– Ни о чем никогда не жалейте! – прокричала Александра, когда за Ириной Семеновной уже закрылась дверь. А потом, запрокинув голову, прошептала: – Простите, простите, ради бога…
Лескова набирала штрафные очки, делала все, чтобы не осталось никакой возможности вернуться к работе, к тому, чем она занималась всю жизнь. Саша сознательно сжигала мосты. Остался еще один посетитель. Если она и с ним поступит так бесчеловечно, она совершит ошибку, которую невозможно будет исправить.
Достав пачку сигарет, Александра никак не могла найти зажигалку. Наткнулась на завалявшуюся коробку спичек. Саша никогда не курила в промежутках между приемом, но сегодня был особенный день. Сегодня можно то, что раньше было под запретом. Больше никаких табу, норм, никакой клятвы Гиппократа – все это осталось в той жизни, в которой был жив Леонид Овсянников и учился на хирурга сын Прохорова, в которой она была верна Никольскому и верила, что у них все получится.
Александра включила компьютер, уточнила список посетителей, попыталась поиграть в покер, но быстро оставила это занятие. Голова отказывалась просчитывать правильные ходы. Выпуская серую струю дыма вверх, мельком взглянула на часы: до следующего приема оставалось полчаса. С Ириной она сегодня круто разобралась, быстро. Так же быстро она закончит с посетителем, которому помогла избавиться от фобии замкнутого пространства и отрицания собственной важности. Пришлось хорошо поработать с его детскими воспоминаниями, прежде чем выяснились причины такого поведения. Лескова уже на прошлой встрече хотела сказать, что тот больше не нуждается в ее помощи. Страхи и неприятие ушли, мужчина выглядел вполне жизнестойко. Он был готов к тому, чтобы идти дальше без посторонней помощи. Сегодня Саша боялась, что ее собственное настроение и планы разрушат то, что строилось не один месяц. Ей было жаль не своего труда, а потери искры радости и надежды в глазах мужчины.
Саша быстро выключила компьютер, едва дождавшись, когда погаснет экран. Пока же записывала на автоответчик сообщение о краткосрочном отпуске и просила всех извинить ее за некоторый перерыв в работе кабинета. На самом деле Лесковой хотелось признаться в том, что она сейчас просто не в состоянии думать, анализировать и сопереживать. Кроме того, она не знала, как долго продлится ее апатия. Завершив свое послание, Саша вскочила, поспешив выйти из кабинета. Она больше не хочет сегодня ни с кем встречаться. Она физически не может общаться с кем-либо, кто нуждается в ее аналитических способностях и психологической помощи. Что-то в ней самой сломалось, так что пока ей лучше вообще уйти. На сколько – время покажет.
Дрожащей рукой Александра достала ключ и заперла кабинет. Внизу, как обычно, кивнула вахтеру и вышла на улицу. Остановившись на крыльце, закрыла глаза и вдохнула прогретый солнцем воздух. Даже голова закружилась.
– Александра Олеговна! – Лескова мгновенно открыла глаза и напряглась: перед ней стоял Михаил Жуков. Тот самый, который уже избавился от клаустрофобии и больше не называл себя главным уродцем из всех уродцев.
– Здравствуйте, Михаил! – расплылась в улыбке Лескова.
– А я немного раньше приехал… Мог бы и не застать вас? – он пытался улыбнуться в ответ, но слишком разволновался, губы дрожали и не складывались в улыбку.
– Могли, Миша, могли, – как бы заигрывая, произнесла Александра. Она поправила соскальзывающую с плеча сумочку, мельком взглянула на часы. – Дело в том, что я опаздываю.
– Вы? Куда? Вы же должны быть у себя в кабинете.
– Миша, это мое упущение, я должна была сказать вам еще в нашу последнюю встречу, что вы больше не нуждаетесь в психоаналитике. У вас все в порядке, Миша! – Лескова закивала головой и, заметив, что он собирается возражать, не дала ему вставить слово: – Все страхи позади. Их нет. Ничего плохого с вами больше не произойдет, потому что все под контролем. Вы – хозяин своей судьбы. Я больше не нужна вам, Михаил.
– Но вы же сами записали меня на сегодня на половину второго…
– Миша, я так рада за вас! Я и за себя рада, потому что у нас все получилось! – В сумочке Александры отчаянно звонил мобильный.
