Это острое и болезненное чувство она испытала впервые, инстинктивно попыталась отстраниться от него и посмотреть на себя со стороны, почти как на бабочку пронзенную булавкой и спрятанную под стекло от пыли и времени. Но ничего не вышло. Тогда она постаралась беспристрастно взглянуть на эту счастливую пару впереди. Клара, действительно, женщина редкой красоты, Шарлотта признавала это с первой минуты их знакомства и никогда не завидовала Кларе. Сидней ей был во всем под стать. Они великолепно смотрелись вместе, но почему же Шарлотте так неприятно было на них смотреть? Злость и отвращение переполняли ее, она была готова в любую минуту променять своего молчаливого Генри на того словоохотливого Сиднея, маячившего впереди с другой. «Он всё-таки предпочел Клару», – с тоской подумала Шарлотта, когда они все вместе, наконец, вышли из леса. На просторе Сидней снова решил стать душой компании, начал шутить, пытаясь поднять настроение всем, но Шарлотта оставалась задумчивой и молчаливой, впрочем, как и все остальные, кроме Сиднея. Он, казалось, не замечал, что над его шутками никто из друзей уже не смеется и продолжал заводить всех.
– Так что же ты скажешь, Генри, о настоящей прибрежной деревне, как говорится, одна деревня и ни берега, ни моря? – шутил Сидней, когда они прошли узкой немощеной улочкой по окраине и ступили на булыжную мостовую, ведущую в центр. – Старый Сэндитон подтверждает мое мнение, которое я так часто высказывал моему брату. Отсюда не только не видно моря, но даже не слышен его аромат, а гул прибоя можно услышать только в хороший шторм. Тем не менее, это как раз и есть настоящая деревня моряков. Знаете почему? Любоваться морем могут только те, кто никогда не испытывал его крутой нрав, несущий опасность. Настоящий моряк предпочитает быть окруженным со всех сторон сушей, чем лицезреть океан.
– Я, конечно, согласен с этим, – ответил Генри. Море вечный враг моряка, так зачем же каждый день смотреть в глаза своему врагу? Я также вполне могу понять, почему все дома здесь внешне напоминают корабли в порту. Взгляните, – сказал он, махнув рукой вдоль улицы, – они такие же аккуратные, компактные и задраенные со всех сторон, как любая бригантина.
Шарлотта была удивлена этим поэтичным заявлением Генри. Нет, ее потрясла вовсе не лиричность Бруденалла. Он оказался не глухо-немым и вполне психически уравновешенным, в чем она в какой-то момент засомневалась. Оказалось, он способен вежливо говорить, проявлять интерес к окружающему миру и разумно высказываться обо всем. Она внимательно смотрела на него. Но ни Сиднея, ни Клару, похоже, его благоразумное поведение совсем не удивляло.
– Да, здесь во всем чувствуется дух минувших веков и характер настоящих мореходов, – сказала, не задумываясь, мисс Бриртон, чем в очередной раз удивила Шарлотту.
Они долго бродили по улицам старой деревни, которая напоминала издали широкую ленту, вьющуюся у подножья холма наперекор ветрам и ураганам. Ее толстостенные крепкие домики, построенные скорее интуитивно, представляли собой прямую противоположность современным правилам проектирования и расположения, которых придерживался мистер Паркер. Сэндитон не был похож на удаленные от моря поселки, которые доводилось видеть Шарлотте, их жизнь была полностью подчинена оживленному ритму рынка, Сэндитон жил в своем особом ритме, с оглядкой на далекое море. Здесь было мало свободной земли, поэтому жители не разбивали клумбы под окнами, а высаживали небольшие кустарники в маленькие бочки у порога. Вместо дверных молотков красовались когда-то начищенные до блеска судовые колокольчики, на окнах обязательно были ставни, а на крышах – флюгеры. К немалому удивлению Шарлотты, Сидней теперь не отходил от нее ни на шаг и настойчиво старался разговорить. Он явно опять набивался ей в закадычные друзья. Усталая Шарлотта была не в силах понять его поведение и не позволяла Сиднею увести ее от остальных, как всего час назад Клару.
