Готов?
С сомнением пытаюсь оценить результаты своих трудов. Ну… где-то, может, и неплохо. А с другой стороны – чего тут искать? Сарай-то, надо думать, не вчера для этих нужд Особый отдел приспособил? А раз так, то и проверяли его уже неоднократно. С какого бодуна именно сегодня нужно устроить более тщательный обыск?
Завтрак, однако же, раньше принесли. Набравшись наглости, прошу у часового воды – умыться. Тот, против ожидания, соглашается и кого-то окликает во дворе:
– Михеич! Воды дай – арестанту морду сполоснуть!
Много не принесли, всего треть ведра, но и то! Божий дар в моем положении!
Споласкиваю ощетинившиеся щеки и тщательно мою руки. Вот и все, нет больше никаких чернильных пятен!
Подостывшая перловка моментом проваливается в желудок. Запиваю это кушанье чуть теплым чаем. Тоже, если подумать, лакомство. В какой-то мере, разумеется. Все лучше, чем просто воду и хлеб трескать. Это пока я тут пребываю в качестве непонятном (то ли дезертир, то ли окруженец с небритым рылом, то ли еще кто…), меня и кормят относительно неплохо. А вот когда окончательно приклеят мне ярлык «немецкого шпиона»… тогда – все, и так-то кормить уже перестанут. Тогда-то и будет нам пресловутая вода и хлеб…
Только-только успел закончить перекус – на пороге возникает еще один боец. Первый – это часовой у сарая, стоит и бдительно смотрит за тем, как я ем.
– Красовский! На допрос!
Ну, что ж тут поделаешь? Хоть пожрать успел…
Надо полагать, что давешний особист малость прифигел от моих выкрутасов, ибо в комнате ныне имелся еще один персонаж – аж в звании подполковника. Не слабо так… это ж какое мне обвинение сегодня навесить попробуют?
– Садитесь! – кивает мне на табурет этот хмурый дядя.
Сажусь.
Спешить мне некуда, до вечера (когда я помашу ручкой сему «гостеприимному» месту) еще времени много.
– Итак, товарищ (?!) Красовский, я рассмотрел материалы, собранные Особым отделом. Вы ничего добавить не хотите?
– Так я, гражданин подполковник, все вроде уже рассказал… Но если что-то еще нужно – спрашивайте!
– Вы уверены в том, что противник знал о готовящемся нападении на склады?
– Абсолютно уверен! Я и майору Федоткину это говорил, и лейтенанту Малашенко! Да и комроты со мною согласился.
– То есть вы тоже считаете, что имел место факт предательства?
Так, а вот с этого места идем осторожненько! Этот дядя не так уж и прост!
– Для этого, гражданин подполковник, у меня слишком мало информации. Что солдат из окопа увидит? Только часть поля перед собой… Я, как комвзвода, про роту многое рассказать могу, про полк – так уже меньше, а про дивизию – совсем мало. А планы операции даже и не в дивизионном штабе, поди, разрабатывались – нам их сверху спустили… Туда мне хода нет. Но немцы знали о нас – и это совершенно точно! Засада, танки – это не просто так все!
– Откуда знали?
Развожу руками:
– Я ж не Особый отдел! Это вы у нас все знать должны, какой со старшины спрос?
– Но вы понимаете, что подобным утверждением прямо-таки вынуждаете нас проверять всех и каждого? И вы – один из первых в этом списке.
А капитан-то в разговор и не лезет! В углу сидит, нахохлился, что твоя сова! Место свое гостю уступил, впрочем, это-то и понятно. Что-то он ноне не в духе… Чего у него стряслось? Интересно было бы выяснить!
– Понимаю, гражданин подполковник. Однако ничего с фактами поделать не могу, а они все говорят за то, что немцев предупредили.
– Трибунала не опасаетесь?
– Опасаюсь. В нонешние-то времена там так отвесить могут…
– Так-так… – Подполковник переглядывается с капитаном. – А что это за полк такой – фузилерный?
