— Ну, это как подушка безопасности и на случай финансовых песчаных бурь, — сказал Гилмур.
Ребус, сидевший по другую сторону дивана, не мог толком видеть своего прежнего босса, не наклонившись вперёд. Гилмур в Саммерхолле был инспектором, Патерсон и Блантайр — сержантами, а Ребус всего лишь констеблем, как и другой новичок Фрейзер Спенс. Но Спенс погиб десять лет назад в Греции, попал в аварию на мотоцикле. На его похоронах четверо оставшихся святых и встречались в последний раз.
— Ты о чём думаешь, Джон? — спросила Мэгги Блантайр, покручивая белое вино в бокале.
— Я думаю, что не стоило мне приезжать на машине. — Он выразительно посмотрел на свой апельсиновый сок.
— Оставь ты её здесь — завтра заберёшь.
Но Ребус не поддался соблазну.
— Говорят, ты всё ещё работаешь? — сказал Дод Блантайр.
— Какое-то время был в отставке — работал на гражданской должности в отделе по расследованию глухарей…
— Это тот отдел, который был организован Грегором Магратом?
— Теперь отдел закрыли, я подал на восстановление, и мне повезло.
— В строймаркеты «Би энд Кью» тоже набирают старикашек, — пошутил Патерсон.
— Джон всегда был трудягой, — сказал Блантайр.
— А удар, случайно, на твою память не повлиял, Дод? — с ухмылкой спросил Патерсон. — Джон всегда был ленивый сукин сын. — Он повернулся к Ребусу. — Ну-ка, поддержи меня, Джон!
— Ты путаешь Джона с беднягой Фрейзером, — вмешался Гилмур. — Это Фрейзер всегда исчезал и шлялся по магазинам.
— Ой ли? — Патерсон нахмурился, силясь напрячь память.
— Жиртресту больше виски не давать, — предупредил жену Блантайр. — У него и так с головой плохо.
Немного посмеялись, снова выпили. Ну, это ещё ничего, подумал Ребус. Правда, он знал этих людей — их настроение могло измениться в одну минуту.
— А евангелие у кого-нибудь сохранилось? — спросил Гилмур, выбрав момент, когда ненадолго воцарилась тишина.
— Не помню, что с моим случилось, — сказал Блантайр. — Мэгги думает, что оно попало в мусорный контейнер, когда мы вычищали гараж.
— Жаль, жаль.
Блантайр посмотрел на Гилмура.
— Ты-то рад, что вовремя ушёл, — заработал больше денежек, чем все мы вместе.
— Сколько у тебя сейчас гостиниц, Стефан? — спросила Мэгги.
— Они не совсем мои. Я, похоже, добился того, что возглавил компанию.
— И всё же сколько?
— По последним подсчётам, семнадцать.
— Наверно, гребёшь премиальные мили от авиакомпаний.
— Да, я на короткой ноге с персоналом в Эмиратах.
Она улыбнулась, словно от души радуясь за него.
— По-прежнему встречаешься с этой моделью?
— Она не модель, она работала на телевидении.
— Ну, это почти то же самое — нужно иметь лицо и фигуру.
Гилмур задумчиво кивнул.
— Мы по-прежнему вместе, — подтвердил он. — Хотя и не женаты.
— Мы читали про тебя в газетах — про весь этот сыр-бор, связанный с референдумом.
— «Стефан Гилмур говорит, „нет“», — процитировал Патерсон. — Рассчитываешь получить титул?
— Ты же вроде с этим твоим приятелем-футболистом собирался купить стадион «Тайнкасл» — передумали? — полюбопытствовал Дод Блантайр.
— Ну что вы мне тут допрос устроили, — жалобным голосом проговорил Гилмур. — Мы-то с вами знаем, в какой кошмар могут превращаться допросы. — Он ностальгически улыбнулся и отхлебнул из стакана.
— Расскажи про себя, Джон, — обратилась Мэгги к Ребусу. — С Роной ведь ты расстался? У тебя одна дочь?..
— Не трогай его, — сказал Блантайр жене. И доверительно сообщил Ребусу: — Слишком много мыльных опер, Джон, вот в чём беда.
— Ну, я, пожалуй, поставлю пироги в духовку, — сказала Мэгги, поднимаясь на ноги. Её муж кивнул.
— Пироги? — переспросил Патерсон.
— Дод решил, что это будет в тему. Он всегда говорит, что в своё время вы, ребята, года два сидели на одних пирогах.
— Похоже на то. — Паттерсон похлопал по животу, но не своему, а Ребуса. — Джон и Фрейзер бегали их покупать.
— Тогда я оставлю вас на минутку. — Она подошла к мужу и поцеловала его в лоб, а уж тогда направилась на кухню.
Как только она вышла, Блантайр попросил закрыть дверь. Стефан Гилмур поспешил выполнить его просьбу.