Рыбацкая деревня осталась позади, впереди молодых людей ждал крутой подъем к новым постройкам на голой каменной скале. Они шли все вместе по широкой проезжей дороге, теперь не было необходимости идти поодиночке или делится на пары, но Сидней вновь попытался увлечь Шарлотту за собой. Она сразу же дала ему понять, что догадалась о его намерении, и когда они на подъеме остановились у нависающих над дорогой скал, сухо заметила.
– Теперь я думаю, мы сможем обойтись без всех этих пауз, красивых фраз о погоде, чудесном пении птиц и живописно дымящихся труб. Или мы начнем всё с самого начала?
– Совершенно верно, – согласился Сидней, всегда готовый посмеяться над собой, как и над другими. – Я как раз хотел сейчас предложить небольшой привал, чтобы вдоволь насладиться свежим южным бризом и приближающимся зарядом соленого ветра, который вот-вот должен перевалить через холм. Мне кажется, что о ветре мы с Вами еще не говорили? Не так ли? Но я готов отказаться от этой банальной идеи, если вы предпочтете идти быстрее.
Шарлотта, немного смутившись, попыталась взять себя в руки и твердо сказала:
– Благодарю за беспокойство обо мне, я действительно предпочитаю идти, а не рассуждать – и с гордым видом стала подниматься на холм.
– Как жаль, что мои искусные манипуляции достойные факира не оценены публикой, – сказал он, продолжая идти рядом. – По крайней мере, хотя бы сделайте вид, что Вам нравится моё общество, и Вы гордитесь, что я выбрал именно Вас в попутчицы. Впрочем, для молодой хорошо воспитанной леди вполне естественно на людях не замечать истинные цели, ради которых устраиваются такие прогулки по парам.
– Но я не вижу никакой необходимости вообще устраивать что-либо, – ответила Шарлотта. – Мистер Бруденалл значительно менее рассеян и более вежлив, когда мы идем все вместе. Он с удовольствием общается, а не бредет сам по себе, сбивая прутом макушки крапивы.
Сиднея очень развеселило мнение Шарлотты о его приятеле:
– Неужели Вы нашли его таким несносным, когда шли через лес?
– Он совершенно неуправляем, – призналась она. – К нему, конечно, можно подобрать какой-нибудь ключ, если как следует постараться, он ни разу не ответил на мои замечания, – добродушно сказала она.
В ответ Сидней расхохотался.
– Не он ли виноват, что ваше платье забрызгано грязью?
– О, это произошло совершенно случайно, уверяю вас, – сказала Шарлотта, взглянув на запачканный подол. Там была очень большая лужа, слишком большая, чтобы ее заметить. Но мистер Бруденалл прошлепал по ней и даже не обратил внимания.
– О, милая. Надеюсь это можно отстирать?
– Конечно, это отстирается, – сказала она несколько резко. – Мое платье из простого льняного батиста.
– Ну вот, у меня сразу поднялось настроение, когда я услышал это. Такая девушка как Вы никогда не станет носить непрактичную одежду. Такие непрочные ткани, как тафта, следует использовать только для вечерних платьев. Не так ли? Но некоторые сорта муслина подходят не только для балов, но и для прогулок, если их, извините, не подвергать трению и не разрывать.
У Шарлотты не было ни малейшего желания обсуждать различные достоинства и недостатки женской одежды с Сиднеем, однако она начинала понимать, что если уж он заговорил на какую-то тему, то остановить его было невозможно, оставалось одно: сменить тему.
– Если вы не против, то я хотела бы спросить, почему Вы так часто пытаетесь раздробить нашу компанию на пары?
– Видите ли, у каждого из нас есть свои методы общения с другими, – сказал он улыбаясь. Вот, Вы, например, любите наблюдать за другими людьми, раз вы это заметили. И мне это в Вас нравится. Наблюдение за поведением человека, в некотором роде, самое стоящее времяпровождение, при условии, что ты полностью понимаешь то, что видишь. Поэтому, если вы откровенно скажете, на что обратили внимание во время нашей прогулки сегодня, я с удовольствием объясню причины своих поступков. Раз уж мы заговорили откровенно, спрашивайте – не стесняйтесь.
