О том, где находится местный краеведческий музей, узнали у первого же прохожего. Еще через десять минут увидели в ряду магазинов двухэтажное кирпичное здание с вывеской «Алексеевский филиал краеведческого музея Забайкальского края».
Гуров оставил Алину у входа и забежал в соседний хозяйственный магазин. Вернулся он оттуда с небольшим рулоном двустороннего скотча. Тут же складным ножом отрезал от него узкую полоску и отдал ее Алине, объяснив, что нужно будет сделать.
– А теперь готовься разыгрывать ученых из столицы, – весело сказал сыщик.
– Не слишком ли? – с сомнением спросила девушка. – Может, выберем роль скромнее. А если у нас документы попросят?
– Детка! – Гуров щелкнул Алину по носу. – Скажи-ка мне: вот ты живешь одна в частном доме на далекой окраине захолустной деревни. Ночью к тебе стучится в окно небритый мужик в фуфайке, говорит, что у него сломалась машина, и просит приютить его до утра. Ты ему поверишь сразу и бросишься отпирать дверь?
– Да уж! – пожала плечами Алина. – Не знаю, но что мне будет страшно – это точно.
– Отлично! Теперь меняем ситуацию. К тебе стучатся такой же темной ночью в окно, говорят про ту же самую сломавшуюся машину и просят ночлега. Ты отдергиваешь занавеску, но видишь, скажем, генерала в полной форме, при орденах, солидного. А рядом с ним молоденький симпатичный адъютант-лейтенантик. Твоя реакция?
– Ну да, – согласилась с улыбкой девушка.
– Вот! – нравоучительно поднял указательный палец сыщик. – Тебе бы, как профессиональному менеджеру, неплохо знать психологию людей. Иди за мной и подыгрывай!
У входа стоял небольшой столик, а за ним неизменная билетерша. Гуров купил два входных билета и повел Алину осматривать экспозицию музея. Несмотря на то что снаружи здание казалось большим и имело два этажа, музей занимал только небольшую часть первого и четыре комнаты на втором этаже. На первом были выставлены картины местных художников, кое-что из поделок местных умельцев и школьников. А на втором начиналась природа и история края. Немного чучел птиц и животных, немного змей и ящериц в банках со спиртом, немного элементов жизни и быта крестьянства, немного об основании городка и много о событиях Гражданской войны и последующих непростых годах. Чекисты, контрабандисты, пограничники, золотодобытчики…
– Простите, – обратился Гуров с наиприятнейшей улыбкой к женщине, которая вышла из служебного помещения. – А как бы нам увидеть кого-нибудь из научных сотрудников музея?
– А что вас интересует? – удивилась женщина, разглядывая представительного мужчину и молодую симпатичную девушку. – Я старший научный сотрудник музея…
– Очень хорошо, – обрадовался Гуров. – Я профессор Прокопенко, биологический факультет МГУ. Иван Иванович.
– Из Москвы? – обрадовалась и немного растерялась женщина. – Очень рада! Очень! Лидия Тимофеевна.
– А это моя аспирантка Алиночка, – с улыбкой слегка обнял за плечико Гуров свою спутницу.
– Очень приятно! – как попугай снова сказала женщина, видимо не избалованная такими именитыми гостями. – Да, что же мы тут стоим-то? Пойдемте ко мне. Так чем я могу вам помочь?
Лидия Тимофеевна завела «ученых из Московского университета» в небольшую комнату, в которой обстановка, кажется, не менялась годов эдак с семидесятых. Простые письменные столы, застекленные шкафы с папками и книгами, один без дверок, но со следами петель. Что обрадовало Гурова, так это компьютер, принтер и ксерокс на столе.
– Может, вас чайком угостить? – Женщина мгновенно извлекла электрический чайник с подоконника, который, как и столы, был завален какими-то папками и брошюрами.
Алина скромно улыбалась и кивала головой. Всю беседу вел Гуров, уверенный, солидный. Убедившись с первых фраз, что научный сотрудник музея по образованию историк, он врал напропалую, нисколько не смущаясь.
– Мы с небольшой группой студентов приехали в экспедицию в Читу, – рассказывал сыщик со знанием дела. – Нас интересуют некоторые редкие, реликтовые и эндемичные виды растений и насекомых. В этом отношении окрестности вашего городка нас очень и очень интересуют. Мы намерены провести здесь несколько дней. Не могли бы вы нам посоветовать человека, который хорошо знает окрестную тайгу?
– Могу, – тут же откликнулась Лидия Тимофеевна, подкладывая Алине в стеклянную розеточку местное варенье. – Только он в проводники вам не сгодится, не ходит он уже в тайгу.
– Что так? – обрадовался Гуров, которому очень не хотелось, чтобы ему навязывали проводников.
