Тремя годами ранее, в 2002-м, на Рэйчел напал какой-то незнакомец — прямо у нее в доме. Она написала об этом в журнал «Мари Клэр». И в тот момент, когда произошел взрыв, Норт, стоя в набитом вагоне метро, читала только что опубликованную статью о нападении на нее. И вот теперь, лежа на полу, она думала:
— Только не снова…
Людей из поезда эвакуировали. Рэйчел вышла одной из последних.
— Выбравшись из вагона в туннель, я мельком оглянулась назад и увидела… Я до сих пор переживаю… наверное, мне следовало бы остаться и помочь, но там было так темно. Искореженный металл. На полу лежали люди. Там… нет, не буду говорить, что я видела.
— Сколько пассажиров вашего вагона погибло? — спросил я.
— Двадцать шесть.
Рэйчел тоже была ранена, но все-таки могла идти. Кусок металла вошел ей глубоко в запястье. Вагон был настолько переполнен, что люди, находившиеся рядом с террористом, приняли на себя основную силу взрыва. Вернувшись домой из больницы, Рэйчел начала писать в свой блог. Она писала и писала, не переставая, пост за постом. В тот день появились тысячи блогов по поводу взрывов 7 июля — в общей сложности тогда имело место четыре взрыва, три в поездах метро и один в автобусе, погибли пятьдесят шесть человек, включая четверых террористов-смертников, — но посты Рэйчел были уникальны. Ни один из других блогеров не был настолько близок к эпицентру взрыва, не находился, как она в вагоне, где произошла трагедия. Кроме того, Норт писала ярко, живо, захватывающе, поэтому ее страничка сразу же начала привлекать внимание.
…
Четверг, 7 июля 2005 г.
…Все вокруг погрузилось во тьму, клубы удушающего дыма наполнили вагон метро, и я подумала, что внезапно ослепла. Было так темно, что я ничего не видела. Я думала, что умираю — или что уже умерла. Я задыхалась от дыма, и у меня возникало такое ощущение, как будто я тону…
Суббота, 9 июля 2005 г. …Не могу оторваться от просмотра новостей. Услышав, что бомба взорвалась В МОЕМ ВАГОНЕ МЕТРО, я подскочила. Меня лихорадит от злости и возбуждения, потом перед мысленным взором проносятся картины случившегося, и я в изнеможении падаю на диван. Я снова и снова прикладываюсь к рюмке с виски, чтобы хоть немного успокоиться…
— Печатание постов было для меня как промывание раны, — признавалась Рэйчел. — Я отчищала свою психику от той грязи и дыма, которые остались там после случившегося.
Другие выжившие после теракта нашли ее блог. И стали оставлять на нем посты, чтобы поддержать друг друга. Со временем кто-то заметил, что они могли бы выговориться, собравшись вместе, а не сидеть в одиночестве за компьютером, каждый в своей комнате. Интернет давал лишь иллюзию общения, а на самом деле выступал в роли пустого и неудовлетворительного «факсимиле» реальности. Чувство изолированности и озлобление нарастали. Но почему же в таком случае пострадавшим не поступить старомодно и просто и не встретиться в реальной жизни? В конце концов, именно так они и решили сделать. И вот раз в месяц они начали встречаться в пабе на Кингз-кросс.
— Некоторые из нас чувствовали, что более не способны получать удовольствие от жизни, — сказала Рэйчел. — Засыпая, мы видели кошмары — будто стучим кулаками по окнам вагона, пытаясь разбить стекло и выбраться из поезда, наполненного дымом. Не забывайте, что каждый из нас пережил мгновение уверенности в том, что обречен задохнуться в задымленном вагоне. Все это произошло так неожиданно. — После паузы Рэйчел добавила: — А ведь мы просто ехали на работу.
Через какое-то время пострадавшие пришли к выводу, что им необходимо нечто большее, чем просто встречаться раз в месяц для совместной выпивки. Они решили сформировать группу активного действия. Им хотелось узнать, можно ли было предотвратить теракты, если бы разведка работала более профессионально и добросовестно. Группу назвали «Кингз-кросс юнайтед». А Рэйчел продолжала вести свой блог.
И вот тогда-то возникли странности. На ее сайте какие-то люди начали помещать загадочные посты, которые она не могла понять.
— На компьютере устанавливается такой сервис, с помощью которого можно узнать, откуда на ваш сайт поступают комментарии, — сказала Норт. — Через несколько недель после установки этого сервиса я заметила, что ко мне приходит масса комментариев с одного определенного веб-сайта. И я решила разузнать о нем.