— Вы, все трое, подойдите ко мне, — сказал Блантайр. И три гостя приблизились к его креслу. — Я не хочу говорить громко.
— Что происходит, Дод? — спросил Гилмур тоже вполголоса.
— В последние несколько раз, когда я был у лекарей, Мэгги я с собой не брал. Поэтому она не знает, что дела мои плохи. Причина не только в ударе. Моторчик совсем износился.
— Сочувствую, старина, — сказал Патерсон.
— Мне осталось несколько месяцев. По крайней мере, я на это надеюсь. Но до меня доходят слухи, что они могут оказаться совсем не такими приятными, как хотелось бы. — Он оглядел каждого из них. — Элинор Макари вышла на тропу войны.
— Макари? — переспросил Гилмур.
— Генеральный прокурор Шотландии, — просветил его Ребус.
— Она намерена пересмотреть дело Сондерса.
— На кой чёрт ей это нужно?
— На тот, что она это может. Закон теперь разрешает повторно привлекать за одно и то же преступление, если ты ещё не в курсе.
— Не в курсе, — признался Гилмур.
— Не то чтобы разрешает, — счёл необходимым уточнить Ребус. — Но в некоторых случаях можно потребовать провести новое расследование.
— Но это было тридцать лет назад, — возразил Гилмур. — Не думают же они, что мы помним…
— Ну, вопросы задавать им это не помешает. — Патерсон повернулся к другу. — Представляешь свою фотографию в газетах, Стефан? Но не под ручку с телезвездой, а рядом с Билли Сондерсом анфас и в профиль.
— А жив ли он вообще — Сондерс? — спросил Гилмур.
— Макари не уцепилась бы за него, будь он мёртв, — сказал Блантайр и добавил: — В горле что-то пересохло, может мне кто-нибудь…
Патерсон поднял стакан и, согнув соломинку под нужным углом, дал Блантайру напиться. Гилмур тут же достал чистый платок из кармана, чтобы вытереть бедняге подбородок.
— И что будем делать? — спросил он.
— Просто я вас, ребята, предупреждаю, — сказал Блантайр. — Мне что — через несколько месяцев мне будет всё равно. Но вот вам нужно быть начеку…
Гилмур повернулся к Ребусу:
— Ты единственный из нас, кто ещё при делах, Джон. Можешь узнать, что там происходит?
— Попытаюсь, — согласился Ребус.
— Только по-тихому, а то кто-нибудь догадается, что ты пытаешься спрятать концы в воду, — добавил Патерсон.
— Концы в воду? — машинально переспросил Ребус как раз в тот момент, когда вернулась Мэгги.
— Ой! — испуганно вскрикнула она при виде троих гостей, тесно обступивших её мужа. — Что случилось?..
— Я в норме, — заверил её Блантайр. — Попил немножко.
— Как вы меня напугали, — сказала она, прижав руку к груди, и потом уже спокойно добавила: — Ещё минут пятнадцать — и пироги готовы, а сейчас мне нужно выйти покурить.
— Я с тобой, — сказал Ребус. Он встретился глазами с Додом Блантайром. — Если никто не возражает…
— Не возражает, — после секундного колебания разрешил Блантайр.
Вслед за Мэгги Ребус через маленькую кухню вышел в садик позади дома. На мощёной площадке стояла садовая мебель, укрытая до лучшей погоды, дальше — заплатка газона. Мэгги закурила сигарету и передала свою золотую зажигалку Ребусу. Поёжившись, обхватила себя руками — холодно.
— Принести тебе пальто? — спросил он.
Но она покачала головой.
— В доме у нас, как правило, слишком жарко. Дод любит, чтобы было тепло.
— Как вы — справляетесь?
— А что ещё остаётся? — Она убрала со лба прядь волос.
— Достаётся тебе, наверное.
— Мы можем переменить тему?
— Как скажешь.
Она задумалась.
— Хотя нет. Давай продолжим эту тему: почему вы все сегодня здесь?
— Не уверен, что понимаю тебя.
— Когда вы вчетвером собирались вместе?
— Когда хоронили Фрейзера.
— А было это десять лет назад. Так почему вдруг теперь? — Она протестующе подняла руку. — Только не надо пудрить мне мозги. — Она шагнула к нему, и он ощутил запах её духов. — Это потому, что он умирает, верно? Он умирает и надеется скрыть это от меня?
Она увидела ответ в его глазах и отвернулась. Потом глубоко затянулась и выдохнула через ноздри — её лицо заволокло дымом.
— Мэгги, — начал он, но она только качала головой.
Наконец она шумно вздохнула и попыталась взять себя в руки.
— Ты живёшь всё по тому же адресу, куда я на Рождество отправляю открытки? — спросила она.
— Да.
— Не захотел сниматься с места? Думал, что Рона вернётся?
