— Скажите, сколько…
— Может, хватит вопросов, а? — круто оборвала разговор Валентина.
— Хорошо, — согласился Перегудов. — А можно все-таки последний?
Девушка пожала плечами.
— Может, хватит? По-моему, вам пора уходить отсюда…
— И все-таки, — настаивал Перегудов. — Откуда у вас эта игра? Вам нравится стрелять в людей?
Валентина не ожидала от следователя такого вопроса.
— Это папина, — по-детски оправдалась она. — Вообще-то не нравится. Я просто закончила реферат и решила отвлечься.
Валя повернулась к столу и показала на прозрачную файловую папку, лежащую на столе. На первой странице крупными буквами было написано: «Английская фонетика — исторический экскурс».
— А вообще-то мне играть некогда, — добавила девушка.
— А я тоже играл в эту игру, когда проходил переквалификацию в институте. Я тогда стажировался в милиции, знаете, отдел такой есть — оперативно-следственный. Ну и дежурить ночами приходилось. Мы по очереди вахту несли. Ребята спать ложатся, а один на телефоне. Потом, значит, кто-нибудь сменяет дежурного, садится у телефона, а ты спать. Но только тогда она попроще, конечно, была. Мне ее друг из Штатов привез. И мы, можно сказать, первые были, кто в эту игру играл.
— Ну, тогда понятно, откуда вы все знаете. Базука, там… дубинка, — девушка расслабленно откинулась на спинку стула.
— Да… Было дело. Валя, а можно я все-таки задам вам еще один вопрос?
Девушка снова помолчала, но позы не изменила.
— Ваш отец. Он… Он сильно изменился после гибели брата? Может, вы замечали что-то странное в его поведении?
— Нет.
Следователь посмотрел в глаза девушке:
— Совсем?
— По сути, нет, — поправилась Валентина. — Послушайте, знаете что? Давайте все-таки закончим нашу беседу…
Перегудов услышал за стенкой чьи-то шаги. В следующее мгновение дверь комнаты распахнулась, и на пороге появился высокий крепкий мужчина в темном плаще. Его лицо было напряжено. Пружинистая походка также выдавала его крайне взволнованное состояние. Елизаров бросил тяжелый взгляд на следователя и прошел на середину комнаты, встав между дочерью и Перегудовым.
— Вы кто? — резко спросил он сыщика.
— Прокуратура.
Перегудов достал из кармана удостоверение и протянул его отцу девушки. Елизаров открыл дверь и жестом пригласил его в коридор.
— Пойдемте со мной, — сказал он, не глядя на документы.
Дождавшись, когда Перегудов выйдет из комнаты, Елизаров тоже шагнул в коридор и плотно закрыл за собой дверь. Прежде чем покинуть комнату, следователь успел еще раз посмотреть на Валентину. Ему показалось, что в уголках глаз у нее появились слезы.
Елизаров прошел на кухню. Полы его плаща развевались при ходьбе.
— Садитесь, — хмуро сказал он, выдвинув из-под стола табуретку и показав на нее следователю.
Перегудов не стал спорить. Он спокойно принял предложение Елизарова и сел. Мужчина остался стоять и, облокотившись обеими руками о стол, навис над следователем всем корпусом. Перегудов не двинулся с места.
— Чего вам надо? — вызывающе, сверху вниз глядя на сыщика, спросил Елизаров.
Перегудов по пути к дому Елизаровых именно таким и представлял себе отца семьи и был готов к любому повороту событий.
— Послушайте, в той комнате, — не дожидаясь ответа, резко продолжил хозяин квартиры, показывая пальцем на дверь комнаты Валентины, — моя дочь. И я хочу, чтобы вы никогда, никогда больше там не появлялись.
Перегудов не стал менять неудобной позы, в которой держал его Елизаров. Вместо этого он спокойно передвинул на середину стола свое удостоверение и требовательно сказал:
— Вячеслав Всеволодович, мне нужно с вами поговорить…
— У вас ордер? — оборвал его Елизаров.
