Действительно, сегодня было утро понедельника, и Настя уже могла говорить. Запершись в своем кабинете, она хриплым голосом рассказывала о случившемся Инне Полянской.
– Нет, подруга, ты охренела! – заявила Инна, выслушав ее рассказ. – Ты мне про такие вещи сообщаешь спустя двое суток после того, как они случились? Ладно, я еще ребятам по сводкам не звонила. Если бы я это узнала не от тебя, а от чужого дяди, я бы тебя вообще убила!
– Как я могла тебе рассказать хоть что-то, если два дня могла только мычать! – огрызнулась Настя. – И не волнуйся, в сводках этого нет. Стрелецкий постарался. Будем выматывать противника неизвестностью. Пусть думают, почему нет шумихи.
– Так-то разумно, – немного подумав, согласилась Инна.
– Разумно, только я-то не хочу мучиться неизвестностью. Я хочу понимать, как продвигается расследование.
– Ну, это-то мы узнаем, – заверила ее Инна. – Главное определиться, кому дело отдали.
– Танцуй. Бунину с Меховым.
– Ой, так это ж здорово! – обрадовалась Инна. – Эти-то парни нам не откажут. Ты давай, подруга, пей горячий чай, чтобы голос окончательно поправить, а я сейчас Гончарову пару шедевров на номер скину и поедем Ваньку долбать. Я понимаю, что сейчас не время, но рано или поздно про это убийство можно будет написать неплохой матерьяльчик. И сама понимаешь, что этот эксклюзив я никому не отдам.
Расскажи-ка мне поподробнее, как Стрелецкий у вас спрашивал: с кем вы, мастера культуры? Что ни говори, а повезло Алиске с мужиком!
– Ага, он так деловито разговор вел, так по-мужски, я обзавидовалась вся, – призналась Настя. – Я, когда смотрю на Игоря, понимаю, почему он миллионер. Мне это кажется абсолютно естественным. А про наше собрание я тебе все рассказала. А то, что Анютка Игоря глазами ела, а Костя Скахин на него как кролик на удава смотрел, так это неинтересно.
– Вот не любою я вашего Какина! – поморщилась Инна.
– Почему? Ты его два раза в жизни видела, да и то по пять минут, когда ко мне в штаб приезжала.
– Скользкий он какой-то. В глаза не смотрит. Они у него бегают все время. И руки у него влажные. Терпеть не могу людей с потными ладошками. И фамилия… Одно слово – Какин.
– Он Скахин. И его влажные ладошки не помешали ему остаться в нашей команде, – возразила Настя. – И парень он хороший, веселый и компанейский. И юрист классный.
– Да и хрен с ним. Мне с ним детей не заводить.
– Слушай, – встрепенулась Настя, – а ты Веронику сегодня видела?
– Корректоршу? Нет, а на фига мне она? – удивилась Инна.
– Так мужик, которого убили, Родионов, он же ее любовником был! Она от него ребенка ждет, сама мне рассказывала.
– Да ты что? – Инна в изумлении округлила глаза. – Спроси меня, меняет ли это дело? Давай, собирайся, пойду я за жизнь с нашей Вероничкой побеседую.
– Иногда даже я поражаюсь твоему цинизму, – покачала головой Настя. – А если бы убили Фомина, ты бы у меня информацию собирала?
– Ну не убили же, – философски заметила Инна и легко повернулась на каблучках своих ультрамодных туфель. – А насчет цинизма… У меня работа такая. Как у сыскарей, онкологов и патологоанатомов. Иначе сгоришь.
Иван Бунин с тоской смотрел на дверь. За нею была недосягаемая спокойная жизнь, в которой не надо было валандаться с незадавшимся явно заказным убийством политической шишки Егора Фомина.
На утренней оперативке начальство, заслушав доклад Ивана, изволило морщиться, как при затяжной изжоге. Фомин бодался на выборах не с кем иным, как с действующим мэром, с которым начальник горотдела, естественно, был на короткой ноге. Хоть и не прямое начальство, но все же. И расследовать причастность мэра к убийству страсть как не хотелось. Но и Фомина с его развешенными по всему городу портретами скидывать со счетов было никак нельзя. Поднимет он шум, что попытку убийства пытаются спустить на тормозах, мало не покажется. Да и по результатам этих самых выборов еще бабушка надвое сказала. А вдруг победит этот самый недобитый Фомин? Как с ним потом работать?
Все эти мысли так явственно читались на высоком челе начальника, что Ивану стало смешно.
– Какие рабочие версии отрабатываете? – спросил начальник.
– Попытка убийства по политическим причинам, – бодро ответил Иван. Брови начальника грозно сошлись на переносице. – Вторая версия – попытка убийства из личных мотивов. Например, из ревности. – Лицо начальника стало чуть менее напряженным. Ну и то, что убийство изначально было направлено не против Фомина, а именно против Родионова, тоже надо проверить. – Лицо начальника стало почти безмятежным.
