Тонко зазвенел комар, залетевший в окно, следом за ним второй. Они появились, словно по неслышному свистку. До этого прятались черт знает где.
– Стоит окно прикрыть… – Ларин подошел, но даже не успел нажать рукой на приоткрытую раму и замер.
Со стороны шоссе блеснули фары. Микроавтобус повернул к агроусадьбе и дальше покатил уже с выключенным светом. Даже габариты не горели. Странно… Андрей тут же припомнил, что уже видел сегодня эту машину. Возможно, не именно эту, но той же марки – такую же темную.
«Случайных совпадений не бывает. Особенно если учесть раскатанный поперек шоссе полицейский «еж».
Микроавтобус остановился на полдороге, из него беззвучно выскользнули люди в черном – с лицами, закрытыми масками. На фоне отливавшей серебром реки четко прочитались контуры автоматов.
– Однако… – Сердце учащенно забилось.
Первой и вполне закономерной мыслью было то, что его, Андрея Ларина, вычислили. Ведь уже не первый год спецслужбы пытались раскрыть тайную организацию по борьбе с коррупцией, созданную Павлом Игнатьевичем Дугиным, пытались внедрить своих агентов, вычислить и захватить тех, кто работал на нее. Иногда им это удавалось. Но не зря Дугин был гением конспирации. Система «троек» и «пятерок» позволяла противнику ликвидировать лишь одно из звеньев, оставив другие в целости и сохранности. Пару раз выходили и на Ларина, но до сих пор бог миловал, и ему удавалось оставаться на свободе, продолжать свою деятельность.
– Мужики, вы очень некстати появились, – проговорил Андрей. – Так что придется приготовиться к встрече.
Ларин торопливо надел кожаную куртку, взвизгнула молния. Он вышел в коридор.
Дом в агроусадьбе был исполнен в народном духе; даже кладовка имелась, которую киношники использовали как склад. Андрей пошарил рукой над притолокой и нащупал ключ, снял навесной замок. Зажав в руках фонарик, Ларин посветил на полки, отведенные для пиротехники.
В деревянном ящике поблескивали лаком бутафорские гранаты, на гвоздиках аккуратно были развешаны немецкие «шмайсеры» и советские «ППШ». Гильзы холостых патронов таинственно поблескивали в картонных коробках…
Командир группы захвата короткой перебежкой от кустов преодолел последний участок открытой местности, отделявшей его от забора. Капитан заглянул в щель между досок ограды. Во дворе недалеко от навеса стоял дорогущий мощный мотоцикл. Никель серебрился в лунном свете.
– Здесь засел, гад, – прошептал сам себе капитан и, подняв руку, дал знак бойцам.
Еще пятеро теней метнулись во мраке, и группа оказалась возле своего командира.
– Не спят еще, – практически беззвучно говорил капитан, но бойцы были обучены понимать каждое движение его губ, каждый жест.
Со стороны дома из-под навеса с дровами доносились странные звуки. Хриплое мужское дыхание и женское постанывание.
– Трахаются, что ли, товарищ капитан? Ни хрена не видно, темень там.
– Может, и трахаются. Пошли. Заходим с двух сторон.
Боец группы захвата не ошибся. Под навесом для дров именно этим и занимались. Бородатый осветитель, усадив на поленья артистку областного театра, пьяновато раскачивался и шумно дышал. Женщина постанывала. Занимались любовью буднично, при этом обменивались планами на будущее.
– А я знаю, что ты завтра мне скажешь, – говорил мужчина.
– А вот и не знаешь, – пьяно отвечала молодая женщина.
– Ты мне скажешь, что была пьяной и ничего не помнишь.
– А вот и не угадал.
– Все вы так наутро говорите.
– Ну, так что же я тебе скажу? Угадай с трех раз. Угадаешь – и завтра поразвлечемся снова.
– Ну, во-первых… – сделать очередное предположение осветитель не успел, кто-то тронул его за плечо.
