– Да, простите, – разыграл Гуров смущение, хотя он умышленно с первых же слов сослался на Лидию Тимофеевну. – Как-то я сразу начал не так. Иван Иванович меня зовут, Прокопенко. Я профессор из Московского университета, а это моя помощница, Алина. В Чите у нас группа студентов, которых хотим привезти сюда, да по вашим местам с ними побродить. Мы изучаем насекомых, растения… Это у них практика такая.
– А что ж, дело-то хорошее, – солидно кивнул Смирнов. – Какое же оно образование, когда свое дело руками не попробовал? Это можно, да только я уже в тайгу-то не ходок. Вам бы к кому помоложе обратиться.
– Ну, мы в тайге не заблудимся, – уверенно заявил Гуров. – Не первый год студентов водим по лесам, по горам… Где только с практикантами не были! Нам от вас другая помощь нужна, Владимир Алексеевич. Совет ваш, ваше знание окрестностей.
– А что я-то знаю? Я тут каждый распадок, каждый ручеек, тропку охотничью ночью с завязанными глазами найду. Чай, с малолетства с ружьишком хожу. До революции все мои деды и прадеды промышляли, а отец в первой артели – аж до войны. И я по его стопам пошел.
– Вот и здорово, – поспешил похвалить Гуров, доставая из заднего кармана джинсов сложенную туристическую карту, купленную днем в центре в киоске. – Есть ли в окрестностях старые или используемые заимки, землянки какие брошенные? Может, кто из старателей работал когда?
– Это да, – кивнул старик, доставая с полки очки, – это первое дело. Палатки брезентовые и капроновые, что нынче делать стали, – оно, конечно, хорошо. Но заимка рубленая, да с печкой – это надежнее. Не приведи господь, что случится, так в них и спички, и чай, и крупу охотники оставляют. Там и обогреться, и от непогоды отсидеться можно. А уж если кто заболеет ненароком…
Смирнов уверенно ориентировался по карте. Видимо, и это достижение человеческой мысли не прошло мимо в его профессии. Ворча, что карта слишком примерная, он поднялся и ушел в другую часть дома, за печку. Чем-то долго шебуршил и наконец вернулся со сложенной стопкой каких-то бумаг. Гуров с удивлением увидел, что это в основной своей массе кроки, сделанные от руки и чуть ли не на тетрадных листах. Но в стопке нашлась и карта. Издана она была в 1976 году и имела штамп геологической экспедиции. Гуров посмотрел на масштаб. Двухсоттысячная! Вот это да, это карта, не то что туристическая схема.
– Вот богатство мое! – похлопал рукой по карте Смирнов. – Геологи в свое время подарили, когда я проводником у них был. Вот и смотрите.
Гуров с интересом рассматривал большую карту, которая охватывала территорию около ста двадцати километров в поперечнике. Вряд ли Татьяну стали прятать гораздо дальше, это сыщик понимал прекрасно. Либо ее спрятали недалеко, чтобы прояснить обстановку, а потом увезти скрытно в Читу, либо ее уже увезли, но следы ее можно найти. То, что в тайге следы всегда остаются, Гуров помнил прекрасно. Просто их нужно суметь увидеть. Девственная природа на то и девственная, что след человека в ней как пятно от салата на крахмальной рубашке. Опять же, если знаешь, как смотреть и куда.
– Старая она, правда, – пояснил Смирнов, – но скалы и распадки на месте. Куда ж они убегут-то. И тропы охотничьи на месте. На то она и тайга, что в ней куда хочешь не пойдешь, а только туда, куда она пускает. Это как в городе: улица туда, переулочек сюда, а через стену дома никак не пройдешь. А заводов у нас тут не понастроили.
– Нам бы, Владимир Алексеевич, узнать, где у вас обычно охотники промышляют, а где территории заповедные, где нельзя охотиться. Есть такие в этом районе?
– Оно как же без этого, – кивнул Смирнов, – благо в последнее время власть наконец озаботилась сохранением природы. Отсюда, почитай, до самого Байкала заказники и эти, как их называют-то, биосферные заповедники. Туда только ваш брат ученый и ходит. Но это редко, не каждый год.
– А сейчас? – быстро спросил Гуров.
– Нет, в этом году, кроме вас, никто не появлялся. А промысловые районы, они отсюда на юг и юго-запад. Тут и кедровники заготовительские, и пушнину тут берут. В нонешний сезон и из Читы понаехали, и из Улан-Удэ. Лицензий на всех хватает.
– Ну, нас промысловые районы не очень интересуют, – с облегчением сказал Гуров, – нам как раз нужно в заказники, где есть интересная флора и фауна.