— Да нет, в общем-то. — Он переступил с ноги на ногу.
— Мы не любим рвать связи с прошлым, так уж мы устроены, да? Дод часто вспоминает Саммерхолл. Иногда мне кажется, что ему нужен священник, а не жена. — Она увидела его взгляд и подняла руку. — Ни в какие душераздирающие подробности он меня не посвящает. Какие времена, такие и правила, что скажешь?
— Да, наверно, именно так мы и успокаиваем себя. — Ребус внимательно разглядывал горящий кончик сигареты.
— Но что-то его взволновало — и не просто суровая правда, что он умирает, разве нет? Это как-то связано со святыми?
— Лучше спроси у него.
Она улыбнулась:
— Я спрашиваю у тебя, Джон. У моего старого дружка. — Не дождавшись ответа, она подалась вперёд и прижалась к его губам. Потом пальцем стёрла следы помады. — Он ничего не узнал, — сказала она тихим шёпотом. — Если только ты ему не сказал.
Ребус покачал головой, но промолчал.
— Вы были совсем мальчишки — все вы. Мальчишки, которые играли в ковбоев. — Она другим пальцем провела по его щеке и шее.
— А кем была ты, Мэгги? — спросил он, пока она разглядывала контуры его лица.
— Я-то какая была, такая и есть, Джон. Ни больше ни меньше. А вот ты…
— Ну, меня стало явно больше.
— Но ещё ты и выглядишь печальнее. Вот я и спрашиваю себя: почему ты считаешь, что тебе необходимо продолжать работу?
— Так каким я был в молодости?
— Ты был словно под напряжением.
— Слава богу, рубильник выключили.
— Я не уверена. — Затянувшись напоследок, она выбросила окурок в ближайший цветочный горшок. — Пойдём-ка в дом, а то они развяжут языки. Конечно, вы, святые, друг другу доверяете…
Ребус докурил сигарету и положил окурок в тот же горшок, что и она.
— Это просто придуманное название, — объяснил он. — Оно ничего не значит.
— Попробуй сказать это Доду. — Она помедлила у двери, повернула ручку. — Послушать Дода, так вы все сошли со страниц комикса про супергероев.
— Что-то я не помню супергероев, которые обжирались бы пирогами, — возразил Ребус.
— Ну, ты, наверно, и трусы поверх брюк не носишь, — согласилась она. — Разве только я чего-то не знаю…
Дом Патерсона с обеих сторон примыкал к другим таким же викторианским домам на Ферри-роуд. Большинство соседей сдавали внаём комнаты, переделав садик в миниатюрную парковку Но перед домом Патерсона сохранились большие деревья и живая изгородь из остролиста. Он уже семь лет как овдовел, но, судя по всему, ужиматься не собирался.
— Детишки меня изводят, — признался он Ребусу в «саабе». После выпитого его клонило в сон, фразы то и дело повисали незаконченными. — Можно купить где-нибудь современную квартирку — и никаких хлопот, но мне здесь нравится.
— Вот и я такой же, — сказал Ребус. — Две пустые комнаты, которые мне ни на что не нужны.
— Ты приближаешься к нашему возрасту — перемены нам уже ни к чему. Посмотри на беднягу Дода — никто не знает, что ждёт за поворотом. Лучше оставить всё как есть и не слишком… — Он не смог найти подходящего слова, а потому просто покрутил руками.
— Обрастать вещами? — предложил подсказку Ребус.
— Да, вроде того. — Патерсон шумно выдохнул. — Но смотри-ка, вон Стефан-то неплохо себя обеспечил, а? Миллионы в банке, летает по всему миру. — Ребус кивнул. — А Мэгги всё ещё красотка — тут Доду повезло.
— Это точно.
— Она, как прежде, хороша и… — Патерсон замолчал, нахмурился. — Есть какой-то стих — не могу вспомнить. Хороша и ещё что-то, а потом, кажется, и ещё что-то.
— Ну, жду с нетерпением.
Патерсон посмотрел на него, пытаясь сфокусировать взгляд.
— Бесчувственный ты мужик, Джон. Всегда таким был. Я не хочу сказать… — Он задумался на секунду. — Что я хочу сказать?
— Бесчувственный — в смысле высокомерный? — предположил Ребус.
— Нет, не то. Просто ты не любил показывать чувства — боялся, что тебя будут жалеть.
— А я этого не хотел?
— Не хотел, — согласился Патерсон. — Мы же бойцы — все мы. Все, кто тогда поступал в полицию, — мы университетов не кончали. Но если у кого из нас мозги были на месте, то можно было дослужиться до инспектора… — Он замолчал, глядя прямо перед собой в лобовое стекло. — Приехали.
— Я знаю.
Патерсон уставился на него.
— Откуда знаешь?
