— Мы пока не собираемся передавать это дело вашей конторе, — предупредила его Кларк. — Повторяю, улик у нас нет. К тому же начальство не любит скандалов.
— Я знаю — знаком с вашим шефом. Он всё ещё переживает за будущее Гейфилд-сквер?
— Мы все переживаем.
— Тебе, Шивон, беспокоиться не о чем. Сокращать будут в основном гражданских.
— И что, мне теперь придётся самой печатать циркуляры? Самой снимать пальчики? Может быть, научиться самой делать вскрытие?..
Принесли закуски, и разговор прервался — они принялись за еду. Пока они ждали горячее, Кларк вытащила телефон, собираясь прогуглить Оуэна Трейнора, но Интернет не работал.
— Тут приём ужасный, — сообщил ей Гэлвин. — Даже не верится, что сидишь в центре города.
— Столичного к тому же. — Она захлопнула мобильник. Вернулся официант, спросил, понравилось ли им вино. — Замечательное, — сказала ему Кларк, только теперь заметив, что Гэлвин к своему бокалу не притронулся. Да и с аперитивом он не усердствовал.
— Хочешь сохранить светлую голову? — подколола она его.
— Что-то в этом роде.
Полчаса спустя, когда унесли пустые тарелки, официант спросил, не желают ли они чего-нибудь на десерт. Кларк посмотрела на своего спутника и сказала, что десерт им не нужен.
— Чай? Кофе?
Кларк и Гэлвин переглянулись.
— Кофе можем выпить у меня, — предложил он.
— А широкополосный Интернет у тебя есть? — спросила она.
— И широкополосный Интернет есть, — подтвердил он. Потом после паузы: — Так что, продолжим совещание?
— Продолжим, — сказала Кларк и расплылась в улыбке.
В «Оксфорд-баре» Ребус выпил всего одну порцию, потом взял такси и поехал на Гейфилд-сквер забрать свой «сааб». Он знал, что всегда может передумать, но ещё он знал, что не передумает. На Саут-Кларк-стрит горел красный. Если он включит правый поворотник, то скоро окажется дома, но, когда загорелся зелёный, Ребус поехал прямо — в направлении Камерон-Толл и Олд-Далкит-роуд. В это время парковка у больницы была почти пуста, но Ребус притормозил у двойной жёлтой линии и, вытащив из-под пассажирского сиденья табличку «Полиция», положил её на приборный щиток под лобовым стеклом. Сунул в рот мятную жвачку, запер машину и направился в больницу.
Когда он подходил к палате Джессики, дверь открылась. Он узнал Элис Белл. С ней был молодой человек — с всклокоченными волосами, в выцветших мешковатых джинсах и чёрной футболке с V-образным вырезом. Чисто выбритый, глаза светлые, зеленоватые.
— Вы, кажется, прихрамываете, — сказал Ребус, показывая на левую ногу Форбса Маккаски.
— Ногу подвернул.
— А шейной травмы у вас, случайно, нет?
Белл сжала локоть Маккаски.
— Это тот самый полицейский, — сказала она ему.
— Я уже и сам догадался.
Ребус сунул руки в карманы.
— Не могли бы мы поговорить, Форбс?
— О чём?
— О происшествии с Джессикой.
— А со мной-то зачем говорить?
— Мы всегда опрашиваем свидетелей — это помогает составить правильную картину…
— Но меня там не было.
— А ваша нога — простое совпадение?
— Ногу я подвернул несколько дней назад на лестнице, на Грейт-Кинг-стрит.
— Это правда, — тут же подтвердила Элис Белл.
Ребус задумчиво кивнул, переводя взгляд с одного на другую:
— Значит, совпадение. И тем не менее нам бы хотелось кое-что у вас выяснить.
— Сейчас?
— Можно и завтра. Приходите в десять на Гейфилд-сквер.
Маккаски задумался на секунду.
— В десять меня устроит, — решил он наконец.
Ребус протянул ему свою визитку.
— На всякий случай — вдруг возникнут осложнения. Да, кстати, если вам назад в город, то я через пять минут туда еду. Могу подбросить.
— Мы вызвали такси, — сказала Белл.
— Ну, тогда увидимся завтра.
— До завтра, — согласился Форбс Маккаски.
В дверях появился отец Джессики.
— Всё в порядке? — спросил он.
— В полном, сэр, — заверил его Ребус, проводив взглядом направлявшихся к выходу Маккаски и Белл. — Как вы только на ногах держитесь — столько сидеть без сна?
— Я нашёл гостиницу в городе. Через полчаса за мной пришлют машину.
Они вошли в палату.
— Ещё раз здравствуйте, — сказал Ребус, обращаясь к Джессике Трейнор.
