— Значит, вы рассказали ей, кто она такая на самом деле.
Он покачал головой:
— Нет, это она мне рассказала. Не знаю, как у нее возникло подозрение, но она выследила Рэда Хопкинса. Она говорила, что речь идет только о бизнесе, и мне хотелось ей верить, но я боялся, что дело не только в этом. Потом она сказала, что была в доме номер двенадцать и поняла, кто она такая. Она собиралась обо всем позаботиться, но я и представить не мог… Это погубит и ее жизнь тоже? Это погубит ее?
— Вы знали, откуда она вернулась в ту ночь, когда был убит Хопкинс, — сказала Ева. — Вы знали, что она сделала. Она рассказала вам. Вы покрывали ее, и это делает вас соучастником.
— Нет! — В его взгляде, метавшемся по комнате, было отчаяние. — Она всю ночь была дома. Это ужасная ошибка. Она расстроена и запуталась, вот и все.
Ева оставила его в комнате и вышла в коридор.
— Что скажешь, Пибоди? — спросила она.
— Не думаю, что он принимал активное участие в убийстве. Но он знал — возможно, хотел спрятать голову в песок, но все-таки знал. Мы можем привлечь его за соучастие. Он расколется, если она это сделает.
— Согласна. Тогда давай расколем ее.
Мэйв тихо сидела в соседней комнате. Ее волосы были причесаны, на лице застыло безмятежное выражение.
— Лейтенант, детектив, — кивнула она.
— Включаю запись. — Ева продиктовала время и дату, потом зачитала Мэйв ее права. — Вы понимаете ваши права и обязанности, мисс Бьюкенен?
— Разумеется.
— Итак, Мэйв, — Ева уселась за стол напротив нее. — Как долго вы были знакомы с Хопкинсом?
Губы девушки искривились в самодовольной улыбке.
— С которым из них?
— С тем, в которого вы выстрелили девять раз в доме номер двенадцать.
— Ах, с этим Хопкинсом. Я встретилась с ним сразу же после того, как он приобрел дом. Я прочитала об этом и решила, что нам пора уладить одно дело.
— Какое дело?
— О моем убийстве.
— Вы не выглядите мертвой.
— Он застрелил меня, чтобы я не смогла уйти от него и не стала бы зарабатывать деньги для кого-то еще. Потом он скрыл то, что сделал со мной. Он замуровал меня. Я долго ждала, когда смогу отплатить ему.
— Значит, вы послали ему сообщение и предложили прийти в дом номер двенадцать. Потом вы убили его.
— Да, но перед этим мы еще несколько раз встречались. Мы должны были вскрыть мои останки из предыдущей жизни.
— Останки Бобби Брэй.
— Да. Она во мне. Я и есть Бобби. — Голос Мэйв звучал спокойно, словно они опять сидели в уютной гостиной в доме Бьюкененов. — Я пришла совершить правосудие. Никто не мог сделать это за меня.
— Откуда вы знали, где находятся останки?
— Кому лучше знать, как не мне? Вы догадываетесь, что он собирался сделать? Он собирался созвать журналистов, чтобы сколотить на мне очередное состояние. Он все продумал. Он хотел пригласить репортеров, чтобы они засняли мои бедные кости, а потом он намеревался дать интервью — само собой, за хорошие деньги. Он снова хотел использовать меня, как делал и раньше. Но теперь у него ничего не вышло.
— Вы верили, что Рэд Хопкинс был новым воплощением другого Хопкинса — его деда? — спросила Пибоди.
— Естественно. Это же очевидно. Только на этот раз я разыграла его. Я сказала, что мой отец заплатит огромные деньги за письма, которые я написала в той жизни. Подсказала ему, где нужно разобрать стену. Сначала он этому не поверил, но ему так хотелось залезть ко мне под юбку.
Она наморщила нос, не скрывая своего отвращения.
— Я могла заставить его делать все, что я хотела. Мы работали несколько часов, разламывая эти кирпичи. Потом он поверил мне.
— Вы забрали заколки для волос и пистолет.
— Это я сделала позже. Мы оставили их там, пока он разрабатывал свой план, а по сути дела копал себе могилу. Потом я забрала вещи. Я очень любила эти заколки. Да, там еще были и запасные обоймы. Я взяла их и вычистила пистолет.
Выражение ее лица изменилось; оно стало более жестким, а голос стал резким и хриплым.
— Я лежала там, в доме. Такая несчастная, такая замерзшая и одинокая. Я пела, пела каждую ночь. Почему я должна была петь для него? Подлый убийца! Я родила ему дочь, а он отказался от нее.
— А вы? — спросила Ева.
— Я совсем запуталась. Он держал меня на крючке — наркотики, деньги, слава, вы понимаете? Лучшая дрянь, всегда лучшая дрянь для Хопа. Но я хотела все изменить, отказаться от такой жизни, вернуться к своему ребенку. Я собрала вещи, написала матери и сказала обо всем Хопу. Но ему это не понравилось. Я была его выигрышным билетом. Он никогда не хотел иметь ребенка. Только меня, только деньги, которые я ему приносила. Я пела и пела…
— Вы отправили Рэду сообщение, чтобы заманить его в дом номер двенадцать?
— Да. Связалась с ним по общественному коммуникатору, легко и быстро. Я сказала, куда и когда он должен прийти. Ему нравилось, когда я в своих сообщениях говорила голосом Бобби, смонтированным из старых записей. Он считал, что это очень сексуально. Идиот! Он стоял там и ухмылялся. «Я принес это», — сказал он.
