди» понравилась ей просторным салоном. Цвет красивый – золотистый металлик.
– Ты со мной рядом или сзади устроишься?
– Рядом.
– Тогда прошу. – Валерий помог Симоне устроиться на переднем сиденье, оставил сумки в багажнике и занял свое водительское место.
Какое-то время ехали молча. Симона не хотела первой начинать расспрашивать. Она была обижена на мужчину, подарившего ей надежду, заставившего взглянуть на происходящее с ней по-новому и исчезнувшего при первой же трудности. По-видимому, для современных рыцарей преграды существуют лишь затем, чтобы служить оправданием отступлению.
– Извини, что спрашиваю… Ты ведь была в положении, – несмело начал Скуратов. – Кто родился?
– Я потеряла ребенка.
– Извини, я не хотел причинять тебе боль, – желая скрыть неловкость и волнение, Валерий закашлялся.
– Не сомневалась в этом.
– Почему ты со мной так разговариваешь?
– Как?
– Будто я в чем-то виноват перед тобой.
– Тебе показалось. – Симона отвернулась к окну.
Толстокожий дурак – вот кто он после этого. Она не станет говорить о том, что ждала его появления, ждала хоть какой-то весточки. Ему не нужно знать о том, что ребенка она потеряла не случайно, что ее семейная жизнь хуже каторги, а муж – деспот. Каждому свое.
– Я должен тебе кое-что рассказать.
– Ничего ты мне не должен, – не поворачиваясь, сказала Симона. – Подумай сто раз, прежде чем сказать.
– Мы не виделись полгода.
– Знаю, что из этого?
– Два месяца я провел в больницах, потом – санаторий, мамины заботы. Собственно, она поставила меня на ноги.
– От чего лечился?
– От результатов внушения твоего мужа, – тихо ответил Скуратов, останавливая машину под тенью придорожных лип.
– Что? – Симона резко повернулась. В висках застучало. – Рассказывай.
– Денис Леонидович очень доходчиво объяснил, чтобы я не думал о тебе, не приближался к тебе. Конечно, сделал он это не своими руками. Нанял молодчиков, которые постарались на славу. Сотрясение мозга, сломанные ребра, разрыв селезенки и масса всяких неприятных подробностей.
– Какой ужас…
– Главное, мне сказали, что нечто подобное будет ждать и тебя, если ты…
– Я поняла. Не говори больше ничего. – Симона закрыла лицо руками. – Ты исчез из моей жизни не случайно, но это не остановило его.
– Ты о чем?
– Он бил меня, всячески издевался. Кончилось тем, что я потеряла ребенка.
Лицо Скуратова стало багровым. Он сжал руль с такой силой, что, казалось, он не выдержит и лопнет. Потом резко открыл дверь и выскочил на улицу. Валерий метался, как раненый зверь. Сделав два-три шага в одну сторону, разворачивался и шел в другую, потом обратно. Симона вышла к нему. Стала, опершись о машину, и дождалась, пока Скуратов остановился напротив.
– Ты не должна больше возвращаться к нему, – он осип от волнения.
– Мы встретились случайно. А ты говоришь такие серьезные вещи… – не глядя на него, ответила Симона.
– Ничего случайного. Если бы ты знала, сколько раз я поджидал тебя, сколько раз пытался поговорить.
– Что же мешало?
– Не что, а кто. Например, твой муж или его сестра. Я боялся не за себя, ты же понимаешь. Я не хотел неприятностей для тебя.
– У меня их по горло. – Симона нетерпеливо постукивала пальцами по машине. – Но… если бы я знала, что ты…
– Я люблю тебя.
– Ты уже говорил это однажды, – запрещая себе слушать, Симона быстро села в автомобиль. Валерий сделал то же самое. Он взял ее ладони в свои, легонько сжал, поднес к губам и нежно поцеловал. – О господи… Ты разрываешь мне сердце, Валера…
– Неправда, я хочу сохранить его, хочу снова поселить в нем любовь.
– Зачем я тебе? Ты же всего не знаешь.
– Например.
– Я старше тебя. Ты совсем мальчик. Мне двадцать пять, а тебе двадцать-то есть?
– Недавно исполнился двадцать один. У нас не слишком большая разница. В некоторых случаях и она не имеет никакого значения. И дело вовсе не в возрасте.
– Да? Вот так подарок – идеалист в чистом виде.
– Самый большой подарок для меня – сегодняшняя встреча. Ничего случайного. Я так загадал – сбылось! – быстро проговорил Скуратов. – И мне все равно, что ты немного старше.
– У меня детей может больше не быть.
– Ну и что? Главное, что мы будем друг у друга. Я буду тебя любить, баловать, заботиться.
– Это ты сейчас так говоришь, а когда у всех твоих друзей появятся малыши, ты поймешь, что нам этого очень не хватает.
– Ничего такого я не подумаю.
– Не загадывай.
– Симона, давай я прямо сейчас отвезу тебя к себе.
– Бред какой-то, – заерзала Симона. – Это не может быть правдой.
– Почему?
– Это то, о чем я мечтала… Но я не верю… не верю… – беспомощно оглянулась в поиске своих сумок, хотела взять их и выйти из машины.
– Сумки в багажнике, – словно прочитав ее мысли, сказал Скуратов. – Ты меня услышала. Решайся.
– Вот так сразу?
– Я долго ждал этого, а ты… ты бы тоже ждала, если бы знала, что я не забыл о тебе.
Машина тронулась с места. Скуратов вел ее напряженно, то и дело поглядывая на свою спутницу. Еще пару минут, и они окажутся на перекрестке, когда нужно решить, в каком направлении двигаться дальше.
– Я должна попасть домой, – после паузы сказала Симона. – Там мои документы, вещи.
– Если он что-то заподозрит, он тебя не отпустит!
– Не утрируй. Я же не рабыня Изаура, наконец, – она сама слабо верила в то, что произносила с такой уверенностью.
– Завтра я буду ждать тебя. – Скуратов остановил машину подальше от ее дома.
– Хорошо, в половине двенадцатого я выйду. Оставь машину подальше от дома… – Симона поставила еще несколько условий, которые она считала важными для успешного побега.
– Я буду не один на всякий случай… – Валерий осторожно взял руку Симоны в свою. Он не стал целовать ее, просто легонько пожал, прямо глядя в глаза.
Сестра Скуратова ничего не заподозрила. Симона купила все необходимое и ушла в свою комнату, откуда не выходила до самого ужина. Денис позвонил, чтобы сообщить о неотложной работе: