– Женщина рожает только от любимого мужчины, – учила его мать.
Сейчас он был согласен с этим утверждением. Любит его Саша или нет? Почему она ведет себя так, как будто делает одолжение, что находится рядом? Не любит. Она вышла за него замуж, потому что убегала от одиночества, от призраков прошлого. Саша – сплошная загадка. Раньше ему это даже нравилось. Владимир видел в ее сдержанности ту самую интригующую изюминку. Сейчас он разочарован. Он больше не хочет разгадывать ребусы. Он устал. Заглядывать в будущее – это не для него, и домашний психоаналитик ему не нужен. В конце концов, он хочет быть счастливым сегодня.
Глава 16
Сборы на работу отняли необычно много времени. Саша то и дело ловила себя на том, что, как нарочно, пытается отсрочить момент выхода из дома. Она села в кресло, отложила сумочку и задумалась. Лескова не могла долго находиться в состоянии конфликта сама с собой, а с ней происходило именно это. Убийственное ощущение бесполезности наступившего дня и боязнь дня завтрашнего – что может быть разрушительнее для человека? Особенно, если этот человек сам врачует людские души. Саша закрыла глаза, пытаясь освободиться от мыслей, вопросов. По опыту она знала, что только после пребывания в таком молчаливом, спокойном состоянии она сумеет совладать с собой. Но только Саша погрузилась в приятное своей легкостью и бессмысленностью состояние медитации, как все разрушил телефонный звонок. Характерный рингтон прозвучал так некстати. Саша попыталась не реагировать – тщетно. Степень ее погружения в себя оказалась недостаточно глубокой – она реагировала на сигналы извне. Вздохнув, Саша открыла сумочку и достала мобильный. Звонила лучшая подруга.
– Привет, Симона! – стараясь скрыть недовольство, произнесла Лескова.
– Привет, ты где?
– Я… на пути к стоянке. Уже опаздываю.
– Я приеду к тебе на работу.
– Симона, а можно не сегодня? – попросила Саша. – Я плохо себя чувствую. У меня всего два посетителя. Боюсь, я не смогу ждать тебя до вечера.
– Я приеду, когда скажешь.
– Симона, я не могу точно…
– Саша! Скажи, когда ты освободишься, и я приеду. И все! Ничего не объясняй, просто ответь.
– Как насчет встречи на нейтральной территории? Давай в «Кухне»?
– Почему там? – удивилась Скуратова.
– Когда мне было двадцать, это место казалось центром Вселенной.
– Тебя снова тянет в прошлое. Ну хорошо. В котором часу мы встретимся?
– Часа в три.
– Господи, да я с ума сойду до этого времени! – воскликнула Скуратова.
– Не сойдешь. До встречи.
Саша довольно грубо прервала разговор. В том состоянии, в котором находилась Лескова, она меньше всего была готова сопереживать. С Симоной Александра всегда была предельно откровенна, но в этот день она не могла поверить, что с подругой действительно произошло нечто из ряда вон выходящее. У Скуратовой была привычка придавать событиям важность, не соответствующую действительности. Она окружала себя страшилками по собственному желанию, а потом ждала, чтобы все ее успокаивали. Она с жаром рассказывала о том, что произошло, удивительным образом переворачивая события с ног на голову. То, на что обычный человек внимания не обратит, в толковании Симоны выглядело невероятным приключением.
– Сима, Сима, если бы ты знала, насколько я не готова сейчас разделять твои проблемы… – прошептала Саша и испуганно прикрыла рот ладонью: за последнее время она уже не в первый раз разговаривала сама с собой.
Мысли вслух чаще одного раза в неделю – это уже диагноз. Лескова стремительно ворвалась на кухню, сметая все на своем пути. Открыв шкафчик, она дрожащими руками достала маленький блистер, выдавила крошечную таблетку. Подумала и выдавила еще одну. Проглотила без воды, но неприятное ощущение заставило все же налить в чашку немного остывшего чая и сделать несколько глотков. Быстрый взгляд на часы – катастрофа.
Лескова вернулась в комнату за сумочкой и поспешила выйти в коридор. На ходу взглянула на себя в зеркало. Прическа оставляет желать лучшего, но эти мелочи можно исправить в машине. Светофоров на пути много – время будет. Не замечая ступенек, Саша в считаные мгновения оказалась внизу. Автоматически улыбнулась и поздоровалась с соседкой, погладила ее милого йоркширского терьера.