— Здравствуйте, — ответила она.
— Очень мило, что друзья навещают вас.
— Да.
— Форбс просто молодец, сам ведь еле ходит — ногу повредил и всё такое.
Она не стала отвечать.
— Вы мне ничего не хотите сказать? — спросил Трейнор.
Ребус пожал плечами:
— Да нет, ничего особенного. Просто если пораскинуть мозгами, то получается, что за рулём, возможно, сидел и не осторожный водитель. — Он повернулся к Джессике. Она по-прежнему лежала на спине, по подушке разметались давно не мытые волосы. — Я так думаю, у него не было страховки или в крови могло что-нибудь обнаружиться. Это, конечно, мелочи. Но вот то, что он скрылся с места происшествия… и пытался запутать следствие…
— Вы хотите сказать — перетащил Джессику на водительское место? — Мышцы на лице Трейнора напряглись. Он подошёл к кровати, наклонился над дочерью. — Так оно и было? Этот маленький говнюк бросил тебя там одну и даже не вызвал «скорую»?
Но Джессика закрыла глаза.
— Его там не было, — едва слышно прошептала она. — Его там не было. Не было, не было.
Трейнор проводил Ребуса до главного выхода.
— Мы допросим его завтра утром, — сказал Ребус. — Посмотрим, может, дело и сдвинется с мёртвой точки.
— А если нет?
— Ну, большой беды, слава богу, не случилось. Максимум, что ему можно предъявить, — превышение скорости, если никто из них так и не скажет нам правду… — Ребус помолчал. — Вы знаете, что он сын известного политика?
— Да ну?
Ребус улыбнулся:
— Вы и раньше делали вид, что с трудом припоминаете его имя. Но вы мне представляетесь человеком дотошным. Рискну предположить, что вы наводите справки о всех бойфрендах дочери.
— Ну хорошо, — согласился Трейнор, — допустим, я знаю, кто он такой. И что из этого следует? Хотите прекратить расследование? Советуете мне не поднимать шум?
— Ничего подобного.
— Потому что я знаю, как это бывает с полицией и политиками…
— Только не здесь, сэр.
— Вы уверены?
Ребус кивнул, и Трейнор, казалось, немного расслабился, взгляд его уплыл куда-то мимо Ребуса, глаза помутнели. Потом он моргнул, возвращаясь к действительности, пожал руку Ребусу.
— Постарайтесь поспать, сэр, — посоветовал Ребус. — А в следующий раз купите ей лучше скутер.
Трейнор изобразил улыбку, после чего повернулся и пошёл назад в больницу. Телефон Ребуса завибрировал: послание от Шивон: «Проверь биографию Оуэна Трейнора».
Биографию Оуэна Трейнора? Ребус посмотрел вслед высокой, ладно скроенной фигуре — Трейнор свернул за угол и исчез из виду. Ребус позвонил Кларк, но она не отвечала, тогда он вышел за ограду больницы, выплюнул жвачку и вытащил из кармана пачку сигарет.
ДЕНЬ ВТОРОЙ
3
Форбс Маккаски пришёл на несколько минут раньше назначенного. На нём был короткий плащ в военном стиле, а на плече сумка шотландского твида. Ребус провёл его в комнату для допросов, где их уже ждала Шивон Кларк. На столе перед ней лежала папка — та самая, которая была у неё на месте аварии. Она жестом попросила Маккаски сесть против неё. Стула для Ребуса не было, но они это согласовали заранее — он предпочитал стоять у стены, всегда точно напротив допрашиваемого.
— Я инспектор уголовного розыска Кларк. Сержанта Ребуса вы уже знаете.
— Значит, вы его начальница? — удивился Маккаски.
— Да, я здесь старший полицейский.
Маккаски кивнул в знак того, что усвоил это. Он сидел на низком металлическом стуле, широко расставив ноги. Словно и не чувствовал никакого дискомфорта. Кларк раскрыла папку и положила перед молодым человеком фотографию «гольфа».
— Джессике невероятно повезло.
— Да, я вижу, — сказал он, снова кивнув.
— Счастье, что кто-то проезжал мимо, — вызвали «скорую».
— Да.
— Если в машине с ней кто-то был, то «скорую» можно было вызвать раньше. В таких обстоятельствах важна каждая минута.
— Но с ней всё будет в порядке, она сама мне сказала.
— И всё же из-за потери времени её выздоровление затянется, — сблефовала Кларк и сделала паузу, чтобы он как следует переварил сказанное. — В странном для неё месте она оказалась. Джессика вам не сказала, что она там делала?
— Сказала, что ей хотелось прокатиться.
— Её отец говорит, что она никогда не лихачит на дороге…
— Может, на дороге было масло.
— Может, на дороге было масло.
