Майор повернулся к капитану:
— Считаете, что здесь Фараон изменит тактику?
Крабов ответил утвердительно:
— Должен изменить, если не хочет попасть в западню. И он это прекрасно понимает! Мне кажется, Цакаев не будет на Кавказе проводить каких-либо отвлекающих маневров, а выберет наиболее подходящее направление и неожиданно нанесет удар либо по нашему блокпосту, либо по шестой заставе!
Комбат спросил:
— Чем тогда, капитан, ты можешь объяснить обстрел нашего бойца неизвестным снайпером?
— Не знаю.
Крабов хотел сказать о замеченном его наблюдателе, когда его взвод нес службу на блокпосту, но вспомнил разговор с Жаровым! Тот обещал присмотреть за перевалом и в случае продолжения наблюдения за постом немедленно сообщить об этом комбату. Не сообщил! Значит, наблюдатель ушел, поняв, что замечен! И скажи о нем сейчас на совещании, то к нему, Крабову, у командования возникнет масса вопросов, на главный из которых, а именно: почему капитан своевременно не доложил о наблюдателе в штаб батальона, четвертый взводный ответить не сможет! Нет, сейчас и здесь говорить об этом не следует. Тем более проявилась более серьезная фигура — снайпер!
Майор разведуправления закончил доклад:
— Вот такая, товарищи офицеры, складывается обстановка в районе Катаванского ущелья. Это все, что я был уполномочен довести до вас. В остальном право на принятие решения полностью остается за командиром батальона спецназа подполковником Беляниным и его непосредственным командованием в Ростове. Вопросы ко мне будут?
Вопросов не последовало. Все, что интересовало офицеров, они спросили в ходе доклада. Майор попрощался и пошел на выход, неся в руках свою кожаную папку, в которую аккуратно положил так и не пригодившийся ему блокнот. Провожать разведчика пошел заместитель по воспитательной работе.
Командир же посмотрел на подчиненных, обратился к ротному:
— Фирсов, в первую очередь организуй отправку тела погибшего солдата в Ростов. Думаю, с этим справится твой заместитель Шуршилин. Обязательно устрой прощание с покойным в клубе полка.
Затем комбат обвел взглядом взводных:
— Ну, что, спецы, будем делать в изменившейся обстановке?
Крабов ответил:
— Думаю, надо усилить пост. Если на него навалится орда в сотню штыков, то взвод с большим трудом сможет отбить штурм собственных позиций. При этом ему будет не до Шунинского ущелья, через которое во время боя вторая сотня пройдет без проблем. Да и остатки штурмующих групп сумеют отойти. Мы преследовать банду не сможем. Останется надежда на вертолеты огневой поддержки. Но успеют ли они настигнуть банду до «зеленки», и не применит ли Фараон по ним ракеты переносных зенитно-ракетных комплексов? Следовательно, надо прикрывать Шунинское ущелье так, чтобы и штурм блокпоста ничего существенного не дал боевикам, и проход по Шуни сделал бы невозможным.
С Крабовым согласились и Бекетов, и Арбашев.
В кабинет вошел Индюков:
— Отбыл разведчик!
Комбат кивнул головой, поднялся из кресла:
— Слушайте меня внимательно! Поступаем так! До понедельника в составе блокпоста ничего не меняем, но держим здесь в постоянной готовности к вылету на Катаван все три взвода первой роты. Жаров получил на месте необходимые указания по перегруппировке сил на позициях. Думаю, пока этого достаточно. А вот 27 сентября на блокпост отправятся два взвода: капитана Крабова и старшего лейтенанта Арбашева. Четвертый взвод займет позиции контроля над перевалом и Катаванским ущельем, выставит людей на запасные позиции в районе высоты 204,0, а так же организует посты раннего обнаружения противника с тыла территории блокпоста, другими словами, вынесет по плоскогорью в тыл пару дозоров. Он же возьмет под охрану вертолетные площадки, а то, не дай бог, абреки местные подойдут к бетонке да заминируют ее. Тебе, Кирилл, задача ясна?
Крабов ответил, как всегда спокойно, невозмутимо:
— Ясна, товарищ подполковник!