– Что за сука сюда лезет? Не видишь – занято. Пшел на х..!
Осветитель даже не посчитал нужным остановиться в своих движениях и попытался несильно лягнуть надоедалу. Но тот и не подумал последовать совету. Пальцы сильнее сжали плечо, женщина взвизгнула, осветитель обернулся и от удивления раскрыл рот. Перед ним стоял здоровенный мужик в черном трико и в маске с прорезью для глаз и рта, на плече болтался автомат.
– Какого хера? – опомнился осветитель, подозревая, что его разыгрывает кто-то из коллег.
Артистка жалась к бревенчатой стене и обтягивала на коленях подол пышной юбки.
– Тихо, работает полиция, – проговорил боец спецназа. – Где хозяин транспортного средства? – Он указал большим пальцем через плечо на поблескивающий в лунном свете мотоцикл.
– Здесь, в доме, – растерянно проговорил осветитель, – спит, наверное. А что он натворил?
Спецназовец конкретику вопроса проигнорировал.
– Где окно его комнаты?
Осветитель уже справился с испугом и даже застегнул ширинку, понимая, что продолжить развлечение с артисткой вряд ли получится.
– Пошли покажу. – Он проследовал со спецназовцем до угла избы и, осторожно выглянув, указал рукой. – Вон то крайнее, приоткрытое.
– К бабе вернись. Смотри, чтоб не визжала. И не высовывайтесь – опасно, стрельба может случиться.
Осветитель так и не понял, почему это вдруг спецназ решил посреди ночи брать линейного продюсера. Единственное объяснение, которое пришло ему в голову, – проворовался. Но зачем тогда автоматы, маскарад с масками? Приехали бы днем и спокойно повинтили бы.
– Чего они там? – боязливо спросила артистка.
– Хрен их знает, этих ментов. На продюсера заточились. Нормальный же вроде мужик… – Он присел рядом с подругой на поленья и прижал ее к себе. – Сиди тихо, просили не высовываться.
Командир группы и пятеро спецназовцев гуськом на корточках пробирались вдоль стены. Оказавшись прямо под окном, капитан жестами показал бойцам: мол, двое к выходу из дому, остальные – здесь. После чего, осторожно приподнявшись, заглянул в темное окно. Тут же насторожили плотно сдвинутые занавески. За ними его мог ожидать направленный прямо в лоб ствол оружия. Капитан осторожно оттопыренным указательным пальцем качнул занавеску.
Кровать с резными деревянными спинками стояла прямо под окном. На ней, укрывшись одеялом с головой, спал человек. Губы в прорези маски растянулись в улыбке. Наконец-то повезло. Можно будет взять без стрельбы и погонь.
Спецназовец, стоявший за спиной командира, понял ситуацию и действовал в штатном режиме – ствол его автомата был направлен на то место, где под одеялом угадывалась голова. Капитан резко выкрикнул:
– Не двигаться! Руки! – и сдернул одеяло, после чего тут же коротко выматерился.
На кровати лежала наспех сооруженная из подушек и шмоток «кукла». Сам же постоялец в комнате отсутствовал. И в этот самый момент что-то упало с крыши в траву. Капитан инстинктивно обернулся, и тут взорвалось. Яркая вспышка пламени веером разлетелась в воздухе. Капитан даже зафиксировал взглядом в огне разлетающиеся черные осколки. Облако дыма медленно поднималось к небу.
Командир группы захвата замер в испуге. Несомненно, взорвалась граната. Он прислушивался к собственному телу.
«Неужели не зацепило? В сорочке родился», – подумал он.
К его удивлению, цел остался и боец рядом с ним.
В воздухе мелькнула тень – Ларин в кожаной куртке и в мотоциклетном шлеме с опущенным забралом спрыгнул с крыши, сжимая в руке «шмайсер». От мотоцикла его отделяло метров десять. Он рассчитывал вскочить в седло и умчаться быстрее ветра. Но Андрей немного просчитался.
