Саша решила, что ничто так не портит жизнь, как ожидание неприятностей. Именно поэтому она будет думать только о хорошем. Вот приедет Никольский соскучившийся, истосковавшийся по ласке – они проведут с ним незабываемую ночь. Одну, другую, а потом… Потом пройдет время и, проявляя нетерпение, Саша купит тест на беременность. Он конечно же окажется положительным. Сколько счастья отразится на лице мужа – он так давно мечтает о ребенке.
Мыслеформа была запущена, но то ли Лескова была недостаточно искренна, то ли произошел сбой на уровне тонких материй, только все дальнейшее происходило совсем по другому сценарию. Еще неделю Саша ждала возвращения ударившегося в бизнес супруга. Галина Михайловна встречала сына со слезами: так она показывала, насколько соскучилась по нему, как рада ему.
– Сынок, эта ужасная работа отнимает у нас время на общение. Я не привыкла, что тебя так долго нет дома, – Галина Михайловна заключила его в объятия.
– Все в порядке, мама, все хорошо. – Никольский смотрел на застывшую в дверном проеме Сашу. Она хитро усмехалась, видя в таком выражении чувств чистой воды притворство и желание досадить ей.
– Надеюсь, ты теперь надолго? Без тебя дом опустел, – всхлипывала Галина Михайловна, смахивая набежавшую слезу.
– В этом месяце обещаю больше никуда не уезжать.
– Надо полагать, в следующем возможны варианты? – поинтересовалась Саша.
– Возможны, – согласился Владимир. – А пока я, с вашего позволения, приму душ и готов съесть слона.
Свой аппетит Владимир сильно преувеличил. Уставший после нелегкой командировки, он едва нашел в себе силы продержаться за столом, расхваливая то мамин борщ, то отбивные, приготовленные Сашей. От десерта в виде своего любимого торта «Наполеон» Никольский отказался.
– Накормили, напоили, – довольно потирал живот вновь прибывший. – Спасибо.
– Мы старались, – улыбнулась Саша.
– Я буду ждать вас, мадам, – поцеловав жену в шею, шепнул он и отправился в их комнату.
Пока невестка, проявляя адское терпение, вытирала посуду, вымытую Галиной Михайловной, Владимир честно боролся со сном. Так ему не хотелось спать, наверное, с того самого времени, как он готовил дипломный проект. Тогда не спал несколько ночей и, не выдержав напряжения, отключился прямо на полу, на огромных чертежах. В то жаркое лето мама решила не будить его, заботливо подложила под голову подушку и укрыла махровой простыней.
На этот раз глубоко спящим его обнаружила Саша. Она осторожно поправила одеяло, села на край дивана, вглядываясь в усталое, но расслабленное лицо мужа. Очевидно, ему было нелегко выглядеть беззаботным и радостным за ужином. Озабоченность то и дело застывала в его задумчивых глазах, пару раз он ответил невпопад. Галина Михайловна ничего не заметила. Она все время пыталась перехватить инициативу в беседе, воспринимая любую реплику невестки как вызов. Гневные взгляды, замаскированные натянутыми улыбочками, остались без внимания Никольского. Ему было явно не до домашних интриг.
Утром Саша открыла глаза и поняла, почему проснулась. Ее разбудил аромат кофе и свежих тостов.
– Ничего себе! – сладко потянулась Александра. – Кофе в постель, как в старые добрые времена.
– Доброе утро!
– Доброе! – Саша поставила подушку повыше, оперлась о нее спиной и приняла из рук мужа поднос с чашкой кофе и хорошо поджаренными тостами. – Спасибо, так приятно! Все, как я люблю.
– На здоровье.
– Не нужно мне твое здоровье. Лучше скажи «пожалуйста».
– Пожалуйста.