Саша взглянула на дисплей: звонил ее нынешний любовник. Который по счету? Лескова давно сбилась и не пыталась выстраивать генеалогию своих любовных приключений. Да и на этом думала поставить точку, но мужчина дал о себе знать. Причина понятна: Саша уже неделю не соглашалась встретиться. Каждый раз, когда Денис звонил, находила причину для того, чтобы быстро закончить разговор. События, свалившиеся на Сашу, свели на нет все ее сексуальные желания, а притворяться не хотелось. Лескова привыкла получать от секса удовольствие, а не играть комедию, чтобы не ранить самолюбие мужчины. Прохоров, Овсянников – эти два мужчины заставили Лескову забыть об удовольствиях и обратиться к душе. Там царила полная неразбериха, царила уже не один год. Только Саша не хотела в это верить. Она разбиралась в чужих душах, забросив свою.
Жуков переминался с ноги на ногу. Раскрасневшееся то ли от жары, то ли от волнения лицо выражало крайнюю степень возмущения. Саша поняла, что назад хода нет. Она лучезарно улыбнулась, доставая из сумочки мобильный. Показывая его Михаилу, она спросила:
– Мне можно ответить на звонок? – Жуков закивал головой, отступая на шаг назад. Тем самым он показывал, что его не интересует содержание разговора. Но, оставаясь рядом, он давал понять, что ему нужна сама Лескова. – Спасибо, что не запретили.
Александра решительно нажала кнопку принятия звонка.
– Привет, Денис!
– Привет, если не шутишь.
– Я совершенно серьезно напоминаю, что мне нельзя звонить в такое время. Ты же знаешь, у меня прием. Я совершенно случайно забыла отключить телефон, – Саша краем глаза взглянула на ошалевшего Михаила. Тот остолбенело смотрел на своего психоаналитика. – В любом случае давай поговорим позднее.
– Саша, мы так давно не виделись, что я уже ничего не понимаю! – Денис явно не собирался заканчивать разговор.
– У меня много работы.
– Саша, если между нами «все», ты так и скажи!
– Между нами «все», – спокойно произнесла Александра и отключила телефон. Вздохнула с облегчением и подмигнула Жукову. – Вот так-то, Михаил. У меня тоже есть проблемы. Я – обычный человек, который должен разобраться в себе.
Жуков собирался ей что-то возразить, но Саша шагнула к нему, взяла в ладони его лицо и поцеловала в губы. Ее упругий язык так и не проник вглубь, потому что ошалевший Михаил не пожелал расслабить губы. Александра напоследок чмокнула Жукова в щеку.
– Я желаю вам любви, Мишенька, – прошептала Лескова и осторожно скользнула пальцем со лба к носу, губам Жукова. – Порвите мою визитку. Я вам больше не нужна. Живите на полную катушку и будьте счастливы.
– Александра Олеговна! – он догнал ее, когда Саша была в двух шагах от своего автомобиля.
– Что, ну, что еще?
– Вы всех нас бросаете?
– Вы – мой последний пациент.
– Значит, вы больше не практикуете?
– Скажем так: временно я закрываю свою практику. Прощайте, Жуков. Надеюсь, вам больше не понадоблюсь ни я, ни какой-либо другой психоаналитик. – Лескова села в машину и поспешила влиться в агрессивный поток автомобилей.
Она не ожидала от себя подобного легкомыслия. Получалось, она запросто отказывалась от всего, что считала важным все эти годы. Неужели такое возможно? Может быть, то, на что она обращала внимание, на самом деле его не стоило? Саша успокаивала себя тем, что всегда сможет вернуться к своей работе, обрасти клиентами, получать удовольствие от разрешения чужих проблем. Главное – снова захотеть, мочь, почувствовать в себе силы. Сейчас было важно обрести то устойчивое равновесие, которое так внезапно нарушилось.
В беспощадном, подчиняющемся правилам потоке ревущих автомобилей Александра почувствовала себя в безопасности. Мобильный отключен, с клиентами разобралась. Осталась Симона. Саша взглянула на часы: до встречи с подругой оставалось почти два часа. Как долго ждать. Правда, было совершенно очевидно, что никто не мешает ей позвонить подруге прямо сейчас. Да и Симона обрадуется. Ей, бедолаге, тоже невмоготу ждать.
Лескова припарковалась у обочины. Достав мобильный, ввела пин-код и выбрала в меню звонков нужную запись.
– Слушаю тебя, – вяло отозвалась Симона через несколько секунд.
– Не слышу радости в голосе! Это я на связи, Скуратова!
– Да слышу, что ты.
– Так не пойдет, – приподнятое настроение Александры никак не вязалось с загробным голосом подруги. – Я ведь звоню, чтобы сказать: я свободна, и мы можем встретиться.
– Она свободна… У меня, между прочим, тоже есть работа и обязательства, – недовольно пробурчала Симона. Она была обижена на Сашу за их сухой и равнодушный последний разговор.
– Свободна, Симка! – с упоением пропела Лескова. – Короче, я еду домой. Подтягивайся, когда сможешь.