– Понятное дело, – солидно кивнул старый охотник. – Ваше дело ученое, не с промысловиками толкаться. Тадысь смотрите! – Старик повел по карте пальцем от железнодорожной станции «Алексеевское» вверх. – Вот тут в распадочке, километров двадцать будет, заимка новая. Ее лет пять назад ставили. Поначалу хотели какую-то наблюдательную станцию делать, да что-то передумали. Хорошо срубили, мужики наши помогали.
Смирнов поскреб задумчиво небритую щеку, вспоминая что-то только ему известное. Потом уверенно ткнул пальцем чуть в сторону – туда, где виднелся топографический значок, обозначающий ручей.
– Тут старая заимка была. Только, говорят, во время лесного пожара, годиков восемь, что ли, назад, попортило ее огнем сильно. То ли крыша сгорела, то ли стены просели. Туда вам ходить не след. После гари знаете как тайга буйно растет! Говорят, что кедровым шишкам как раз температура высокая нужна, чтобы зерно плодовитым стало. Как будто природой предусмотрено, чтобы пожары были. Вот и заросло там теперь, я думаю, все. Не пройдете вы там. Еще у лесного хозяйства вот здесь, – Смирнов повел пальцем в сторону по карте, – станция была. Там еще ясли оставались, навесы. Прикармливали косулю, кабаргу. Изюбрь-то зверь сильный, сам себе пропитание добудет, а этим зимой плохо.
– И сейчас станция работает?
– Кажись, забросили ее, – покачал старик головой. – Я лет эдак с десяток назад экспедицию одну водил в том районе. Уже тогда нежилое было. Поправили мы, конечно, там крышу, окна перестеклили, дверь перевесили. Печку я сам перекладывал. Нет, не слыхал я, чтобы егеря там снова работать стали. А станция большая, десятка два человек разместить и обогреть в случае нужды можно. Опять же, дрова запасены, речка в двух шагах.
Благодарный Гуров стал прощаться и благодарить охотника. Однако Смирнов сокрушенно покачал головой и показал глазами на Алину:
– Ты, Иван Иваныч, мужик сильный и делом своим, как я погляжу, ушибленный. А вот о девоньке не подумал. Гляди, как ее сморило. Куды ж пойдете? На вокзал, кости всю ночь на лавке ломать? Или в гостинице в нашей остановились? Когда вам назад в Читу-то ехать?
Вот такого поворота в разговоре Гуров, честно говоря, очень ждал. Идти в гостиницу с паспортами и регистрироваться в то время, когда к их розыску, кажется, преступники подключили полицию? По сути, ночевать беглецам было негде.
– А помыться у вас можно? – наивно поинтересовалась Алина.
– Так баньку можно сварганить. Часика два, и готово!
– Мне бы немного горячей воды, – улыбнулась девушка. – Не до баньки, устала очень.
* * *Крячко в ГУВД встретили, как того предполагали его полномочия. Принял лично начальник, полковник Полосухин. Тут же были вызваны все замы, которым был представлен проверяющий из Главного управления уголовного розыска МВД. Велено было по принадлежности оповестить районные отделы внутренних дел, что к ним, возможно, приедет полковник из Москвы.
Станислав Васильевич наблюдал всю эту суету вокруг своей фигуры со снисходительным выражением лица. По легенде, которую они разработали еще в кабинете генерала Орлова, Крячко должен был вести себя как человек, который лишь соблюдает формальности, и отнюдь не пытаться чего-то найти, какие-то серьезные нарушения, чтобы его тут пытались ублажить, подкупить. Наоборот, работать он должен шаляй-валяй, поверхностно, чтобы никто и не беспокоился, что полковник что-то нароет.
Крячко собирался очень поверхностно залезть во все дыры, чтобы отчет его выглядел весьма разносторонне. И чтобы местное руководство видело, что он лезет во все дыры именно ради отчета, дабы тот выглядел солидно. И недостатки с нарушениями Крячко намеревался пропускать в основной своей массе, подбирая только незначительные факты. Ведь ни в одной проверке и ни в одном ведомстве начальство не поймет проверяющего, если тот не найдет ни одного нарушения. Главное в миссии Крячко было – не тревожить улей.
Разыгрывая вальяжного и самодовольного полковника из министерства, Крячко критическим взглядом осмотрелся в выделенном ему для работы кабинете. Несвежие обои на стенах, второй стол, наверное временно выселенного отсюда сотрудника, телефон, компьютер с кабелем, который тянется из стены. Крячко не стал пока задавать вопросов, но решил, когда останется один, первым делом проверить, что это: просто кабель, соединяющий компьютеры в локальную сеть, или же здесь есть Интернет? Для официальной миссии Интернет ему был не нужен, а для тайной – просто незаменим.