Никольский сел на пол, рядом с Сашей. В его глазах замерло ожидание. Он смотрел на жену, получая удовольствие от того, как она пьет кофе, хрустит гренком. Виктор чувствовал себя виноватым: он не должен был предательски уснуть вчера, но если бы Саша только знала, как он устал. Большие деньги требуют больших усилий, нервного напряжения и отдачи. Он выложился, как мог. Он старался не только для себя и поэтому чувствовал прилив сил там, где, казалось, уже не на что надеяться. Переговоры по сделке прошли успешно, документы подписаны, деньги получены. Никольский улыбнулся: Сашка даже не представляет, сколько он заработал за эти две недели. Если так и дальше пойдет, он наплюет на должность в исследовательском институте, амбиции кандидата физико-математических наук. Пусть простит его мама, он больше не хочет тратить время на топтание на месте, на споры с выжившими из ума докторами наук, академиками. У него обозначился другой путь в этой жизни. Кажется, наконец он получит все то, что положено иметь настоящему мужчине к сорока годам. Правда, один из основных пунктов всем известных «должен» зависит не только от него, но и от женщины, с которой он связал свою жизнь.
– Ты так странно смотришь на меня, – заметила Саша, отставляя пустую чашку.
– Пытаюсь понять, ты обиделась на меня за вчерашнее или нет?
– Обиделась? Я? Ну что ты. Я все понимаю. Ты устал. Это очевидно. Важно другое – насколько оправдались твои надежды?
– На все «сто»! Мы скоро будем богаты, очень богаты, Саня!
– Ты не шутишь?
– Какие шутки! – Никольский отставил в сторону поднос, лег рядом с Сашей, обнял ее. – Сейчас я не могу ни о чем думать, кроме того, что безумно хочу тебя.
– Послушай… Галина Михайловна хозяйничает на кухне, я слышу, как шипит масло на сковороде. Еще – как хлопает дверца холодильника. Неужели ты думаешь, что при такой сумасшедшей акустике мы сможем получить удовольствие от секса?
– Ты снова за свое? – Владимир лег на спину.
– Давай подождем, пока она уйдет в магазин или еще куда-нибудь.
– Надо полагать, ты очень соскучилась… – Никольский вздохнул и поднялся с дивана. Осторожно поправил одеяло, взял поднос. – Отнесу на кухню, помою грязную посуду. Когда вернусь, ты мне расскажешь, слышно ли было, как шумит вода в кране.
Владимир вышел из комнаты, а Саша стукнула себя по лбу: зачем она обидела его? Очень неуместно.
– Кофе в постель? – Галина Михайловна покачала головой. – Оценит ли она тебя когда-нибудь, сынок?
– Уже оценила. – Владимир с мрачным выражением лица вышел из кухни и закрылся в ванной.
– Вот стерва, – прошептала Галина Михайловна, – две недели мужа не видела и в первый же день расстроила.
Но вмешиваться в причины испорченного настроения сына мать не стала. Она решила, что Саша, сама того не осознавая, помогает ей. Вошедшая на кухню Александра заметила ироничную улыбочку на губах свекрови.
– Доброе утро, Галина Михайловна.
– Доброе, детка. Что так рано поднялись?
– Не знаю, – Саша пожала плечами.
– Какие планы у молодежи на сегодня?
– Мы еще не обсуждали.
– Мне нужно на фирму, – ответил, не заходя на кухню, Володя. Он только что вышел из ванной и невольно услышал вопрос матери. Остановился в коридоре, глядя на Сашу.
– Работа, работа… – вздохнула Галина Михайловна, с удовольствием замечая, как тень промелькнула по лицу невестки. Не нравится, значит, отлично!
– А я к крестной собралась, Володенька. Мы давно не виделись.
– Привет Майе Ефимовне и от меня передайте, – тихо сказала Александра и, выйдя из кухни, стремительно прошла мимо мужа.