– Свободна, Симка! – с упоением пропела Лескова. – Короче, я еду домой. Подтягивайся, когда сможешь.
– А как же ностальгический поход в «Кухню»?
– Отменяется.
– Спасибо, что поставила меня в известность.
– Пожалуйста. Я создам тебе уют и комфорт в собственных апартаментах.
– У тебя точно семь пятниц на неделе, – заметила Симона, не желая сдаваться и признавать, что ей больше нравится провести вечер у Саши дома, а не в старом, переполненном возбужденными студентами кафе.
– Жду тебя, ворчунья. Пока!
– Пока. – Скуратовой тут же захотелось оказаться в уютной кухне подруги, но, проявляя характер, она все же решила выждать пару часов. На большее ее не хватит, потому что информация распирает и просится наружу. Поделиться ею Симона может только с близким человеком. Сашка никогда ее не подводила. Она все узнает, а потом они обсудят, как быть. Ведь жизнь не останавливается. После каждого удара судьбы нужно идти дальше. Симона не была готова к таким сюрпризам, но, как говорится, человек предполагает, а… Да и нельзя быть готовой ко всему, даже если тебе кажется, что у тебя все под контролем.
Глава 17
Сомнений не было. Тест на беременность оказался положительным. Казалось бы, после стольких лет ожидания, Саша должна была обрадоваться и немедленно поставить в известность Владимира. Он первым должен узнать об этом. Он хотел этого, наверное, больше, чем сама Саша. Сколько раз он упрекал ее в том, что они потеряли столько лет. Сашу всегда раздражала такая формулировка. Из нее следовало, что годы, проведенные вместе, – пустая трата времени. Воспитанный консервативной Галиной Михайловной, Владимир придерживался мнения, что только рождение детей делает семью по-настоящему крепкой.
В доме все спали, а Саша сидела в туалете на опущенной крышке унитаза, неотрывно глядя на изменившийся цвет тонкой полоски бумаги, и не ощущала того трепета, о котором так часто и густо пишут в романах, рассказывают в кинофильмах. Вместо вселенской радости Александра чувствовала, как холодные пальцы страха скользят по телу, заставляя его покрываться мурашками.
– Вот такой подарок… – прошептала Лескова, выбрасывая тест в унитаз. С необъяснимым злорадством нажала на слив, наблюдая, как водоворот увлекает доказательство ее женской сути, ее природного начала.
То, что тревожило Сашу, можно было описать одним словом – неуверенность. Точно определиться с отцовством Лескова не могла. Она подсчитывала месячный цикл, сопоставляла числа с днями свиданий с Филатовым, отъездом в командировки мужа, его возвращением. Получалась очень неопределенная картина. Отцом ребенка мог быть и Никольский, и Филатов. Саша грустно усмехнулась. Вот оно – наказание. Она долго делала только то, что хотела. Она не отказывала себе в удовольствиях никогда. Брак с Никольским был для нее лишь бегством от прошлого, от одиночества, которого она вдруг стала панически бояться, от укоров матери, считавшей ее неудачницей. Саша второй раз вышла замуж, пытаясь доказать всем, что у нее все в порядке, все под контролем. Да и Никольский был таким милым, таким внимательным, что в какой-то момент Александра поверила: они смогут быть счастливы. Даже проделки свекрови какое-то время не могли повлиять на это ощущение.
Поначалу не было поводов для ссор. Оба вели себя крайне осторожно, боясь навредить друг другу. Это было время познания, романтики. Саша играла в хозяйку, супругу. Галина Михайловна упрямо доказывала сыну, что он ошибся в выборе, но она не могла остановить процесс взаимного проникновения друг в друга. Тогда оба решили, что все получилось.
В какой момент все изменилось, Саша уже не помнила. То, что она легко согласилась на связь с Филатовым и очень огорчилась, когда все так неожиданно закончилось, говорило о том, что и второй брак был для нее фиктивным. Она столько раз изменила мужу в мыслях, что, когда это произошло на самом деле, Саша не чувствовала вины. Филатов был хорошим любовником. Женщина, познавшая настоящее наслаждение от секса, не сможет легко отказаться от шанса снова испытать блаженство. Саша слишком хорошо знала, что такое сладость близости с мужчиной. Она познала многих, и ей было с чем сравнить. Она не гордилась этим, но считала подобный опыт необходимостью. По логике вещей ей следовало выбрать мужчину, с которым она могла быть счастлива, но в жизни все складывалось наоборот. Каждый последующий роман оказывался менее значимым, чем предыдущий.