Наконец толпа придворных офицеров удалилась. Крячко убедился, что в электрическом чайнике есть вода, и включил его. Гляди-ка, хмыкнул он про себя, и коробка сахара приготовлена, и большая банка «Нескафе Голд», и чай в пакетиках. Заботливые, мать вашу!
Наконец толпа придворных офицеров удалилась. Крячко убедился, что в электрическом чайнике есть вода, и включил его. Гляди-ка, хмыкнул он про себя, и коробка сахара приготовлена, и большая банка «Нескафе Голд», и чай в пакетиках. Заботливые, мать вашу!
Пока грелся чайник, Крячко подсел к компьютеру. Итак? «Хрен тебе по всей морде – нет Интернета! Ну и ладно, буду на нем добросовестно печатать свой официальный отчет. Пусть лазают, проверяют».
В дверь вежливо постучали. Станислав Васильевич не успел ответить, как на пороге появилась худощавая фигура молодого капитана.
– Разрешите, товарищ полковник? Я капитан Носков, прикомандирован к вам начальником УВД на время проведения проверки. Для помощи, согласований и связи.
– Какой такой связи? – с барственными интонациями осведомился Крячко. – Я тут не собираюсь воевать, чтобы с позиций начальству адъютантов посылать.
– Любые другие поручения по службе, – уверенно сказал Носков.
– Бабу, что ли, на ночь привести? – цинично осклабился Крячко.
– Нет проблем, товарищ полковник, – заговорщицки понизил голос капитан. – Скажете – сделаем.
– Ну-ну! Гляди, ловлю на слове… Ты вот что, капитан, сгоняй-ка за бутербродиками. С колбаской. Принесешь – и на сегодня свободен. А завтра настраивайся на бумажную работу. Я план себе сейчас набросаю: в какие отделы, что проверять. И ты мне все это завтра обеспечишь.
– Может, вам на вечер культурную программу? – чуть ли не подмигнул капитан.
– Отставить! – недовольно повысил голос Крячко. – Человек впервые в городе, дай по улицам побродить, воздухом вашим подышать. И отоспаться не мешало бы. Акклиматизация нужна!
Носков чуть ли не каблуками щелкнул и исчез за дверью. Крячко сменил выражение лица с хамовато-барского на нормальное и тяжело поднялся из-за стола. Пока он машинально сыпал в чашку кофе и сыпал сахар, мысли привычно вернулись к работе. «Значит, – спокойно рассудил Станислав Васильевич, – ко мне приставили соглядатая. Ничего, мы к таким ходам привычные, нас этим не собьешь. Вопрос в другом. Понимают тут, что проверка эта не простая, или считают ее плановой? От Орлова утечки информации быть не должно, значит, знать наверняка не могут. Могут только подозревать. А кого подозревать мне?»
Этот момент был самым сложным в этой командировке. Сыграть свою роль Крячко мог с легкостью. Чем он всегда превосходил своего друга и напарника Льва Ивановича Гурова, так это бесхитростной актерской игрой. Потому ему всегда и поручались вот такие роли. Гуров прибудет через два дня. Неплохо было бы дать ему уже какие-то наметки, основные направления. Найти тех, кого в печати называют оборотнями в погонах, дело непростое. Но еще сложнее определить, и не ошибиться при этом, тех, кто служит честно, бескорыстно. Ведь рано или поздно полковникам из Москвы нужно будет на кого-то тут опереться. Иначе вся миссия закончится ничем. Приехать к черту на рога и за пару-тройку недель выявить криминальную часть здешней полиции и чиновников? Негласными и нелегальными способами такое не сделаешь. Нужна информация конкретная, нужны доказательства, а не просто мнения людей в очереди в столовой или под водочку на кухне.
План Крячко был прост. Первое – нужно начинать официальную проверку оперативно-розыскной работы: соблюдение соответствующих приказов МВД, правил ведения розыскных и агентурных дел, правильности расходования и оформления соответствующих денежных средств. Но! Параллельно в этой работе нужно попытаться определить, где просто разгильдяйство и нежелание перегружать себя работой, а где прослеживается преступное деяние, имеющее целью сокрытие доказательств того или иного преступления, сокрытие информации от начальства и следственных органов. И не во всех случаях, а именно в тех, когда дело могло вывести на верхушку местной власти. Это пункт номер два. Очень кропотливая работа, очень многое придется держать в памяти, потому что вести записи просто опасно.
И третий, очень важный момент. В процессе общения со старшими офицерами ГУВД нужно определить и не ошибиться, на кого можно сделать ставку, кого можно привлечь на свою сторону, на кого можно положиться на все сто процентов в борьбе с криминалом в своих же рядах.