Из-за угла избы вышел спецназовец с автоматом и коротко приказал:
– Бросай оружие! Мордой в землю!
Ларин сделал вид, что бросает «шмайсер» на землю, но при этом ремень остался в его пальцах. Взмах рукой – и автомат ударил спецназовца по рукам. Десантный «АКМ» без приклада полетел в траву. А вот второй удар не получился. Андрей рассчитывал нанести его в голову, однако противник перехватил «шмайсер» и рванул его на себя.
Ларин не удержался на ногах. Спецназовец попытался ударить его ногой, за что тут же поплатился. Перекатившись, Андрей схватил его за берц, вывернул ботинок, и противник рухнул в траву. Полыхнула автоматная очередь – капитан стрелял поверх голов. Тут же отчаянно завизжала артистка.
Ларин вскочил на ноги и, отстреливаясь короткими очередями, пригибаясь, стал отступать к мотоциклу, прикидывая свои шансы. Пока получалось неплохо. Скорее всего, приказ был брать его живьем. И по возможности не ранить, иначе бы наверняка стреляли не в воздух, а по ногам.
«Значит, не все так плохо. Значит, не уверены, кто я такой на самом деле», – Андрей дал еще одну очередь и ногой опустил рычаг запуска двигателя.
Мощный мотор завелся с первого раза. Продолжая стрелять, Ларин включил скорость, и мотоцикл сорвался с места.
– Стой, мля!
– По колесам стреляй!
На влажной земле мотоцикл никак не хотел набирать скорость – клочья дерна летели из-под колеса, да и разогнаться особо не было где: изба, забор, навес, кострище… Лавируя между строениями, Андрей пытался пробиться к воротам. Внезапно у него на пути возник боец спецназа. Ларин лишь успел принять чуть вправо и на ходу ударил того ногой в живот. Автоматная очередь ушла в небо. Но впереди возникло новое препятствие – мужик в черном замахивался длинной жердью, намереваясь сбить Андрея с седла. Пришлось направить мотоцикл прямо на него. К счастью для спецназовца, тот успел вовремя отбросить жердь и отскочить в сторону. Вслед Ларину полетел обломок кирпича. Но шлем из графитового стекловолокна удар выдержал, даже не треснул.
Ворота были закрыты, однако Андрей не сбавил скорость. Колесо ударило в калитку, сорвав ее с петель, и мотоцикл, с точностью до сантиметра вписавшись в проем, вырвался на волю.
Обитатели агроусадьбы встревоженно выглядывали в окна, выбегали на улицу, загорался свет. Но все, что они увидели – это бойцов спецназа, выбегающих через калитку.
– Что случилось? Кто стрелял? Какие такие шутки?
Вопросы в первую очередь были обращены к осветителю и его подружке, потому как они стояли посреди двора и было понятно, что видели больше, чем остальные.
– А хрен его знает, – авторитетно заявил технический работник кинематографа и пригладил всклокоченную бороду. – Зачем-то им наш линейный продюсер понадобился.
Андрей, петляя, гнал мотоцикл. Дорога была то твердой, как камень, то рассыпалась мелким песком, и тогда транспортное средство заносило. Сзади слышалась беспорядочная стрельба; правда, пока стреляли поверх головы, для острастки.
Водитель микроавтобуса уже разворачивал машину поперек дороги, пытаясь перекрыть Ларину путь к отступлению. Он выглядывал в открытое окно, дергал свой автобус то вперед, то назад.
По обе стороны от проселка росла высокая, чуть ли не в рост человека трава. Пришлось рисковать. Андрей врезался в нее. Стебли хлестали по рукам, норовили содрать с плеча «шмайсер», а с головы шлем. Справа промелькнули зажженные фары микроавтобуса. Ларин, проносясь мимо него, даже чиркнул локтем о капот.