— На дороге ничего не было — мы проверили.
Кларк демонстративно полистала страницы в папке, как будто искала что-то, наконец извлекла другую фотографию.
— И потом, у нас ещё есть вот это.
— Да, что это? — Маккаски прищурился, словно старательно вглядывался в снимок.
— Это её сапожок — его обнаружили в нише для ног со стороны пассажирского сиденья. Есть какие-нибудь предположения, как он там оказался?
Маккаски чуть выпятил губы и недоумённо покачал головой.
— Понимаете, мы приходим к очевидному заключению, — очевидному для нас, я хочу сказать, — что Джессика была в машине не одна. И за рулём сидела не она. А после аварии водитель перетащил её на своё место, чтобы всё выглядело так, будто она сама виновата в случившемся.
Маккаски встретился взглядом с Кларк.
— И вы думаете, что это был я?
— А не вы?
— А Джессика что говорит? — нашёлся парень и, когда ответа не последовало, коротко рассмеялся. — Я её навещал в больнице вчера вечером. Если бы я убежал и бросил её, разве она бы мне обрадовалась? Стояли бы у неё слёзы в глазах, когда мы поцеловались?
— Как вы повредили ногу, Форбс?
Вопрос задал Ребус. Маккаски перевёл взгляд на него.
— Я вам уже говорил: оступился на лестнице у Джессики.
— Доктору показывались?
— Ничего, и так заживёт.
— Больше никаких синяков, царапин, нигде не болит?
— Да не было меня с ней. Я и водить-то не умею.
— Не умеете водить? — И когда Маккаски замотал головой, Кларк не смогла удержаться и бросила растерянный взгляд в сторону Ребуса.
— Ваши родители знают, что вы здесь? — прервал повисшую тишину Ребус.
— Нет.
— Вы им говорили про Джессику?
— Нет ещё.
— А её отец — вы с ним ладите?
— Я с ним только вчера познакомился.
— У него, к вашему сведению, не очень хорошая репутация. Погуглите его. Я вот уже. — Ребус подошёл поближе к столу. — Таких людей лучше не сердить.
— Правда?
— Инвестор одной из его компаний начал его поносить почём зря. И оказался в реанимации. Потом он словно воды в рот набрал — так и не сказал, кто его отделал. И это только одна из историй. — Ребус помолчал. — Да, жаль, что я успел сообщить ему о нашей гипотезе, согласно которой в аварии виноваты вы.
— Что?
Впервые с того момента, как Маккаски вошёл в комнату, он задёргался. Кларк смотрела на Ребуса, пытаясь понять, правду он говорит или блефует. Он тоже посмотрел на неё, и выражение его лица не изменилось. Значит — правду.
— Вы должны ему сказать, что ошиблись, — сказал Маккаски. — Вы же говорили со мной и с Джессикой. Зачем нам врать?
— Не знаю, — сказал Ребус. — Но чего не бывает… Начинается с ерунды, а потом катится как снежный ком, и столько всякой дряни по пути налипает…
— Я не могу признаться в том, чего не делал.
— И правильно, — сказала Кларк, собирая фотографии. — Ну что ж, похоже, с этим мы разобрались. Нам только нужен ваш адрес — и можете идти.
Маккаски уставился на неё.
— А что потом?
Кларк пожала плечами, закрывая папку.
— Если нам понадобится ещё поговорить с вами, мы дадим вам знать.
Она пододвинула ему лист бумаги и шариковую ручку.
— Пишите адрес.
Пока он писал, она спросила, учится ли он. Он кивнул в подтверждение.
— И какая специализация?
— История искусств.
— Как у Джессики и её подружки.
— Мы все на втором курсе.
— Так и познакомились?
— На вечеринке.
Он закончил писать. Почерк у него был неважный.
— Арден-стрит? — переспросила она.
— Да.
— Это ведь в Марчмонте?
Маккаски кивнул. Кларк и Ребус переглянулись: на той же улице находилась и квартира Ребуса. Он посмотрел на номер дома. В шести домах от него, на противоположной стороне улицы.
— Ещё раз спасибо, что пришли, — сказала Кларк, поднимаясь на ноги.
Маккаски обменялся рукопожатием с обоими детективами, и они вызвали дежурного, чтобы проводил гостя до выхода.
— Ну? — спросила Кларк, когда за парнем закрылась дверь.
— Подружка его покрывает.
— Но в его словах есть смысл: зачем ей это делать?
— Может, она вообще склонна прощать. Он, скажем, приходит к её больничной койке, бормочет нежные слова, взмахивает ресницами — и дальше они выдумывают правдоподобную историю.
Кларк обдумала эту версию, сложив руки на груди и сжав губы в тонкую решительную линию.
