— И даже Мухаммед остался доволен?
— У этого человека всегда найдутся замечания. Ты же знаешь, насколько он подозрителен. Иногда мне кажется, что он даже самому себе не вполне доверяет... Я его немного порасспросил о недавнем ЧП с русскими.
— Юсуфа Саламеша ты тоже числишь русским?
— Фатима, неважно, кто он по национальности, важно то, на кого он реально работает... Так вот, Мухаммед сказал, что этих двух «депутатов», направленных к нам русскими, учитывая ранг самого мероприятия, следовало непременно «проверить». Особенно Михайлова, поскольку он в отличие от Завадовского и Полякова является малознакомой фигурой, да к тому же еще и выходец из спецслужб...
— В Париже он произвел на меня неплохое впечатление, — сказала Фатима. — Хотя за такой короткий срок, конечно же, целиком изучить человека невозможно.
— Мухаммед проинформировал меня, что какие-то его знакомые, оперирующие сейчас в зоне Северного Кавказа, с некоторых пор приглядываются к нему и считают его перспективной фигурой.
— Очевидно, так и есть, — женщина пожала плечами. — В противном случае его не прислали бы к нам в ранге «ведущего эксперта» по «кавказскому вопросу»... Но когда я видела его в последний раз в твоем присутствии, мне показалось, что он чем-то расстроен.
— Еще бы, — хмыкнул ливанский миллиардер. — Люди из «Хезболлах», устроившие по приказу Мухаммеда этот маскарад, изрядно пощекотали ему нервы. Кстати, Фатима... Вокруг Михайлова, как мне сообщили, последние недели плетутся интриги. Мухаммед хотел бы осуществить его вербовку уже здесь, в Бейруте, но в данном случае, как ты понимаешь, без моего на то позволения он действовать не может. Потому что, если русские пронюхают, что мы занимаемся в отношении их ключевых сотрудников такими вот вещами, у нас могут возникнуть в дальнейших отношениях с ними большие проблемы.
— Мухаммед или кто-то другой уже пытались его купить?
— Да, Михайлову даже перевели аванс на лицевой счет, но он этих денег не тронул, да и вообще пока не проявляет большого желания «сотрудничать».
Фатима посмотрела на него своими бездонными, загадочно светящимися изнутри глазами.
— Я уже говорила тебе, Хасан, что не следует слишком близко контактировать с людьми из «Хезболлах», не говоря уже об этих диких чеченцах. Так ведь недолго испортить свое реноме на Западе.
— Плевать я хотел на Запад, — сухо сказал Хасан. — Мои контакты с «Хезболлах» носят абсолютно секретный характер, и, кроме Мухаммеда, я уже давно ни с кем из их круга не общаюсь.
— Если хочешь знать мое мнение по поводу вербовки Михайлова, то я могу сказать следующее... Человек он, кажется, и вправду перспективный, а потому, если мы будем аккуратны с ним и если мы подберем к нему ключик, то он сможет принести нам большую пользу. Помнишь, мы с тобой как-то говорили, какие бурные перемены начались в России? Так вот... Мне кажется, что Завадовский и Поляков, которые привыкли за последние годы действовать через тебя, через твои связи и знакомства, откупаясь «комиссионными», постепенно сами превращаются в чужих марионеток. «Крышуют» бизнес, в том числе и «чеченский филиал», какие-то новые для нас влиятельные лица, связанные с набирающими силу спецслужбами, а также выходцами из них... И если ты не хочешь оказаться у разбитого корыта и потерять часть доходов, а наоборот, стремишься к еще большей прибыли и еще большему влиянию, то тебе, пожалуй, стоило бы обратить внимание на указанные мною процессы... К тому же, насколько я тебя знаю, Али Хасан Аленни, ты никогда не складываешь все яйца в одну корзину...
Хасан задумчиво потер гладко выбритый подбородок, затем бросил на нее вопросительный взгляд.
— Контрразведка у русских тоже не дремлет. И кроме того, ему уже не раз предлагали деньги, но он отвечает решительным отказом.
Молодая женщина вновь отвернула голову к окну, приняв рассеянный вид.
— Значит, мало давали, — сказала она после небольшой паузы. — Мало и не так... Я знаю, Хасан, как привязать к нам этого русского. Я найду к нему ключик. И ты скоро убедишься в том, мой дорогой и единственный, что Фатима думает только о тебе и твоем благе...
* * *Последние сутки человек, о котором беседовали эти двое важных персон, проживал в апартаментах отеля «Шератон» почти в самом центре Бейрута. Соседний с ним номер занимал Юсуф Саламеш. Весь этаж, на котором располагались их номера, был заблаговременно кем-то арендован, и, кроме сотрудников охраны да тех же знакомых ему уже Иссы и Мерхаба, он никого здесь больше не видел — хотя и не исключено, что какие-то из расположенных на этом закрытом этаже апартаментов уже заняты кем-то из участников будущей сходки.