Белянин повернулся к Арбашеву:
— Твой взвод, Паша, занимает позиции контроля над Шунинским ущельем. Я связался с командованием инженерно-саперного батальона дивизии внутренних войск, они пришлют специалистов накрыть часть дна ущелья минными полями. Старшим блокпоста на следующую неделю назначается и старший по званию, то есть капитан Крабов, Арбашев на время наряда переводится в разряд заместителя Крабова. Это решение я доложил в штаб округа. Ростов одобрил его, посему то, что я сказал, начальник штаба официально оформит в виде приказа. Пока это не сделано, я готов принять ваши замечания, предложения, пожелания в части, касающейся усиления Катаванского горного блокпоста!
Поднялся Бекетов:
— Разрешите, товарищ подполковник?
— Говори, Юра.
— Если Крабов выходит с Арбашевым, то мне достается Жаров, так?
— Так. А ты что-то имеешь против старшего лейтенанта?
— Личная неприязнь. Не симпатичен мне Жаров, какой-то он скользкий! Как и его заместитель-контрактник Мансуров.
Замполит усмехнулся:
— Может, капитан, нам с командиром следует поменять всех военнослужащих, которые вам несимпатичны?
— Я, товарищ майор, говорю конкретно о Жарове и Мансурове, а не о военнослужащих части в целом.
Комбат ударил ладонью о стол:
— Претензии Бекетова отклоняются! И потом, капитан, — командир взглянул на Юрия, — на посту будешь старшим ты! Вот и руководи Жаровым, как считаешь нужным! А уж если тот проявит своеволие и не пожелает подчиняться, то тогда я заставлю его сделать это! Все?
Бекетов вновь проговорил:
— У меня еще один вопрос! Надеюсь, бойцы роты не будут привлекаться для строительства новой казармы?
— Нет, не будут. Сегодня прибудет подразделение стройбата, оно и поднимет барак. Что еще?
— Теперь все!
Не было вопросов и у остальных офицеров.
Командир батальона закончил:
— Завтра утром, после развода, всем зайти в штаб, ознакомиться с приказом, пункты которого я уже довел до вас, и расписаться в принятии его к исполнению. Приказ будет носить гриф «секретно», так что, думаю, не стоит лишний раз напоминать о соблюдении режима секретности. На этом все! Все, кроме заместителей, командира роты и капитана Шуршилина свободны!
Бекетов, Крабов, Арбашев покинули штаб. Впрочем, в подразделение не пошли, устроившись в курилке перед зданием управления батальона. Закурив, начали беседу.
Первым взял слово Крабов. И обратился он к Бекетову:
— Слушай, Юрик, а чего это ты против Жарова выступил?
— Я же сказал, не нравится мне этот тип. Особенно в связке с хитрым Мансуром. Мутная парочка.
— Это в тебе ревность говорит.
— Ревность? К кому?
— Как к кому? К Кристине, конечно! Ведь Игорь не раз заявлял, что ему Родимцева нравится.
Бекетов, сощурив глаза, спросил:
— И когда он это заявлял?
— Да я помню? Он и на дискотеке к ней подъезжал, это сам видел. Но вроде как особо не приставал. Потанцевали — и все! По крайней мере, слухи об их отношениях по городку не ходят, а ты сам знаешь, что в гарнизоне бабы быстро раздуют то, что было, и то, чего не было.
Бекетов проговорил:
— Если этот козел хоть раз сунется к ней — убью.
— Теперь ему чего соваться, раз вы в открытую жить начали? Теперь он отвалит. Сейчас Валюшу Губочкину топчет.
— Он бы лучше за бойцами следил! Нет, тяжело мне с ним будет на посту.
Арбашев предложил:
— Если у тебя проблемы с Жаровым, то давай поговорим с ротным, и я пойду с тобой, а Краб возьмет Жарова?
Его поддержал капитан:
— А что, Юра? Я не против. У меня Жаров весь свой лоск в момент сбросит. Как пару раз прогоню его с Мансуром по тропе разведчика, так быстро остынет и станет послушным, как ягненок.
Бекетов возразил:
— Нет, раз он положил глаз на Кристину, то пусть уж лучше при мне и на блокпосту будет. А дрюкануть старлея я и сам в состоянии.
Арбашев поднялся, спросил сослуживцев:
— В роту идете?
Бекетов хотел было встать, но Крабов остановил его, сказав командиру 3-го взвода:
— Ты иди, Паша, иди, а мы еще посидим здесь с Юрой, кое-какую тему обсудить надо.
— Как хотите. Если что, я в подразделении.
— Давай.
Как только Арбашев ушел, Бекетов спросил:
— Что еще за тему ты обсудить хочешь?