Он ворвался в комнату вслед за ней. Все внутри кипело, но он решил во что бы то ни стало сдержаться. Сейчас он не станет выяснять: кто соскучился, а кто притворяется. Все и так ясно: две недели разлуки не повод для того, чтобы заняться любовью. Всегда есть повод и причина. Саша сама учила его этому. Владимир нервно одевался.
– Вова, ну ведь это глупо, – не выдержала Саша.
– Что именно?
– Ты будешь убегать из дома всякий раз, когда нужно просто поговорить и понять друг друга.
– Лично мне все ясно, это во-первых, а во-вторых – у меня действительно много работы. Большие деньги – огромная занятость. Привыкай, что я не буду в твоем распоряжении по выходным, как это было всегда. Забудь о вечерах за просмотром любимых фильмов, твоих любимых фильмов.
– Надеюсь, вместе с этими переменами придут и другие, – усаживаясь в кресло, заметила Саша. Она лучезарно улыбнулась. – Ты, кажется, говорил о больших деньгах. Значит, я смогу, наконец, понять, что это такое – быть богатой!
Владимир надел свитер и взял флакон с туалетной водой. Бросив на жену насмешливый взгляд, он пару раз направил на себя ароматную струю. Поставил флакон на место и покачал головой.
– Ты, Саня, слышишь то, что хочешь слышать.
– Наверное, в этом я неоригинальна. – Саша поднялась, подошла к мужу и положила руки ему на плечи. – Ты же прекрасно понимаешь, как мне было плохо без тебя. Галина Михайловна делает все, чтобы нас рассорить, а ты ей решил помочь? Зачем? Ты больше не хочешь мальчика или девочку?
– Я предлагал тебе поработать над этим пятнадцать минут назад. Ты мне отказала! – гнев рвался наружу.
– Я же не отказала. Я попросила немного подождать, чтобы мы смогли получить максимальное удовольствие. Одни, без ушей за стенкой! Неужели я должна объяснять такие элементарные вещи? Не заставляй меня оправдываться, когда я не чувствую за собой вины.
– Я предлагал тебе поработать над этим пятнадцать минут назад. Ты мне отказала! – гнев рвался наружу.
– Я же не отказала. Я попросила немного подождать, чтобы мы смогли получить максимальное удовольствие. Одни, без ушей за стенкой! Неужели я должна объяснять такие элементарные вещи? Не заставляй меня оправдываться, когда я не чувствую за собой вины.
– Не чувствуешь? – Владимир убрал руки Саши. – Быть виноватым и чувствовать вину – разные вещи. Не так ли, товарищ психолог?
Никольский поцеловал жену в щеку и, не дав ей опомниться, вышел из комнаты. Вскоре Александра услышала, как за ним закрылась входная дверь.
– Ну и ладно, – с обидой сказала Саша. – Теперь ты будешь долго просить меня даже тогда, когда твоя мамочка будет на расстоянии нескольких километров.
Успокоившись самой глупой из всех когда-либо произносимых угроз, Саша тоже решила не сидеть дома. Она могла позвонить подруге или поехать к матери – Римма Григорьевна, у которой не сложились теплые отношения со свахой, не приезжала в гости к дочери. Обычно Саша сама или с мужем проведывала мать в один из выходных. В этих визитах не было системы, все в зависимости от настроения, от желания Саши воспринимать общество матери. То, что они никогда не были близки, удивляло и настораживало Никольского. Поэтому он никогда не выступал инициатором поездки к теще. На этот раз Саша сделала выбор в пользу звонка подруге. С Симоной у Лесковой были длительные, но прерывистые отношения. Тем не менее они понимали друг друга с полуслова.
– Привет, Симона!
– Сашка? Привет. Давно тебя не слышала.
– Заработалась я.
– Ну, лишь бы не зазналась! – В ее безоблачных отношениях со Скуратовым не было места скандалам и выяснениям отношений. Пока, во всяком случае. Поэтому в голосе Симоны сквозили нотки счастья. – Как ты?