Шарлотта чуть было сразу не задала вопрос, который ее так волновал: что общего у него с Кларой Бриртон и, насколько близко они знакомы? Однако она не решилась спросить его прямо и начала издалека.
– Я, действительно, считаю несколько странным, – не спеша говорила она, – что у вас был такой горячий, нет… скорее, такой сбивчивый… слишком серьезный разговор с мисс Бриртон, когда вы шли через лес.
– Ах, да, – согласился Сидней. – Но неужели вы смогли догадаться, о чем я говорил? Нет? Тогда я всё объясню. Дело в том, что я решил рассказать ей о том, что случилось с Генри. Прошу прощения, что надолго оставил вас одну с ним наедине. Но поверьте, я не мог поступить иначе…Я чувствовал, что мне необходимо было откровенно поговорить с мисс Бриртон и объяснить ей, с каким тактом следует в эти дни относиться к бедняге Генри.
– Нет, никогда бы не подумала об этом. Тем более после Вашей просьбы, чтобы тайна мистера Бруденалла не покидала пределы вашей собственной семьи. Я никак не ожидала, что Вы доверите этот секрет первой встречной.
Шарлотта чуть было сразу не задала вопрос, который ее так волновал: что общего у него с Кларой Бриртон и, насколько близко они знакомы? Однако она не решилась спросить его прямо и начала издалека.
– Я, действительно, считаю несколько странным, – не спеша говорила она, – что у вас был такой горячий, нет… скорее, такой сбивчивый… слишком серьезный разговор с мисс Бриртон, когда вы шли через лес.
– Ах, да, – согласился Сидней. – Но неужели вы смогли догадаться, о чем я говорил? Нет? Тогда я всё объясню. Дело в том, что я решил рассказать ей о том, что случилось с Генри. Прошу прощения, что надолго оставил вас одну с ним наедине. Но поверьте, я не мог поступить иначе…Я чувствовал, что мне необходимо было откровенно поговорить с мисс Бриртон и объяснить ей, с каким тактом следует в эти дни относиться к бедняге Генри.
– Нет, никогда бы не подумала об этом. Тем более после Вашей просьбы, чтобы тайна мистера Бруденалла не покидала пределы вашей собственной семьи. Я никак не ожидала, что Вы доверите этот секрет первой встречной.
– Но мисс Бриртон такая обаятельная девушка, такая сердечная и полная сочувствия. И я был уверен, что она поведет себя так, как я надеялся. Она сразу же согласилась помочь мистеру Бруденаллу. Именно поэтому, – произнес он ласково, – я снова разделил нашу группу на две пары. Я очень на нее надеюсь. – Он выразительно посмотрел вперед, где мисс Бриртон нежно беседовала с его другом. – Вот видите, какой у нее отзывчивый характер.
Шарлотта почувствовала, что это был камешек в ее сторону, она мгновенно вспыхнула, поспешно проглотила этот неблагоразумный и резкий ответ и вновь почувствовала прилив ревности.
– Не у всех нас есть такой талант вызволять людей из трудной ситуации. Особенно тех, у кого беда, – продолжал Сидней тем вкрадчивым и убеждающим голосом, который, как она помнила, звучал при осмотре коттеджа сэра Эдварда. Я могу иногда веселить людей, но совсем не умею утешать. А в таких случаях, как с мистером Бруденаллом, весельем горю не поможешь. Тут нужна мягкость и сострадание к несчастным, именно таким талантом наделена мисс Бриртон.
Шарлотта чувствовала, что в этой проповеди присутствует искра озорства. Она быстро взглянула на Сиднея, и, заметив на его лице улыбку, поняла, что не ошиблась. Но решила, что таким лукавым способом он пытается увести ее от главной темы.
– Очень любопытно, но если Вы всё время рассказывали мисс Бриртон о нелегкой судьбе друга, то почему же она не молчала, а говорила и говорила и говорила?
