Этот человек заслуживает того, чтобы сказать о нем несколько слов.
Джамшед Рахимбаев – рослый, осанистый сорокапятилетний мужчина с пышными черными усами, чем-то напоминающими те, что носил маршал Буденный, выходец из Худжанда, столицы северной Согдии, проживает в Москве с начала девяностых. Российское гражданство обрел в тот же период времени. Он, надо сказать, ни дня не работал строителем или дворником. Зачем? Деньги у него были. И не только стремительно дешевеющие рубли. Дороже всяких денег, а порой и гораздо надежней обладания резаной бумагой было то, что он мог предложить. Сначала через знакомых, проживавших в Москве, Питере, Свердловске, переименованном затем в Екатеринбург... А затем, обретя нужные связи и найдя выходы, либо сам, напрямую, либо через доверенных лиц, отобранных лично им самим из числа выходцев из родственного хунджандского клана и, отчасти, из «кулябских», с которыми у северян согдийцев в последние десятилетия сложились тесные союзнические отношения.
Он мог предложить нечто такое, что при грамотном ведении дел приносило огромные доходы. Что также гарантировало защиту от любых скачков инфляции. Товара, более двух третей трафика которого проходит из Таджикистана в Россию и страны СНГ, стоит там в двадцать, иногда в пятьдесят раз дешевле, чем в центральных областях Москвы. Не говоря уже о Восточной и Западной Европе.
Джамшед Рахимбаев обеспечивал – и продолжает обеспечивать – функционирующий канал поставок опиатов. Давно превратившийся, если называть вещи своими именами, в разветвленную сеть, в систему каналов, арыков, ручейков и мириад тонких капилляров, по которым опиаты перекачиваются из одной небезызвестной местности в другие края, отстоящие на многие тысячи километров от горных склонов и долин, покрытых ковром маковых полей.
Нет, сам Джамшед никогда не занимался перевозками опасного груза. Лично он не продал ни одного грамма анаши или «черняшки», не реализовал ни одного героинового чека. Зачем? Каждый должен заниматься своим делом. Те, кто мотыжат плантации, кто выращивает мак, кто надрезает недозрелые головки, собирая сырец, те, кто срезают головки мака, отжимают, перемалывают, разделяя, опять же, на опий-сырец (ханка) и на маковую соломку. Те, кто покупают на корню урожай и его производные, к примеру, в славной провинции Гильменд на юге Афганистана, кто в лабораториях производит морфин и синтезирует героин. Те, кто доставляют продукцию по различным каналам через Таджикистан в Россию. Те, кто обеспечивают прикрытие. И, наконец, те знающие, деловые и сообразительные люди, кто отмывает наркоденьги и вкладывает их в рост оборота, в другие криминальные бизнесы, в подкуп чиновников, силовиков, депутатов, некоторых медийщиков, а также, частично, легализует новые капиталы.
Именно к последним и мог на полном основании причислить себя Джамшед Рахимбаев.
И еще кое-что следует сказать. Такие вещи, как контроль за поставками, средства для увеличения торгового оборота, умение найти нужных людей, обезопасить себя и ключевые фигуры, отладить бизнес, чтобы все работало, как швейцарские часы, из ниоткуда не берутся. Все имеет свое начало, свою первопричину.
Отец Джамшеда на закате советской власти работал зампредисполкома облцентра Худжанд, более известного русским как Ходжент. Города, ныне считающегося едва ли не второй наркостолицей Таджикистана (после Душанбе). Братья отца, а их четверо, также трудились на высоких должностях. Один – в торговле, контролируя поставки импорта и оптовую закупку продовольствия на всей территории Согдийской области, другой возглавлял местное транспортное ведомство. Еще двое служили в республиканском министерстве внутренних дел в полковничьих чинах.
В Душанбе у них тоже имелась родня, были свои люди во власти. Положение вещей казалось незыблемым, вечным, как само навязанное им с севера «единственно верное учение».
«Ленинабадские», они же «худжандские», стояли у власти, они и были властью в своем регионе.
И вдруг небеса рухнули на землю... Когда наступил форменный бардак, когда скроенный сначала царской бюрократией, а затем подкорректированный большевиками порядок стал рушиться, кланы тут же начали грызться. Стали драться за власть, за перераспределение полномочий и ресурсов, за контроль над отдельными территориями...
И, в особенности, за контроль над опиумными поставками из соседней страны, главным теневым ресурсом, денежным и властным, в последние как минимум двести лет.