Рэйчел далеко не сразу поняла смысл присылаемых ей посланий. Кто-то вырывал из контекста отдельные ее фразы — «абсолютная темнота», «было так темно, что я ничего не видела» — и использовал их, чтобы подкрепить свое предположение, будто на самом деле имел место не взрыв бомбы (вследствие такого взрыва начался бы пожар, из-за которого в вагоне стало бы светло), а «всплеск напряжения». Дальше автор высказывал в адрес Рэйчел комплименты по поводу того, что она осмелилась начать большую кампанию по раскрытию истинной сущности ситуации с «всплеском напряжения».
Норт продолжала читать дальше. Отправители подобных посланий явно полагали, что в то утро по лондонскому метро прокатился некий «всплеск напряжения», вызвавший многочисленные человеческие жертвы, а британское правительство попыталось свалить результаты собственной технической недоработки на исламских террористов. Писавшие ей люди разрабатывали теорию заговора и принадлежали к еще более обширной группе — объединению за правду о трагедии одиннадцатого сентября, — которая постоянно увеличивалась. Теории заговора в настоящее время, после событий «девять-одиннадцать», перешли с периферии общества в его центр. Теперь практически у каждого среди знакомых есть люди, которые убеждены, что события одиннадцатого сентября были подготовлены спецслужбами США. Это кабинетные детективы, встречающиеся на форумах, посылающие друг другу записи с «YouTube» и постоянно поддерживающие друг друга взаимным одобрением. Конечно, включить события 7 июля в лондонском метро в свою теорию заговора додумались только самые крайние экстремалы среди них, так как тут все было слишком очевидно. Однако они попытались использовать блог Рэйчел в собственной кампании.
Читая их писанину, Рэйчел подумала: а как они объясняют взрыв бомбы в автобусе на Тэвисток-сквер? Когда Хассиб Хуссейн взорвал себя в автобусе № 30, шедшем от Мраморной Арки до Хэкни-Вик в 9.47. Взрыв сорвал крышу с верхнего этажа автобуса. Тринадцать пассажиров, оказавшиеся в задней части автобуса, погибли вместе с террористом. В прессе были опубликованы фотографии крови и кусков разорванных тел на стенах расположенной неподалеку Британской медицинской ассоциации. Как господа конспирологи объяснят взрыв в автобусе?
И Норт увидела их объяснение: на самом деле автобус вовсе не взорвался. Это был трюк с использованием пиротехники, каскадеров, актеров и искусственной крови.
* * *Совершенно очевидно, что Рэйчел не стоило ничего предпринимать. Нет ничего удивительного в том, что люди очень часто пишут в Интернете всякую чушь. Но она только что пережила теракт и, вероятно, проводила слишком много времени в одиночестве, уставившись в экран компьютера. Поэтому, как и следовало ожидать, Рэйчел подошла к проблеме с нерациональной точки зрения. И поступила неразумно.
— К тому моменту, — продолжала она свой рассказ, — я познакомилась с людьми, потерявшими своих близких в результате того теракта. Называть людей, погибших в автобусе, актерами и каскадерами было, по моему мнению, просто преступно. Я прочитала все, что было написано в постах, и вышла на улицу: мне необходимо было подышать свежим воздухом. Я думала: «Они просто ничего не понимают. Как только они побеседуют с кем-нибудь, кто на самом деле все это пережил, то сразу же поймут, какой ерундой занимаются и бросят тратить на нее время». Автор одного из постов предлагал оставлять комментарии у него на сайте. И я написала ему возмущенное послание: «Как вы смеете таким образом искажать мои слова?! Всплеском напряжения нельзя оторвать у людей конечности». Он ответил: «Вы ведь даже не знали, что бомба находится в вашем вагоне! Вы сами постоянно меняете свою версию произошедшего!»
Рэйчел была вне себя. Теперь она считала своим долгом заставить этих людей понять, что они ошибаются.
— Но тогда я совершенно не представляла, с кем имею дело. В их текстах снова и снова проявлялось одно — абсолютная неспособность сочувствовать окружающим. Они, к примеру, вырезали и рассылали самые чудовищные описания и фотографии, сделанные службой спасения, с изображением искореженных стен, заляпанных кровью и приставшими к ним кусками человеческих тел; полицейских, перешагивающих через разорванные трупы или через дыру, образовавшуюся в полу после взрыва бомбы. Они рассылали подобные вещи, на которые нельзя было смотреть без слез, и тут же добавляли комментарий: «А! Видите? Отверстие находится справа, а не слева!!!». И только это их и волновало.
