Завтрак на темный лад прошел еще более привычно и обыденно, чем вчерашний ужин. Того и смотри привыкну.
Глава 16. О верности и пользе мытья рук
Станислав Ежи Лец
— …Сафира — а-а… — несется мне вслед ненавистный голос, сопровождаемый эхом тяжелых шагов.
Каменные коридоры Хемвиля тянутся, тянутся и тянутся бесконечно… Темень пугает шуршанием крысиных лап, звуками шагов, стенаниями загубленных душ и стонами развратных девок, которые отдаются по углам замковым рыцарям.
С трудом не срываясь на бег, я быстро иду, держа перед собой в трясущейся руке свечу. И ладошка, которая обхватывает бронзовый подсвечник, бледная, узкая… детская.
— …Сафира — а-а… — голос лорда Сатиса так близко, что внутри все скручивается от страха, желчь подступает к горлу.
Проклятый мужлан,
выскочка, считающий себя драком, хоть в нем нашей крови почти не осталось. А ведь этот человек надеется уговорить отца отдать меня — единственную дочь, чистокровную драку — замуж за него. И отказ его не остановит…
— …Сафира — а-а… — руки ненавистного отцовского приближенного обхватывают мою талию, такую тоненькую, подростковую… приподнимая над полом, а его голос бубнит мне на ухо, обдавая мерзким хмельным дыханием. — Ну зачем же ты бегаешь от меня, девочка?
Сатис забирает подсвечник из тоненьких пальчиков и вешает на крюк для факела.
— Не хочу слышать, не хочу видеть, не хочу, не хочу… — шепчут мои губы невольно. Слабенькие детские руки пытаются отстранить, отодвинуть каменную мужскую грудь, ослабить захват, выбраться, спастись.
— Посмотри на меня, Сафи. Твой отец артачится, но мы не оставим ему выбора… правда же… Девочка, моя.
Мерзкие лапы шарят по моему телу, ужас и паника накрывают с головой. Влажные губы скользят по щеке, а лапища тем временем задирает подол платья.
— Не бойся, Сафи. Я сделаю тебя своей и бить, как отец, не буду… если станешь послушной девочкой… — глумливый шепот и шорох стягиваемой мужской одежды.
Еще немного — и гибель мамочки будет напрасной. Только навсегда запавшие в память ее блеклые золотые, потухшие семь лет назад, глаза, в тот день, когда она лежала на полу в спальне отца, удерживают в сознании, заставляют думать, как остановить насильника и дают силу. Девичья рука уже не пытается отстраниться, а лезет в потайной карман. Всего пара мгновений — и кинжал леди Амалии как в масло плавно вошел в бок лорда Сатиса, будто соскучился по крови, жаждал с того момента, как познал вкус убийства, следом еще раз и еще, и снова, сопровождаемый страшным бульканьем и треском материи…
Мучительно длинные мгновения, во время которых стынет кровь в жилах, наконец, захват ослаб, и я чуть не упала на пол, но смогла устоять. А вот неудачливый жених и насильник — нет.
О, Триединый, как же, оказывается, легко можно избавиться от своих страхов…
Я перевела взгляд от скрючившегося тела Сатиса, валяющегося у стены на единственного надежного защитника — мамин кинжал. Он излучает тепло, согревает ладонь, как и кровь убитого, обагрившая ее. В трепещущем пламени свечи сталь неожиданно ярко блестит, торжествуя победу, усмиряя мое громко стучащее сердце, обещая заботу и безопасность. Пока оружие со мной…
* * *Из очередного кошмара Сафиры я вырвалась, судорожно дыша и ошалело разглядывая свои руки, явственно ощущая момент убийства незнакомого человека. Даже в ушах стоял жуткий звук рвущейся ткани, разрезаемой плоти и предсмертный булькающий хрип Сатиса.
— Боженька, боженька, спаси и сохрани… это не я, не я… — чуть не плача зашептала я, рассматривая свои ладони, словно на них осталась кровь.
Инстинктивно вытерла руки о плащ, с таким ожесточением, впору кожу содрать заживо.
— Что случилось, Светлячок? — услышала я взволнованный глухой голос Сэбиана.
Судорожно вздохнув, резко повернулась и, уткнувшись ему в грудь, обняла. Его горячее тело помогло вернуться в реальность, согрело, притупило панику и ужас, стало моим якорем, не позволившим погрузиться в пучину чужой памяти, потеряться там.
Муж, обняв меня, поглаживал по спине, а я уткнулась носом ему в плечо и рывками дышала, приходя в себя, впитывая его запах.
Над ухом раздался настойчивый рык:
— Сафи, что случилось?
— Снова кошмары? — участливо прозвучал голос Ноэль.