В Таджикистане началась смута. Вот уж воистину: «Ленинабад правит, Куляб охраняет, Памир танцует, а Каратегин торгует»... Страна, только-только провозгласившая независимость, стала разваливаться, расползаться на глазах. Север не хотел делиться властью с кланами отсталого архаичного Юга. Моджахеды, пользуясь слабостью власти, а затем и безвластием, стали на время доминирующей силой. С августа 1992-го, когда исламскими боевиками был убит генпрокурор страны, ситуация накалилась до предела. Началась активная фаза вооруженного межкланового конфликта, названного впоследствии гражданской войной в Таджикистане.
Вот тогда-то, во второй половине 1992 года, совсем молодой в ту пору человек, недавний выпускник юрфака МГУ, вернулся после трехлетнего отсутствия обратно в Москву. Но уже с большими деньгами, с инструкциями и широкими полномочиями от своего влиятельного клана.
Имя Джамшед с персидского переводится как «сияющая река».
Выходец из славящегося своими торговыми традициями древнего города, называвшегося в разные годы Худжанд, Ходжент, Ленинабад и вновь Худжанд, полностью оправдал данное ему старшими имя.
«Сияющая река» после его прибытия в Москву постепенно потекла, становясь все многоводнее, с юга на север. Конечно, одному человеку, какими бы качествами он ни был наделен, не под силу организовывать и разруливать такие потоки. Никакие отдельно взятые кланы, да что там говорить, ни одно государство, даже самое могущественное – не способны полностью контролировать трафик. Но Джамшед Рахимбаев, при всем при том, являлся весьма важной фигурой в этих сферах.
Многие, коим просто уже несть числа, тысячи и тысячи, преимущественно молодые люди, благодаря таким, как Рахимбаев, смогли вырваться за пределы серых будней, смогли приподняться над идиотизмом реальности и ничтожеством близких, коптящих зачем-то небо, увидеть и прочувствовать «неземное сияние»...
Правда, большинство из них прожили очень недолго.
* * *Рахимбаев сверился с показаниями наручных часов «Лонжин». Секундная стрелка на золотом циферблате совершала последний оборот. Ровно два часа дня. Соплеменники Джамшеда, хоть и не такие педанты, как немцы, но все же и не раздолбаи, не ценящие ни своего, ни чужого времени, как те же русские.
Кресла первого ряда, где должны сидеть самые уважаемые члены диаспоры, в основном пустуют. За столом президиума тоже пока никого нет, за исключением того сотрудника, что отвечает за организацию форума. Но и этот молодой человек куда-то вдруг сорвался, разговаривая с кем-то на ходу по сотовому телефону...
Джамшед в такт мыслям недовольно покачал головой. В последнее время возникли кое-какие проблемы. Стали вдруг подвисать, а то и вовсе рушиться отлаженные схемы. Всего за несколько дней в разных городах и регионах России были задержаны два десятка людей. По меньшей мере, семеро из них – люди Джамшеда либо его партнеры. Не далее как вчера, например, сотрудниками ФМС и милицией в одном из подмосковных поселков задержаны предприниматель Атаджан Мирзоев и его племянник. У Мирзоева изъяли документы (у него вид на жительство в РФ). В доме у него провели обыск и нашли несколько «чеков» и обойму с патронами к ПМ. У парня тоже нашли «чек». И еще, судя по выведанным адвокатом сведениям, гранату Ф-1. Что именно им предъявят, выяснится в ближайшие часы. Но уже сейчас понятно, что вытащить Атаджана и его родственника из областного СИЗО будет стоить немалых денег...
Более того. Как стало известно совсем недавно, буквально на днях некая структура навесила на Мирзоева неслабый долг. За то, что он, мол, «не делится». Да и еще, плюс ко всему, обидел какого-то человека, пользующегося покровительством неких «оч-чень уважаемых и оч-чень влиятельных товарищей»...
Джамшед вытащил из внутреннего кармана портмоне. Утром, в десять часов, он встречался в небольшом офисе на нейтральной территории с представителем милицейской крыши – человеком с полковничьими погонами и при должности. А над ним еще человек, уже с генеральскими лампасами, в чине генерал-майора милиции. У Джамшеда немало таких связей. Напрямую с такого рода людьми очень редко контачит, каждый раз придумывая благовидный предлог. У него есть пара помощников, они-то и общаются с «крышами», улаживают возникающие проблемы. Да и самим этим товарищам не с руки светиться. Но тут его пригласили, сказали – важно и срочно. Приехавший на встречу в нейтральный офис товарищ, произнеся всего несколько довольно путанных и туманных фраз, как раз и вручил ему ту визитку, которую он сейчас держит в руке.
Джамшед еще раз прочел надпись на глянцевом прямоугольничке.