– Нормально. Хотела вытащить тебя на пару часов.
– Я бы с радостью, но мы с Валерой должны вечером быть в «Компасе». Отвертеться – никак.
Развлекательный центр «Компас» открылся не так давно. Открыто Симона не говорила, боялась сглазить, но дала понять, что Скуратову предлагают хорошую работу в качестве директора. Не собираясь отказываться от собственного бизнеса, Валерий явно хотел расширить круг своих знакомых, своих возможностей. Как раз для его энергичной, коммуникабельной натуры. Саша решила, что наверняка вечерний поход как-то связан с бизнесом.
– Поняла, – скисла Лескова. В любом случае к матери она не поедет, но и со свекровью не останется.
– У вас все в порядке?
– Да, все хорошо. Никольский стращает богатством и роскошью.
– Значит, знает, что говорит. Он не из тех, кто словами бросается.
– Поживем – увидим.
– Сань, ты не дуешься на меня? – Симона не скрывала своей озабоченности.
– Нет, не переживай.
– Если ты говоришь честно, то не буду.
Наверное. Впервые Скуратова отказывалась от встречи с подругой, но карьера мужа требует жертв. Оставалось надеяться, что Саша на самом деле не обиделась. Тем более, она просто хотела поболтать, ничего срочного. С Владимиром у нее полный порядок. Симона искренне считала, что Никольский – мужчина, с которым невозможно поссориться. К его внушительному списку достоинств скоро прибавится еще одно – достаток! Не бедствовать – это одно, а иметь возможность шикануть – другое. Кажется, Никольский медленно, но уверенно подошел к выполнению обещания, данного Саше до свадьбы: она будет им гордиться и они будут богаты! Умница Вова! Идеал, с которым не стоит выяснять отношения, кажется, Саша давно это поняла. Единственное, что периодически возмущает спокойствие в этой семье, – разговоры о ребенке. Никольский хочет ребенка, а Саша пока созревает для материнства. Хотя Симона вдруг подумала о том, что они никогда не обсуждают с Лесковой эту щекотливую тему. Обе согласились с важностью карьеры и самовыражения, обозначив именно этот аспект основополагающим. Лишь иногда проскользнет мимолетная фраза о том, что во всем цивилизованном мире тридцать лет – самый детородный возраст, и только у нас безответственно позволяют себе обзаводиться детьми, еще будучи студентами.
– Симона, я тебя целую. До встречи, – вздохнула Александра.
– И я тебя, Олеговна. Обязательно встретимся на днях.
Положив трубку, Саша окинула взглядом комнату: пора заняться генеральной уборкой, но в одиночестве делать этого не хотела. Она считала, что все домашние дела нужно обязательно делить с мужем. Иначе он никогда не поймет, как много на это уходит времени и сил. Разумеется, в том случае, когда хозяйка хочет содержать дом в порядке. Галина Михайловна всегда бросает на сына косые взгляды, когда он достает из кладовой пылесос или моет посуду. Саша знает, что свекровь твердит ему, что это не мужское занятие. Александра вздохнула: в этом доме у нее союзников нет. Да еще и с Владимиром размолвка вышла: и почему эти мужчины такие обидчивые? Саша попыталась поставить себя на место мужа и очень скоро пришла к выводу, что поступила бы так же. Традиционно, поддавшись минутному эмоциональному порыву, – все естественно. Значит, нужно подождать, пока обида перестанет быть такой острой. Может быть, удастся все уладить уже сегодня вечером? Саша снова поймала себя на том, что перспектива секса с мужем не слишком ее возбуждает. Наверное, для нее брак перешел в ту стадию, когда на место удовольствий приходит чувство долга.
– Дожились… – прошептала Саша.
Лескова была уверена, что ее отношения с Владимиром входят в завершающую стадию. Александра даже не представляла, насколько она близка к истине.
