Грешники и праведники - Иэн Рэнкин 11 стр.


— Джон…

— Я просматривал старые дела и вспомнил, что в то время я только зарабатывал ваше доверие. Может быть, есть такие вещи, в которые ты и сейчас предпочитаешь меня не посвящать. Когда я вхожу в кабинет Фокса, у меня ощущение, будто я иду по минному полю. Мне было бы неприятно обнаружить, что один из моих старых дружков-святых хранит где-то карту этого минного поля.

— Я от тебя ничего не скрываю, Джон, — тихо сказал Патерсон.

— И ты можешь поручиться за Стефана и Дода?

Патерсон задумался, потом пожал плечами.

— У всех в шкафу упрятан какой-нибудь скелет — ты об этом знаешь не хуже меня. Слышишь, как они клацают костями, Джон? Я вот слышу, но рассказывать об этом никому не собираюсь. — Взгляд Патерсона стал жёстче. — Узнай, что удастся, и доложи. Только так мы сумеем себя обезопасить — мы все. — Оставив недопитую пинту, он поднялся и засунул руки в карманы куртки. — И не забудь дощёлкать орешки, они денег стоят…

Ребус проводил его взглядом. Его представили Патерсону тридцать с лишком лет назад, а теперь он спрашивал себя, знает ли его.

Винить во всём Фокса легко.

Может быть, слишком легко.

Ребус прошёл к стойке, где сидели три-четыре других постоянных клиента. Они смотрели по телевизору последние известия. Ребус увидел Пейджа, который отвечал на вопросы журналистов. Затем последовал репортаж с места событий: к дому Маккаски подъехала машина, с пассажирского сиденья вышла Бетани Маккаски, за рулём сидел её сын Форбс. У обоих были напряжённые, встревоженные лица.

«Значит, машину ты всё же водишь, гадёныш», — пробормотал Ребус, закончив пиво и заказывая новую порцию; пока ему наливали, он пошёл покурить на улицу. У него за спиной премьер-министр давал интервью — говорил, как он «страшно потрясён и расстроен».

— А какие последствия это может иметь для кампании за независимость? — спросил журналист, но дверь за Ребусом закрылась прежде, чем он услышал ответ.

Не успел Ребус выкурить полсигареты, как к бару подъехала машина Кларк.

— Что будешь пить? — спросил он у неё, но она отказалась.

— Еду кой-куда.

— Опять к своему прокурору?

— Может быть. — Она переоделась во всё свежее; кажется, слегка подновила макияж. И духи — запах едва ощутимый, но ошибиться невозможно. — Как у тебя прошло с Оуэном Трейнором?

— Он во всём признался, — заявил Ребус. Какое-то мгновение она смотрела на него ошарашенным взглядом, потом нахмурилась. — Извини, придётся тебя разочаровать, Шив. Он утверждает, что не имеет к этому никакого отношения.

— Ты это спросил у него с глазу на глаз?

— На глазах у его дочери, — уточнил Ребус. — А вот у неё была очень интересная реакция.

— В каком смысле?

— Она почуяла: что-то здесь не так. Засомневалась. Между прочим, её папочка сварганил там себе рабочий кабинет, чтобы можно было, никуда не выходя, управлять всем, чем он управляет.

— То есть он пока никуда не собирается.

— Похоже, что так.

— Никуда не бежит, как поступил бы тот, кто виноват?

— Да, кстати, выяснилась любопытная деталь. Ты была в доме, когда приехала жена?

— Нет.

— За рулём сидел юный Форбс.

Она на несколько секунд задумалась.

— Но мы всё равно пока не можем его привлечь, верно?

— Пока его отец в реанимации, ты хочешь сказать?

— Пейдж обделался бы со страха.

— Не перенёс бы, если бы пресса его разлюбила.

— У него сейчас половина штата шерстит дела о квартирных кражах в городе. Допрашивают всех подряд… — Она посмотрела на него. — Но непохоже, что это местные, правда?

— Ему нужен быстрый результат. Тогда его полюбит не только пресса, но и политическая элита.

— Ты не можешь порасспрашивать через свои контакты — вдруг кто-то что-то слышал?

— Моих прежних контактов больше нет.

— Беда в том, что ни у кого нет. Похоже, старая добрая традиция осведомительства вымерла.

— У нас есть список пропавших вещей?

— Составляется.

— Дай потом мне копию — посмотрю, что можно сделать.

— Спасибо. Больше ничего такого, что я должна знать?

— Ну, например: мы с Фокси теперь лучшие друзья.

— Что-то я сомневаюсь. — Она не смогла сдержать улыбку.

— Ну, скажем, он оттаивает.

— Нет, правда?

Ребус выдержал загадочную паузу.

— Нет, неправда, — признал он.