— Какие кошмары? — продолжал настаивать муж.
Пришлось срочно пояснять:
— Я научилась закрываться от… — голос сорвался, — плохих воспоминаний. Но мне нужно было… — потерлась щекой о мягкий бархат его воротника, — я же толком ничего не знаю… не помню. А хозяйке замка необходимо столько знать, уметь… И пока еду у тебя на коленях, решила продолжать учиться их контролировать, чтобы полезное вспомнить. А увидела… даже запах крови до сих пор чувствую. И руки кажутся липкими от крови, и звуки, и…
— Не смей больше этого делать! — яростно прошипел Керо и с такой силой прижал к себе, что мне дышать тяжело стало.
Темный внутри начал расползаться угрожающей ледяной кляксой, словно стремясь захватить власть надо мной, спрятать от жестокости окружающего мира, завладеть душой и телом. И к этому холоду присоединилось чужое чувство страха. Именно этот страх вернул мне спокойствие.
Затрепыхавшись в слишком тесных объятиях, заставила Сэбиана ослабить хватку. Внешне он расслабился, но меня теперь не проведешь — темный еще пульсировал яростью, а страх старательно приглушил. Любопытно: чего так боится темный маг?
Я отлепилась от Керо, села вполоборота и вымученно улыбнулась Ноэль. За резким выбросом адреналина последовал неизбежный откат, пришлось мне привалиться к мужу и продолжать ехать в кольце его надежных сильных рук. Да и сам он не возражал.
Ноэль приотстала, и спустя несколько минут я спросила, заглядывая в глаза Сэбиану:
— Почему нельзя вспоминать?
Выражение его лица сделались жестоким, хищным, еще более «чужим». Черные волосы, собранные на макушке, мерно покачивались в такт движению, касаясь остроконечных ушей. Раскосые глаза сузились в угрожающие щелочки, разделенные зрачком — ниточкой пополам.
Сэбиан медленно поднял руку и погладил меня по щеке, показалось, лишний раз убедиться в чем‑то хотел. В глубине почти змеиных глаз мелькнуло не распознанное мной чувство, затем он скрипнул зубами и процедил:
— Ты — моя!
— Да вроде никто другой не претендует и не оспаривает… твое право… — пытливо заглядывая ему в глаза, попыталась шутить.
— Я сказал: ты моя! И ни каких блужданий по… ее памяти.
Несмело улыбнувшись, спросила:
— Боишься, снова вернется сумасшедшая жена?
— Наш обряд соединил души, Сафира. Ее вернуть невозможно, — ледяным тоном парировал он.
— Я чувствую твой страх, Сэбиан, — шепнула в ответ.
Муж уставился на меня потемневшими глазами и чуть ли не по слогам произнес с угрожающим видом:
— Я! Сказал! Больше! Не смей!
— Ну хорошо, хорошо, не нервничай… — промямлила я с испугу. — Больше не буду… вспоминать. Но учти, тебе досталась жена, которая не умеет управлять большим хозяйством и…
— Ты большая девочка, Сафира, не глупая, — прервал муж, положив руку мне на плечо, — и с хозяйственными делами разберешься быстро. Если надо будет, найду того, кто поможет тебе освоиться. — Развернул меня и усадил в седло со словами: — А пока лучше учись ездить верхом.
Ну да, сидя в седле я точно в чужую память не полезу. Судя по ощущениям, темный внутри меня расслабился, холодная клякса растворилась, сменившись теплом.
Обещание сначала порадовало, но неожиданно в голову пришла мысль, которая тут же сорвалась с языка:
— Надеюсь, этот кто‑то, не будет твоей бывшей или очередной любовницей! — сама от себя не ожидала, что буду ревновать практически незнакомого мужика, мало того, который и повода‑то не давал.
Зло взяло до чертиков, опять же на саму себя. Замерла, ожидая, что муж разозлится или оскорбится, но он усмехнулся, ласково погладив по волосам у меня на затылке, склонился и, согрев кожу теплым дыханием, вкрадчиво возразил:
— У нас даже брачной ночи еще не было, а жена уже условия ставит и злится.
— Я тебе серьезно говорю! — пошла вразнос, не думая о последствиях. — Иначе…
— Иначе что? — в голосе Керо прозвучало веселое любопытство.
— Иначе в голодный год и краюхи хлеба не получишь! — выпалила я, подумала и добавила. — Причем, как в прямом, так и переносном смысле!
— Ты хочешь сказать… — кажется, муж насторожился.
— Да! Ты будешь хранить мне верность, а я, можно сказать, — пахать на твоей земле, поднимая урожаи, надои и что там еще улучшать надо…
— …характер! — прошипел Сэбиан. — И отношение к мужу! Тогда о верности волноваться не придется.
