– А они не к фронту идут, старшина. У них еще какие-то дела в немецком тылу. Фиг их знает, что там за дела такие, нам не сообщали.
Так… уже интереснее.
Пустят ли немцы по нашим следам собак?
Могут… и даже наверняка это сделают.
Хотя тут можно и прикинуть – кого они станут выпасать первого? Наш маршрут отхода они в принципе знают или могут достаточно точно предположить. А вот десант… куда уходит он?
И как только немцы поймут, что какая-то из групп нападавших уходит в глубокий тыл противника, то тотчас же сядут им на хвост со всем прилежанием. Уж чего-чего, а какой-то диверсии в тыловых порядках фрицам точно не надобно. А уходит ведь не группа окруженцев – профессиональные диверсанты! Эти дров наломать могут…
Чего еще могут сильно не хотеть наши преследователи?
Пули они точно не хотят.
И все?
Нет… есть кое-что, чего они точно видеть не хотят. Значит, увидят.
А поскольку никак не возможно быть одинаково сильным и суперкрутым повсюду – нереально даже в принципе, то какие-то участки фрицы вынужденно оголят. Просто не смогут не оголить! В конце-то концов, у них тут не вся резервная армия под рукой…
– Товарищ лейтенант! Есть одна задумка…
Глава 13
– Казин!
Марат оборачивается на оклик.
– К тому бугорку! Осмотрись там…
Он кивает и осторожно перемещается по кустам. Тихо идет, ни одна ветка не дрожит и не хрустит. Молодец парень, не ошибся я в нем…
От взвода уцелело девять человек – слезки… Не бог весть какие силы, но и такими можно устроить противнику массу неприятностей.
Пока мы прикидывали с командиром варианты действий, из лесу выбралось еще человек шесть – из моего взвода никого не оказалось. Не всех, стало быть, положили! И это обнадеживало. Авось и еще кто-нибудь уцелел.
Впрочем, это теперь уже не моя проблема, пусть Малашенко этими вопросами занимается. У нас есть своя задача…
Оп!
Казин приподнимает руку!
По этому сигналу мы все рассредоточиваемся и прижимаемся к земле – что-то там Марат засек…
Осторожно пробираюсь к нему поближе. Лес тут густой, видимости почти никакой нет. Дистанция возможной стрельбы не превышает нескольких метров, поэтому винтовка у меня за спиной, а вот пистолет – тот наготове.
Услышав мое приближение, боец кивает, указывая направление.
Что там?
Сапог.
Торчащий откуда-то из-под лопухов.
Наш сапог, советский. Надетый, разумеется, на ногу, ее тоже можно разглядеть.
Нога вывернута под неестественным углом, долго так лежать – замаешься!
Значит, там лежит кто-то из наших.
Делаю Марату знак быть наготове, а сам осторожно пробираюсь к лежащему.
М-м-да… тут наша помощь, надо полагать, уже не требуется, у бойца пропитана кровью (уже подсохшей) вся гимнастерка. Под телом тоже видна лужица бурого цвета. С такой кровопотерей долго не протянуть.
Трогаю его за руку – холодная уже. Мертв…
Переворачиваю тело – боец из взвода Малашенко, фамилии не помню. Но ребята его знать должны, он с кем-то из моих бойцов корешился. Надо будет сказать, чтобы опознали его. Не без вести пропал – в бою погиб. Ему-то, может быть, уже и все равно, а вот его родным – разница весьма ощутимая.
Похоронить бы парня, если по-хорошему. Но фиг у нас это выйдет, времени в обрез. Я просто физически чувствую, как смыкаются за нашими спинами клешни окружающих нас немецких подразделений. Не успеем – так и всех нас хоронить будет уже некому.
И снова мелькают навстречу кусты и густая трава.
Спешим…
Не так чтобы уж совсем безоглядно, все же по сторонам посматриваем. Но и особо нигде надолго не задерживаемся.