— Я расследую убийство Егора Старцева, — не обращая внимания на слова собеседника, продолжил следователь. — И хотел бы уточнить один момент. Вы действительно забрали из милиции заявление, обвиняющее Егора в тяжелом преступлении?
Владислав как будто бы не слышал слов следователя.
— У вас ордер есть? — переспросил он, еще ниже нависая над Перегудовым.
Сыщик слегка поддался, пригнувшись к столешнице, но не встал с табурета.
— Вы, между прочим, разговариваете с представителем правопорядка, — спокойно заметил он.
— С представителем правопорядка? — эхом повторил за сыщиком хозяин квартиры. Он выдвинул второй табурет и тяжело сел на него рядом со следователем.
— Ордера нет? Тогда свободны. Вызывайте меня к себе, если хотите, там и поговорим. Ясно?
— Ясно. И все-таки, вы позволите, я хотел бы знать… Вчера в двенадцать часов дня был убит Егор Старцев… Чисто по-человечески я понимаю вашу реакцию и абсолютно согласен с вами. И все-таки я знаю, что в нашем обществе подобные происшествия подлежат расследованию…
— Да ничего ты не знаешь. А если ты что-то и узнаешь об истинном ходе событий, то доказать ничего не сможешь, — глухо сказал Елизаров, скорее для самого себя, чем для того, чтобы быть услышанным.
Следователь словно бы не обратил внимания на его слова.
— Некоторое время назад было совершено еще два аналогичных убийства, — продолжил он. — Были убиты диспетчеры авиакомпании. И вот теперь — Егор. Тот же почерк. Следствие доказало, что все три убийства были совершены одним и тем же человеком. Сначала гибель самолета, затем случай с вашей дочерью… Все три жертвы убиты ударом по голове. Это наводит на определенные мысли. Вы понимаете, к чему я?
Елизаров как будто бы не слышал следователя. Он молча исступленно смотрел прямо перед собой на стол.
— Все эти люди заслуживали того, что с ними произошло, — наконец негромко сказал он и резко встал из-за стола.
— У меня к вам последний вопрос, — сказал сыщик. — Вы уже вышли на работу?
— Я еще раз повторяю, нам не о чем с вами говорить, — жестко ответил Владислав.
Перегудову ничего не оставалось делать, как вслед за Елизаровым направиться в прихожую.
* * *— Принес? — с ходу спросил Тимур, едва успев открыть приятелю дверь.
Павел неспешно переступил порог. Расстегнул куртку.
— Принес, — ответил он. — Только, может, не стоит, Тим?
— Чего ты дрейфишь? Не хочешь — не надо. Я же тебя не заставляю.
Павел давно уже не видел товарища в таком взвинченном состоянии. Обычно спокойный и даже несколько флегматичный Тимур сегодня был похож на загнанного в клетку хищника. К тому же хищника испуганного. Когда Павел вынул из кармана куртки пакетик, Тимур буквально вырвал его и тут же прошел на кухню. Павел последовал за ним. Кухонным ножом Тимур взрезал целлофан, подцепил кончиком лезвия немного белого порошка. Попробовал его на вкус.
— Отличный товар, — удовлетворенно резюмировал он.
— А ты в этом разбираешься?
— Немного. Надеюсь, ты у надежных людей брал?
— Само собой, — Павел подсел к столу и достал из кармана пачку сигарет. — У меня один дружок этим занимается. Сам на игле не торчит, конечно, но торгует.
— Понятно.
Слушая приятеля, Тимур уже выкладывал на стол шприцы, жгут, серебряную ложку. Павел заметил, как при этом дрожат его руки. Словно у Тимура была жестокая ломка. Но Павел знал, что тот никогда прежде не принимал ничего тяжелого. Значит, просто волнуется.
