— Госпожа Лояну, вам приготовили отдельную палатку, — спокойным, почти мягким голосом сообщил Ройван.
— Э — э-э… а я? — невнятно проблеяла, но быстро сменила тон на не допускающий возражений. — Мы с сестрой привыкли спать в одной комнате, и не пристало незамужней…
— Ее никто и пальцем не тронет, обещаю! — оборвал меня Керо.
— Но…
— Твое место рядом с мужем.
— Ты же сказал, что…
— Да, твою невинность заберу не сейчас, но я твой муж, и ты будешь спать со мной. Всегда!
Мы с мужем как два упрямых барана стояли друг против друга. Увы, я проиграла в этой схватке слишком быстро. Смутилась и сникла, словно напроказившая школьница, под насмешливым взглядом Данкеро, которым тот одарил нас. Хорошенькое дело получается, еще совсем недавно я экзамены у студентов принимала, меня побаивались и уважали, а теперь… Я… леди двухцветная, чешуйчатая, плюс магиня — недоучка с подмоченной репутацией и мужем — тираном. Причем вторым мужем!
Положила руку на плечо Ноэль, оказывая ей молчаливую поддержку. Она покорно кивнула и, ссутулившись, побрела в палатку. Жалко одинокую несчастную девочку стало до слез…
— Не волнуйтесь, миледи, — тихо произнес Данкеро. — Я чутко сплю и присмотрю за ней. В палатке меховая подстилка и одеяло. Их специально захватили для девушки. Мы же не знали, что она предпочтет: вернуться в Хемвиль или…
«Или» так и осталось непроизнесенным. Выбора‑то у бедняжки никакого не было.
Я шмыгнула носом, смахнула выступившие слезы и передернулась от холода. Похвально, конечно, что о Ноэль позаботились, но я бы лучше переночевала с ней вместе, на меху и под теплым одеялом. А теперь, похоже, буду мерзнуть дальше.
В палатке, освещаемой внутри одинокой свечой, куда меня за руку привел Сэбиан, лежала большая красивая шкура с мягким даже на вид, коротким ворсом, а сверху — одеяло. Какая прелесть! Я снова чуть не запрыгала от восторга, а уж было вспомнила о той, что теперь путешествовала в одном из сундуков с приданым. Правда в следующее мгновение переключила внимание на начавшего раздеваться мужа. Оставшись в нижнем платье, он присел на шкуру и дал понять, что ждет, когда его разуют. Ну и традиции у них! Лучше бы я ела самостоятельно, а он таким же манером сапоги снимал. Ни советовать, ни бунтовать сил и смысла не было. Подобно древней старухе, я наклонилась и стащила с него обувь, а дальше ошеломленно наблюдала за тем, как он без разговоров посадил меня рядом, расшнуровал мои ботинки и снял. Потом встал, в очередной раз поразив плавностью движений своего крупного мощного тела, поднял на ноги меня и принялся раздевать.
— Т — т-ты что это? — испугалась я незнамо чего.
— Обещаю, ты не замерзнешь! — глухим, иногда пробиравшим до мурашек голосом, пообещал Сэбиан.
Оставшись в нижней рубашке, я растерянно покосилась на мужа, легла и потянула на себя одеяло, но он мягко остановил меня. Уложил на спину, сам вытянулся рядом и начал развязывать ленточки на вороте и груди. Я попыталась удержать их, на что Сэбиан рыкнул:
— Ты — моя!
Возмущаться и сопротивляться после обряда с установлением какой‑то пока неведомой связи, — глупо. По их обычаям он, действительно, в своем праве, но я испытывала такое множество эмоций, и неловкость — прежде всего.
Ждать, когда я приду в согласие сама с собой, муж не стал. Распахнул ворот моей рубашки и жадно уставился на обнаженную грудь. А я беспомощно наблюдала, как он протянул руку и обхватил грудь, слегка помял. Потом неожиданно переместил ладонь к шраму и начал осторожно массировать, разминая ноющие мышцы. Напряжение постепенно прошло; болезненный жар сменился легкой приятной прохладой. Я едва не замурлыкала от облегчения и шепнула:
— Спасибо!
— Уже не болит? — участливо спросил Керо.
Я благодарно улыбнулась и отрицательно покачала головой.
— Вот и хорошо, Светлячок!
Он посмотрел мне прямо в глаза, нависая сверху, ласково погладил по щеке, зарылся в мои волосы пятерней, и, не давая запахнуть ворот, наклонился и поцеловал. Сначала пробовал мои губы на вкус, затем раздвинул их языком и отдался поцелую со страстью, накопившейся за день, проведенный в одном седле. Его рот дразнил, уговаривал, соблазнял. Я бы смогла оттолкнуть мужа, если бы он действовал грубой силой, однако он был нежным… Потом, пока я хватала воздух ртом, он плавно переместился вниз, и губами втянул вершинку одной груди, а ладонью начал ласкать другую, невольно заставляя откликнуться мое тело…
Впервые в жизни я попала в такую щекотливую ситуацию, когда не знала, что делать: то ли оттолкнуть, то ли еще сильнее прижать к себе. Застонала и, испугавшись, что вокруг столько народу чутко спит и не спит вовсе, пискнула:
— Сэбиан, ты что делаешь?! — хотела возмутиться, а прозвучало, кажется, растерянно.