Тут логика очень простая.
Предположим, на ваш объект навалились откуда-то из чащобы неведомые злодеи. Постреляли, повзрывали и вообще – всячески напакостили. Вы (благо, что готовились к такому визиту) благополучно отразили нападение, прогнали неприятных визитеров и чем теперь занимаетесь?
Правильно, чиним поломанное.
Зенитку, например, поврежденную с позиции утаскиваем. Забор разрушенный восстанавливаем. Убитых и раненых подбираем. И своих и чужих – это тоже обязательно. Оружие, кстати говоря, тоже…
А какими, позвольте вас спросить, силами?
Да своими, какими ж еще-то? Кто-то разве обещал рембат подогнать на помощь? Ага, сразу после боя… ну-ну…
Нет, ребятки, – сами, все сами, своими ручками. И посты – про них никто ничего не говорил, да и не скажет. Обязательно на постах люди стоять будут, без этого никак не возможно. Орднунг! А оставшиеся будут пахать. За себя и за того парня. В поте лица.
Так что не будет у немцев никаких дополнительных секретов где-то в лесу.
Они свое дело сделали – можно снять.
Догонять диверсантов уже народ рванулся, и около складов никаких посторонних войск не будет – незачем. Все (как думают немцы) по плану ныне идет. Русские убегают (как и было запланировано), а мы их догоняем и вот-вот уже совсем прихлопнем.
На здоровье – можете и дальше так мечтать…
Как принято считать, снаряд в одну воронку дважды не попадает. Во всяком случае, именно так большинство народу откровенно и полагает. И на одни и те же грабли никто дважды не наступает. (Хотя память мне совсем иное подсказывает…)
Но у немцев сейчас нет никаких оснований мыслить как-то иначе. Никаких особенных отклонений (эпизод с зениткой слишком незначителен, чтобы существенно скорректировать планы высокопоставленных господ офицеров) от разработанных планов поимки русских диверсантов нет.
А это значит, что к складам мы сейчас можем подойти относительно близко. Понятное дело, что проникнуть на их территорию мы не сможем, – не до такой же степени все там обалдели? Но вот близко подойти – очень даже запросто!
И что это нам дает?
Ну… это уж смотря с какой стороны поглядеть!
Нельзя сказать, что немецкие артиллеристы не сделали надлежащих выводов из произошедшего – они люди весьма неглупые. Сделали – и вот сейчас перед позицией очередной пушки расхаживает очкастый фриц с карабином.
То есть не хотят зенитчики еще одного нападения на расчет очередного орудия.
Ну, где-то я их даже и понимаю… сам бы на их месте так поступил.
Другое дело, что против моих ребят этот часовой шансов не имеет почти никаких. Нет, пара дюжин кроликов, наверное, и удава запинать может… только нет тут пары дюжин очкастых фрицев.
Есть – один, и его судьба печальна…
Осторожно распределяемся вокруг огневой. Немцы там есть, слышно, как они о чем-то там переговариваются.
А вот все ли они там?
Отряжаю парочку бойцов тихонечко проверить окрестности, мало ли…
И кто будет теперь называть меня параноиком?
Был фриц!
Правда, без ствола, он, видите ли, в сортир намылился! А тот – малость поодаль от огневой располагается. Чтобы, значит, всякими неприятными миазмами не оскорблять чуткий нюх истинных арийцев. Он, надо полагать, у них сильно в этом плане особенный…
Там этот немец и остался…
Рассыпавшись по кустам, окружаем пушку. Сигнал к нападению – два удара камня о камень.
Не хочу свистеть, говорят, свист в неурочное время непогоду вызывает. Дождь, например… или ветер – это ежели на море. А я непогоды не люблю, как-то вот уж так получается.
Раз-два, пошли!
Махом перескакиваю через мешки с песком – все огневые здесь похожим образом оборудованы. Спиною ко мне сидит на корточках артиллерист. Что-то он там на ящике разложил… теперь уже и не соберет!