— Так ты поддержишь компанию?
Тимур глубоко вздохнул и сел напротив товарища. Придвинул к нему один из шприцев. Павел покачал головой.
— Нет. По мне, уж лучше покурить. А еще лучше выпить водки. Например, «Русский Размер». И пьется легко, и похмелья нет. Чего уж лучше.
— Как знаешь. А я приколюсь.
— Подумай еще раз, Тим…
— Вот зануда! — глаза Тимура недобро сверкнули. — Чего ты заладил, в натуре. «Подумай, подумай». Да не хрена тут думать. Вся жизнь под откос летит, Паша. И как-то неожиданно стремительно. Тебе самому-то так не кажется? Вроде еще вчера все было пучком, и вдруг… Бах! Егора замочил какой-то педрила, Лида вильнула хвостом, предки достали — сил нет. Короче, дерьмо! А тут еще ты со своим нытьем. Тошно, Паша, тошно!
Выдавая всю эту длинную тираду, Тимур не смотрел в глаза собеседнику. Он не отрывал взгляда от тех предметов, что разложил перед собой на столе. Однако приступать к манипуляциям с героином не торопился. Собирался с духом.
— Ты чего, на похоронах не был? — спросил Павел, нарушая воцарившуюся тишину.
— На каких похоронах?
— Ну, Егора, само собой.
— Нет, — Тимур отрицательно покачал головой. — Не смог себя заставить. А ты?
— И я не пошел. Скажи мне, Тима, а как ты думаешь, кто его грохнул?
— Откуда мне знать? Во всяком случае, не я — это точно. А так… Мало ли придурков на свете!
Настенные часы на кухне пробили два часа дня, и Тимур невольно вздрогнул. Потянулся рукой к пачке сигарет, которую положил рядом с собой Павел. Достал одну. Прикурил. В очередной раз покосился на шприцы и пакет с героином. Он все еще колебался, но выражение лица приятеля совсем не нравилось Боброву. Тимура словно что-то подтачивало изнутри.
— Я о другом подумал, — сказал Тимур, глубоко затягиваясь. — А что, если Егора убили не просто так…
— Как это «не просто так»? — не врубился Павел.
— А что, если это как-то связано с нашими прошлыми делами? Мало мы, что ли, людям говна сделали? Кто-нибудь и встал на дыбы… Эх! — Тимур махнул рукой. — Я тебе по секрету скажу, Паша. Чем больше я в последние дни с Лидкой общался, тем больше понимал, какие мы, в сущности, уроды.
— Да ладно! Не гони!
— Сам не гони. А я тебе в натуре говорю. Я с ней вдруг понял, как неправильно жил до этого. А вот теперь она меня кинула. И, кстати, правильно сделала. Не пара я ей…
— Что за депрессия, Тима? — Павел не на шутку разволновался.
Красноречивые рассуждения и беседы на разные философские темы о смысле жизни никогда не были его коньком. По этой части Андрей — большой специалист. Но насколько знал Павел, Андрюха должен был приехать только завтра. Егора не стало… И вот сейчас, когда Тимур вдруг закис ни с того ни с сего, кроме него, Павла, никого рядом и не оказалось. Что он должен делать? Как помочь другу?
— Я попробую ее вернуть, — продолжал тем временем изливать душу Тимур, причем не столько ища собеседника в лице Павла, сколько разговаривая с самим собой. — Не знаю, что из этого получится, но я попробую. Но к прошлому, Паша, я уже точно возвращаться не собираюсь. Больше никаких священных суббот! Хотите, развлекайтесь без меня. С Андрюхой. А я — нет. Не хочу кончить, как Егор. Или того хуже…
— Да с чего ты взял, что его кто-то специально грохнул? — Павел предпринял попытку достучаться до собеседника. — Может, это просто случайность. Не за того приняли.
— Нет ничего случайного в этой жизни.