– Ах да! Она как раз рассказывала мне о подобном случае, который был в ее собственной семье. Это и объясняет ее искренний интерес к судьбе Генри. Симпатия обычно возникает на основе общих проблем. Вы согласны с этим?
– Мне ничего неизвестно об этом, – сказала Шарлотта холодно. – Разбитые сердца, безответная любовь и безутешное горе – обо всем этом к великому счастью я знаю только из книг. – Здесь она вдруг осознала, что ее слова звучали раздраженно и капризно, что могло произвести очень неблагоприятное впечатление на Сиднея.
Но он снова от души рассмеялся и довольный, сказал глубокомысленно, что ей очень повезло в любви. Не то, что Генри, которого сейчас так искусно утешает мисс Бриртон, и он снова стал без умолку распространяться о ее многочисленных добродетелях и достоинствах. Это провокация будоражила Шарлотту, но она молча выпускала пар, и старалась не обращать на эту чепуху никакого внимания.
Сидней, казалось, не замечал ни своего вызова, ни ее возмущения и полностью проигнорировал ее многозначное молчание. Тем временем, Шарлотта резко осознала противоречие, которое искажало ее отношение к жизни. Она всегда пыталась произвести впечатление на собеседника и совершенно не задумывалась, чтобы собеседник сумел произвести впечатление на нее. Пока мистер Паркер восторгался Кларой, Шарлотта пришла к выводу, что он был таким же заурядным человеком, как его сестра Диана. Он делал вид, что помогает другу от души, но на самом деле во всем сквозило тщеславие, он чувствовал себя вершителем судеб, порой бестактно вмешивался в жизнь других людей и навязывал им свой уклад. Сидней открыто манипулировал своими друзьями и родственниками, и, похоже, он занимался этим, не первый год, подумала Шарлотта. У Сиднея, как у Дианы, есть своя болезненная страсть. Но при этом, как у всех Паркеров, у него было доброе сердце. Но он позволял себе уступить самонадеянному обману и поверил, что может решать проблемы лучше, чем они сами. И только его всегда приподнятое настроение, его приятные манеры и общительность избавили его от того, чтобы быть таким же смешным, как его сестра.
Но даже когда она пришла к такому заключению и готова была осудить его поведение, Шарлотта не могла не признать, что ему вполне удалось развлечь ее во время этой прогулки. Ей было совершенно ясно, что Сидней постоянно стремился к тому, чтобы доставлять удовольствие и нравиться другим, и ей было немного стыдно, потому что самой ей это не удается.
Глава 17
В новом Сэндитоне не было своей церкви, поэтому по воскресеньям мистер Паркер запрягал лошадей для поездки в приходскую церковь старого Сэндитона.
Леди Денхэм не раз с гордостью говорила ему, что она, несмотря на преклонный возраст, до сих пор предпочитает ходить в церковь пешком. Но Паркеры знали, что пешком леди идет только в одну сторону, неторопливо спускается с холма, заранее занимает свое место не церковной скамье, а сразу после службы садится в стоящий у ворот экипаж и с комфортом поднимается на холм. Она никогда не изменила этой традиции, пока в одно прекрасное воскресное утро на пороге церкви не появились двое молодых джентльменов.
Легкий шепоток пронесся по храму, прихожане то и дело оборачивались на хорошо одетых незнакомцев, скромно присевших на последней скамье. Шарлотта сразу узнала вошедших, это были Сидней Паркер и Генри Бруденалл, сегодня они решили впервые показаться на публике. Мисс Денхэм, сидевшая в первых рядах, бесцеремонно вытянула шею, рассматривая незнакомцев, затем тронула за плечо своего брата и вопросительно посмотрела на него. Он выразительно кивнул, что, видимо, означало: «Да, это именно они», – и вновь углубиться в чтение своего молитвослова. Было совершенно ясно, что они уже наслышаны о прибывших джентльменах, но теперь, наконец, смогли увидеть их. Позади Шарлотты сидели две мисс Бофорт, их усердная молитва на мгновение умолкла, сестры пошушукались и после службы едва ли ни бегом бросились к выходу, чтобы при свете дня получше рассмотреть молодых людей, да и себя показать.