– Да в книжке какой-то прочел, товарищ подполковник! Название больно чудное, вот и запомнилось. И про принца этого – тоже оттуда помню.
– А что за книжка такая?
– Давно уже читал… Забыл, гражданин подполковник…
– Угу… – кивает тот. – Ладно, хрен с ним, с полком этим. А вот с вами что делать, гражданин Красовский?
«Опять, стало быть, гражданин? Не кончилось, значит, ничего…»
– Не знаю, гражданин подполковник. Только я ведь не шпион! Сколько тех фрицев перебил, и еще готов!
– Готовы? – дядька смотрит на меня с хитрым прищуром.
– А как же!
– Ладно, Красовский, идите…
* * *Когда старшину вывели за дверь, Дронов перестал барабанить пальцами по столу и повернулся к Азарову:
– Ну? И что вы теперь скажете? Это немецкий шпион?
– А как тогда я должен поступить, товарищ подполковник? Факт предательства – налицо! И предатель – человек знающий и осведомленный!
– То есть, вместо того чтобы искать настоящего предателя, вы, без долгих раздумий, попросту решили его н а з н а ч и т ь? А старшина оказался самой подходящей кандидатурой? Или, что еще хуже, вы попросту покрываете настоящего врага? Что скажете, товарищ Азаров?
Капитана аж подбросило:
– Товарищ подполковник! Да я…
– Сядьте! Садитесь, капитан!
Особист опустился на место.
– Это еще не все вопросы, которые вам можно задать, товарищ Азаров. И можете быть уверены – вам их зададут! Не я, у меня и своих задач – хоть возами вози.
Дронов встал и убрал свои записи в полевую сумку.
– Значит, так: дело Красовского прекратить!
– С какой формулировкой, товарищ подполковник?
– Я вам что – военюрист? Не хватает соображения – посоветуйтесь! Хоть со своим начальством, если больше не с кем. Красовского я у вас забираю – прямо сейчас. Мало ли какие у вас тут мысли могут еще возникнуть…
– А…
Дронов достал из полевой сумки лист бумаги, развернул и поднес к лицу особиста:
– Еще вопросы есть?
Тот, быстро пробежав глазами текст, молча помотал головой.
– Вот и хорошо! Распорядитесь принести вещи старшины и его оружие.
* * *Когда заскрипела входная дверь, я удивленно поднял взор – что-то новое! Раньше меня дважды в день не допрашивали!
Но вместо конвоира на пороге появился давешний подполковник.
Вскакиваю на ноги – это уже чисто на автомате получилось.
– Собирайтесь, старшина. – Визитер указывает на дверь. – Приведите себя в порядок, машина ждет. Побрейтесь и умойтесь, а то уже на бродягу скоро похожи будете.
И, сняв с плеча ремень с кобурой, бросает мне мое оружие.
– Десять минут!
– А как же… – киваю я в сторону здания Особого отдела.
– Обвинения с вас сняты, делопроизводство прекращено. Вопросы?
– Никак нет, товарищ подполковник.
– Вот и хорошо! – Гость стучит по стеклу наручных часов согнутым пальцем и исчезает.
Так… Я что-то не просек, уже все? Старшина Красовский более не немецкий шпион, а снова полноправный боец Красной Армии? Интересно девки пляшут! Что такое произошло? Проверяю пистолет – все в норме, оружие исправно и патроны выглядят нормально. Это не подстава – оружие вполне боевое. Так, а вот мою «липу» надо теперь подальше запрятать!
Выхожу на улицу. На столе, где обычно перекусывают местные обитатели, стоит исходящий паром чайник, и рядом с ним я замечаю чашку с помазком и бритву. Не «Золинген», но привередничать мне некогда.
Пять минут, и я откладываю принадлежности для бритья в сторону. Бриться пришлось, вглядываясь в осколок зеркальца, заботливо положенный рядом. Так что теперь я должен выглядеть вполне пристойно.