Саша все чаще вспоминала Дмитрия Ильича Прохорова. Как странно, что именно его. Не своего первого мужчину Юру Будинцева, не Гришу и Пашу, не тех, с кем оказалась в постели лишь по зову плоти, а того, за кого никогда не собиралась замуж, роман с которым не считала важным. С Дмитрием Ильичом Александра встречалась просто потому, что внимание взрослого мужчины необыкновенно возвышало ее в собственных глазах. Да и расставание с Прохоровым она не забудет никогда. Этот мужчина, сам того не зная, оставил глубокий след в ее сердце. Теперь ей было стыдно за то, что она так легко предала его. Саше было невыносимо ощущать вину, поэтому она быстро оправдывала свое поведение, поверхностный и неразборчивый взгляд на жизнь, простительный для юности.
Воспоминания заставали Лескову врасплох. Чувства, которые она испытывала, не были однозначными. Она представляла, как бы сложилась их жизнь, какой была бы их семья, если бы… Вот и теперь Саша снова оказалась в плену фантазий. Что бы сказал ей Дмитрий, будь они семьей? Но, как ни старалась, Лескова не могла представить реакции Прохорова на сообщение о беременности. Взрослый, умудренный опытом мужчина, глядя в ее плутовские глаза, наверняка посчитал бы свое отцовство весьма шатким фактом. Правда, у него бы хватило ума не дать своим мыслям прорваться наружу. Наверное, он бы улыбнулся, распростер объятия и нежно, трогательно прижал Сашу к себе. Он бы поцеловал ее в макушку, приговаривая, что все будет хорошо, что он очень рад.
Саша вздрогнула. Теперь пришло время платить. Долгожданная беременность обернется для нее кошмаром аборта. Ничего не поделаешь. Конечно, можно было бы просто оставить ребенка и ни о чем не думать, но в Лесковой проснулись остатки порядочности. Это она не давала ей покоя и не позволяла сделать Никольского заложником измены. Все равно рано или поздно все тайное всегда становится явным. Обстоятельства могут сложиться так, что всплывет нелицеприятная для обоих правда. Пройдет время, и тогда пострадают не только они, но и ребенок. Невинное существо окажется заложником взрослых игр. Этого допустить нельзя.
Осторожно пройдя в комнату, где во сне тихо посапывал Владимир, Саша остановилась перед телефоном. Она боролась с огромным желанием, несмотря на поздний час, позвонить Симоне. Нужно было только снять с базы трубку и закрыться в ванной. Уже протянув руку, Саша поняла, что никому звонить не нужно, тем более Симоне. Она, не так давно потерявшая ребенка, бравирующая тем, что ничего страшного не произошло и она бесконечно счастлива с Валеркой, наверняка отбросит маску и примется уговаривать Сашу не прерывать беременность. Не с кем поговорить, не с мамой же… Значит, как решила, так и нужно сделать.
Поэтому через пару дней за завтраком, к которому Саша не притронулась, она небрежно сообщила, что у нее внеплановое ночное дежурство.
– Я не приеду после приема домой. Этот час отдыха после изматывающей дороги туда-сюда не восстановит мои силы.
– Ты снова не могла отказать коллеге, – недовольно констатировал Никольский.
– Саша у нас альтруистка, – подпела Галина Михайловна, многозначительно глядя на невестку.
– Ну что вы на меня набросились, – вяло оправдывалась Александра. – Просто нужно помогать людям. Все мы люди, все мы человеки.
– А в субботу ты будешь отсыпаться, – насыпая сахар в свой кофе, заметил Владимир.
– Точно. – Саша поднялась из-за стола и поцеловала мужа в щеку. – Ты все знаешь, дорогой.
– Сынок, ты бы сразу объявил планы на воскресенье, а то Сашенька, не дай бог, снова захочет кому-то помочь, – пододвигая Владимиру вазочку с печеньем, съязвила свекровь.
Лескова уже выходила из кухни и решила не отвечать на очередную шпильку Галины Михайловны. К тому же легкая тошнота от запаха кофе, который пил Владимир, подгоняла Сашу. Ей хотелось как можно быстрее оказаться вне пределов этой квартиры.
– Саш!
– Что, Володя?
– Ты ничего не поела, – указывая на бутерброд и чашку с нетронутым чаем, сказал Никольский.
– Что-то не хочется. Я попозже на работе выпью кофе с булочкой.
Закрыв за собой входную дверь, Александра с облегчением вздохнула. Она спускалась по ступенькам, представляя, как после ее ухода свекровь промывает косточки нелюбимой невестки. Владимир как будто привык находиться между двух огней, но как быть с его словами о том, что без ребенка их семья скоро перестанет существовать? Он так спокойно сказал об этом. Может, в этой ситуации вообще нужно поступить по-другому, по-человечески – развестись и родить ребенка, как это говорят, для себя. Ей уже под тридцать. В самый раз.