Крабов приблизился к другу:
— Понимаешь, Юра, когда я со взводом в последний раз стоял на блокпосту, то в пятницу 17 числа где-то около десяти часов мои бойцы заметили наблюдение за постом со стороны Катаванского перевала. Помнишь, если смотреть с позиций второго отделения, склон хребта до половины перерезает трещина?
— Помню. Она оканчивается террасой, а рядом что-то похожее на вход в пещеру.
— Вот-вот, Юра, там-то и был замечен наблюдатель.
— Ты докладывал об этом комбату?
— Нет!
Бекетов удивился:
— Почему?
Крабов выбросил окурок, тут же прикурив следующую сигарету:
— Жаров отговорил. Когда менял меня в понедельник 20 сентября.
— Как это — отговорил?
— Сказал, рано поднимать шухер. Мол, доложу я, и Белянин может тут же усилить пост. А это, значит, ребят напряжет. Посоветовал не торопиться. Обещал, что сам отследит наблюдателя, и если тот продолжит работу, примет меры, то есть доложит о нем в штаб части. Насколько знаю, не доложил. Значит, наблюдатель, поняв, что его зацепили, ушел с позиции. Но он был, Юра!
Юрий проговорил задумчиво:
— Наблюдатель на склоне Катавана, и как раз в тот момент, когда за перевалом объявился Фараон. Так, а где снайпер завалил Казанцева?
Крабов непонимающе взглянул на друга:
— А при чем здесь это?
— Может, и ни при чем, но все же?
— В траншее первого отделения, посередине хода.
— Посередине! А теперь прикинь, где мог находиться снайпер в момент выстрела? В районе трещины, или террасы, или черной дыры! Оттуда проход до блиндажа должен быть хорошо виден!
— Так ты считаешь, что наблюдатель никуда не ушел, и это он произвел выстрел по Казанцеву?
Бекетов затушил свой окурок:
— Ничего я не считаю, кроме того, что напрасно ты пошел на поводу у Жарова и не доложил Белянину о наблюдателе.
— Но Жаров обещал смотреть за его позицией!
— Вот и посмотрел. В результате очередной цинк в центр России отправляем!
— Я сейчас же пойду к комбату!
Бекетов удержал друга:
— Не суетись, Кирилл. Теперь это ничего, кроме неприятностей, не даст. Лучше, заступив на пост, повнимательнее посмотри Катаван. Особенно позицию наблюдателя. Вряд ли боевики, если они решили провести разведку боеготовности нашего блокпоста, оставят такую удобную позицию, откуда весь передний край поста как на ладони. А появится кто, замочи его к чертовой матери! Специально снайпера в пустой капонир посади. И мочкани этого наблюдателя.
— Хорошо. Так и сделаю. А шум не поднимется? Ведь придется стрелять по территории чужого государства?
Бекетов усмехнулся:
— Конечно, поднимется. Да еще какой шум! Прикатят в ущелье комиссия МИД, а то и ООН, будут смотреть, кто и откуда стрелял.
— Шутишь?
— Ты сам-то подумал, о чем спросил? Кому шум поднимать? Официально погранцы сопредельного государства Катаван не контролируют, передав это нам. У них, видишь ли, для прикрытия всей своей границы сил не хватает! Остается Фараон! А он как раз самая «подходящая» фигура, чтобы во всеуслышание заявить о себе!
— Да, ты прав.
— Ладно, пошли в роту.
— Может, Фирсова с Шуршилиным дождемся?
— Жди, если хочешь, я пошел. Тем более, комбат меня от службы освободил на время, и я в палатках не задержусь. Привет Рае!
Но Крабов тоже поднялся:
— Я с тобой. Идем.
Офицеры направились к палаткам, разбитым возле парка боевых машин, в которых нашла временный приют усеченная на один взвод первая рота 56-го отдельного батальона спецназа.
Там Бекетов вызвал к себе заместителя и одновременно командира первого отделения второго взвода сержанта Коргана. Поставил ему задачу на строгое выполнение распорядка дня, объявив:
— Я, Виталик, несколько дней побуду вне части.
— Понимаю, товарищ капитан, отравление угарным газом!
— Вот именно! Но… если возникнет необходимость срочно меня вызвать, то позвони на квартиру старшины Милова, понял?
— Понял, товарищ капитан!
— И об этом, Виталик, никому! Насчет хаты старшины. Въехал в обстановку?