Андрей попросил, чтобы ему устроили обзорную экскурсию по городу. Как ни странно, Исса дал «добро». Около полутора часов они передвигались по Бейруту в джипе с затемненными стеклами.
Останавливались они лишь в одном месте, в районе современных шопов и бутиков, по просьбе Андрея, который наметил сделать здесь кое-какие покупки.
Хотя Иссе эта его идея не очень понравилась и он даже попытался отговорить своего подопечного от намеченного им похода в маркет, сказав, что все необходимое, стоит лишь сделать заказ, привезут прямо в «Шератон», Андрей все же сумел настоять на своем.
Очевидно, местные гэбисты, кому поручено приглядывать за ним, получили инструкции не слишком усердствовать в своих занятиях и создать для гостя хотя бы видимость того, что он обладает здесь полной свободой; а если поблизости все время находится охрана, так это делается для его же блага.
Андрей купил себе шикарный портфель из крокодиловой кожи и еще кое-что по мелочам вроде двух «Паркеров», записной книжки и стопки писчей бумаги. Теперь, обзаведясь атрибутами делового человека, он чувствовал себя подготовленным к любым переговорам.
Исса не разрешил ему воспользоваться кредитной карточкой, расплатился сам, причем выложил наличные. Покупка эта его в общем-то не удивила. Хотя он и пробурчал нечто вроде того, что за всем этим добром вовсе не обязательно было ездить специально в магазин. На что Андрей резонно указал ему, что все вещи, которыми ему предстоит пользоваться, он предпочитает выбирать собственноручно.
Примерно через час, когда Андрей уже вернулся с покупками в «Шератон», в тот же маркет и в тот самый отдел, где он выбрал для себя необходимую ему в будущем вещицу, заглянул молодой рослый ливанец.
Один из тех двух ливанцев, что составляли компанию мадам Фатиме во время ее посещения ресторана «Серебряная башня» в Париже.
Он выбрал точь-в-точь такой же портфель. Они были настолько идентичны, эти два портфеля, что складывалось такое впечатление, как будто оба они были изготовлены из шкуры одного аллигатора.
И точно так же, как предыдущие покупатели, он расплатился не кредитной карточкой, а выложил необходимую сумму наличными...
Глава 9
Красно-белый «Пайпер» приземлился на Мальте в половине второго пополудни. И надо же было такому случиться, что произошло это небезынтересное для спецов П-ЗР событие буквально на глазах у Белькевича.
Выполняя наказ «первого номера», он отправился на рекогносцировку в единственный на Мальте международный аэропорт — Лука. Наряду с «Боингами», «Ди-си» и другими крупногабаритными лайнерами здесь осуществляли посадку также частные легкомоторные самолеты. Диспетчеры сажали их на отдельную полосу, расположенную на максимальном удалении от здания аэровокзала. А поскольку многие состоятельные люди нынче предпочитают летать собственными самолетами или же, на худой конец, прибегать к услугам «аэротакси», то на площадках терминала собралось целое скопище небольших летательных аппаратов — только на виду, помимо того, что некоторые агрегаты укрывались в ангарах.
Именно в тот самый момент, когда он под лучами палящего солнца возвращался к оставленному им на площадке джипу, Белькевич чисто интуитивно повернул голову на шум.
В проеме между двумя стеклянными кубиками зданий, в которых помещаются местные офисы и службы, включая контору, занимающуюся сервисом «аэротакси», которую он только что посетил, Белькевич засек снижающийся по глиссаде «Пайпер»... Посадка была произведена классически, что свидетельствовало о довольно высокой квалификации пилота, управлявшегося с этим игрушечным с виду самолетом.
Компактный салон «Пайпера» был рассчитан на перевозку шестерых пассажиров. Прошло еще около получаса, прежде чем Белькевич покинул свой наблюдательный пост, благоразумно пропустив вперед два джипа — на Мальте их почему-то называют «траки», — увозящих в своих салонах с частного терминала аэропорта Лука пятерых прибывших на Мальту персон.
Это были не кто иные, как Майкл, Черногорец и трое киприотов, зашифрованных под псевдонимами Банкир, Адвокат и Полковник. И направлялись они, судя по всему, в резиденцию их давнего партнера по оружейному бизнесу Эриха фон Манхейма.