— Слушай, кончай, а? Поехали лучше к Женьке и Ритке. Девочки тебя утешат. Им же не впервой! Помнишь, как в прошлую пятницу круто оттянулись. Да с ними ты про любую Лидку забудешь. И не только про нее.
— Не забуду, — упрямо качнул головой Тимур. Он низко опустил голову и теперь смотрел куда-то себе на пупок. — Да и не хочу забывать. Я новую жизнь хочу начать, Паша…
— С этим? — Бобров толкнул пальцем один из шприцев.
Тот покатился по столешнице и, сорвавшись с края, упал на пол к ногам Тимура.
— Нет. Это — акт.
— Акт? Какой акт?
— Акт моего прощания с прежней жизнью. Переходя на новую ступень, я решил сделать что-нибудь необычное. Что-нибудь такое, чего прежде никогда не делал, — Тимур хрустнул костяшками пальцев и резко вскинул голову, словно в эту секунду он принял наконец окончательное решение. — Это как очищение. Катарсис. Понимаешь?
— Е-мое! — Павел даже отшатнулся. — Ты точно еще не ширялся с утра? Такой пурги я в жизни не слышал. Ты меня даже децал пугаешь, Тима…
— Ладно, расслабься, — Тимур миролюбиво улыбнулся. — Я как-то не подумал, что подобные речи не для таких узколобых дебилов, как ты. Забудь. Считай, что я ничего не говорил.
Будто не замечая больше присутствия Павла, Тимур взял со стола серебряную ложку, зачерпнул ею немного содержимого из пакетика с белым порошком и, поднявшись, прошел к плите. Зажег ближайшую конфорку. Павел как завороженный следил за его действиями.
— Тима, я тебя предупреждал…
— Заткнись! — не оборачиваясь, оборвал его Тимур. — Всего один раз. Я только попробую, и все. Никакого привыкания не будет. Может, ты все-таки со мной?
— Нет. А ты, кстати, уверен, что правильно отмерил дозу?
— А чего ее отмерять? Чем больше доза, тем больше кайфа. И наоборот.
— Не знаю, не знаю, — Павел с сомнением покачал головой. — Я слышал, от передоза может случиться летальный исход.
— Вот я и полетаю, — Тимур неожиданно рассмеялся.
Он погасил плиту и вернулся обратно к столу. Сел. Бобров заметил, что теперь уже руки у приятеля совсем не дрожат. Тимур подхватил со стола оставшийся шприц и быстро набрал им из ложки образовавшуюся жидкую субстанцию. Получилось почти пять кубиков.
— Многовато, — настороженно заметил Павел.
— Поделиться? — Тимур улыбнулся.
Положив опустевшую ложку и полный шприц на стол, он взял в руки жгут.
— Помоги, — попросил он, но тут же презрительно скривил губы. — Хотя не надо. Сам справлюсь.
Помогая себе зубами, он стянул жгутом левую руку чуть выше локтя и завязал узел. На сгибе обозначились две большие пульсирующие вены. Тимур довольно осклабился и взял шприц. Павел не мешал ему: ничего не говорил и больше не останавливал.
— Знаешь, как проходят свадьбы у наркоманов? — спросил Тимур.
— Как?
— Тамада спрашивает: «Все в вену попали?» Гости отвечают: «Все!» — «Тогда горько!»
— Это анекдот?
— Анекдот. Вся жизнь анекдот, Паша. Потому мне и нужна новая. Ну, за тебя, брат!
Быстрым движением Тимур вогнал иглу в вену.
* * *Вячеслав Всеволодович проводил Перегудова до дверей квартиры. Как только сыщик шагнул за порог, он захлопнул за ним входную дверь, с лязгом провернув замок.
Перегудов стремительно, перешагивая сразу через несколько ступенек, спустился вниз.