— Потому что мы уже пять минут стоим перед твоим домом. — Ребус протянул руку Патерсону. — Рад был тебя повидать, Жиртрест.
— Ну, ты доволен, что пошёл с нами?
— Не уверен.
— А то, о чём говорил Дод, — как ты думаешь, получится у тебя?..
— Может быть. Но никаких обещаний.
Патерсон отпустил руку Ребуса.
— Ты хороший парень, — сказал он, словно только сейчас пришёл к этому мнению. Потом он распахнул дверцу и попытался выйти.
— Если отстегнёшь ремень, будет проще, — напомнил ему Ребус.
Ещё секунда-другая — и Патерсон освободился. Он, пошатываясь, пошёл по тропинке к дому. Зажёгся уличный сенсорный фонарь, и Патерсон, не поворачивая головы, махнул Ребусу, мол, всё в порядке, теперь он дойдёт. Ребус улыбнулся устало, включил первую передачу и мысленно попытался проложить простейший путь домой.
На дорогу под песни Мика Тейлора у него ушло двадцать минут; светофоры, казалось, услужливо включали зелёный при его приближении. Задребезжал мобильный телефон в его кармане, но он припарковался у своего дома и только тогда прочёл сообщение от Шивон Кларк.
«Можем поговорить?»
Ребус позвонил ей, не выходя из машины. Она ответила сразу же.
— Что случилось? — спросил он.
— Я несколько раз подъезжала к твоему дому — не хотела по телефону.
— Не хотела что?
— Посредничать.
Ему показалось, что он неправильно понял.
— Посредничать?
— Передать просьбу Малькольма Фокса. Он нижайше просит тебя уделить ему некоторое время завтра или в ближайшие дни.
— И боится обратиться ко мне напрямую?
— Что-то в этом роде.
— А ты посредничаешь, потому что…
— Потому что иногда присутствие дружелюбного лица помогает избежать неприятностей. — Она помолчала. — Но я знаю, что ты так или иначе скажешь ему «нет».
— Скажу «нет»?
— Он работает в «Жалобах», Джон, а по тебе будто ток течёт — ещё плюнешь ему в физиономию!..
Ток течёт… Он вспомнил слова Мэгги: «Ты был словно под напряжением…»
— В этом есть доля правды, — сказал он.
— Так что мне ему сказать? Только имей в виду: я хрупкий цветок.
— Ты несёшь бог знает что, инспектор Кларк.
— Но ты собираешься сказать «нет»?
— Я скажу завтра, во втором зале «Окса» в полдень.
Последовало молчание.
— Ты всё ещё здесь? — спросил он.
— Не уверена.
— Завтра в двенадцать, повторил он.
— И всё?
— И всё.
Я теперь не усну, пока ты мне не скажешь почему. — Она снова помолчала. — Ты как будто уже знал.
— Знал?
— Знал, что он тобой интересуется, — продолжила она. — Но как это может быть?
— Фокусники никогда не выдают своих секретов, Шивон.
— Ты знаешь, что это связано с Саммерхоллом? И святыми Тёмных заповедей?
— Тайного завета, — поправил её Ребус.
— Так ты знаешь? — гнула своё она.
— Есть кое-что, чего я не знаю…
— И что это?
— На этой завтрашней встрече ты на чьей стороне будешь — на его или на моей?
— А ты как думаешь?
— Может, тебе лучше вообще там не появляться.
— Но кто тогда остановит тебя, если ты захочешь двинуть ему между глаз?
— Не захочу, Шив… Мне интересно, что он скажет.
— Это связано с человеком но имени Билли Сондерс.
— Кто бы сомневался, — сказал Ребус, отключил телефон и вышел из машины.
ДЕНЬ ТРЕТИЙ
5
В двенадцать часов следующего дня Ребус сидел с пинтой индийского светлого за столиком в углу. «Оксфорд-бар» состоял из двух залов: в одном была барная стойка, а в другом — столики и стулья. В этом втором зале вдоль стен стояли переделанные церковные скамьи. Здесь горел угольный камин, тянуло дымком, в котором после утренней уборки улавливался привкус хлорки. Большое окно выходило на Янг-стрит, но естественный свет был какой-то судорожный. Ребус отхлебнул пару раз из стакана. Во втором зале никого не было, да и в первом — только барменша Кристи за стойкой, а компанию ей составляли теленовости. Когда входная дверь с шумом отворилась, Ребус слегка улыбнулся — ну конечно, Малькольм Фокс пунктуален, должность обязывает. Он увидел Ребуса и направился к его столику. Отодвинул стул и сел, не удосужившись выяснить, будет ли замечена его рука, протянутая для рукопожатия. В дверях возникла Шивон Кларк, показала пальцем на стакан Ребуса. Он мотнул головой, и она направилась к стойке, а несколько секунд спустя появилась с двумя стаканами пузырящейся воды.