«Теперь наверняка придется скорректировать планы, — думал он по дороге в Стрэнд-центр. — Частный терминал охраняется очень слабо... Охранная техника допотопная, видеокамеры снимают только площадку, ангары вне их зоны действия... „Пайпер“ загнали в ангар, это большой плюс... Как сказал служащий конторы „аэротакси“, в летнее время терминал открывается в шесть утра. По ночам полеты не производятся — еще один громадный плюс, потому что народу в той части аэропорта практически не будет... Дыр и лазеек хватает, а проще всего проникнуть через малые ворота: там стоит крохотная будка, и скорее всего сторожить там будет только один охранник...»
— У нас в запасе только эта ночь, — выслушав его доклад, сказал Мокрушин. — Поэтому я займусь яхтой в одиночку, ну а вы, соответственно, должны будете «зарядить» по полной программе «Пайпер»...
* * *Примерно пять часов, начиная с семи вечера, Рейндж провел в скалистой расселине, представляющей собой некое подобие полузатопленного морской водой грота. Никто даже не обратил внимания на то, что на борту «луццу», второй раз за день посетившей «дайверскую» зону в районе Блю Гротто и пришвартовавшейся к причалу уже на закате дня, находился только один любитель подводного плавания — хотя в «зону» отправлялись двое. И подавно никто не заметил, как другой ныряльщик, уйдя под воду вместе со всем своим необходимым для предстоящего ему дела снаряжением, вынырнул уже у неприступных с виду скал, всего в сотне метров от входа в крохотную подковообразную бухту, где он и заныкался в этом самом гроте, дожидаясь наступления полной темноты.
Баллоны с кислородной смесью и другое подводное снаряжение он сразу же снял с себя и разложил все это хозяйство на сухом каменистом выступе, напоминающем полку.
Когда на его часах, выполняющих также функцию компаса, стрелки сместились к полуночи, он решил: настала пора действовать.
Яхта стояла на якоре аккурат посередке бухты. От ее носа до причала было всего метров сорок. Учитывая, что у самого берега здесь мелковато, а для того, чтобы пришвартоваться к дощатому причалу, нужно совершить в этой тесной бухте ряд сложных маневров, Манхейм, который сам управлялся со штурвалом, решил эту проблему самым разумным способом: встал на якорь там, где было довольно глубоко, а затем переправился вместе со своими спутниками, Бельгийцем и еще каким-то типом, при помощи катера на берег, где их уже ждала Эльза Бартельс.
На борту яхты, насколько мог судить Рейндж по результатам своих дневных, а также уже последних по времени наблюдений, оставался лишь один человек — в качестве сторожа, надо полагать, потому что иное объяснение этому факту отыскать сложно.
Гладь бухты, похожая на зеркало, отражала в себе разноцветные огни: в окнах особняка горели электрические огни, а лужайка за домом, где с наступлением вечера устроили светскую тусовку Манхейм и его гости, была вдобавок освещена лампочными гирляндами, отчего все это действо со стороны моря выглядело весело и празднично.
...Всего в метре от головы Рейнджа, который вынужден был мокнуть под скосом кормы, брызнуло, как из шланга, тугой струей. Напор постепенно уменьшался, пока не сошел на нет. Очертив дугу, метрах в трех от борта шлепнулся, зашипев, в воду окурок. Послышалось негромкое восклицание на немецком — в переводе на русский что-то типа «Жизнь — дерьмо!» — после чего до слуха Мокрушина долетели какие-то звуки, напоминающие шлепанье босых ступней по палубному покрытию.
«Ну все, немчура, хватит дурью маяться... На чужой праздник полюбовался? Малую нужду справил? Сигаретку на ночь выкурил? Ну а теперь вали в каюту, бездельник, и не вздумай оттуда даже носа наружу высунуть!»
Неизвестно, что сыграло свою роль, то ли заклинания Мокрушина, то ли охранника Манхейма, который вдобавок помогал ему управляться с этой полностью автоматизированной и компьютеризованной посудиной, сморила усталость, но он и вправду убрался с открытой палубы, спустившись по трапику в жилой отсек.
Слабо фосфоресцирующий циферблат «подводных» часов показывал четверть второго ночи. Корма сидела в воде довольно низко, поэтому Рейндж без особого труда смог забраться на палубу. Присев на корточки, он прислушался к звукам ночи... До дома было довольно далеко, и со стороны залитой светом электрических гирлянд лужайки, где все еще мельтешили темные человеческие силуэты, доносились лишь обрывки музыки. Что же касается парня, которого оставили куковать на яхте, то он, кажется, решил чуток вздремнуть до рассвета.
С правого бока у Мокрушина на поясе был приторочен небольших размеров мешок из водоотталкивающей ткани, а сам пояс, с прошитыми карманчиками-клапанами, предназначался для компактного хранения нужных ему для дела инструментов.