Лицо Елизарова отчетливо стояло у него перед глазами: заледенелый колющий взгляд, могучие руки с большими жилистыми ладонями, с силой сжимающие столешницу, отрывистая, не вполне адекватная речь…
Сомнений не остается. Это он. Все сходится.
Факты действительно один к одному складывались в отчетливую наглядную картину происшедшего. Вот Елизаров входит в подъезд, готовится… Его сдержанные движения, первый хладнокровный удар… Жертва падает замертво… Елизаров наносит еще несколько, теперь уже совершенно не нужных и бессмысленных ударов…
— Доказательства. И все-таки нужны доказательства, — вслух произнес следователь, пересекая детскую площадку перед домом.
Около шлагбаума, перекрывшего въезд во двор, его поджидала служебная «Волга».
Оставалось непонятным только одно. Как Елизарову всякий раз удавалось скрыться с места преступления незамеченным? И при этом не оставить практически никаких следов? Лерайский был убит в девятнадцать тридцать. В это время кто-то еще возвращается с работы домой, выходит в магазин… На улице, одним словом, довольно много людей. Старцев вообще был убит средь бела дня. Перегудов сел в машину, достал из кармана куртки трубку сотового телефона и позвонил в прокуратуру, где его должен был дожидаться стажер.
— Володя, ты на месте? У нас кипяток есть? Не в службу, а в дружбу, завари кофеек, я скоро буду. Теперь по поводу Елизарова. Уточни, пожалуйста, место работы и какой у него график. Да, и позвони в военкомат. Узнай все, что у них сохранилось по Елизарову. Приеду — расскажу.
Водитель «Волги», ловко маневрируя между вереницами машин, менее чем через полчаса домчал следователя до прокуратуры.
Когда сыщик вошел в кабинет, Сабуров оживленно разговаривал по телефону. На столе уже стояла чашка дымящегося кофе.
— …Вообще не выходил на работу? Но он не уволился? А! За свой счет… Понятно. Спасибо, — помощник Перегудова поспешно положил трубку и уставился на следователя. — Здравствуйте, Виктор Алексеевич.
Перегудов кивнул, торопливо сбросил с себя куртку и повесил ее на вешалку при входе.
— Я почти уверен, мы нашли убийцу, — буркнул он, занимая свое рабочее место. — Это Елизаров. Но пока у нас нет никаких доказательств. Ты узнал его рабочий график?
— Да. В университете сказали, что он — профессор на кафедре иностранных языков. Но фактически он не работает с того самого момента, как разбился самолет. Приехал, взял какие-то вещи… Это было на третий-четвертый день после гибели сына. И с тех пор на работу больше не выходил. Елизаров сразу оформил отпуск за свой счет и с того момента не появлялся в университете. Что касается его службы в армии, то там все чисто. Служил под Ростовом, в десантных войсках. Никаких особых сведений о нем не содержится. Все было, как у всех. Демобилизовался в срок. И это все.
— Понятно. А что там по экспертизе? — уточнил следователь и принялся за кофе.
Сабуров подвинул ему блюдце, на котором лежал увесистый ломоть пирога.
— Угощайтесь, Виктор Алексеевич. Жена испекла, — сказал молодой человек, усаживаясь с традиционной чашкой зеленого чая напротив Перегудова. — Что касается экспертизы, криминалисты уже прислали результаты. Папка у вас на столе. Я мельком ее просмотрел. Отпечатков пальцев нигде не обнаружено. Ни в одном случае из трех. Есть только размер обуви. Сорок третий. И то под сомнением. Возможно, эти отпечатки и не имеют отношения к убийце. А больше у нас ничего.
— Похоже на правду… Елизаров — товарищ высокий, — задумчиво сказал следователь. — Вот только как доказать теперь, что это он?
— Ну, не может же он ни в чем не проколоться. Да наверняка, если за Елизаровым внимательно последить, можно будет найти косвенные доказательства его причастности к убийствам. Можем установить за ним слежку, в конце концов, — предложил Сабуров.