– Молодец, – изрек он, погрызя дужку очков. – Мне кажется, что на последней версии нужно сосредоточиться особо. Ты покопай в первую очередь в этом направлении.
– Буду копать, Леонид Андреич, – кивнул Иван. – Во всех направлениях буду копать. – Начальник снова нахмурился.
– Ты силы-то не разбрасывай особо, – без особой надежды посоветовал он. – Имей в виду, результат я с тебя спрошу. Со всей строгостью.
Вспоминая этот утренний разговор, Иван досадливо морщился. Ближайшие недели не предвещали ему ничего хорошего. Только неприятности. Внезапно дверь, отделяющая Бунина от счастливой жизни, распахнулась, и на пороге появились две хорошо знакомые ему нимфы, при виде которых он даже застонал от огорчения.
Нимфы были подругами и входили в компанию других таких же беспокойных и шебутных баб, за последние полтора года попортивших ему немало крови. Сначала одна из них вляпалась в историю с торговлей наркотиками, и если бы не Иван да еще олигарх Игорь Стрелецкий, сейчас покоилась бы на городском кладбище. Потом вторая помогла ему поймать хитрого и коварного убийцу. Затем третья, сейчас стоящая перед ним, трижды становилась мишенью для преступников. Стоило ли удивляться, что четвертая оказалась наперсницей Егора Фомина и теперь тоже стояла на пороге его кабинета?
– За скальпом моим пришли? – горестно спросил Иван, понимая, что ему никуда не деться и что в ближайшее время он будет подвергнут пыткам инквизиции, поджариванию на костре и казни через расстрел словами.
– Да брось ты, Ванька! – Журналистка Инесса Перцева бодро перешагнула через порог и по-хозяйски устроилась на неудобном стуле, стоящем напротив стола Бунина. – Мы же знаем, что на самом деле ты нас любишь. Нежно и горячо.
Иван засмеялся. Инессу Перцеву, Настю Романову, Алису Стрельцову и Наталью Удальцову он действительно успел полюбить всей душой. Они были очень славные и какие-то настоящие. Верно дружили. Истово защищали интересы друг друга. Не оглядываясь, ввязывались в авантюры, в том числе и опасные. Были отличными профессионалами, каждая в своей сфере. Влюблялись. Ссорились. Но никогда не предавали и не прощали подлости. Ивану с ними всегда было хорошо и спокойно. А его Иришка в них просто души не чаяла и во всем старалась быть на них похожей.
В глубине души Иван был рад их приходу, хотя понимал, что они из него душу вынут, чтобы поподробнее узнать о ходе расследования.
– Ну что, Вань, получится нашего мэра за жабры взять? – начала с места в карьер Настя. – Или ему с рук сойдет, что у него главным предвыборным аргументом является нож?
– Шило, – механически поправил Иван и тут же схватил себя за язык.
– Так, – удовлетворенно отметила Инна. – Первый эксклюзивчик наметился.
– Инка, – жалобно простонал Иван, – не губи! Мне ж голову снимут, если ты про все это в газете напишешь!
– Погоди, Вань, – остановила его терзания Настя. – Мы на штабе еще не решили, обнародовать нам эту информацию или нет. Так что пока я не разрешу, Инна ничего не напишет. Ты рассказывай спокойно.
– Ишь, нашлась командирша! – проворчала Инна, но спорить не стала.
– Да нечего рассказывать. Вы и так все знаете. Убит Сергей Родионов. Есть подозрение, что по ошибке. Что на самом деле мишенью был Егор Фомин и убийца просто обознался. Буду отрабатывать версию политических мотивов.
– Точно будешь? Не спустят это на тормозах? – с надеждой спросила Настя.
– Девы, вы ж понимаете, что в нашем деле человек предполагает, а начальник располагает, но версию эту я отрабатывать буду. Честно и до конца, – убежденно ответил Иван. – Другое дело, что, может, Фомина вашего и по личным мотивам захотели прикончить. Какая-нибудь брошенная красавица или ревнивый муж… О его похождениях весь город знает. Да и Родионов этот вполне мог кому-то дорогу перейти.
– Не бывает так, Вань! – горячо заговорила Настя. – Его же предупреждали, чтобы он не лез на выборы, по телефону пугали, жену краской облили. Не может быть, чтобы именно сейчас кто-то решил его убить по каким-то эфемерным личным мотивам. У нас рейтинги знаешь как прут? У него реальный шанс на победу. И действующая власть изо всех сил старается этой победы не допустить.
– Настя, ты не горячись. Я тебе обещаю, что разберусь. Но зависать на одной версии только потому, что она самая логичная, я не буду. Непрофессионально это.