Через несколько минут, направляясь к стоянке, Саша почувствовала себя гораздо спокойнее – лекарство подействовало. Вдыхая полной грудью прогретый летний воздух, Лескова шла привычным маршрутом. Только на этот раз она точно знала, что не хочет никуда идти. С каждым шагом она двигалась все медленней, медленней. Последние метры до автомобиля Александра едва плелась. Больше всего на свете она хотела вернуться и уединиться дома. Но нужно ехать на работу. Саша знала, что больше никогда не переступит порог своего кабинета с тем трепетом и радостью, как это было всегда. Смерть Овсянникова поставила жирную точку на ее карьере. Испарилось, сошло на «нет» желание помогать, распутывать узлы, получать удовольствие от созерцания идиллии, к которой имеешь прямое отношение. Наверное, она никогда не была хорошим психологом: все то, что удалось, было чистейшим совпадением, внушением, которое, в конце концов, приносило результат, но продолжать Саша не хотела. Ей нужно набраться сил для того, чтобы довести до логического завершения своих последних клиентов. В том, что она больше не запишет ни единого посетителя, Лескова не сомневалась. Ей нужно время, чтобы разобраться в себе. В таком состоянии она не может никому помочь, разве только – навредить.
По дороге в офис стало ясно, что опоздание переходит в непростительную халатность. Саша знала, что ее уже ждут, – случай невероятный, первый за всю практику. Уши пылали жарким огнем, хотя Александра уже не нервничала. Она спокойно, даже равнодушно посматривала на часы, отмечая время, потерянное для того, кто нуждался в ее помощи. Светофоры, как нарочно, то и дело включали «красный». Эта волна опоздания и бездействия ни на что принципиально повлиять не могла. Саша окончательно приняла решение. Ей давно пора изменить в своей жизни все. Пожалуй, даже не так, более глобально: пора начать другую жизнь. «Сначала» – это для идеалистов. Все равно прошлое время от времени будет напоминать о себе, а вот настоящее можно попробовать перекроить. Показать новый образ, непривычный для окружающих, но давно существовавший у тебя внутри. Наконец пришло время показать его миру.
Саша не замечала, что улыбается. Она шла к зданию, автоматически бросив взгляд на окна своего кабинета. Скоро там обоснуется другой человек. У него будет иная работа, цели, восприятие, привычки. К нему будут приходить люди, связанные с ним общим делом, спорными вопросами, случайные и близкие, но больше никогда этот порог не переступит Саша и те, кто нуждался в ее помощи, ее совете, ее протянутой руке. Ей стало легче от этой мысли.
Стремительно взбежав по ступенькам крыльца, Лескова на мгновение задержалась. Она оглянулась, пытаясь зафиксировать в памяти самую незначительную деталь этого утра. Ничего особенного не увидела и разочарованно вздохнула. Тут же пристыдила себя: почему этот день должен быть необыкновенным? Он принадлежит всем, а она хочет, чтобы он изменился для нее здесь, сейчас. Вот такое оно, утро перемен, точка отсчета нового времени.
Идя по коридору, Саша увидела женщину средних лет, сидящую в кресле в ожидании начала приема. Она выглядела взволнованной и напряженной, но, как только увидела Александру, заулыбалась, расслабилась. Ирина Малышева. Лескова поняла, что та уже предвкушает беседу, которая поможет ей окончательно разобраться в себе, в том, что мешает ей жить.
– Доброе утро, Ирина Семеновна! – улыбнулась в ответ Александра. Достав ключ, открыла дверь кабинета. – Входите, пожалуйста. Прошу прощения за опоздание.
Объяснять причины было неуместно. Да и могла ли Саша признаться в том, что скоро эта усталая от собственных страхов, болезненная женщина останется, по ее словам, без «единственного доброго советчика». И как с этим быть, тем более что Ирина Семеновна – одна из тех, кто еще нуждался в помощи Лесковой.
– Ну что вы такое говорите, Александра Олеговна, – затараторила посетительница, пытаясь за многословностью скрыть волнение. – Вам ли просить у нас прощения. Мы – люди, запутавшиеся, потерявшие веру в себя, отнимаем у вас столько времени.
– Это моя работа, – включая кондиционер, автоматически ответила Саша. Она не замечала, что в этот день все делает машинально, не задумываясь. И отвечала так, как делала всегда, но не чувствовала того, что обычно.
– Знаете, а мне сегодня было очень неуютно, когда я ждала вас, – пытаясь поймать взгляд своего психоаналитика, Ирина Семеновна нервно наматывала на указательный палец кончик выбившейся из-за уха пряди. – Эти минуты показались мне вечностью.
– Почему? – Лескова жестом предложила занять место на кушетке, сама остановилась рядом.
– Это моя работа, – включая кондиционер, автоматически ответила Саша. Она не замечала, что в этот день все делает машинально, не задумываясь. И отвечала так, как делала всегда, но не чувствовала того, что обычно.