Улыбка ещё не сошла с её лица, когда она включила первую передачу своей «астры» и сделала ему ручкой на прощание. Когда Ребус вернулся в бар, один из завсегдатаев спросил его, доставили ли для допроса Алистера Дарлинга, поскольку именно он возглавляет кампанию «Скажи, „нет“».

— Или его дружка — Стефана Гилмура, — гнусаво добавил другой.

— Такие всегда откупятся, — возразил первый. — Если ты только что отказался от покупки футбольной команды, значит немного налички у тебя найдётся, верно я говорю, Джон?

— Абсолютно верно, Деннис, — сказал Ребус, протягивая бармену последнюю пятёрку.



Элис Белл была в своей квартире на Грейт-Кинг-стрит одна. Она побрызгала воды себе на лицо, потом отёрлась полотенцем, посмотрела на своё отражение в зеркале ванной. Глаза у неё покраснели от слёз, — наверное, подушка на её односпальной кровати ещё влажная. Она опустила жалюзи в своей комнате, стараясь как можно надёжнее отгородиться от мира. Она боялась, что у неё подогнутся колени, и держалась на всякий случай за стену, пока шла по коридору в кухню. С кружкой зелёного чая она устроилась за столом в гостиной. Её ноутбук, тетради, книги — какое всё это теперь имело значение? У неё комок стоял в горле, сердце стучало. Когда в тишине вдруг зазвонил мобильный телефон, она от испуга чуть не вскрикнула. На экране высветилось имя Форбса, она ответила.

— Это я, — сказал он. — Как ты?

— Это я должна у тебя спрашивать, как ты. Я тебе очень сочувствую — такое несчастье с твоим отцом… Я пыталась звонить…

— Я знаю, спасибо. Никак не мог ответить.

Она услышала, как он громко вздохнул.

— А твоя мама?.. — спросила она.

— Она держится.

— Это было ограбление или…

— Конечно ограбление.

— Никак не связано?..

— Давай даже думать об этом не будем, Элис. Договорились?

— Если ты так уверен.

— Конечно я не уверен! — Он помолчал, потом более спокойным голосом сказал: — Слушай, мне пора. Ты была у Джесс?

— Она спала.

— А с Оуэном говорила? Ты знаешь, что он меня во всём винит? Он мне позвонил и прямо сказал об этом.

— Тебе нужно держаться от него подальше.

— Постараюсь. Джесс через день-два будет дома. А он, если мне повезёт, отчалит на юг.

— Я чувствую себя виноватой, — тихо сказала Элис.

— Мы с тобой в связке. Вместе мы выстоим… и всё такое. Поговорим завтра, ладно?

— Ладно, — сказала она и услышала, как он отключился. Она положила мобильник на стол и уставилась на него.

«Порознь падём», — прошептала она себе и закрыла крышку своего ноутбука.

ДЕНЬ ПЯТЫЙ

9

Движение Ребуса в сторону пабов началось утром, едва они открылись, хотя он и не собирался пить ничего, кроме газировки. Кларк отправила ему по телефону список похищенного у Маккаски вместе с фотографиями, представленными страховой компанией: жемчужное ожерелье, старинная брошь, часы «ролекс». Дорогой ноутбук. Но тот, кто его взял, забыл прихватить блок питания. То же касалось и мобильных телефонов — оба зарядных устройства остались в розетках. Пэт Маккаски ещё не пришёл в сознание, хотя слова «кома» в новостных бюллетенях избегали. Все газеты, попавшиеся на глаза Ребуса, так или иначе упоминали вчерашний случай.

Пабы, в которые он наведывался, находились не в лучших городских районах: от Грантона и Горги до Инча и Сайтхилла. Некоторые из старых заведений прекратили своё существование — одни стояли с заколоченными окнами, на месте других открылись рестораны быстрого питания. Ребус чувствовал себя землепроходцем, который наведался в знакомый ему дикий край и обнаружил, что всё уже освоено, никакой дикой природы нет и в помине. Немногие оставшиеся заведения доживали последние дни: персонал винил супермаркеты с их дешёвыми забегаловками и запрет на курение.

— Многие из старых клиентов предпочитают сидеть дома — дымят себе перед телевизором, обставившись дюжиной банок «специального предложения»…

Обнаружил он и ещё кое-что: тот образ жизни, который вели знакомцы Ребуса, проредил их ряды. Некоторые ушли в мир иной, не поставив его в известность, другие погрузились в старческое слабоумие и вместе с семьями перебрались в отдалённые районы. «Давненько его не видели», — то и дело слышал Ребус от персонала. Или: «Нет, он больше не появляется». В некоторых пабах даже не знали, о ком он говорит.