– Возраст, здоровье уже не то. Но тайгу знает как свои пять пальцев. В прошлом он известнейший в наших краях охотник-промысловик. А сейчас вот увлекся таксидермией. Изготавливает и ремонтирует для нас чучела. Зовут его Владимир Алексеевич Смирнов. Я сейчас вам напишу его адрес, найдете?
– Ну, в вашем городке трудно заблудиться, – улыбнулся Гуров, продолжая поглядывать на компьютер. – Скажите, а электронная почта у вас есть?
– Что вы, – всплеснула руками Лидия Тимофеевна. – Это у вас в столице все так просто да в Чите. А нам никто денег не выделяет на это. Компьютер спонсоры подарили, и то хорошо.
– А можно на пять минут воспользоваться? Нам флешку нужно посмотреть.
– Конечно, я сейчас включу.
– А где-нибудь в Алексеевском есть электронная почта? – поинтересовался Гуров, поднимаясь со стула и пропуская женщину к столу с компьютером.
– Ой, вряд ли! В администрации муниципального образования есть наверняка, а больше… может, в полиции, у предпринимателей…
Пока Гуров вставлял флешку, Лидия Тимофеевна деликатно села в сторонке с явно выраженной готовностью продолжить беседу с московскими учеными. Сыщик толкнул Алину локтем в бок, чтобы девушка вспомнила о своих обязанностях.
– А скажите, – поинтересовалась Алина, поняв толчок Гурова правильно и принявшись отвлекать научного сотрудника, – энтузиасты-краеведы у вас в городке есть?
– Да, знаете, сейчас почти не осталось людей, которые бы всерьез интересовались природой своего края, его богатой историей, его тайнами…
– Тайнами? – оживилась Алина. – И у вас есть свои тайны?
– Алиночка, – ласково и снисходительно ответила Лидия Тимофеевна, – один Байкал – и тот сплошная тайна. К сожалению, вы не геологи, и я тоже, но я слышала очень много о том, что по поводу происхождения самой озерной котловины и ее водной массы идут очень оживленные споры. И к единому мнению ученые так и не пришли. И не мне вам, биологам, рассказывать о загадках подводного мира Байкала…
– Да, – поспешно вставила Алина, – в этом вопросе вы нам нового, пожалуй, не расскажете. А о каких еще тайнах идет речь?
– Милая моя, – Лидия Тимофеевна только что не всплеснула руками, – да одни байкальские миражи чего стоят! Вы знаете, сколько от местных рыбаков можно услышать рассказов о том, как над прозрачной гладью озера они видели поезда, древние замки, старинные суда и даже корабли инопланетян? Вы разве не слышали о байкальских миражах?
– Безусловно, безусловно, – поспешно ответил Гуров, не отрываясь от экрана и продолжая щелкать клавишами.
– Конечно, – поддержала Алина напарника, – мы много слышали. И даже читали. Самим нам, правда, видеть не доводилось.
– Тут ведь причина какая-то есть, тут не биологам разбираться надо, – продолжал оправдываться Гуров, понимая, что, по их легенде, ученые, приехавшие на Байкал, должны были иметь представление об этом феномене. Он, правда, не имел никакого, как и Алина.
– Как говорят наши метеорологи, – оживленно стала рассказывать Лидия Тимофеевна, – на Байкале идеальные условия для возникновения миражей. Это и потоки теплого воздуха над охлажденной водой летом, и чистая прозрачная атмосфера, и низкие температуры с недвижимым воздухом зимой. Над Байкалом периодически образуются слои воздуха с различной плотностью, и световые лучи преломляются, искажаются и приобретают неправильные, порой фантастические формы. Велосипедист в мареве дороги может показаться садящимся пассажирским лайнером, небольшой рыбацкий баркас покажется «Титаником», а плавающая утка будет восприниматься как большая лодка.
– А какие-нибудь закономерности тут есть?
– Миражи регулярно фиксируются у северо-восточной части острова Ольхон, у мыса Солнечный и у острова Большой Ушканий. Энтузиасты-наблюдатели в году обычно насчитывают от двух до шести дней с миражами, а в отдельные годы при каких-то условиях их число может достигать шестнадцати. Байкальские рыбаки именуют это явление голоменицей, когда далекие предметы как бы приближаются и становятся отчетливо различимы, хотя в обычных условиях разглядеть их просто невозможно.
– И все-таки, – не унималась заинтригованная Алина, – что чаще всего видят?
– Чаще всего миражи выражаются в парении удаленных мысов над водой. С метеостанции Большого Ушканьего острова наблюдатели фиксировали миражи, при которых скалистый северный контур острова Ольхон с характерной скалой Хобой приподнимался над горизонтом и медленно уплывал к материку, а также необычные красные столбы света над мысом Рытый. Необычные миражи дальнего видения наблюдали местные жители поселка Большие Коты и села Большое Голоустное, когда можно было отчетливо видеть деревни на противоположном берегу и пересчитать все избы, хотя расстояние между берегами превышает сорок километров и в обычных условиях деревни на противоположном берегу недоступны человеческому глазу даже с помощью бинокля.