— Что именно?
— Его часы. Часы, которые были на его руке в тот вечер, когда он застрелил меня. Те самые, которые я ему купила, когда мой альбом занял первое место в хит-парадах. Он надел их на запястье и ухмылялся мне. Тогда я выстрелила в него и продолжала стрелять, пока обойма не опустела. Потом я перевернула этого кровавого подонка, приставила ствол к его голове и выстрелила еще раз — точно так же, как он в меня в той жизни.
Мэйв выпрямилась и мечтательно улыбнулась.
— Теперь он может блуждать в этом проклятом месте ночи напролет. Посмотрим, как ему это понравится.
Эпилог
Когда Ева вышла из комнаты, к ней подошла Мира, наблюдавшая за допросом.
— Можете ничего не говорить, — устало сказала ей Ева. — Она безумна.
— Это слишком общий диагноз, но, думаю, после тестирования мы установим, что Мэйв Бьюкенен с юридической точки зрения невменяема и нуждается в неотложном лечении.
— Пусть лечат, пока она остается в камере. Ни малейшего раскаяния, ни тени страха, никаких отпирательств.
— Она считает, что все ее поступки были оправданными и даже необходимыми. Судя по этому первому разговору, у меня сложилось впечатление, что она говорит правду так, как она ее понимает. В ее семье с обеих сторон есть история психических расстройств, поэтому ее безумие вполне может иметь генетическую причину. Когда она узнала, кем была ее прабабушка, это могло вытолкнуть ее за край, на котором она балансировала.
— Как она узнала? Вот в чем вопрос. Должно быть, ее отец где-то допустил промашку.
— Может быть. А с вами, Ева, не бывало так, что вы просто знаете о чем-то? Или чувствуете это? Разумеется, такое случалось. И, судя по тому, что вы мне рассказали, сегодня вы встретились с призраком.
Нахмурившись, Ева провела пальцами по саднящей щеке.
— Я не собираюсь утверждать, что подралась с призраком. Во всяком случае, я никогда не упомяну об этом в своем отчете.
— Тем не менее, вы можете, в конце концов, прийти к выводу, что единственным объяснением является некое мистическое знание, полученное Мэйв от самой Бобби Брэй. Из того же источника она узнала о месте, где были захоронены останки.
— Это выходит за пределы разумного!
— Разумного, но не вероятного. Что-то в ней надломилось от этого знания. Она нашла свой способ справиться с этим и отождествила себя с Бобби. Поверила, что является воплощением женщины, убитой прежде, чем она успела полностью раскрыть свой потенциал. Если бы эта женщина осталась в живых, она бы вернулась к своему ребенку и все было бы иначе.
— Иными словами, Мэйв поверила, что является воплощением наркоманки, — сказала Ева. — Если вас интересует мое мнение, она воспользовалась женщиной, которую эксплуатировали, посадили на иглу, а потом убили, чтобы сделать собственную жизнь более значительной. — Ева потерла глаза. — Я собираюсь сначала выпить кофе, а потом снова допрошу ее отца. Спасибо, что пришли.
— Для меня это было тоже весьма интересно. Я хотела бы лично протестировать ее, если вы не возражаете.
— Когда я закончу с ней, она ваша.
Поскольку только автоповар Евы готовил настоящий кофе, она сначала зашла к себе. Рорк сидел за столом в ее кабинете и возился со своим карманным компьютером.
— Отправляйся домой, — сказала Ева. — Мне предстоит работать всю ночь.
— Да, но я хотел сначала увидеть тебя. — Он встал и погладил ее щеку: — Смажь это чем-нибудь, ладно?
Прежде чем она успела ответить, Рорк прикоснулся губами к ссадине на ее щеке.
— Ты получила ее признание? — спросил он.
— Она поет как птичка. Затвердила свою роль не хуже, чем Святое Писание. Мира согласна со мной, что она сумасшедшая, но это не спасет ее от камеры.
— Ты получила ее признание? — спросил он.
— Она поет как птичка. Затвердила свою роль не хуже, чем Святое Писание. Мира согласна со мной, что она сумасшедшая, но это не спасет ее от камеры.
— Печально, что одержимость одной женщиной может причинить столько горя в течение такого долгого времени.
— Сегодня ночью кое-что закончится.
— На этот раз Рорк нежно поцеловал Еву в губы.
— Приезжай ко мне поскорее.
— Можешь на это рассчитывать, — пообещала Ева.
Оставшись в одиночестве, она уселась за стол. Она написала отчет и составила бумагу с обвинением Рэдклиффа С. Хопкинса I в убийстве первой степени Бобби Брэй. Потом она сложила документы в папку и после недолгого размышления достала еще один бланк.
Ева написала запрос о выдаче останков Бобби Брэй — в том случае, если родственники не заявят о своих правах, — чтобы тихо и мирно похоронить их.
— Кто-то должен это сделать, — сказала она вслух.
Потом она выпила кофе и потянулась, разминая ноющие плечи, а затем снова вернулась к работе.
А в доме номер двенадцать воцарилась тишина. Никто больше не пел, не плакал и не смеялся. Никто не расхаживал по дому.
Дом номер двенадцать опустел впервые за восемьдесят пять лет.
Примечания
1
Serenity (англ.) — безмятежность.