Кстати!
Оглядываюсь по сторонам и замечаю моего вечернего караульного – тот, присев на лавочку, рассматривает сапог. Ну и я рядом примастырюсь…
– Здорово, земляк!
– И тебе не хворать!
– Холодновато у вас в сарае-то спать…
– Так ты, поди, и выспался уже? Или как?
– Выдрыхся! Более уж не хочу. Особливо – здесь!
– Так ить радуйся! Тута, чай, не курорт!
– Однако ж дует там у тебя.
– Дак… ворота же плотно прикрывали?
– Там щели есть, да не об них речь. Сбоку откуда-то дует… вон с того угла. Ну, где мусор у стены сложен, видишь?
– Вижу…
– Вот аккурат оттуда и сквозит…
В глазах собеседника мелькает искра понимания.
– Добро… вечером гляну.
– Тады – бывай, земляк!
– И тебе счастливо!
Ну вот… еще один кирпич с души. А то мало ли кто будет сидеть в этой сараюшке завтра? А ну как всамделишного шпиона приволокут?
У ворот стоит «эмка» подполковника. Ну, скорее всего, это его машина – в Особом отделе есть только полуторка.
Подхожу поближе и дипломатично прокашливаюсь. Стучу по задней двери.
– Садись! – выглядывает из машины подполковник. – Назад садись, а хабар свой на переднее сиденье брось…
Вместе с вещмешком там лежит и винтовка с зачехленным прицелом. СВТ!
Неужто моя? А то чья же, не подполковника ведь?
Стоило мне прикрыть дверь, как в машине зарычал двигатель, проскрежетали шестерни… и она тронулась.
– Удивлен? – поворачивается ко мне офицер.
– Да… в принципе, не очень. Должны же были разобраться-то, в конце-то концов.
– Ну-ну! – хмыкает тот. – Они разобрались бы! Уже готовили материал для трибунала, если хочешь знать. Уж там бы тебе отвесили…
– Ну-ну! – хмыкает тот. – Они разобрались бы! Уже готовили материал для трибунала, если хочешь знать. Уж там бы тебе отвесили…
Да уж! Там бы не поскупились… Только вот кого они судить бы стали? Нет, к немцам я, разумеется, не пошел бы, а вот куда? В какую-то часть прибился бы? Имитировать контузию от близкого разрыва, попасть в госпиталь – и что? Да там бы и придумал! На своей земле, да и документы есть…
Не увидев на моем лице ожидаемой реакции, подполковник качает головой:
– Ладно, старшина, я смотрю – ты весь в раздумьях. Так вот, чтобы тебе ясно стало. Я – подполковник Дронов. Из Особого отдела штаба фронта, так что сам понимаешь…
Понимаю. То-то Азаров на него все время косился. С такой высоты что ни спихнешь – хоть гайку, хоть кирпич, один фиг – долбанет чувствительно.
Вслух, однако, отвечаю вполне уважительно:
– Еще бы не понять, товарищ подполковник.
– Вношу ясность, – продолжает офицер. – Ты уж не полагай о себе, что ты сам настолько важный да ценный, что по твою душу целого подполковника прислали.
Да уж, чего-чего, а таких радужных мечтаний у меня отроду не водилось. Словесно тем не менее выражаю полное согласие со словами Дронова.
– Это хорошо, что ты меня понял, – кивает тот. – Так вот, интерес наш не сегодня возник, как понимаешь. Еще когда ты Гарипова «порезал», так сказать, я этот факт и заметил. Руслан, кстати, у нас давно на примете – боец перспективный. Его мало кто побить мог!
– Да, он хороший боец.
– И придумки эти ваши – с волокушами – тоже без внимания не остались. Так что рано или поздно, а разговор наш состоялся бы в любом случае. Но – вышло так.