— Наслаждаюсь тем, что имею… и так, как пока можно… — шепнул он, оторвавшись от влажного соска, обдав его дыханием и вызвав толпу возбужденных мурашек.
— Но ты же собирался… — хотела напомнить ему о решении отложить нашу брачную ночь на потом.
— Детка, — муж неохотно оторвался от моей груди, насмешливо посмотрел мне в глаза и просветил, — близостью можно наслаждаться по — разному. И отказывать себе я не намерен.
— Я считаю, что…
Мужчина, которому было не до того, что я там считаю, закрыл мне рот новым поцелуем. А затем, когда я снова ловила воздух ртом, хрипло приказал, взяв мою руку и притянув вниз:
— Потрогай меня… там…
Он быстро задрал подол платья и накрыл свою словно каменную на ощупь плоть моей ладонью. Помог обхватить пальцами и начал двигать рукой… Застонал от удовольствия… Я опять встрепенулась — услышат же! — ошарашенная происходящим, слишком быстрым переходом к интиму, а больше всего — собственной реакцией. Мне понравились ласки, в сущности, почти незнакомого иномирца. Очень!
Тем временем мою ладонь чуткий руководитель, в общем‑то, не встретив сильного сопротивления, даже наоборот, двигал вверх — вниз.
— Таким способом мог бы и сам себя «порадовать», — зашипела я, пытаясь остановить мужа — а здесь, сейчас, можно сказать, прямо на дороге, вокруг лю… драканы посторонние, Ноэль, а ты…
— Нет, — глухо оборвал меня Сэбиан. — Самому — себя не уважать. Это драки да людишки таким непотребством в одиночестве занимаются. А любой уважающий себя дракан найдет женщину.
Я чувствовала себя персонажем какого‑то сюра. Лежу черт знает где, удовлетворяю дракана и веду беседы на тему этичности секса в полевых условиях. Сэбиан убрал руку с моей ладони, вероятно «доверив» самостоятельно держать его мужественность. А может самой решать: прекратить или продолжить? Сам же с удвоенным старанием выписывал на моей груди языком и пальцами немыслимые узоры, массируя, любуясь и теребя ставшие болезненно чувствительными вершинки…
Не в силах сдержать нараставшее желание, я простонала:
— Просто тебя… она прокляла, вот ты и загорелся теперь… — и почему‑то испугалась.
Керо наклонился к моему лицу и насмешливо презрительно выдохнул:
— Глупая, наивная Сафира! — начал покусывать и облизывать мои губы. — Проклятие — это легкий насморк для темного мага вроде меня. Снять его не было проблемой!
Я ощущала рельеф его плоти, прижатой к бедрам, жар, исходивший от сильного мужского тела, заразилась его страстью и прониклась магией царившей вокруг ночи. Выгибаясь под его чуткими умелыми руками, все‑таки запротестовала:
— Ну тогда почему нельзя подождать до… дома?
— А зачем отказывать себе в удовольствии, когда имеешь на него право? — искренне удивился Сэбиан.
— Например, чтобы узнать друг друга лучше? — ехидно спросила я. — Привыкнуть и…
— А чем этот способ хуже других? Чтобы узнать друг друга? — бесстыдно поинтересовался он. — Или тебе противна мысль быть женой дракана? — Он хмуро уставился на меня. Потом с подозрением спросил. — Или ты решила добраться до Хемвиля и отказаться не только от первого брака, но и нашего тоже?
Продолжать дальше наши отнюдь не невинные игры я не считала возможным. Приподнялась на локте, как он. Мы сцепились взглядами, и я, тяжело вздохнув, зашептала, чтобы другие не услышали нашу первую семейную ссору:
— Милорд, не давите на меня своей властью! И не насаждайте чувство вины, ясно!
— Не совсем… — он демонстративно приподнял бровь.
Я так же выразительно закатила глаза и укорила:
— Ты же знаешь, что я, по сути, не Сафира, но сейчас фиг знает в чем меня обвинил и ждешь продолжения интима?
— Что такое фиг? — мрачно переспросил он.
Сунула ему под нос соответствующую конфигурацию из трех пальцев и неожиданно для нас обоих улыбнулась:
— Вот это фига, которая все про всех знает!