– Знаете, а мне сегодня было очень неуютно, когда я ждала вас, – пытаясь поймать взгляд своего психоаналитика, Ирина Семеновна нервно наматывала на указательный палец кончик выбившейся из-за уха пряди. – Эти минуты показались мне вечностью.
– Почему? – Лескова жестом предложила занять место на кушетке, сама остановилась рядом.
– Я подумала, что вы больше не придете. Не знаю, как это получилось, но я сидела, закрыв глаза, и пыталась представить, как вы идете по коридору, и не могла. Тогда я стала думать о том, что буду делать, если так и не дождусь вас… Все снова рухнуло. Кроме стука сердца, я ничего не слышала. Все звуки заглушали эти быстрые, ритмичные звуки. Как мне стало страшно, как в тот день, когда мама… Ну, вы понимаете.
– Конечно, понимаю, – вздохнула Лескова, вспоминая.
Ирина Семеновна Малышева пришла на первую встречу в ужасном состоянии: ее мать потеряла рассудок. Принять этот свершившийся факт оказалось непросто. Тем более, ничто не предвещало такого развития событий. Это произошло вмиг. Однажды утром мать проснулась и, глядя на домашних пустыми глазами, спросила:
– А вы кто?
После этого началась долгая дорога из тьмы к свету. Так считала Ирина. Поверить в то, что мама навсегда ушла в свой мир, где нет места близким, где больше не существует привычных радостей, было невозможно трудно. Уколы, процедуры, консультации, гипноз, бесконечные таблетки – все это слилось в одно очень дорогое и неэффективное лекарство от безумия. Когда первый шок от происшедшего миновал, отец Ирины, она сама и ее муж впряглись в заботы о женщине, которой уже не было никакого дела до них, до самой себя. Потом начались проблемы со стационаром, и мать пришлось забрать домой. Статья расходов «сиделка» здорово подкосила семейный бюджет. В конце концов, на свой страх и риск больную женщину стали оставлять одну. Благо, за несколько лет, что длилась эта печальная история, она ни разу не сделала ничего угрожающего ее жизни и жизни окружающих. Только однажды она хотела затеять стирку и взяла поварскую соль вместо стирального порошка.
Когда в одно солнечное утро полгода назад, войдя в комнату матери, Ирина не услышала уже привычного вопроса: «Вы кто?», она не могла предположить, что в эту ночь сердце женщины, переставшей жить в этом мире, остановилось.
– Она умерла, как ангел, – рассказывала Ирина на первой встрече с Лесковой. К психоаналитику она обратилась после того, как устала бороться с бессонницей и призраком матери, преследовавшим ее в редкие часы неглубокого сна. Дошло до того, что Ирина Семеновна боялась идти домой. Пребывание в собственной квартире после рабочего дня с каждым днем превращалось во все более изматывающее испытание. Обеспокоенный муж, дочь настояли на необходимости получить помощь специалиста.
Два месяца два раза в неделю Ирина Семеновна приезжала в кабинет, в котором чувствовала себя уютно и спокойно. Александре удалось привести нервную систему измученной женщины в порядок. Вернулся сон, радость жизни, необходимость в сексе, нормальные отношения с близкими людьми. Саша собиралась сказать своей подопечной, что та уже не нуждается в их беседах. Остались одна-две встречи, не более. Все указывало на то, что Ирина Семеновна готова вернуться к нормальному ритму: работа, дом, дочь. Но сегодняшнее заявление Малышевой говорило о том, что Александра поторопилась с выводами. В ее помощи все еще нуждались, а она физически не могла дать ее, потому что чувство вины практически намертво придавило ее способности неподъемной бетонной плитой. Смерть Леонида Овсянникова стала точкой отсчета нового видения реальности. Александра не чувствовала себя вправе врачевать людские души. Она не спасла молодого, красивого, успешного, но невероятно несчастного мужчину. Саша не смогла подарить ему надежду на лучшее, поэтому он решил больше не сопротивляться. Он ушел, оставив ей своих демонов. К борьбе с ними Лескова оказалась не готова.
– Да вы не слушаете меня, – удивленно заметила Ирина Семеновна, неестественно ровно выпрямив спину, она села на край кушетки. В ее голубых глазах застыло недоумение, граничащее с паникой. – Не слушаете!
– Продолжайте, – не глядя на пациентку, Александра пыталась скрыть замешательство.
– Я не могу продолжать.
– Вы не можете продолжать.
– Да, не могу, потому что вас здесь нет. Что с вами, Александра Олеговна?