Станислав Васильевич, несмотря на свое заявление капитану Носкову, отправился вечером отнюдь не побродить по новому для него городу и не знакомиться с местными достопримечательностями. Видимость, конечно же, в его прогулке была именно такой. Но на самом деле Крячко искал конкретные объекты – организации, которые обязательно есть в любом, даже маленьком городке.
Самое главное, что хотел узнать Стас, – будет за ним вестись наблюдение или местное начальство ограничится постоянным присутствием при нем Носкова. Это установить нужно было на сто процентов. Ошибешься в выводах, и вся операция полетит в тартарары. Дело опасное, и прежде всего опасное для местного начальства. Узнай кто в Москве, что за полковником из главка пустили «наружку», – замучаются отписываться и объясняться. «Наружки», в смысле привлечения специализированного подразделения, не будет однозначно. А вот своими силами те, кто замешан в криминале, постараться следить могут.
Затем Крячко намеревался помимо гостиницы, где он живет, обзавестись съемной частной квартирой. Так сказать, конспиративной квартирой. Вести беседы с нужными людьми, да и просто «светить» их приход к нему в номер было легкомысленно. Будут его подозревать в истинных целях – обязательно воткнут микрофоны. Очень желательно было присмотреть для этого какое-то риелторское бюро, чтобы без канители снять квартиру. И бюро должно быть где-нибудь не на центральной улице, и квартира тоже.
До зарезу Крячко было нужно и какое-нибудь интернет-кафе. Кроме возможности связаться со своим главком по электронной почте, нужен доступ ко всему объему информации – по Чите в частности и Забайкальскому краю вообще. Нужно быстро разобраться в политической ситуации, понять, кто тут что собой представляет. Какие скандалы, какие подозрения, противостояния…
И самое последнее – просто накупить местной прессы. От нормальных газет краевого и городского масштаба до желтой прессы включительно. Еще бы всяких газетенок, принадлежащих различным партиям… Там тоже можно иногда почерпнуть много интересного и правдивого.
И уж, конечно, отсыпаться с дороги Крячко не собирался. Ночка предстояла еще та! Все купленное перечитать, разложить в голове по полочкам, запомнить, чтобы потом, по прошествии многих дней и по мере поступления новой информации, снова ее укладывать на те же полочки, анализировать, делать выводы.
Карту Читы Крячко приобрел еще в Москве. И в самолете он изучил ее досконально. Весь вечер Стас провел на ногах, переходя с улицы на улицу, чтобы это выглядело мотивированно с точки зрения расположения в городе памятников и достопримечательностей. Дважды он брал такси в самых неожиданных местах, трижды пользовался общественным транспортом. К ночи Крячко был убежден, что слежки за ним нет.
Утром в сопровождении капитана Носкова Стас отправился в один из отделов внутренних дел. Он умышленно запустил вперед капитана, который всех, кого нужно, предупредил о приходе проверяющего из главка и представил кому нужно самого полковника. Дальше началась рутина.
Крячко смотрел дела в выделенном ему кабинете, задавал вопросы. Но делал все это лениво, нехотя, всячески подчеркивая, что это проформа. Более активно и оживленно он беседовал на темы несколько отвлеченные: как тут в Чите с преступностью, чем она характерна, какие виды преступлений преобладают. С большим интересом и сочувствием полковник выслушивал жалобы и сетования по поводу такого-сякого начальства, местных властей. И поддерживал эти разговоры, понижая голос и жалуясь, что так везде, а не только в Чите. Вот, мол, бывал я на Урале (Краснодаре, в Орле, Архангельске), и там все так же.
Мало-помалу стали вырисовываться характеристики руководителей ГУВД. Кто откуда вышел, откуда попал в Читу, чей ставленник, каков в деле и насколько профессионален. Принимать на веру всю эту информацию сразу не следовало, но иметь в виду стоило. Больше всех на интересующие Крячко темы говорили молодые оперативники. Осторожности и мудрости жизненной им не хватало. Да и желание показать, что они тут не абы кто, а люди информированные, мыслящие, во всем разбирающиеся, тоже играло определенную роль. Офицеры в возрасте, особенно начальники уголовного розыска райотделов, замы по оперативной работе, те больше помалкивали, отвечали односложно. Эти повидали на своем веку всяких проверяющих и привыкли держать язык за зубами.
В первом же РОВД Крячко разглядел определенную тенденцию. Впрочем, характерную для многих городов. Оперативные дела, когда они касались розыска преступников, работы по конкретным уголовным делам, возбужденным своими следователями или прокуратурой, велись по полной программе. Обилие документов от рапортов до заданий агентуре, планов работ на период, проверок, запросов, оперативных установок. Эти дела всегда были пухлые и содержательные.