Первый… хотя, если часового и сортирного фрица присовокупить, уже третий будет.
Сбоку хрип, на ноже у Огородникова скорчился унтер – не повезло ему. А бить надо сильнее. Сколько ни говори, один хрен – все по-своему делают! Ну, сейчас-то ты чего ждешь?!
Ага, дошло… второй удар оказался более точным и сильным.
Расчет «ахт-ахт» составляет одиннадцать человек. Почти половина из них занята тасканием боезапаса, и уже в силу этого мужики крепкие и здоровенные. На нашу долю выпало девять, и легкой добычей они не стали. Даже несмотря на то, что атаковали мы артиллеристов внезапно и с холодным оружием, заземлить их всех сразу не удалось. Бой вышел жестоким и кровавым – одного из наших тотчас же основательно стукнули какой-то увесистой железякой, он носом в землю и зарылся. Хорошо, что хоть без стрельбы обошлось – не пустили немцев к их оружию!
Сколько длилась схватка?
Да фиг его знает… время как-то все размазалось…
Помню, что коренастый немец отмахивался от Казина карабином. И все время норовил его перезарядить. Только руку к затвору потянет – Марат его ногой! Отпрыгивал артиллерист назад – а на землю падал очередной патрон… Финал этим поскакушкам поставил Машкин, долбанув немца чем-то тяжелым между лопаток. А Казин добавил… уже штыком.
А вот с каким-то плотноватым хмырем я махался и вовсе не пойми сколько времени. Заработав от кого-то из ребят удар по шее, фриц только сдавленно хрипел, даже и не пробуя возмущенно возопить. Трудно это – когда тебе чуть не по гортани прикладом дали… не шибко здесь поорешь… Это, кстати, существенно мне помогло, координацию движений мой противник в некоторой части утратил и здоровенным железным штырем (вот уж не предполагал, что такие штуки входят в снаряжение артиллеристов!) махал уже не так эффективно. Хотя надо отдать ему должное, на дистанции он меня держал и порезать себя кинжалом не давал.
Закончилось наше бодание тем, что кто-то из ребят, вывалившись сбоку, огрел немца прикладом по башке. Тут уж и я не сплоховал и добавил еще и от себя!
– Осмотреться всем! Проверить оружие! Огородников – на пост! И в оба смотреть, нам тут визитеров не надобно!
– Есть, старшина! Сделаем!
Ты глянь – повеселел!
А Салафутдинова убили… Жаль его, крепкий парень был, а вот поди ж ты…
Да и вообще, нам этот бой легким не показался, всем на орехи прилетело. По уму – так просто пострелять бы этих артиллеристов – но фиг! Не отошли еще фрицы от горячки боя, подорвутся враз, выстрелы услышав. И будет нам тут… Словом, стрелять нельзя.
Снимаю со станины орудия бинокль, он там на каком-то крючке мирно висел. Хороший, кстати, надо бы не забыть его потом затрофеить.
И что у нас вокруг интересного происходит?
На поле вокруг подбитой техники видна какая-то возня – чинят, надо думать. Ладно, это нам уже не так страшно, тем паче что оставшиеся танки уже пылят себе по дороге, уходя куда-то в лес. И фиг с ними, не станем задерживать. Кстати, мои догадки оказались верными – танки стояли где-то в сторонке и к полю боя прибыли загодя. Точняк нас тут ждали. И к бабке не ходи!
Эх, ефрейтор не вовремя погиб! Умный мужик был, он бы мне здорово пособил! Ладно, что есть, то есть…
– Безруков! Топай сюда!
К пушке, считая со мной, нас пришло девять человек. Осталось в живых восемь. Один на посту, без охраны никак нельзя. Нас ведь тоже можно перещелкать, как куропаток, незаметно подойдя по лесу.
Делаю перестановку, отправляю пулеметчика на пост – его ДП очень даже веский аргумент против неожиданных гостей.