— Да он отсюда не вылезал, — не отступал Ребус. — Высокий такой тип с гривой седых волос, работал на автобусах…

Но всё было без толку. Даже закалённые завсегдатаи не могли вспомнить, кто такой Большой Тони, Шаг Вертел и Эки Трясун. Ребус показывал список украденных вещей всем, кто готов был его выслушать, и оставлял бармену визитку с номером своего мобильника. Он отправил Фоксу эсэмэску с вопросом, нужен ли он до трёх часов — на три был назначен допрос Эймона Патерсона. Фокс ответил: «Значит, вы с ним говорили? Иначе вы не могли узнать».

«Молодец, Джон», — пробормотал Ребус.

Он был на пути к последнему бару своего удручающего путешествия, когда зазвонил мобильник. Номер был ему неизвестен, но он всё равно ответил.

— Привет.

Он сразу же узнал голос Мэгги Блантайр.

— Привет, Мэгги. Всё в порядке?

— В полном. Ты в машине?

— Еду в Сильверноуз.

— Хочешь старые грехи замолить?

— Что-то вроде этого. Я не знал, что у тебя есть мой номер.

— Жиртрест дал.

— Вот оно что.

— Ты не беспокойся — я ему сказала, что ты оставил у нас кое-что.

— Как там Дод поживает?

— Без изменений. — Она помолчала. — Я была рада тебя повидать.

— Хорошо было свидеться… Жаль, что при таких обстоятельствах.

— Звонил некто Фокс — спрашивал, в состоянии ли Дод ответить на несколько вопросов. Дод говорит, что ты должен быть в курсе.

— Вроде того.

— А если Дод откажется?..

— Я полагаю, доктор может выписать ему справку.

— Я тоже об этом подумала. — Ещё одна пауза. — Дело не в том, что Доду есть что скрывать. Просто его состояние не позволяет.

— Понятно.

— Вот только согласится ли Фокс?

— По большому счёту это не имеет значения, верно?

— Дод не хочет уходить в могилу с пятном на репутации. Ты это можешь понять?

— Конечно.

Она вроде бы немного успокоилась, словно ей стало легче оттого, что он разделил с ней бремя решения.

— Мы сможем выпить кофе после твоего Сильверноуза? Было бы здорово увидеть тебя.

— Ты имеешь в виду у вас дома?

— Тут есть кафе на Роузберн-террас. Я иногда выкраиваю часик и сижу там. Дод вроде бы обходится без меня…

— Поесть там можно? — спросил Ребус.

— Только сэндвичи и печёная картошка.

— Увидимся в половине второго.

— Исхожу из того, что ты сможешь заставить себя покинуть Сильверноуз.

— И я тоже, — ответил Ребус и улыбнулся.



Он приехал на пять минут раньше назначенного времени, но она уже была там — сидела за столиком у запотевшего окна.

— Джон, — сказала она, увидев его, встала из-за стола и клюнула в щёку. Знакомое прикосновение её пальца, вытиравшего пятно помады. — Я заказала чайник с чаем — ты не против?

— Отлично.

Есть она ничего не хотела, себе Ребус заказал сэндвич из тоста с ветчиной. Когда официантка ушла, он увидел, что Мэгги Блантайр внимательно его разглядывает.

— Ты что — оставила на мне отметину? — спросил он, вытирая левую щёку.

— Просто вспоминала. Вы были такая симпатичная компания — настоящая банда друзей.

— На такой работе это неудивительно.

— И ещё много чего.

— И несмотря на это, я здесь.

— Ты здесь, — сказала она, поднимая чашку с чаем. Но улыбка вдруг сошла с её лица. — Я иногда думаю…

— Что?

— Как могла бы сложиться жизнь, будь мы посмелее?

— Ты имеешь в виду тебя и меня? Насколько мне помнится, мы в то время решили, что помутились рассудком.

— Но теперь, когда я думаю об этом…

— Прошлое — очень опасная территория, Мэгги.

— Я это знаю — достаточно посмотреть, что вытворяет этот Фокс.

— Это не Фокс, это генеральный прокурор Шотландии. Она хочет повторно предъявить обвинения Билли Сондерсу, а для этого ей нужна уверенность, что в судебном заседании она не получит шила в задницу.

— Ты нарисовал миленькую картинку.

Зазвонил телефон Ребуса.

— Я должен ответить, — извинился он, увидев на экране имя Кларк.

— Конечно.

Он поднялся и вышел из кафе.

— Шивон, — сказал он вместо приветствия.

— Только что умер Пэт Маккаски, — сказала она ровным голосом.

— Чёрт.

— Теперь мы расследуем убийство. В Торфихен собирается вся команда.

Торфихен означал дивизион С управления на Торфихен-плейс. В этом был свой смысл: ближайшее отделение к месту преступления. После реорганизации дивизиону присвоят название Особый отдел по расследованию серьёзных преступлений. Но пока всё оставалось по-старому.