– Беда, – проворчал непонятно по какому поводу Гуров, но Алина даже не повернулась к нему, завороженная рассказом научного сотрудника.
– Но самые интересные наблюдения фиксировались в прошлом веке. Люди наблюдали древние замки, старинные суда… Знаменитый исследователь Байкала геолог Ламакин в своей книге «По берегам и островам Байкала» описал редкий ночной мираж, который он наблюдал в 1957 году напротив села Большое Голоустное. После ветреной погоды в необычайно тихую ночь он вышел на палубу и увидел поразительное зрелище. Перед ним совсем близко, на расстоянии как будто не более одного километра, над озером как бы по воздуху проходил пассажирский поезд. В действительности поезд находился на противоположном берегу Байкала, на расстоянии около пятидесяти километров. Представляете, в тихую ясную ночь по небу беззвучно идет пассажирский поезд в огнях. Потом делает остановку на станции и снова трогается.
– Жаль! – решительно сказал Гуров.
– Что жаль? – не поняла Лидия Тимофеевна.
– Жаль, что у нас совсем не останется времени побыть на Байкале, – пояснил сыщик, вынимая из компьютера флешку.
Он сунул ее в руку Алине и сурово посмотрел ей в глаза. Что-то, по его мнению, девушка сильно отвлеклась и забыла, для чего они торчат в этом кабинете.
– Удивительнейшие, удивительнейшие места! – заговорил Лев, поднимаясь со стула и потирая руки. – Мы, как ученые, очень вам завидуем, уважаемая Лидия Тимофеевна. Такое богатство вокруг – и вы внутри его, соприкасаетесь с ним ежедневно…
Гуров молол всякую чушь и возбужденно расхаживал по кабинету, отвлекая внимание женщины от своей напарницы. Он видел, как Алина ловко сняла верхний защитный слой с кусочка липкой двусторонней ленты, прилепила на него флешку, затем сняла пленку со второй стороны скотча и, быстро сунув руку под крышку стола, прилепила там драгоценный носитель информации.
– Ну, что? – с нетерпением спросила Алина, когда они наконец вышли из музея.
– Глухо, как в танке, – поморщился Гуров. – Будь я грамотный компьютерщиком, то взломал бы пароль.
– Не удалось открыть? – догадалась девушка.
– Увы.
– Может, зря мы ее там оставили.
– Ну-ну, девочка, – покровительственно сказал Гуров. – Кто-то активно охотится за этой информацией. Нас не тронут, пока не завладеют флешкой. Мало ли как все повернется. А так ни один идиот не сообразит, где мы могли ее оставить. Пока нас не разыскивают и пока нас никто не опознал – флешка в безопасности. И мы тоже.
Алина хмыкнула, но ничего больше не сказала. Весь путь до дома почты с переговорным пунктом напарники проделали в молчании. Неизвестно, о чем думала девушка, но Гуров размышлял и очень надеялся, что исчезнувших пассажиров третьего купе здесь еще не начали искать.
Здание почты они увидели издалека. Оно стояло почти на центральной площади. Широкая улица со сквером посередине уходила в сторону вокзала, и со стороны этого сквера виднелся высокий вход в здание почты, с огромным бетонным козырьком.
Гуров неожиданно дернул Алину за руку и заставил сесть на лавку. Их от входа на почту отделяло метров двадцать и декоративные кусты.
– Что случилось? – насторожилась Алина, с трудом удерживаясь, чтобы не начать крутить головой по сторонам.
– Полицейского у входа видишь? Он там не просто топчется, а разглядывает всех, кто входит на почту. Готов поспорить на свою месячную зарплату, что он ищет нас. По приметам.
– Ты так думаешь? А может, тебе кажется, может, он просто так тут стоит…
Гуров отрицательно покачал головой. Он-то прекрасно знал, как смотрят постовые, когда кого-то разыскивают по приметам. Не искушенные в сыске молодые ребята и в Москве, и здесь ведут себя в такие моменты практически одинаково. Значит, путь в переговорный телефонный пункт для них закрыт. Как закрыт путь теперь и на автовокзал, и на железнодорожную станцию. Какая же сволочь из вагона так быстро подсуетилась? И полицию подключили! Гуров все еще был уверен, что в том вагоне, в котором он ехал с девушками, за ними следили не работники полиции, а наемники кого-то из заинтересованных кругов. Тех, кому материалы с флешки были предназначены, и тех, кто их хотел перехватить, – конкурентов первых. Других причин всей этой суеты он просто не мог себе представить.