Кажется, дракан, по — русски говоря, просек, в чем дело, кивнул, тоже усмехнувшись, оценив забавную ситуацию. Затем с сожалением окинул мой расхристанный вид, улегся на бок и притянул меня к себе, как ни в чем небывало пообещав:
— Завтра продолжим!
Накрыл нас одеялом и собственнически устроил ладонь у меня на груди. Так мы и заснули.
* * *Сон выпустил из своих цепких лапок, но глаза я открывать не спешила. Сначала сладко нежилась в окутывающем меня тепле, затем настороженно прислушивалась к окружающим звукам.
Высунув нос из‑под шкуры — одеяла, огляделась: в палатке никого не оказалось. Решив полежать, раз не торопят с подъемом, да и не рассвело еще толком, потянулась и уставилась в потолок. За полотняным тентом кипела жизнь проснувшегося лагеря: ржали лошади, переговаривались лю… хм — м-м, нелюди; из‑за полога тянуло дымком костра и аппетитным мясным запахом еды.
Пора бы вставать и выбираться отсюда, но не хочется. И не столько от того что мне лениво, сколько из‑за моих надоедливых спутников — смущения и неловкости. Как смотреть окружающим в глаза, вернее, этого я делать точно не отважусь, как выдержать их взгляды и не краснеть, а вести себя непринужденно, когда каждый из них в курсе, что мы тут с Керо не в шахматы играли после отбоя? И вообще — спали вместе. Хотя мне двадцать шесть лет исполнилось… там. Непривычно, неудобно находиться на виду, когда личная жизнь выставлена напоказ. Меня и прежде считали закомплексованной книжной барышней, а здесь вовсе неизвестно, как себя вести «на людях», особенно — с мужем. Опыт Сафиры в данном случае не подмога. В Хемвиле такие нравы процветали, что обращаться к памяти предшественницы — равносильно суровому испытанию.
Я тяжело вздохнула, мягкая теплая шкура чуть съехала, задев мою обнаженную грудь, напомнив о первой ночи, проведенной с мужчиной. Странно, мы знакомы всего ничего, но спать в его объятиях было так спокойно… комфортно и… неожиданно приятно. Может магический обряд повлиял? Каким‑то образом сблизил? Вероятно, благодаря эмоциям и чувствам темного, который поселился у меня под кожей и помогает быстрее принять мужа, понять, что опасности лично для меня он не представляет. Сложно сказать наверняка.
Невольно вспомнилось ощущение, которое я испытала, когда Сэбиан прижал меня к себе перед сном, по — хозяйски положив руку на грудь или поглаживая бедро… Или когда я, повернувшись лицом, уперлась ладошкой в его чуть шершавую грудь… Я тогда сквозь дрему провела по ней вверх, до самых ключиц и шеи, ведь во сне и в темноте знакомиться с телом мужа проще, чем наяву, под его сумрачным взглядом.
Снова тяжело вздохнула: надо вставать. Под одеялом от жизни не спрячешься. Да и сестра, наверное, ждет у себя в палатке, беспокоится. Я завязала ленточки на рубашке, привстала, опираясь на локоть, поискала платье и… задохнулась от удивления. Все пространство вокруг шкуры зеленело сочной травкой, а ведь вчера она едва пробивалась к солнышку, и топтались по ней…
Трясущейся рукой подтянула к себе платье, красно — черным пятном выделявшееся на травяном ковре, и в этот момент, откинув полог внутрь, в палатку скользнула Ноэль.
— Привет… — улыбнулась она, но, увидев траву, замерла, сглотнула и неуверенно выдохнула. — Грант не сдержался и взял тебя этой ночью? — после секундного замешательства недоверчиво добавила. — Тебе, должно быть, понравилось? Да?
Я накинула шкуру на плечи, зябко поеживаясь от утренней прохлады. Досадливо поморщилась и смущенно пролепетала:
— А — а-а… нет. Он меня… трогал и… целовал. — С трудом удержалась, чтобы еще и пальчиком не поковырять.
— Ну, судя по отклику земли, — девушка посмотрела на траву, потрогала, словно не веря собственным глазам, и опять выразила сомнение, — он просто мастер в поцелуях… или прикосновениях.
Я тоже попробовала зелень на ощупь и внутренне приняла правду, в которую меня природа буквально носом ткнула. Поэтому, с понурым видом признала:
— Ага, хорошо целуется. Со всей душой, можно сказать…
Ноэль хитренько прищурилась и сделала вывод:
— Значит, можно сказать, тебе повезло со вторым замужеством?
Я скривилась:
— Пока рано говорить, — не выдержала и улыбнулась, — но я очень надеюсь. Про себя же добавила: учитывая, что разводов здесь нет.
— Какое платье тебе принести? — сестра перешла к более насущным делам.
— Лучше свадебное в дороге буду трепать, чтобы в будущем точно больше не надевать, — мстительно ухмыльнулась я, вставая с походной постели.