Он на какое-то время замолкает, разглядывая пейзаж за окном. Водитель берет вправо, объезжая лужу, и машина чуть наклоняется на кочках.
– Так вот, старшина, – продолжает подполковник. – Я твои рапорта читал – все. Не только тот, что сейчас написан. Все!
Дронов словно точку ставит, особо подчеркивая этот факт.
– И вот что я тебя спрошу… ты отчего злой такой?
Вот это здрасьте! Чего-чего, а такого вопроса я менее всего ожидал!
– Так это… разве ж я такой злющий?
– Даже и на тренировках ваших тебя бойцы опасаются – можешь покалечить ненароком. А уж в бою… Сколько у тебя взятых «языков»? Двое? А у взвода?
– Двенадцать.
– Вот именно! Как к тебе немец в руки попал – можно, не глядя, ему похоронку строчить. И ведь бьешь ты их жестоко – руками так вообще… Нет, у нас никто с противником не лобзается, все так. Но вот чтобы всегда на добивание стрелять… этого нет. После тебя раненых не остается, ты сам-то в курсе?
– Да как-то… и не замечал за собой таких вещей.
– Сам-то, может, и не замечал – так другие все подметили. Вот мне и интересно, что такое с тобой происходит? Не праздный это вопрос, мы серьезными вещами занимаемся, и уверен я должен быть в каждом человеке. У тебя, друг ты мой ситный, башню, похоже, напрочь снесло – и давненько уже. Обидно – боец неплохой и с перспективами… а вот поди ж ты… так-то, в бою, увидишь очередного немца – и поскачешь ему голову сносить. А мне надобно, чтобы ты прежде всего задачу поставленную исполнял, а не за фашистскими скальпами охотился!
– За чем, товарищ подполковник? – искренне удивляюсь я.
Вздохнув, Дронов подробно поясняет мне свои слова. И наблюдает некоторое показное обалдение с моей стороны.
– Ну, ни фига ж себе! Ох, извините, товарищ подполковник!
– Понимаю, – кивает он. – Так как, Красовский? Что скажете?
– Ну… даже и не знаю… Да не гоняюсь я за ними – сами лезут! А что злой… не знаю, вроде бы это никому не мешало пока…
– Хм! – качает головой офицер. – Ладно. Поверим пока. Так вот, старшина, нужен ты даже и не мне. Дело в том, что, когда вы по складам во второй раз ударили, там такая буча повсюду поднялась! Решили немцы, что не просто так все происходит, – хотим мы эти пушки обязательно заткнуть перед грядущим наступлением. И очень сильно этим озадачились – даже части некоторые с фронта сняли и в единый кулак свели. Через это нам большое облегчение получилось – притихли фрицы со своими атаками.
– Надо же, как все вышло!
– Да. Именно так! Так вот, старшина, ты мне эти склады взорвешь! Во что бы то ни стало и любой ценой! Пусть немцы и дальше в обороне сидят, нам это только на руку.
– Так как же их рвануть?
– Ты знаешь.
– То есть? – растерявшись, спрашиваю я. – Это как?
Дронов вытаскивает из полевой сумки лист бумаги – это мой рапорт ротному.
«… и вот что я хочу отметить – не так надо было все делать, не так!..»
– Твои слова?
– Да я под утро писал, сейчас и не помню уже – спать сильно хотелось!
– В сарае отоспался?
– Да. На всю жизнь вперед.
– Тогда – вспоминай! И учти: рванешь склады – получишь лейтенанта и орден. Ну а если не рванешь…
Тут тоже все понятно, и даже очень хорошо.
Глава 19
– Становись!
Моя разношерстная команда торопливо заканчивает кормежку и пулей выскакивает на улицу. Быстро и без толкотни бойцы выстраиваются в шеренгу. Приятно, когда под твоим командованием собраны не зеленые салажата, а вполне себе сформировавшиеся солдаты.