Правда, им всё-таки пришлось пропустить вперед леди Денхэм, которая с удовольствием пользовалась своей привилегией и всегда первой выходила из церкви, следом за ней шла мисс Бриртон. В нарушение заведенного порядка, Сидней Паркер и его друг быстро встали с последнего ряда скамеек и присоединились к ним. А когда остальные прихожане, наконец, вышли на крыльцо, то смогли увидеть, как Сидней усадил знатных дам в свой экипаж и, выхватив вожжи у кучера, лихо погнал коней.
Всё произошло так стремительно, что старшему Паркеру оставалось только развести руками и с улыбкой сказать:
– Ну и ну! Честное слово, мой брат все же опередил нас, сэр Эдвард? Если так пойдет и дальше, то скоро в Сэндитоне не останется ни одной леди, за которой мы могли бы поухаживать. Всего день, как приехал и сразу же перебежал мне дорогу, лишив единственной возможности – раз в неделю проявить галантность к леди Денхэм!
Шарлотта не сомневалась, что на эту шутку сэр Эдвард отреагирует болезненно. Он так поспешно усадил свою сестру в двуколку, что она даже не успела спросить у миссис Паркер, кто из этих незнакомцев их родственник, единственный из Паркеров, кому она еще не представлена.
Девицы Бофорт тоже были разочарованы тем, что снова не были представлены этим весьма интересным джентльменам. Оказалось, что они уже не раз наблюдали со своего балкона, как Сидней и Генри гуляют на бульваре и любуются видами Сэндитона, но пара выразительных женских силуэтов на балконе почему-то совсем не привлекала их внимание.
Тогда две мисс Бофорт решили снизойти с балкона и искать встречи с кавалерами на бульваре. Мисс Летиция оказалась в более выигрышном положении, чем ее старшая сестра. На следующее утро она решительно вышла из дома со своим мольбертом, и стала с неутомимой энергией переходить с ним с песка на гальку, с холма на Террасу. Возможно, она искала подходящую натуру, но натура всё время куда-то ускользала. Тогда от избытка нерастраченных эстетических чувств Летиция решила украшать пейзаж собой, справедливо полагая, что ее присутствие уравновесит любую композицию. Но, увы, старания начинающий художницы так и остались не замеченными.
Старшая мисс Бофорт – Лидия вскоре поняла, что напрасно взяла в Сэндитоне на прокат арфу, она ей только мешала, поэтому без сожаления прикрыв инструмент чехлом, ничем не обремененная юная леди отправилась на бульвар. Мисс Бофорт в отличие от младшей сестры не просто украшала собой живописные уголки Сэндитона, она чувствовала себя едва ли ни главным просветителем курорта. Ведь кто, кроме нее, мог продемонстрировать в провинции у моря свежие летние фасоны. Так она собственноручно соорудила замечательный головной убор, образец которого ей прислала близкая подруга, мисс Никольс. Поверх кружевного чепчика мисс надевала соломенную шляпку, к которой крепился съемный козырек от солнца, он был предусмотрительно сделан из зеленого шелка, чтобы не утомлять глаз и благодаря проволоке мог принимать различные эффектные положения. Мисс Никольс заверила подругу, что такие «курортные шляпки» этим летом носят все без исключения дамы в Рамсгейте; но первыми, конечно, козырьки от солнца примерили на туманном Брайтоне. Шляпка, по ее мнению, была универсальна, защищала от солнца и от ветра, и так удачно обрамляла лицо. Мисс Бофорт не могла не согласиться с подругой, с близкого расстояния шляпка производила очень милое впечатление. Но, к сожалению, Сидней Паркер и Генри Бруденалл так и не приблизились, чтобы заметить единственную в Сэндитоне обладательницу модной шляпы сезона, к тому же принаряженную в легкое летнее платье, которое волнующе колыхалось при любом дуновении ветерка.