«Кажется, удалось, – подумал он, вглядываясь в растянувшуюся вдоль реки асфальтовую полосу шоссе. – Вот только жаль, что так получилось. Теперь прощай карьера продюсера. А Дугину придется подыскивать другого человека для задания. Я-то уже засветился».
Водитель микроавтобуса, виляя задним ходом, вел машину к агроусадьбе. Запыхавшийся командир и бойцы запрыгнули в салон.
– За ним. Жми! Только дистанцию держи, у него гранаты и автомат.
– Понял уже.
– Даже уши заложило. – Капитан хлопал себя растопыренными ладонями по голове.
Подпрыгивая на ухабах, микроавтобус разгонялся. Перед асфальтом вспыхнул красным стоп-сигнал мотоцикла, и послышалось нарастающее урчание мотора. Капитан уже кричал в рацию, чтобы срочно перекрывали дорогу на подъезде к городу, и передавал информацию о мотоциклисте и его приметы, хотя понятно было, что вряд ли в этот поздний час на дороге появится еще одна подобная машина с отчаянным наездником.
– Обхитрил, гад. Словно чувствовал, что мы нагрянем, – эмоционально высказывал мысли вслух командир группы захвата.
– Значит, есть грех за душой, – поддержал его водитель.
– Все совпадает, товарищ капитан, – поделился соображениями боец, которого Ларин первым уложил на землю. – Пулемет был немецкий? Немецкий. А у него «шмайсер».
– Совпадает, – согласился капитан.
Ларин не особо разгонял мотоцикл – понимал, что в ближайшей перспективе на шоссе его должна ждать засада, тот же самый полицейский «еж». Только теперь его раскатают в две линии, перекрыв не только асфальт, но и обочины. А вот свернуть пока было некуда. Насыпь высокая, внизу заболоченная пойма речушки.
И тут впереди вспыхнули фары машины. Сперва Андрею показалось, что это обычный поздний автолюбитель. Но через несколько секунд в ночи заполыхали мигалки, взвыла сирена. За первой машиной показалась и вторая. Они стремительно приближались, заняв обе полосы движения.
– Вот же черт. Опять не везет.
Ларин чуть сбавил скорость. Притормозили и правоохранители, подозревая – беглец понял, что шансы его равны нулю, а потому решил сдаться.
Когда до полицейских машин оставалось не более пятидесяти метров, а фары микроавтобуса светили прямо в спину, Андрей резко затормозил, мотоцикл развернуло на месте. В машины с мигалками полетела бутафорская граната. Полыхнула вспышка. Дым, подсвеченный пульсирующими красным и синим светом, клубами пополз над асфальтом. Двигатель взревел, переднее колесо приподнялось над асфальтом. Ларин летел навстречу микроавтобусу, прямо лоб в лоб. Иногда такая тактика приносила успех. Не у всех водителей, даже служащих спецназа, нервы сделаны из железа.
Раздался визг тормозов. Микроавтобус развернуло поперек дороги. Андрей, резко наклонив мотоцикл, ушел в сторону. Колеса захрустели гравием обочины. Ларину еле удалось удержаться возле самой бровки. Сзади раздался взрыв. Местность осветило, словно при вспышке молнии. А затем все вновь погрузилось в темноту, разрываемую лишь светом фар. Очередной раунд погони Андрею удалось выиграть. Он изменил направление – уходил в ту сторону, где его пока еще не поджидали. Но теперь вместо одной машины его уже преследовали три. И он не сомневался – вскоре дорогу перекроют и с этой стороны, а потому пристально высматривал пути ухода от погони.
За спиной грохотнула автоматная очередь. Стрелок был неплохим, хоть и промазал. Но пули, чиркнув возле заднего колеса по асфальту, ушли в темноту рикошетом.
«Следующий раз могут и попасть. Гранатами их уже вряд ли остановишь. Поняли, что это обычные взрывпакеты, разве что дыма от них побольше, – Андрей, продолжая вести мотоцикл одной рукой, дал наугад несколько очередей. – А ведь стоило бы получше изучить местность возле агроусадьбы, – с досадой подумал он. – Наверняка узнал бы что-нибудь полезное».