— Значит, их волновало лишь местоположение отверстия в полу? — переспросил я.
— Какая-то дикость, правда?
…
«Пункт 8: «Бессердечие/неспособность сочувствовать окружающим».
Я невольно вспомнил пункт из опросника Боба, хотя уже в значительной мере пересмотрел свое отношение к нему. Теперь я понимал, что опросник представлял собой мощное и небезопасное оружие, которое, попав не в те руки, могло причинить чудовищный вред, и уже начал подозревать, что мои руки как раз и были «не теми». Однако мне вспомнилось: «Пункт 8: «Бессердечие/неспособность сочувствовать окружающим. Любая оценка боли окружающих абсолютно абстрактна».
Слишком поздно Рэйчел поняла, что, ввязавшись в дискуссию со сторонниками теории заговора, сама стала частью этого «заговора».
— Они начали обсуждать меня, — призналась она. — Стали создавать какие-то совершенно невероятные теории. Исходя из того, что я организовала группу и блог, эти люди предположили, что я являюсь распространительницей официальной версии событий и навязываю ее выжившим, тем самым пытаясь контролировать их, и что я выступаю в качестве рупора правительства, в цели которого входит распространение дезинформации. Они стали относиться ко мне с чрезвычайной подозрительностью. Им не составило особого труда создать теорию относительно меня: дескать, профессионал-контрразведчик или оперативник, работающий под прикрытием. Нашлись и такие, кто высказывал мнение, что меня вообще не существует. Они полагали, что я — это группа людей, целью которых является создание фантастического образа Рэйчел Норт и использование его в качестве средства для того, что они именовали «пси-оп» — то есть «психологические операции» — с целью манипулирования общественным мнением жителей Великобритании.
Теория «Рэйчел Норт не существует» возникла после того, как сторонники теории заговора подсчитали количество постов и сообщений, которые она оставила, и «математически доказали», что автор не может быть одним человеком. Рэйчел Норт — группа, состоящая из нескольких участников.
Рэйчел пыталась убедить их, что они заблуждаются и что не очень-то приятно быть персонажем чьих-то параноидальных фантазий, особенно после того, как тебя самого чуть было не взорвали в вагоне метро. Но ничего не помогало. Чем более активно Норт пыталась убедить «заговорщиков» в своем существовании, тем больше укреплялась их уверенность в том, что она — чей-то вымысел.
«Я не работаю на правительство, — писала она. — Я обычный человек. У меня обычная работа в обычном офисе, и я очень прошу вас: прекратите инсинуации в мой адрес. Пожалуйста, прекратите!»
Кто-то из них ответил:
«Из тактики подачи дезинформации, которой придерживается Рэйчел, ясно, что она является частью лживых пропагандистских мероприятий СМИ и полиции».
«Могу поспорить, что все это пишет не женщина», — заявил другой.
Обвинений в ее адрес становилось все больше. Норт начала получать письма с угрозами. Некоторое время назад она сама чуть было не погибла, затем организовала группу поддержки людей, которые стали жертвами теракта, и вот теперь ей угрожают расправой. Каким-то образом «заговорщикам» удалось выйти на ее родителей, и они засыпали их информацией с «истиной» о событиях 7 июля и об их дочери. Отца Рэйчел, сельского священника, эти письма смутили и страшно расстроили.
Поэтому Норт решила с ними встретиться. Она покажет им, кто она такая. Явится перед ними во плоти. Рэйчел прочитала, что «заговорщики» обычно собираются на втором этаже одного паба, и отправилась туда со своей подругой. Поднимаясь по ступенькам, она не без страха задавалась вопросом, как же должны выглядеть эти злобные интернетные писаки. Норт представляла их в высшей степени опасными физически. Но, зайдя в помещение, Рэйчел увидела, что оно заполнено маленькими, тщедушными людьми — что-то вроде классического портрета ученого-зануды. Некоторые из «заговорщиков» смущенно уставились в свои бокалы с пивом. Другие исподтишка поглядывали на Рэйчел и ее подругу, заинтригованные появлением в их обществе двух красивых женщин, которые, по-видимому, тоже решили присоединиться к ним.
Норт и ее подруга сели за столик у стены. Какое-то время ничего особенного не происходило. Затем дверь открылась: вошел еще один посетитель. У него была довольно яркая, приковывающая к себе внимание внешность. Рэйчел мгновенно его узнала. Она была потрясена.
Перед нею был Дэвид Шейлер.