— …характер! — прошипел Сэбиан. — И отношение к мужу! Тогда о верности волноваться не придется.
Спохватившись, что назревает ссора, поспешила примириться:
— В общем, мы договорились.
Он промолчал, а я отвлеклась, рассматривая руины, оставшиеся от какого‑то селения, мимо которых мы ехали.
— Привал! — зычно крикнул Керо, заставив поморщиться.
И когда снял меня с Трака, поинтересовалась, указав на наиболее сохранившуюся необычную постройку:
— А для чего предназначено вон то куполообразное здание?
— Давным — давно здесь был древний храм людей. Затем вокруг образовалось первое смешанное поселение. Это остатки сметсона, места, где драканы — отступники принимали посвящение Триединому.
— О — о-о… — заинтригованно выдохнула, вспомнив о полученных на истории знаниях. Естественно не воспользоваться такой уникальной возможностью я не могла и позвала спешившуюся кузину составить компанию: — Давай вместе осмотрим сметсон внутри, пока отряд будет занят.
Зайдя в это помещение с небольшими окошками, расположенными по периметру, благодаря которым внутрь проникал свет, с сожалением отметила, что часть стены разрушена беспощадным временем.
— Смотри! — восхищенно шепнула Ноэль.
Юная удивленная драка однозначно не видела раньше цветную настенную роспись, подобную фрескам, с различными сценами из жизни обитателей Эсфадоса, в том числе батальными. В сущности, немудреные фигурки людей и драканов, но нарисованные хвостатые отличались от тех, с которыми я путешествую.
На одной из сцен дракан в нижнем платье, поджав ноги в прыжке, занес руку для удара. На изображении четко прорисован хвост и — да неужели! — крылья. Я подошла поближе, прикоснулась к стене, затем, пренебрегая культурной ценностью древнего наследия, поскребла ногтем. Нет, не копоть и не грязь. Это крылья!.. И вот, и вот тоже нарисованы…
— Ноэль?
— Да, Сафи?
— У драканов еще и крылья есть? — очень надеясь на отрицательный ответ, проскрипела я севшим голосом.
Сестра спокойно кивнула, продолжая рассматривать фрески, а я шумно выдохнула и прикрыла глаза. Слишком много впечатлений за последнее время! Неожиданно вспомнила, как любовалась драконами на иллюстрациях у себя в библиотеке. Кажется, это было давно, но ведь на самом деле прошло всего ничего. Тогда я мечтала увидеть драконов, а теперь замужем за драканом. Какая ирония положения!
— Сафи, тебе дурно? — обеспокоенно шепнула рядом Ноэль.
— Нет! — Я привычно вздохнула, уныло и с толикой досады пояснила: — Просто пытаюсь понять, куда они хвосты и крылья прячут?
— Они маги… все! — пожала плечиками кузина.
— Да — да, конечно… — пробормотала я, вплотную подходя к наиболее сохранившемуся участку штукатурки.
Это оказалась сцена битвы. Люди, вооруженные копьями, мечами и чем‑то еще, предназначенным убивать… Зависший в воздухе дракан с хвостом и раскрытыми крыльями… Без оружия. На следующем фрагменте дракан навис над поверженным окровавленным человеком, раздирая отросшими когтями шею жертве, пронзив шипами на коленях бедра. На другом фрагменте дракан выступившими из локтей шипами пробивает голову врага. А вокруг или сверху расплылось какое‑то темное облако. Возможно древние таким образом магию изображали?
Увидев эти картинки, я поняла, почему у наших чешуйчатых спутников нет мечей, секир, копий… ничего такого самобытного, с чем изображены люди, или знакомого мне по истории средних веков. Зачем им тяжелый груз, если они сами ходячее оружие! Как говорится, все свое ношу с собой. Заодно узнала, зачем лордам кожаные «заплатки в дырочку» на локтях. Если бархат рвать постоянно, то кафтан выкидывать придется. А тут фасончик практичный, продуманный оказывается.
Ноэль, с не меньшим интересом рассматривавшая стены, вылезла в пролом и скрылась из поля зрения, а я застыла перед очередным изображением крылатых драканов, задрав голову. Через минуту почувствовала чей‑то взгляд, невесомо коснувшийся щеки, затем добравшийся до губ, туда же устремился темный, заключенный во мне. Я невольно облизала вмиг пересохшие губы, и горячая волна тягучей патокой заструилась вниз, к шее, к груди, рождая странную тоску… томление… пустоту…
Обернувшись, я увидела в проеме сметсона Сэбиана, уверенно и жадно смотревшего на меня. Он стоял, расставив ноги и скрестив руки на груди, словно властитель мира — большой и подавляющий, в подчеркивающих внушительную фигуру черных одеждах. Матерый собственник, который ни землю, ни недвижимость, ни женщину — ничего своего никому не отдаст.