– Хорошо, что ты хотя бы признаешь, что это самая логичная версия! – с горечью произнесла Настя. – Ладно. Ты держи нас в курсе, пожалуйста. Сам понимаешь, меня это напрямую касается.
Выйдя из ГУВД, подруги остановились на пронизывающем октябрьском ветру.
– Ты сейчас куда? – вяло спросила Настя.
– В редакцию. Я материалы Гончарову так и не сдала. Убьет ведь. А ты?
– Мне в избирком надо. Поручили интервью написать. На тему демократических выборов в нашей стране. Сама понимаешь, про физическое устранение конкурентов там ни слова не будет. Так мне тошно от этого, что хоть увольняйся!
– Ну, пока-то не увольняйся, – философски заметила Инна. – Победит Фомин на выборах, станешь замом мэра по вопросам пиара. А пока есть-то что-то надо.
– Надо, – признала Настя. – Добросишь до избиркома?
– Давай. Только ждать не буду. В редакцию сама доберешься.
Высадив подругу у дверей красивого старинного здания с колоннами, Инна развернулась, чтобы ехать на работу. Краем глаза она заметила, что навстречу Насте из дверей здания вышли мэр Варзин и его начальник штаба Кравцов. Предчувствуя скандал, Инна кое-как приткнула машину у кромки тротуара и, не заглушив мотора, рванула Насте на выручку.
Торопилась она не зря. Увидевший Романову, Варзин демонстративно отвернулся в сторону, делая вид, что он ее то ли не замечает, то ли не узнает. Кравцов же склонил голову в вежливом поклоне:
– Здравствуй, Анастасия.
– Здоровья желаете? – В голосе Насти послышалась неприкрытая злость.
– А что в этом странного? – не понял или сделал вид, что не понял, Кравцов.
– Знаете, Андрей Владимирович, то, что вы притворяетесь, особенно мерзко! Вон Александр Ильич хоть в сторону смотрит. А вы расшаркиваетесь в показном почтении, а на самом деле… Что вы еще для нас придумаете? Автомобильную катастрофу? Или взрыв бытового газа?
– Ты что, Анастасия, белены, что ли, объелась? Если на тебя выборный процесс так влияет, так ты в нем не участвуй тогда. Нервные клетки не восстанавливаются.
– Да что вы говорите? – воскликнула Настя, и подоспевшая Инна ухватила ее за рукав пальто. – А как на вас обоих сказывается выборный процесс? Положительно или все-таки нет, коли вы на убийство решились?
– Что это с ней? – спросил Кравцов у Инны. Варзин с раздувающимися ноздрями молча наблюдал за происходящим. – Что она несет?
– Вечером в пятницу на Фомина было совершено покушение, – спокойно ответила Инна.
– Что? – Кравцов в изумлении вытаращился на нее.
– Только убийца ошибся. Принял за него другого человека. И убил его. Вы про это не знали?
– А почему я должен про это знать? Девицы, вы обе полоумные! Вы что, считаете, что Александр Ильич имеет к этому отношение?
– Считаем. – В голосе Насти послышались слезы. – Фомин никому не мешает, кроме вас, Александр Ильич. И то, что он не пострадал, это чудо. Вот только пострадал совсем неповинный человек, у которого вскоре должен был родиться ребенок. И это бесчеловечно!
– Пойдем, Андрей, – нарушил наконец-то молчание Варзин. – Эти женщины не ведают, что творят. А еще в кабинете моем бывали, коньяк пили. Про покушение на Фомина я сегодня утром слышал. Зимний позвонил. Только я к этому ни малейшего отношения не имею. Можете мне не верить, конечно. Но это так. А вам и впрямь лечиться нужно. Обеим.
– Вы на оскорбления-то не переходите, Александр Ильич, – негромко сказала Инна. – Это признак слабости позиции. Покушение действительно было. И то, чтобы оно не повторилось, исключительно в ваших интересах. Иначе избирателей перед выборами ждет неплохая детективная история. Захватывающий триллер практически.
– Не советую, – так же негромко сказал Кравцов. – Ваше уважаемое издание, да и вы лично, из судов не выберетесь. По защите чести и достоинства. Вы сначала докажите, что наш штаб имеет к этому отношение, а уже потом такими обвинениями кидайтесь.
– Докажем, – убежденно ответила Настя. – Обязательно докажем. Вот тогда вам мало не покажется.
Обогнув двух журналисток, Кравцов с Варзиным поспешили к поджидающей их машине. Настя с Инной остались стоять, глядя им вслед.
– Зачем ты на них накинулась, ненормальная? – зашипела Инна. – Пусть бы считали, что ты не в курсе происходящего. Поздоровалась бы и мимо прошла, так нет. Обязательно надо было кидаться отношения выяснять!