— Я смогу быть там через пять минут, — сказал Ребус.

— Ты не упоминался, Джон. Я не хочу сказать, что ты не понадобишься в будущем…

— Но тебя включили?

— В настоящий момент — да.

— А Пейджа?

— Нет, Пейджа там нет. И Эссон с Огилви тоже. Похоже, сейчас их интересует только инспектор.

Ребус воспользовался возможностью закурить. В окно он увидел, как ему принесли сэндвич, он показал, чтобы сэндвич оставили на столе.

— Насколько мы можем быть уверены, что это убийство?

— Я согласна — он мог упасть, удариться головой. Возможно, вскрытие даст что-нибудь.

— С другой стороны, если объявить это убийством, то дела пойдут резвее и тот, кто это сделал, почувствует давление…

— Тебе удалось поговорить с твоими контактами?

— Сделал всё, что мог. — Ребус помолчал. — Пресса вцепится в эту тему.

— Не говоря уже про коллег Маккаски. Да, кстати, его личный секретарь сообщила, что это она выключила телевизор. Так что ты был прав.

— На ноутбуке есть что-нибудь, связанное с государственной тайной?

— Он защищён паролем.

— Ну, пароль — это всё же не Форт-Нокс.[18]

— Понимаешь, кампания «Скажи, „да“» — дело не совсем государственное.

— Так что там могут обнаружиться материалы, о которых в его министерстве и не знают?

— Мы проверяем. — Кларк помолчала. — Насколько я понимаю, всё это делает сына неприкосновенным.

— Может, так, а может, и нет. И всё же странно, что это случилось почти следом за аварией.

— И ценных вещей из дома взято ровно столько, чтобы это выглядело как ограбление, так?

— Вроде так.

— Ты думаешь, я должна сообщить об этом старшему инспектору Ральфу?

— Ник Ральф заправляет розыском в Торфихене?

— Говорят.

— Хорошая новость. А если он просит прикомандировать тебя, то это его вдвойне хорошо рекомендует.

— Чепуха.

— Хотя он не пригласил меня, и это говорит против него.

Через стекло он видел Мэгги Блантайр — она, казалось, начала немного нервничать, что его сэндвич остывает. Ребус кивнул ей, затянулся напоследок сигаретой и бросил окурок в водосток.

— Мне нужно идти.

— Если узнаешь что-нибудь об украденном…

— Я отдам это тебе, чтобы ты получила свою золотую звёздочку от учителя.

— Да уж лучше отдай, а то в следующий раз, когда выйдешь играть в нашу песочницу, получишь щелбан.

Ребус отключился и вернулся в кафе.

— Извини, — сказал он.

Но Мэгги уже была на ногах, надевала пальто.

— Мне пора возвращаться, — сказала она. — Деньги за мой чай я оставила.

Ребус увидел аккуратную стопку монет рядом с её блюдцем.

— Но мы так и не поговорили, — посетовал он.

— Наверное, это была не лучшая идея. — Она улыбнулась ему и прикоснулась к его галстуку кончиками пальцев. — Но я уверена, Дод будет рад тебя видеть, если ты вдруг надумаешь зайти к нам.

— Мэгги…

— Садись и ешь. — Она похлопала его по груди и исчезла.

Ребус постоял несколько секунд, не понимая, ожидает ли она, что он бросится за ней, даже если это и выглядело бы театрально. Но в животе у него заурчало. К тому же к трём он должен был явиться в Шерифский суд. Официантка спросила, всё ли в порядке.

— Спасибо, всё хорошо, — ответил ей Ребус, усаживаясь на стул. На чашке Мэгги виднелся след помады, а денег она оставила столько, что хватало и на его сэндвич.



— Ужасные новости, — сказал Эймон Патерсон.

— Ужасные, — согласился Малькольм Фокс.

Они втроём находились в кабинете Шерифского суда. Фокс включил обычный магнитофон, не видеозапись. Ребус обратил внимание, что Фокс не предпринял ни малейшей попытки убрать документы, напротив, постарался, чтобы кабинет имел рабочий, захламлённый вид, словно тут происходила какая-то кипучая деятельность и сюда непрерывно стекались всё новые и новые документы. Его блокнот формата А4 был раскрыт — или это другой блокнот? Страницы испещрены записями. Что-то выделено прописными буквами или подчёркнуто. Ни одной случайной закорючки, ни одной упущенной мысли. Во всём точность, во всём профессиональное рвение.

И всё это ради того, чтобы произвести впечатление на человека, который освоил подобные штучки, когда Фокс ещё под стол пешком ходил. Патерсон даже подмигнул Ребусу, когда Фокс отвлёкся на магнитофон. Если кто-то вздумал тут в игры играть, то Патерсон будет достойным противником.

Назад Дальше