* * *В 1997 году Дэвид Шейлер, являясь сотрудником британской разведки «МИ-5» (кодовый номер — G9A/1), передал секретные сведения газете «Мейл он санди». По сообщению газеты, он присутствовал на межагентурном совещании, на котором сотрудник «МИ-6» (кодовый номер — PT16B) сообщил о плане устранения ливийского лидера полковника Каддафи. PT16B сказал G9A/1, что убийцы уже подготовлены. Это были члены организации под названием «Ливийская исламская боевая группа», которые должны были установить взрывчатку на дороге, по которой намеревался проехать Каддафи. Однако они нуждались в деньгах и поэтому обратились в «МИ-6».
PT16B (которого звали, как выяснилось, Дэвид Уотсон) включил G9A/1 (которого звали Дэвид Шейлер) в группу информированных лиц по одной простой причине: «МИ-6» не хотела, чтобы «МИ-5» начала охоту на убийц, если она вдруг пересечется с ними в каком-то другом контексте. Кроме того, как сразу же сообщил Уотсон Шейлеру, данную информацию необходимо держать в секрете от правительства Великобритании. Она должна оставаться строго конфиденциальной.
Шейлер поначалу подумал, что все это не более чем хвастливая болтовня, а Дэвид Уотсон просто мечтает стать Джеймсом Бондом и что из всех доверенных ему планов ничего не выйдет. Но несколько недель спустя под кортежем Каддафи действительно взорвалась бомба. Однако все прошло не слишком удачно: погибло несколько телохранителей, но сам полковник не пострадал.
Шейлер был вне себя от гнева. Он не хотел оказаться причастным к той составляющей деятельности его организации, которая была связана с подрывной деятельностью и политическими убийствами, и потому принял достаточно жесткое решение. Он позвонил одному своему знакомому, который свел его с журналистом, работавшим в «Мейл он санди». Шейлер передал ему всю известную ему информацию, получив за нее 20 000 фунтов, и вечером в субботу, накануне выхода газеты, бежал из Англии вместе со своей подружкой Энни Мэчон.
Вначале они отправились в Голландию, а затем поселились на отдаленной ферме во Франции. У них не было ни телевизора, ни машины. Пара провела там десять месяцев, жила на деньги, полученные от газеты. Шейлер написал роман. На уик-энд они отправились в Париж, но стоило им войти в вестибюль отеля, как шесть сотрудников французской тайной полиции окружили Шейлера.
Он провел четыре месяца в особой французской тюрьме, а затем еще месяц в тюрьме британской, после чего его освободили — и он сделался героем для многих людей, считавших, что Шейлер совершил доблестный поступок, пожертвовав свободой, чтобы вывести на чистую воду правительство, финансирующее и поддерживающее тайные незаконные операции.
Рэйчел Норт всегда им восхищалась. Я тоже…
И вот теперь, пять лет спустя, Дэвид Шейлер — к неописуемому удивлению Рэйчел — вошел в паб с весьма сомнительной репутацией. Что ему было нужно в компании странноватых сторонников теории заговора? Вскоре ей все стало ясно — он оказался одним из них.
В тот вечер Шейлер был главным оратором. Значительности ему придавала репутация бывшего офицера «МИ-5». Присутствующие слушали его с напряженным вниманием. Он сразу же заявил, что трагедии 7 июля не было. Все, что о ней говорится, — сплошная ложь. Слушатели энергично кивали. Весь мир был одурачен хорошо продуманной ложью. Рэйчел не могла больше этого выносить. Она встала. — Я была в том вагоне! — крикнула она.
Примерно в то же самое время в другой части Лондона я просматривал в «Google» ссылки на самого себя и натолкнулся на длинное и довольно оживленное обсуждение вопроса «Джон Ронсон: «подсадная утка» или просто дурак?». Дискуссия возникла как реакция на мою публикацию, в которой я писал, что не верю, будто трагедия 11 сентября была подстроена спецслужбами. Дискутирующие разделились на два лагеря. Одни считали, что Ронсон — подсадная утка (марионетка в руках теневой элиты), а другие утверждали, что он просто идиот. Я страшно разозлился и оставил сообщение, в котором писал, что я ни то ни другое. Практически сразу же несколько участников обсуждения оставили сообщения, в которых предупреждали о необходимости быть осторожным, так как Джон Ронсон — это «вторая Рэйчел Норт».
«Что еще за Рэйчел Норт?» — подумал я.
Потом впечатал ее имя в поисковую строку «Google», и спустя какое-то время мы встретились.