– Я не могу делать вид, что ничего не случилось! – заорала Настя. – Они мне оба противны, понимаешь? Почему я должна с ними здороваться? Они убийцы!
– Ну, это еще действительно не доказано, – философски заметила Инна.
– А если и не будет доказано? Если Варзин уговорит Зимнего замять дело? Мне и дальше ходить с ними по одним улицам, встречаться в одних коридорах и вежливо улыбаться? Я так не могу.
Инна хотела ответить, но не успела. У нее зазвонил телефон. Нажав на кнопку, она ответила бодрым «алле» и с минуту молча слушала тарахтение в трубке. Потом изменилась в лице, нажала отбой и понеслась к своей машине, успев крикнуть ошарашенной Насте, что они встретятся в редакции.
– Что случилось-то? – закричала в ответ Настя.
– У Муромцева, говорят, обыск, патроны нашли, – проорала Инна и, взвизгнув покрышками своего красного «Ниссана Микра», рванула с места.
Во дворе пятиэтажной хрущевки на улице Дзержинского толпился народ. Перед входом во второй подъезд стоял оперативный «уазик» с открытыми настежь дверцами, сновали люди в форме, глазели на происходящее зеваки.
– Говорят, бонбу тут собирали, – услышала Инна, подходя к подъезду. Машину она оставила на улице, предпочтя не привлекать к себе внимания ярким цветом автомобиля.
– Прямо-таки бомбу? – усомнился другой голос.
– Точно бонбу, чудом нас не взорвали, лихолеты проклятые! – Старушечий голос набирал обороты. – Сейчас саперы приедут, будут дом разминировать.
– Отойти, наверное, надо, – боязливо проговорил кто-то.
– Не надо отходить, у этой «бонбы» радиус взрыва 500 километров, – уверенно проговорила Инна, которой почему-то захотелось подурачиться, хотя момент к этому вовсе не располагал.
– Вот-вот, девушка тоже знает. – Голос старушки, говорящей про «бонбу», расцвел от счастья. – В этом доме басурманы какие-то квартиру снимали, там и взрывчатку хранили.
Не дослушав, Инна прошла к подъезду и, кивнув знакомому подполковнику, руководящему операцией, остановилась под раскидистой яблоней.
– О, пресса прикатила, – заметил кто-то из оперативников.
Заняв наблюдательный пост, Инна достала из кармана сигареты и зажигалку, прикурила и рассеянно провела пальцами по шероховатому стволу дерева. Влажная, чуть колючая кора приятно холодила пальцы. Склонив голые ветви, старое дерево печально готовилось встретить ноябрь. Желтые листья медленно кружились в большой мутной луже, отправляясь в последнее плавание. Инна зябко повела плечами, ей было холодно в короткой, очень модной, но не предусматривающей долгого стояния на промозглой улице курточке из валяной шерсти. Фирма «Гисвайн», не хухры-мухры.
Из подъезда вывели худенькую патлатую женщину в потертых джинсах и грязных кедах. Инна узнала в ней безработную ныне журналистку Милу Кук. Из конкурирующей с «Курьером» газеты ее уволили за пьянство. Писала Мила неплохо, но ее учащающиеся запои были известны всем потенциальным работодателям. В последнее время поговаривали, что она устроилась внештатным пером к депутату Сергею Муромцеву, на которого практически за копейки, точнее, за жилье и еду, писала предвыборные материалы, шлепала газеты и листовки, а заодно еще и ваяла книгу мемуаров.
Правда это или нет, Инна не знала, но сейчас из дома, где был прописан Сергей Васильевич, вывели именно Милу. Безучастно кивнув Инне, она проследовала дальше и, подталкиваемая в спину стражами правопорядка, влезла в «уазик». Дверь захлопнулась, и машина, кряхтя и вздыхая, начала сдаваться задом по ухабистому двору.
– Что здесь происходит-то? – спросила Инна у знакомого подполковника. Тот отвел глаза.
– Поступил сигнал, что в квартире, где прописан Муромцев, хранятся нелегальные листовки клеветнического содержания, – нехотя сказал он. – Мы приехали, на звонки никто не отвечал, дверь не отпирал, пришлось ломать. В квартире оказалась гражданка Кук, которая отказалась отвечать, что она тут делает. Мы изъяли компьютер, в котором могли находиться искомые материалы, а в ходе обыска еще и патроны нашли.
– Постановление на обыск у вас хотя бы есть? – насмешливо спросила Инна.
– Нет, – признал ее собеседник. – Но тебе ли, Инесса, не знать… Статья 168 Уголовно-процессуального кодекса гласит: «В случаях, не терпящих отлагательства, обыск может быть произведен без санкции прокурора, но с последующим сообщением прокурору в суточный срок о произведенном обыске».