Быстро оделась, чтобы не мерзнуть. Предусмотрительная кузина принесла с собой воду и помогла мне умыться и причесаться.
Перед выходом из палатки я выглянула наружу и — замерла, забыв распрямиться: вокруг сновали драканы, а из‑под подолов свободных, как у Сэбиана, широкополых длинных рубах торчали… мощные хвосты с шишечками из шипов на кончике.
— Ты чего? — недоумевала Ноэль.
— У них хвосты… представляешь! — выдавила я удивленно.
— Ну да! — она пожала плечиками. — У всех темных хвосты — это их первая личина, правда, не полная сейчас. Драки и люди считают ее боевой. Я слышала, многие драканы постоянно в таком виде, потому что не все могут долго держать «человеческую» форму.
Обитатели Эсфадоса продолжали меня изумлять:
— Ты хочешь сказать, они специально хвост убирают? Да еще контролировать должны, чтобы не выскочил обратно?
Мимо нас прошел один из хвостатых с повышенной чешуйчатостью. Мой «гид по иномирью» придвинулась ко мне ближе и на ухо шепнула:
— Те, которые больше чешуей покрыты, совсем слабые маги. Им контролировать тело сложнее. Наши наемники говорят, что такие либо в услужении у более сильных, либо хорошие бесстрашные воины. И хозяевам преданные.
— Поняла… — благодарно кивнула я, получив новую информацию.
Мы продолжали шептаться и выглядывать из палатки, пока нас не заметили стоявшие возле лошадей и о чем‑то увлеченно беседовавшие лорды, я дернула сестру за руку и потащила прочь, в кустики. Очень уж неудобно было прямо сейчас встречаться с мужем.
Нашего возвращения в лагере явно ждали. Удручающее обстоятельство — теперь мало того, что все знают, чем я в палатке занималась, так еще и каждый раз в туалет отлучиться — значит всех поставить об этом в известность. Не жизнь, а театр.
К нам быстро приближался Сэбиан — без «пятой конечности» (выяснить бы, куда именно та девается). Длинная черная рубаха облегала его мускулистые бедра, подол вился у ног, невольно привлекая внимание к крупной эффектной фигуре.
— Судя по сочной зелени, порадовавшей меня утром, ваша ночь прошла хорошо, миледи? — глухо, тихо, но вместе с тем насмешливо произнес он.
— Судя по вашей настойчивости и благостному сопению у меня над ухом, ваша тоже, милорд, — проворковала я в отместку.
— Не совсем так, как мне бы хотелось, но в голодный год и краюшка хлеба — подарок небес, — спокойно ответил он.
— В каком смысле? В голодный год? — в душе поднималась обида. — То есть, на безрыбье любая подойдет? И я, да?
Странно, из‑за чего обижаться, казалось бы?! Чужой, на момент сватовства, разумеется, мужик, по моей же настоятельной просьбе признался, что женился не по любви, а по расчету. Да еще и прогадал: сначала сумасшедшую подсунули, потом попаданка из иного мира досталась. Но после брачных обрядов и всего одной ночи с ним, я почему‑то уже не считала его чужим — свой теперь, пусть и на подсознательном уровне.
Пожалуй, у меня все было на лбу написано, потому что Сэбиан пристально смотрел мне лицо. Приложив усилия, я приняла равнодушный вид и попыталась отвести взгляд от его необычных, переменчивых, словно подведенных сурьмой глаз.
— Оставь нас! — приказал он Ноэль.
Девушка поклонилась и спешно удалилась.
Муж вплотную шагнул ко мне и завораживающим, приглушенным голосом произнес:
— Я правильно понял: любой быть ты не готова?
Я молчала, не зная, можно ли ответить, что, не готова, не хочу быть любой. И одной среди многих — тем более. Хотя в таких обстоятельствах…
Тоскливо пожала плечами, опустив глаза.
— Светлячок, я имел в виду, что хочу от тебя гораздо больше, чем могу взять сейчас, — тихо пояснил он. Затем, взяв за руку, сказал деловым тоном: — Пошли есть, не будем зря время терять.
Осмыслив фразу и оценив тот факт, что муж потрудился пояснить, я обрадовалась до глубины души, ведь за словами часто скрывается разный, порой самый невероятный, смысл. Вот и накручивала бы себя целый день. А так, мне сразу дали понять, что… проще говоря, из‑за отсутствия полноценного секса, хоть потискают. Тем не менее, вздохнула я облегченно.
Пока мы шли к костру, я нечаянно засмотрелась на наши сомкнутые руки: мою светлую узкую ладонь, плененную большой смуглой мужской — так красноречиво, так правильно, как мне в тот миг показалось.
Завтрак на темный лад прошел еще более привычно и обыденно, чем вчерашний ужин. Того и смотри привыкну.