Итого – семь человек. Отправляю шестерых за снарядами – их надо сюда натаскать как можно больше.
А вот как наводить этот агрегат… Это не скорострелка – там-то все более-менее просто. Сел в кресло – вот он, прицел, прямо перед мордой, не ошибешься.
Здесь прицел тоже есть, но вот как раз в нем я не шибко-то и разбираюсь. Нет, перекрестье-то я на цель наведу… только ведь тут и еще какие-то маховички и прочие премудрости есть. Что-нибудь не в ту сторону повернешь – и полетит снаряд вовсе неведомо куда.
Впрочем, задумка все-таки есть – русские мы али кто? Из какой только переделки природная смекалка не выводила!
Опускаю ствол и разгоняю его по горизонту. Погрузочная площадка отсюда совсем близко, и на путях стоит несколько вагонов. Открыв затвор, смотрю через ствол.
Так, чуток левее надобно… теперь выше – хорош!
Пушка смотрит прямо на вагон. Тот, что посередке располагается, всего их три.
А прицел куда глядит?
Вот он уставился куда-то… словом, не совсем туда. Это отчего же так выходит? Чему верить больше, своим глазам или прибору? Нет, куда-то в район вагона он смотрит, это факт. Вроде бы чуток повыше он глядит…
У артиллеристов есть какие-то там поправки и прочая фигня, обычному солдату не всегда понятная. Можно даже по какому-то ориентиру наводить, а снаряд полетит куда-то еще.
Но, надо полагать, это все же не к зенитчикам относится, те ведь по видимой цели стреляют? Да, но и здесь есть какие-то поправки на скорость цели и дальность – их тоже как-то вводят ведь? Может быть, именно поэтому перекрестье прицела смотрит не совсем на вагон?
Наверное…
Сделаем тогда поправку, там есть шкала, по ней и прикинем…
Ну… где-то так…
Оборачиваюсь.
Ребята уже натаскали к пушке десятка три снарядов, думаю, что этого вполне достаточно. Взорвать, пусть даже и таким снарядом, артсклад… оно и неплохо бы, но боюсь, что не выйдет. Я только верхушки крыш отсюда вижу, не факт, что немцы хранят тяжелые снаряды на чердаках. А больше мы никуда не попадем, валы мешают. Да и не факт, что, даже выпустив по цели все тридцать снарядов, мы хоть одним в крышу попадем, – из нас еще те артиллеристы, откровенно-то говоря…
Ладно, не взорвем, так хоть до усеру напугаем – это-то уж точно получится! Насколько я помню, снаряд изначально установлен на удар, это уж потом с ним там что-то такое делают, что он взрывается, пролетев какое-то расстояние. Но данную операцию надо производить вручную, чего никто из нас делать не собирается. Да и не умеет, откровенно-то говоря. Так что рванут снаряды там, куда попадут.
Быстро поясняю ребятам, кто и что делает. Приходилось мне видеть, как работают зенитчики. Не немецкие, правда, да все они на один лад…
– Казин! Снаряд!
Ну, вот и понеслось…
Первый снаряд мимо вагона так и просвистел. И бесполезно рванул где-то в кустах. А вот не надо мудрствовать лишний раз! Ведь был же настроен прицел по-нормальному. По нему и надо было наводить. А не считать себя умнее всех тех, кто эту пушку холил и лелеял. Уж, наверное, предыдущие ее владельцы были ничуть не глупее меня в этом плане. И прицельные приспособления у своего орудия выверяли со всей тщательностью. А тут нате вам – пришел умник, по стволу наводить стал.
И самым закономерным образом промазал.
Поэтому следующий снаряд, который был нацелен уже, как и положено, попал-таки в вожделенный вагон. Даже если бы я в этот момент смотрел куда-то в сторону, то попадание точно бы не зевнул.