И тут с левой стороны Ларин заметил переброшенный через речушку хлипкий мостик. Даже не мостик, а кто-то просто завалил стоявшее на берегу дерево и, как сумел, стесал его сверху. Вдоль ствола виднелась неровная линия поручней, сооруженная из тонких жердей.
– Раз есть мостик, значит, к нему есть и подход. Где пройдет человек, там пройдет и мотоцикл.
Рискуя с ходу угодить в трясину, Андрей затормозил и покатился с высокого откоса. Пару раз мотоцикл подбросило так, что он чуть не перевернулся через переднее колесо. Впереди в свете фары зеленело, казалось, непроходимое море тростника.
– Ну, выноси, родимый!
Ларин в самом конце спуска прибавил газу, чтобы хотя бы по инерции преодолеть метров двадцать болотистой поймы, а уж потом можно было попытаться уйти бегом. Что-что, а бегал Андрей отлично: и когда приходилось уходить, и когда приходилось преследовать.
Чвякнула переувлажненная земля, захрустел тростник. Из-под заднего колеса фонтаном летела грязь, машину безбожно водило из стороны в сторону. И когда Ларин готов был уже спрыгнуть с мотоцикла, грозившего завалиться в болото и придавить ему ногу, заднее колесо внезапно обрело сцепление. Машину дернуло вперед.
Взгляд выхватил спереди примятого тростника узкую тропинку, выложенную полузатопленными почерневшими от сырости и времени досками. Проехать по ним было не легче, чем по натянутому канату в цирке. Но и тут Андрей справился.
Микроавтобус и два полицейских «УАЗа» замерли на краю обочины. Их фары заливали ярким, но безжизненным галогенным светом колышущийся тростник и продирающегося сквозь него мотоциклиста.
– Как по сухому чешет, – с ноткой восхищения в голосе проговорил капитан и, опустившись на одно колено, прицелился.
На несколько секунд мотоциклист исчез из виду. Доносилось лишь неровное урчание двигателя. Капитан медлил нажимать на спуск.
Урчание сделалось более частым и нервным. Мотоцикл взлетел на бревно и, набирая скорость, помчался над речушкой.
Капитан сделал несколько выстрелов, целясь в колеса, при этом нервно выкрикивая:
– Да падай же ты, падай!
Мотоцикл взлетел с конца бревна, как с трамплина и, оказавшись на соседнем высоком берегу, помчался к лесу.
– Вот урод! Даже фару и габариты выключил… – Капитан опустил автомат, понимая, что стрелять бесполезно, как, впрочем, и пытаться преследовать мотоциклиста.
Гул двигателя затихал, а потом и вовсе растворился в ночи…
Через полчаса уставшие бойцы группы захвата уже рассаживались на полу прямо в холле райотдела. Дежурный старлей из-за своей стеклянной перегородки с сочувствием посматривал на них. Люди были уставшие, вымотанные и очень злые. В общем-то, неплохие профессионалы, хорошо подготовленные и тренированные, знающие свое дело. А вот поди ж ты, два раза за день такой облом.
Командир группы нервно ходил по каменным плитам пола и не очень громко беседовал по телефону:
– …Да-да, товарищ полковник… хорошо, что вы меня поддерживаете… вот именно, теперь всем райотдел должен заниматься… никуда он не денется, все дороги уже перекрыты, ведется поиск… только я за это не отвечаю… мотоцикл у него приметный, найдут… вскоре пробьют кто такой, фамилия-отчество, место жительства, но это уже не ко мне.
Голос полковника Битова звучал в наушнике трубки бодро и по-деловому, будто бы и не глубокая ночь стояла на дворе, а белый день и словно сидел он в своем служебном кабинете. На самом деле если бы капитан мог заглянуть на другую сторону линии связи, то он бы увидел Битова не в очень приглядном виде.