Простая невызолоченная визитка. Надпись – черным по белому: ФОНД «БУДУЩЕЕ БЕЗ НАРКОТИКОВ XXI». А на обратной стороне указан номер телефона...
«Вот же шайтаны! – выругался про себя Рахимбаев. – Сколько не откидывай этим козлам в погонах, все им мало!..»
Он приказал помощникам собрать информацию об этом фонде. Вернее, он кое-что знал, но сведений было недостаточно. И то, что ему успели доложить по дороге в Измайлово, сильно не понравилось Джамшеду...
Именно об этих вещах он намеревался переговорить с некоторыми соплеменниками, которые здесь должны появиться. Но не на форуме, конечно; тут много лишних глаз и ушей. А позже, вечером, когда он и несколько уважаемых людей ближнего круга отправятся в его загородный дом, расположенный в пятнадцати километрах от МКАД по Ярославке, в лесном массивчике, носящем забавное наименование – Комитетский лес.
В зале вдруг разнеслась трель сотового телефона. У обоих помощников Джамшеда почти одновременно запиликали мобильные.
Рахимбаев повернул голову к одному из них.
– Кто-нибудь, наконец, объяснит мне, что тут происходит? В чем причина задержки? И где все остальные?
Он увидел, как помощник, ответивший на звонок, вдруг побледнел.
– Ну что там еще? – нетерпеливо произнес Джамшед. – Кто звонит?
– Беда! – закончив разговор по сотовому, полушепотом сказал помощник. – На въезде в комплекс задержаны несколько машин с нашими!
– Что?! Как это?.. Подробности!
– Пропустили только одну машину с дипномерами. А потом...
– Что? – спросил Рахимбаев чуть севшим голосом. – Что там?
– Задержали всех, кто был в тех машинах, – свистящим шепотом сказал помощник. – Там и спецназ какой-то. Сейчас проверяют документы... А на двоих уже надели наручники!..
Рахимбаев поднялся из кресла.
По залу, наполненному почти до отказа, волнами плыл шепоток.
Похоже, не он один получил извещение о тех событиях, что происходят сейчас всего в паре сотен метров от здания «Вега» гостиничного комплекса «Измайлово».
Он проследовал, сопровождаемый своими людьми и взглядами собравшихся здесь земляков, к выходу. Увидев сотрудника, ответственного за проведение форума, – уже за дверями зала – ненадолго остановился.
– Начинайте мероприятие! – сказал он. – Сами зачтите тот материал о намеченном на март следующего года съезде диаспоры... Тот самый, который напечатан в брошюре. Понятно?
– Да. Но...
– Потом дадите выступить двум или трем уважаемым людям. И на том свернете мероприятие!
– А как объяснить отсутствие...
– Никаких объяснений!
– Достархан после форума отменяется? Я правильно понял?
– Да. Не время для застолья! Я сам отдам нужные распоряжения.
Рахимбаев скорым шагом направился к кабинке лифта. Он намеревался подняться в свой офис и уже оттуда – позвонить.
Джамшед был уверен, что между арестом Мирзоева и других людей, сегодняшним разговором с представителем «крыши» и происходящими в эти минуты близ здания гостиницы событиями есть общая связь.
Сейчас ему придется принимать решение в одиночку. И очень быстро!
Он шагнул в кабинку; оба помощника едва успели войти вслед за ним.
«Ну что ж, – решил про себя Джамшед. – Придется позвонить...»
Номер телефона указан на обратной стороне визитки. Попросить к телефону некоего Виктора Михайловича.
Именно он, этот человек, и должен сообщить «место и время встречи».
ГЛАВА 7
О том, что Новый год она встретит в Париже, Анна Козакова узнала утром тридцать первого числа, всего за четыре часа до вылета чартерного рейса из аэропорта Внуково.
Удивилась ли она, узнав от Виктора эту новость? Да, но лишь в какой-то степени. Не так, чтобы – «ах... да этого не может быть!» За прошедшую неделю произошло столько событий, разнообразных и неожиданных, что она уже попросту устала удивляться.
Начиная с той минуты, когда на пороге ее белгородской квартиры появился Виктор Михайлович Антонов, он же Вячеслав Михайлович Званцев, подполковник ГРУ ГШ МО (Третье управление, отдел стран Ближнего Востока и Средней Азии), куратор четы Козаковых, человек, хорошо знавший ее с тех еще времен, когда она носила другую фамилию, – события развивались стремительно и совершенно непредсказуемо.