Потому как вагон рванул со всем прилежанием. Чего уж туда немцы напихали – трудно сказать. Но взорвалось оно очень даже основательно. Взрывная волна, сшибая по пути верхушки деревьев, срывая с веток грачиные гнезда и выдергивая из земли отдельно стоящие кустики, дошла даже и до нас. Надо ли говорить о том, что и оба рядом стоящих вагона практически тотчас же прекратили свое существование. Один из них попросту разметало на мелкие щепочки, а второй рванул едва ли не сильнее первого.
Я слегка оглох на левое ухо: это с той стороны как раз и жахнуло. Но слава богу, этим наши потери на настоящий момент и ограничились.
Вы когда-нибудь палку в муравейник совали? Если да, то хотя бы приблизительно сможете представить себе ту суматоху, которая тотчас же возникла на складе.
Немцы повыскакивали как будто из-под земли! И беготня на складе немедленно началась такая, что за моей спиной удивленно присвистнули. И то сказать, даже с нашей позиции это было видно очень хорошо.
Вполне понимаю фрицев. Одно дело, когда из лесу, периодически постреливая из винтовок и автоматов, ломится толпа каких-то там русских. Пока они еще до склада добегут, преодолеют минное поле и линию постов… Пока с танками что-то сделать смогут… Пять раз позавтракать можно. Ружейно-пулеметный огонь для капитальных строений артсклада опасности почти никакой не представляет.
И совсем другое дело, когда в непосредственной близости от земляных валов, окружавших артпогреба, что-то с недетской силой наподдало. Да хорошо так наподдало: аж три вагона в пыль! Есть с чего забегать. Тут не то что побежишь – запрыгаешь!
И немаленькая часть ошалелых фрицев во весь дух бросилась как можно дальше от валов, окружавших склады. К их чести надо сказать, что так поступили не все. Практически тотчас же со стороны забора и еще откуда-то из кустов по нам жахнули ответные выстрелы. Над головой что-то противно провизжало – первый залп наших оппонентов прошел мимо цели.
Следующие наши снаряды легли где-то за забором. Я никуда особенно не целился, прекрасно осознавая свои способности как наводчика. Да и помимо этого понимал, что шансов на еще одно такое удачное попадание у нас нет. Даже если восьмидесятивосьмимиллиметровый снаряд просто рванет где-нибудь на открытой площадке, всегда есть вероятность того, что осколком прихлопнет какого-нибудь зазевавшегося немца. Да и потом, противник должен четко понимать, что основная наша цель – взорвать эти самые «сарайчики» к такой-то бабушке. Именно для этого атаковали склады поутру диверсанты. И именно эта задача сейчас выполняется еще одной группой этих обалдевших русских.
Склад – вот главная цель! Именно этой цели и посвящены все наши действия за сегодняшний день.
– Снаряд!
Лязгает затвор. Бьет по ушам гулкий выхлоп выстрела, и тяжелое тело пушки откатывается назад.
– Снаряд!
Косо встают перед бруствером дымные фонтаны: по нам пристрелялся кто-то из коллег-зенитчиков. Плевать! Нам не до того, чтобы вести с ними дуэль.
– Охримчук! Бери свое отделение и уходи! Прикроешь нас!
– Есть, товарищ старшина!
На огневую успели затащить около трех десятков снарядов. Нам столько и не выпустить. А раз так, нет необходимости держать здесь столько людей, только увеличиваем вероятность поражения. Для того чтобы поднять тяжелую чушку снаряда и дослать ее в пушку, вполне достаточно двух-трех человек. Снизу ничего уже таскать не надобно, дай бог нам и этот-то боезапас отстрелять.
– Снаряд!
Уже ничего не видно вокруг. Со стороны забора в воздух рвутся плотные клубы белого дыма: у немцев хватило соображалки задымить всю территорию, чтобы мы попросту ничего не могли на ней разглядеть. И это хорошо: значит, немцы поверили в серьезность наших намерений.