Прочитав мои предложения, Дронов только крякнул и в затылке почесал. После чего осведомился, как давно я пил в последний раз.
– Да, прилично уже, товарищ подполковник… А что?
– После таких вот творений, – кивает он на мой рапорт, – в этом возникают сильные сомнения…
Впрямую мой план авантюрой никто не назвал, во всяком случае, при мне. Стремно это, видя рядом со мной такую суровую фигуру, как подполковник. Он, кстати говоря, оказался куда как более зловещим дядькой, нежели мне показалось при первой встрече.
Нет, внешне-то он как был, так и остался.
Но вот слава про него… она, как выяснилось, бежала далеко впереди своего хозяина. Заставляя нырять под корягу даже совсем тупых и упертых.
Так что все мои придумки в жизнь воплотили очень быстро и даже с некоторым опережением.
С вновь прибывшими бойцами разговариваю со всеми сам. Некоторые только что пальцем у виска не крутят и отказываются. Никого не принуждаю, с самого начала было оговорено, что никого силком не затаскиваем – только добровольцы.
Самое смешное, что меня (!) поставили рулить всем этим бардаком, который по недоразумению назвали диверсионным отрядом. Да хоть ротой конных парашютистов – принципиально ни на что это не влияло.
Нет, формально всей нашей группой командовал капитан Горшенин. Но еще по прибытии он зазвал меня к себе в комнату и кивнул на стул:
– Короче, старшина. Сопли размазывать не стану, скажу прямо. Дронов меня предупредил, что идея твоя и ты за нее отвечаешь. Головой, ежели не ясно еще.
– Ясно, товарищ капитан.
– В таком разе – воюй! Все хлопоты и хождения по начальству – моя работа, туда не лезь. Что нужно – рапорт мне на стол. В процесс подготовки приказано не соваться и тебе не мешать.
Но тем не менее Горшенин мне помогает, и весьма ощутимо. Сидеть на попе ровно он не может – не тот человек. Да и вообще здесь подобрался народ грамотный и понимающий. Командир минометчиков лейтенант Василенко вообще спец, как говорится, от Бога. Как он стреляет! Думаю, что может уложить мину прямо в печную трубу. Аж с полуверсты.
Снайперы.
Тут вообще молчу.
Куда там мне со своими потугами лезть!
Их четверо, трое мужиков и миловидная девушка. Такой же стрелок, как и все остальные.
Старший лейтенант, лейтенант и два старших сержанта.
Эти приехали под вечер, привез их лично Дронов.
Вызвал меня к себе, познакомил нас и коротко объявил:
– Свою задачу вы знаете. А старшина ознакомит вас с обстановкой на местности. Лучше него там никто не ориентируется.
С ними я засиделся далеко за полночь, ребята оказались хваткие и внимательные. Выпотрошили меня своими расспросами аж до самой… гм… словом, выпотрошили всего.
Неделя – больше времени нам не дали. Спали мы все хреновато, не успевали сделать почти ничего. Порою мне казалось, что вся моя хитромудрая затея в какой-то момент вдруг затрещит по швам и рухнет, как карточный домик.
Мы не укладывались во временной норматив, действовали несогласованно. Связь, как это всегда и бывает, рвалась в самый ответственный момент. Группы опаздывали с развертыванием на местности… Словом, бардак был еще тот.
Подполковник, наблюдавший все это безобразие, мрачнел с каждым днем все больше. И однажды, после феерического ляпа одной из групп – ребята ухитрились опоздать аж на полчаса (как? да хрен его знает!), он в сердцах высказал мне свое неудовольствие:
– Смотри, Красовский, облажаемся мы по твоей вине – Особый отдел курортом покажется!
И вдруг…
Именно что вдруг!
Очередная тренировка прошла ну прямо как по маслу. Дронов не поверил своим глазам.
Я тоже…
Но второй заход дал еще более ощутимый результат – ребята ускорились так, что это было видно невооруженным глазом.