Глава 14
Это утро Саша запомнит надолго. Она приехала на работу. Как всегда, на полчаса раньше, чем запланирована первая встреча с клиентом. Лескова поливала цветы в кабинете, с удовольствием отмечая, что летнее тепло сделало свое дело: ее зеленые питомцы активно разрастались, радуя глаз. Особенно Александра гордилась своим лимоном. Она вырастила его из косточки, теперь, после прививки черенков, это было роскошное деревце с глянцевыми листьями. Лескова надеялась, что скоро на нем появятся белые ароматные цветы, а из них – лимоны. Это будут самые лучшие, самые вкусные лимоны. Саша осторожно потерла листик – тут же почувствовала нежный цитрусовый аромат.
Включив кондиционер, Александра отрегулировала жалюзи. Теперь утреннее солнце едва пробивалось в кабинет. Телефонный звонок напомнил Саше, что пора отключить громкость звонка. Во время приема ничто не должно мешать доверительной беседе. Почему-то отвечать на этот звонок не хотелось, но Саша знала, что новости, хорошие ли, плохие ли, все равно найдут адресата. И еще – ничего случайного не бывает.
– Алло! Слушаю вас! – бодро ответила Александра.
– Александра Олеговна?
– Да, это я. – Ей сразу не понравилось отсутствие приветствия и нескрываемая напряженность в голосе.
– Я звоню по поручению Леонида Ильича Овсянникова. Помните такого?
– Разумеется.
– Так вот, он просил вам передать письмо.
– Письмо? – по спине Саши пробежали мурашки, руки похолодели.
– Предсмертное письмо, Александра Олеговна. – То, с какой неприязнью произносили ее имя, не оставляло сомнений в том, что ее считают причастной к случившемуся.
– Он умер? – сдавленным голосом спросила Лескова, опускаясь в кресло.
– Да.
– Когда это случилось? Как это случилось? – Саша потирала лоб кончиками пальцев.
– Вчера были похороны… Можно привезти письмо?
– Конечно. Простите, а с кем я говорю?
– Это мама Леонида.
– Пожалуйста, скажите только одно… – Саша проглотила колючий комок в горле. – Скажите, он покончил с собой?
– Не переживайте. Мой сын позаботился о том, чтобы в его смерти никого не обвинили. Никого, слышите? И в первую очередь – вас… У меня был очень чуткий, очень ранимый и несовременный ребенок. Так я могу приехать?
Учитывая, что Овсянникову было за сорок, моложавый голос матери сбил Лескову с толку. К тому же в нем не было паники, страданий, только усталость и неприязнь к той, с кем приходится разговаривать, выполняя последнюю волю сына.
– Приезжайте, когда вам удобно. Адрес…
– Я знаю адрес. Я каждый раз забирала сына после ваших… сеансов. Вы беседовали, а я ждала его в машине. Смотрела на окна вашего кабинета и мечтала о том, чтобы услышать хоть несколько фраз из того, что он вам говорит. Я была уверена, что никто, кроме меня, не сможет ему помочь… Впрочем, я приеду сегодня. Часам к шести.
– Хорошо. Если по какой-либо причине вы задержитесь, я все равно буду ждать вас. – В трубке раздались гудки. Обошлись без приветствия и без прощания.
Это был день проверки Лесковой на прочность, вернее, на профессиональную пригодность. Она общалась с клиентами, а сама то и дело ловила себя на том, что ведет внутренний диалог. Сама с собой. Умудряясь при этом реагировать на ситуации, возникающие в связи с жалобами и проблемами нуждающихся в ее помощи людей, Саша словно разделилась на две половины: одна пыталась переварить собственные переживания, другая – реагировать на все, поступающее извне. В конце приема Александра чувствовала себя, как после изнурительного марафона. Слабость в теле, вялость в мыслях. Кроме того, глядя на часовую стрелку, размеренно приближающуюся к шести часам, Лескова чувствовала растущую панику.