Мы встретились взглядами — и меня с ног до головы накрыло обжигающим желанием, будто плотину прорвало. Но я твердо уверена, что сама желала скромненько, так, реакция тела, неуверенный отклик души. А сметающая нескромная волна, которая едва не снесла мое и так слабое самообладание, — это чувства Керо и той части его сути, что поселилась у меня внутри, под кожей.
Испуганно замерев перед столь сильно желающим меня мужчиной, растерянно пялилась на него, пока он неторопливо подошел ко мне, не разрывая зрительного контакта. Навис надо мной и глухо произнес:
— Ты очень красивая. — Потом мрачно добавил. — И желанная! Слишком…
— Может проклятье, которое ты насморком посчитал, не снялось? — осторожно спросила я, пытаясь беспечно улыбнуться.
Он прищурился, пронзительным взглядом впился в мои глаза, казалось, желая в душу проникнуть, но пожав широченными плечами, бесстрастно согласился:
— Может. — Взял за руку и повел к выходу. — Неприятное место. Быстро поедим и в дорогу.
* * *Пламя костра словно играло со мной, то устремлялось вверх, начиная гудеть и постреливать искрами, то вновь опадало и подползало к подолу моего платья. С наступлением сумерек, драканы разбили лагерь на большой естественной лесной поляне и готовили ужин и ночлег.
Мы с Ноэль — ни дать ни взять уставшие и скучающие леди — сидели рядышком, греясь у огня и думая каждая о своем. Я подтянула колени, сложила на них руки и уперлась подбородком, наблюдая за драканами.
На расстоянии, в вечернем освещении, когда не видно чешую на лицах, воины смахивали на японских самураев. Черные волосы, собранные в косы на макушке; непривычные мне, как современной женщине, если так можно выразиться, платья с кафтанами, в которых они, тем не менее, выглядели более чем мужественно и грозно. Раскосые темные глаза и смуглая кожа. Скупые, без лишней суеты движения. Молчаливы и сдержаны.
Следя за ними, я отметила, что они даже не с полуслова, с полувзгляда и жеста понимали друг друга. Сразу видно — это отлично слаженная команда, где каждый четко выполняет обязанности, и не один год вместе.
Черная фигура Сэбиана, появившаяся между деревьев, неизменно привлекла мое внимание. Он легко перепрыгнул через поваленное дерево, будто перелетел. Подол взметнулся, обнажив его мускулистые икры.
Не знаю точно, почувствовал ли муж взгляд или эмоции, — ведь я неосознанно восхитилась его силой и ловкостью — но посмотрел на меня. И двигался теперь вальяжно, неспешно, заткнув большой палец правой руки за пояс, а левой — слегка помахивая. А мне в голову в этот момент пришла странная мысль: Сэбиан Керо — единственный, на кого я могу рассчитывать в этом мире. Разумеется, есть верная заботливая Ноэль, но для нее я сама, как муж для меня — защита, кормилец, гарант безопасности. Кроме того, сегодня поняла, что, помимо весьма сильного интереса, испытываю к нему собственнические чувства. С того мгновения, как я попала сюда и узнала о его существовании, мысли большей частью были о нем. Сначала я морально и физически готовилась к нашей встрече, потом это выражаясь высоким стилем, знаковое, судьбоносное событие произошло, а теперь пришло время разбираться с его последствиями. И впечатления о муже у меня самые разные.
А он? Сэбиан целенаправленно соблазняет меня. Разговоры ведем о том о сем, но каждый из нас ищет подтекст в сказанном друг другу. И его взгляды: ищущие, изучающие, пытливые, оценивающие. Он испытал страх, когда я в очередной раз нырнула в кошмары Сафиры номер один. И мне кажется, не из‑за того что я там увидела бы что‑нибудь нелицеприятное для него, уж больно недолгим было их знакомство. Скорее, муж испугался, что я вообще соприкасаюсь с чужой памятью, как свои воспринимаю чувства и даже запахи и звуки, очевидцем которых стала. Вероятно, он считает, что сумасшествие прилипчивое — вдруг я погружусь настолько глубоко, что не смогу вернуться, отстраниться.
Вспомнилось мнение Ноэль о Керо, якобы сейчас его отношение ко мне существенно отличается от памятного: он более разговорчив, сдержан, менее суров. Хотя, кажется, Сэбиан два дня постоянно меня провоцирует, различными способами пытается выяснить границы моего терпения, манеру поведения, черты характера. В течение дня не единожды замечала любопытные взгляды ранатов, но я их интересовала постольку поскольку, а вот грант — сверх обычного, словно делал что‑то несвойственное.