– Со мной? Вы шутите? Мы меняемся местами? – улыбнулась Лескова. – Нет, нет, давайте продолжим, как обычно.
– Как обычно не получится. Вы опоздали, а теперь стоите такая отрешенная. Вам больше не интересна ваша работа? Или дело во мне? Я утомила вас своими страхами и проблемами. Наверное, так бывает, как говорится, последняя капля.
– Ирина Семеновна, я не пропустила ни слова. Я не комментировала. Мой способ общения неизменен. Я хотела, чтобы вы как можно глубже раскрыли свою проблему, обнажили ее, и тогда мы вместе найдем способ ее решить. По-моему, мы уже справились с задачей. Вы согласны?
– Не знаю… Вы намекаете… Сейчас, когда я думаю, что эта встреча может стать последней, мне снова тревожно.
– Думайте о том, что у вас начинается новая полоса. Белая, просторная, полная радостей и свободы. Теперь вы вернули себя настоящую. Ко мне приходила тень женщины по имени Ирина Малышева, а сейчас вы снова обрели себя! Пришло время смело воплощать в жизнь свои мечты. Вы не хотели куда-нибудь поехать за новыми впечатлениями?
– Нет. Я не чувствую в себе силы для путешествий.
– Нужно только захотеть.
– Значит, я недостаточно сильно захотела. Кстати, муж тоже что-то говорил о Болгарии, Греции. Он точно засиделся дома.
– Вы хотите, чтобы он отправился путешествовать сам? – Лескова едва владела собой. Ей было безразлично, что ответит эта женщина с пытливыми голубыми глазами. Осторожно поглядывая на часы, Саша ждала, когда же истечет время, выделенное на эту встречу.
– Нет, не хочу. Если проводить отдых порознь, то зачем вообще жить вместе? Делить будни и трудности, а радоваться и праздновать врозь? Это не для нас. Мой муж будет стоически ждать, пока мы оба пожелаем сотворить нечто!
Лескова понимающе кивнула головой. Они с Владимиром тоже придерживались мнения, что совместный отдых укрепляет семью. Правда, последние два года они вообще никуда не ездили, если не считать поездки за город на дачу к знакомым. Да и там они предпочитали заниматься каждый своим: Саша загорала, наслаждаясь возможностью молчать и поглощать жаркие солнечные лучи, а муж соревновался в длительности погружения под воду, как сумасшедший нырял в бассейн, переплывал его, словно хотел установить олимпийский рекорд. Потом он с аппетитом поглощал все, что предлагали радушные хозяева, а Саша едва притрагивалась к угощению, предпочитая охлажденное белое вино и фрукты. Тогда ее раздражало, как муж ест, успевая поддерживать непринужденную беседу. Он покорил всех за столом, а ей только и шептали на ушко, какой интересный мужчина достался ей в мужья. В тот момент Сашу раздражало то, что никто даже не пошутил на тему о том, как Никольскому повезло с такой женой, как она.
– Интересно, как долго ваш муж будет ждать, пока вы соблаговолите справиться со своими призраками? – неожиданно зло спросила Лескова. Ирина Семеновна удивленно подняла брови. – Просто интересно: сколько еще здоровый молодой мужчина будет терпеть ваши капризы, ваши смены настроения, нежелание быть женщиной?
– Как прикажете вас понимать?
– А как хотите, – Александра пожала плечами и направилась к своему столу. Села в кресло, поворачиваясь на нем из стороны в сторону.
– Мне уйти?
– Прежде чем вы закроете за собой дверь, я скажу вам то, что давно хотела: оставьте прошлое и живите сегодняшним днем. Ничто так не усложняет жизнь, как постоянное недовольство и взгляд в день вчерашний. Вы живете с мужем, дочерью – подумайте о том, каково им вариться в вашем надуманном безумии. Ваша мать оказалась честнее – она ушла в свой мир безвозвратно и покинула его в свой час легко и безболезненно. Не усложняйте жизнь своим близким… Может так получиться, что с вами они мучаются, а без вас вздохнут с облегчением. Не сразу, конечно, но обязательно почувствуют облегчение. Вам это нужно? Вы этого добиваетесь?
Ирина Семеновна ошарашенно смотрела на своего психоаналитика. Выстроенное за долгие часы бесед здание покоя и уверенности рухнуло в один миг. Неужели она столько времени потратила на общение с этой истеричкой?
– Истеричка… – не заметила, как произнесла это слово вслух. Вздрогнула, виновато глядя на Лескову, но, встретив ее насмешливый взгляд, осмелела: – Вы сами нуждаетесь в помощи. Это очевидно, поэтому я не обижаюсь на вас. Жаль потерянного времени.