— А ты и в самом деле выложил Оуэну Трейнору всё как есть? Когда успел? После маленького визита в «Окс», проглотив пинту-другую пива?
— Я заехал посмотреть, как дела у больной. А Маккаски и Элис Белл как раз выходили от неё.
Кларк укоризненно покачала головой:
— Вот именно таких вещей ты и не должен делать…
Она замолчала — в дверях появился Джеймс Пейдж.
— Чего это не должен делать Джон?
— Ставить на то, что «Рейв Роверс»[8] поднимется в таблице, — не растерялся Ребус.
— Я бы в этом смысле поддержал Шивон. — Пейдж помолчал. — Ну так что у нас с этой аварией?
— Пока не очень продвинулись, — сообщила Кларк.
— В таком случае, может, лучше бросить это дело. Что скажете? Нам тут ничего не светит — так какой смысл тратить силы?
— Её бойфренд, — сказал Ребус, — тот, кто, по нашему мнению, был с ней в машине…
— Да, что с ним?
— Он сын Пэта Маккаски.
— Министра юстиции?
— А министр юстиции у нас ещё и лицо кампании за независимость Шотландии. — Ребус знал отношение своего босса к этой теме — как и всем остальным в отделе, Пейдж ему все уши прожужжал разговорами, как важно для Шотландии оставаться в составе Соединённого Королевства. — Маккаски возглавляет кампанию «Скажи, „да“».
Пейдж немного помолчал, раскладывая эту информацию по полочкам у себя в голове.
— И что у вас на уме, Джон? Звоночек знакомому журналисту?
— Только если найдём что-нибудь убедительное. В противном случае у дела будет явно политическая окраска.
— На том и порешим.
— Постойте, — сказала Кларк. — Вы собираетесь использовать сына, чтобы насолить отцу? По-моему, это не совсем честно.
— Будет вам, Шивон. Мы все знаем, как вы проголосуете.
Кровь прихлынула к щекам Кларк.
— При чём тут…
Но Пейдж уже отвернулся и пошёл прочь.
— Ещё день-два, — бросил он на ходу. — Посмотрим, что вам удастся нарыть.
Кларк уставилась на Ребуса, а он примирительно развёл руками.
— У нас всё равно других дел сейчас вроде как и нет, — сказал он.
— Так эта маленькая комедия, которую ты тут разыграл… — Она показала пальцем в направлении удалившегося Пейджа.
— Я не сомневался, что он на это купится.
— Он, может, и купится, а вот я — нет.
— Ты разочарована во мне, — притворно огорчился Ребус. — Но ты должна признать, что в твоих делах такие персонажи, как Пэт Маккаски и Оуэн Трейнор, фигурируют не часто…
— Понять не могу, как сомнительный бизнесмен вроде Трейнора входит в доверие к лондонской полиции.
— Ну, лондонская полиция сама себе законы устанавливает, Шивон. Так и у нас было прежде.
— И ты явно тоскуешь по тому времени. И чтобы себя потешить, устраиваешь бурю в стакане воды — глядишь, что-нибудь да получится.
— Ну, иногда после бури оседает золотая песчинка.
— И какую такую песчинку ты полагаешь найти на этот раз? — Она с вызовом сплела руки на груди.
— Понимаешь, самое занятное — это как раз буря и есть, — сказал Ребус. — Тебе пора бы уже это усвоить.
— Вашего отца нет? — спросил Ребус.
Джессика Трейнор выглядела уже лучше. Устройство вокруг её шеи было заменено на обычный шейный корсет, а изголовье кровати было приподнято, так что она теперь могла не всё время лежать, глядя в потолок.
— Чего вы хотите? — спросила она.
— Да просто зашёл узнать, как вы себя чувствуете.
— Хорошо.
— Рад слышать.
— А отец сейчас в отеле.
Ребус обратил внимание на телефон в её правой руке.
— С Форбсом сегодня успели пообщаться?
— Две эсэмэски пришло.
— Он говорит, что вы познакомились на вечеринке.
— Верно. Я пошла туда с Элис, и мы с Форбсом разговорились на кухне.
— Просто как в песне, да?
— В какой песне?
— Её теперь не поют, — вздохнул Ребус. Потом показал на её телефон. — Две эсэмэски, говорите. Позволю себе предположить, что одна — до того как он пришёл на беседу в участок, а другая — после?
Она не ответила на его вопрос.
— Я так и не могу понять, почему вы здесь…
Ребус в ответ пожал плечами.
— Меня выводит из себя, когда люди лгут мне в лицо. Я начинаю спрашивать себя: чего они боятся? В вашем случае, может быть, ничего, а может быть, и есть какая-то причина. Но пока я не буду знать наверняка…