Ах, как нужно было бы связаться с Крячко! Потом можно было бы рисковать и ввязываться в эту историю. Сейчас, когда Стас не знает, где может находиться Гуров, риск увеличивался на порядок. Правда, Лев все сделал для того, чтобы Стас узнал о его исчезновении из поезда. Такой скандал, как исчезновение пассажиров в купе с поджогом вагона, мимо него не пройдет. Конечно же, Крячко определит географически, в каком районе пропал Гуров. Определит и начнет розыски, но для этого нужно время. Еще сутки, максимум двое. Значит, нужно остаться в живых на пару деньков и сберечь девчонок. Потом можно уже копать глубже и разбираться всеми доступными способами. Сейчас этих способов у сыщика было кот наплакал.
– Слушай, Иван! А вдруг как раз полиция нам и поможет? Может, они не все такие продажные. А может, в вагоне как раз полиция и была? Ну, кроме этих, кто к нам с пистолетом ворвался…
– Не верю, Аля, – покачал Гуров головой, – ни на грош не верю.
– И что теперь будем делать? – В голосе Алины снова появились тревожные, чуть ли не панические нотки.
– Выпутываться сами. И искать Татьяну. – Сыщик посмотрел на девушку и широко ободряюще улыбнулся. – Не бойся, мои друзья обязательно узнают о нашей пропаже. Не зря же я купе поджигал. Ох, вычтут из моей зарплаты за испорченное белье и, наверное, столик!
Солнце склонилось к скалистым хребтам, когда Гуров с Алиной добрались до дома старого охотника, о котором им рассказали в музее. Крепкий старый сруб вызывал уважение не столько толщиной бревен, которые составляли его стены, сколько еще и каменным высоким фундаментом. Почерневший от времени деревянный забор был почти в рост человека, но доски подогнаны были с широкими щелями. Видать, его предназначение было не скрывать двор от взглядов людей, а защищать от проникновения диких зверей. Гуров как-то слышал, что амурские тигры повадились заходить в населенные пункты. Может, и другой какой зверь шастает на окраинах…
Открыв калитку, Лев, который шел первым, сразу же увидел слева от ступеней веранды невысокого старика. Он споро и мастерски орудовал большим полуфуганком, выстругивая какую-то доску на верстаке. Старик сразу же повернулся лицом к гостям, положил инструмент и стал отряхивать и вытирать о штанины руки.
– Добрый вечер! – жизнерадостно поздоровался Гуров. – Вы Владимир Алексеевич Смирнов? Так?
– Смирнов и есть, – закивал доброжелательно старик. – А вы кто такие будете, люди добрые?
Гуров откровенно любовался стариком. Маленький, энергичный, с чуть кривоватыми ногами и изборожденным глубокими морщинами лицом, он выглядел эдаким не сдающимся возрасту живчиком. Только подслеповатые глаза выдавали его возраст да скрюченные пальцы левой руки.
– Нам посоветовала обратиться к вам Лидия Тимофеевна из краеведческого музея, – пояснил Гуров.
– А, Лидуха! Ну, проходите, нечего во дворе-то разговаривать. Чай, не басурмане.
Старик провел гостей в чистую просторную горницу, обставленную самодельной простенькой струганой мебелью. Чувствовался аромат скобленого влажного дерева, сушеных трав.
– Мы хотели с вами посоветоваться, Владимир Алексеевич, – начал Гуров.
– Так негоже, – покачал с улыбкой головой старый охотник и полез за цветастую занавесочку, где у него, видимо, на самодельной полке хранилась посуда.
Послышалось позвякивание чашек. На столе появились два блюдца: одно с вареньем, другое с медом. К удивлению гостей, старик извлек из-за занавески электрический чайник. Одно слово – двадцать первый век! Гораздо уместнее был бы самовар на скобленом столе, но охотник, видимо, не гнушался плодами цивилизации и был сторонником удобств.
– Сначала расскажите, кто вы и откуда, – разливая по беленьким чашкам чай с запахом какой-то травы, попросил старик, – по какому тут делу у нас, а потом уж и поглядим, как вам помочь-то.
Глаза у старика были хитрые, со смешинками. Видно, что истосковался он по обществу, собеседникам, потому и пустился в эти ритуалы.
– Да, простите, – разыграл Гуров смущение, хотя он умышленно с первых же слов сослался на Лидию Тимофеевну. – Как-то я сразу начал не так. Иван Иванович меня зовут, Прокопенко. Я профессор из Московского университета, а это моя помощница, Алина. В Чите у нас группа студентов, которых хотим привезти сюда, да по вашим местам с ними побродить. Мы изучаем насекомых, растения… Это у них практика такая.
– А что ж, дело-то хорошее, – солидно кивнул Смирнов. – Какое же оно образование, когда свое дело руками не попробовал? Это можно, да только я уже в тайгу-то не ходок. Вам бы к кому помоложе обратиться.