Анна Козакова, Виктор Михайлович и еще четверо сотрудников прилетели из Белгорода в Домодедово в тот же субботний вечер. Прямо к трапу чартерного ЯК-40 подкатили два «Гелендвагена». Анна чувствовала себя не слишком хорошо. Показалось даже, что немного простыла, пока наблюдала за тем, как на берегу замерзшего водоема коллеги потрошат одного из ее обидчиков, местного оборотня. Но, как это иногда происходит в подобных ситуациях, обошлось. Организм был настолько отмобилизован, настолько она сама была заряжена той энергией, которая исходила все это время от Виктора, что хворь не посмела взять верх, отступила.
Спустя час с небольшим Анна уже осваивалась в совершенно незнакомом ей месте, куда ее привезли коллеги прямо из аэропорта.
Вернее, сама местность и жилой комплекс, в подземный паркинг одного из корпусов которого въехал «Гелендваген» с тремя пассажирами, были ей ну не то чтобы совсем не знакомы. Прежде, когда работала в аппарате вначале ГРУ, а затем, после перевода, в московском Управлении ФСКН, она не раз видела через стекло автомобиля или же издалека очертания этих красивых зданий – корпусов элитного жилого комплекса «Алые паруса», расположенного на Авиационной улице, на самом берегу Москвы-реки...
Но она и помыслить не могла, что когда-нибудь ей самой доведется побывать в таких хоромах. И не просто посетить в качестве гостьи одну из квартир в этом комплексе, где проживают, мягко говоря, не самые бедные люди, но самой пожить хоть сколько-нибудь в таких шикарных условиях.
Анна, сняв верхнюю одежду, четверть часа слонялась по комнатам квартиры, куда доставили ее коллеги. Знакомилась с обстановкой, удивлялась тому, что она здесь видит...
Виктор стал названивать кому-то по телефону. И таких звонков, кажется, он сделал несколько. Пока шеф переговаривался с кем-то, Игорь, который взялся опекать Козакову еще в Белгороде, начал исполнять обязанности гида.
Они вдвоем прошли в кухню, площадь которой составляла не менее двадцати пяти метров. Учитывая наличие сразу двух отдельно стоящих обеденных столов, которые могут быть в любой момент составлены, и немалые размеры, это была не просто кухня, она вполне могла служить и столовой.
Игорь включил верхнее освещение; вспыхнули, искрясь и переливаясь в гранях хрусталя, четыре красивые компактные люстры.
– Обалдеть... – выдохнула Анна. Она отодвинула стул с высокой спинкой и присела за один из двух столов. – Красота какая...
Игорь мягко усмехнулся.
– Кухонный гарнитур сделан по спецзаказу в Италии. Есть такая фирма Берлони. Напольную плитку тоже клали итальянцы.
– Что? – удивилась Анна. – Сами итальянцы?
– Ну не гастарбайтеры же. Здесь все натуральное. Кухонное оборудование «Бош», к примеру, завезли не из местного представительства, а из Германии. И специалист оттуда приезжал, устанавливал и настраивал технику.
Анна присела на корточки; потрогала кончиками пальцев светло-коричневую напольную плитку. Она была шелковистой на ощупь. И теплой, как кожа. Или как нагретый утренним средиземноморским солнцем песок.
Они вошли в просторную гостиную. Анна вновь восхищенно покачала головой. Никогда бы не подумала, что городскую квартиру, пусть даже и в элитном комплексе в одном из самых дорогих городов мира, можно превратить в нечто подобное тому, что она здесь видит.
Всего здесь, если не считать огромной кухни, четыре комнаты: гостиная, кабинет и две спальни. А также две отдельные ванные комнаты. Дизайн квартиры, площадь которой составляет по меньшей мере двести пятьдесят квадратных метров, был выполнен в стиле французского классицизма. В гостиной и кабинете – наборный паркет из дуба. Вся мебель, как сказал Игорь, изготовлена по эскизам одного из самых известных московских архитекторов на мебельных производствах во Франции. Портьеры, тюль, гарнитура тоже родом из Франции. Люстры во всех помещениях итальянские, с кристаллами Сваровски (а она, по серости, поначалу приняла их за хрустальные)...
Когда Анна, чуть приоткрыв рот от удивления и восхищения, рассматривала убранство спальни, к ним присоединился Виктор.
– Ну что, Анна Алексеевна? Игорь уже перечислил бренды и названия фирм-изготовителей?
– Я и половины не рассказал, – улыбнулся тот. – И не все показал.
– Он как будто даже хвастается, да? – Виктор слегка хлопнул сотрудника по плечу.
– Ну, не удивительно. Вот как раз наш Игорь от конторы и надзирал за всеми этими дизайнерами и мебельщиками!