Палуба яхты была слабо освещена стояночным фонарем, горевшим на яхте. Помимо них горели также баковый и кормовой огни. Под козырьком крохотной надстройки свет отсутствовал, зато слабое свечение пробивалось наружу через неплотно прикрытую дверь, ведущую в жилой отсек.
Выждав у среза кормы, пока с его гидрокостюма, а также с головы стечет вода, Рейндж, опять же на корточках, перебрался к квадратной формы люку, под которым находился вход в машинное отделение яхты «Морской лев».
Люк был закрыт плотно и поставлен на фиксатор. Очевидно, это сделано для того, чтобы уберечь механизмы от пагубного влияния ночной сырости. То, что днем здесь стоит жара, еще ничего не означает, Даже сейчас, когда еще не выпала утренняя роса, палуба глянцево блестит от влаги.
Стараясь действовать бесшумно, Рейндж снял скобку фиксатора, затем, сделав несколько вращательных движений, отдал крепление люкового закрытия. Из лаза пахнуло сухим воздухом, в котором слабо различались запахи соляра и машинных масел.
Спустившись по трапику в подпалубное пространство, он вернул на место люковину, заперев себя таким образом в довольно тесном пространстве машинного отделения, слабо освещенного дежурным светильником.
Дизель-генератор работал практически бесшумно. В машине царил образцовый немецкий порядок: все блестит, сверкает, нигде ни единого пятнышка, полный орднунг...
Рейндж склонился над одной из «пайол», закрывающих кафели и топливную аппаратуру. Подсвечивая фонарем, стал исследовать крепеж и одновременно прикидывать про себя, куда сподручнее всего определить «гостинец».
Циферблат часов показывал чуть больше половины второго ночи. Интересно, как там у мужиков обстоят дела?
Белькевич управился со своей задачей даже раньше, чем рассчитывал. К двум часам ночи он уже завинчивал обратно съемную панель в кабине «Пайпера», подсвечивая тонким, как карандаш, фонариком, который он из-за занятости обеих рук держал в зубах.
Убедившись, что после его манипуляций в кабине не осталось каких-нибудь лишних винтиков-гаечек и обрезков проводки, он вернул свой инструмент в сумку. Пригибаясь, прошел через темный, неосвещенный салон. Затем по сходне, через пассажирский люк, выбрался из «Пайпера» наружу.
На то, чтобы открыть замок-блокиратор, ему понадобился комплект сложных отмычек, пятнадцать минут времени и все его мастерство. Зато теперь ему не пришлось тратить время, поскольку дверца в фюзеляже, стоило ее лишь плотно закрыть, обратно уже, сколько ни дергай за ручку, не открывалась.
С дверью ангара, запертой снаружи, он и раньше не стал возиться, а сейчас и подавно такой нужды нет: Белькевич проник внутрь через одно из имевшихся здесь окон, часть из которых — их рамы поднимались вверх — была оставлена открытой, чтобы проветрить внутренности ангара.
Черепа он обнаружил там, где тот и должен был находиться: Валера стоял на стреме, укрывшись в простенке между двумя рифлеными ангарами. Щелкнув пару раз языком, Белькевич привлек его внимание. Смайнался к нему на плечи и с его же помощью спустился на земную твердь.
Ангар своей тыльной стороной практически соприкасался с проволочной изгородью, крепящейся к бетонным столбам, вкопанным в землю через каждые пять метров. Будка с охранником, который бдил возле запертой на ночь брамы, расположена метрах в двухстах слева от них, причем обзор местному сотруднику закрывает еще один, третий по счету летный ангар.
Череп, напружинив мышцы, приподнял нижний край сетки, крепившейся на металлическом тросике. Еще раньше они вытащили две скобки у основания столбиков, поскольку резать ячеистую проволочную сетку и оставлять после себя следы сочли совершенно излишним.
Белькевич ужом просквозил в образовавшуюся щель, а затем помог выбраться наружу своему напарнику.
Они пересекли небольшой пустырь, выйдя прямиком к оставленному неподалеку, рядом с выездом на шоссе, «служебному транспорту».
— Отряхни чуток колени, — сказал Белькевич напарнику. — Посмотри, Валера, как у меня внешний вид?
Они оба были в спортивных костюмах.
Сумку с инструментом он положил в багажник джипа. Передал Черепу набор отмычек, чтобы тот приховал их в нише под креслом пассажира. Ну а в остальном, даже если вдруг их тормознет местная полиция, ничего противозаконного они не найдут, поскольку «гостинец» в данную минуту времени находится уже во внутренностях красно-белого «Пайпера».