Сержант улыбнулся:
— Въехал, как не въехать! У нас уже почти вся рота обсуждает то, что вы с сержантом Родимцевой из подразделения связи закружились!
— Да! Говоришь, почти вся рота?
— Так точно!
— И кто конкретно первым подобный слух пустил?
Заместитель командира взвода пожал плечами:
— Разве это узнаешь?
— Ну, ладно. Но все равно, о нашем разговоре никому!
— Можете на меня положиться, да вы не подумайте, ребята не злословят или пошлят. Наоборот, как бы одобряют вашу связь с Родимцевой. Никто плохого слова не сказал. И не скажет, потому как очень уж вас уважают в роте. Особенно после случая с Люляем. Вы для всех герой! Я не шучу.
Слова сержанта были приятны капитану, хотя он и попытался изобразить полное равнодушие к ним. Видимо, это не удалось, потому что Корган вновь улыбнулся:
— Разве это плохо, товарищ капитан?
— Хорошо. Но все, я на хату. Рули тут, я на тебя надеюсь.
— Не волнуйтесь. Отдыхайте и лечитесь, товарищ капитан, а взвод не подведет.
— Давай.
Бекетов направился в сторону военного городка. Решил зайти в магазин, купить блок сигарет, но увидел Кристину. И выглядела женщина встревоженно. Капитан окликнул ее:
— Кристя!
Кристина обернулась и подошла к Бекетову:
— Хорошо, что мы встретились!
Капитан спросил:
— Что случилось? На тебе лица нет!
— Мама позвонила, дочь заболела!
— Что-нибудь серьезное?
— Не знаю. Температура третий день не спадает. Я должна ехать домой. Хотела тебя предупредить. Со своим начальством договорилась, до следующей среды отпустили. В обед автобусом на Ставрополь уезжаю!
— Ясно. Я провожу. Да, как тебя с финансами?
— Есть тысяч пять! Еще столько же у девчонок займу, хватит!
— Как же хватит! Одна дорога половину сожрет. Ты вот что, ни у кого ничего не занимай, готовься к отъезду, я машину организую до Разгульной, с деньгами вопрос решу, и в 11–10—11–20 буду ждать тебя у вашего барака! Договорились?
— Как скажешь.
— Значит, договорились.
— Тогда я пошла собираться.
— Давай. И не волнуйся, все будет в порядке.
Проводив женщину, капитан вернулся в расположение роты. Нашел Арбашева:
— А где Крабов?
Старший лейтенант пожал плечами:
— Не знаю. Был здесь, потом к нему Раиса зашла, расстроенная чем-то, после я Кирилла не видел.
— Значит, и у Краба проблемы?
— А что, у тебя тоже что-то стряслось?
— Стряслось. Слушай, Паш, твоя «семерка» на ходу?
— Да, а что?
— Одолжишь до 2–3 часов?
— Какой разговор? Машина в парке, ключи со мной, бак полный, тачка помыта, чистый бланк доверенности в бардачке. Держи!
Сослуживец Бекетова передал капитану брелок с ключами:
— Пользуйся, Юра, сколько надо, мне машина в ближайшей перспективе не понадобится.
— Спасибо, Паш.
— Да, ладно.
Бекетов выгнал темно-синюю «семерку» из парка, подъехал к общежитию. Зашел в свой номер. Достал из-за кровати кейс, открыл его. Достал завернутую в квитанции тонкую пачку стодолларовых купюр. Две тысячи долларов. Все его сбережения за годы службы. Положил деньги в карман. Закрыл номер, прошел в фойе общежития. Оттуда по местному телефону позвонил в роту. Ответил дежурный. Юрий спросил ротного. Майор Фирсов оказался на месте. Вернулся из штаба.
— Слушаю тебя, Юра.
— Командир! Я смотаюсь в станицу, дела, понимаешь ли! Если что, звони на мобильник.
— А что, если что?
— Ну, мало ли.
— Езжай. На сегодня никаких вводных вроде не предвидится. Кстати, ты не знаешь, куда свалил Крабов?
— Нет. И ты не в курсе?
— Был бы в курсе, тебя не спрашивал.
— Логично. Но Кирилл никуда не денется, скоро объявится.
— Надеюсь. У тебя все?
— Все.
— Удачи!
— Пока, Серега!
Ровно в 11–20 Бекетов поставил «Жигули» на площадке у общежития сводной роты связи.
Тут же появилась Кристина в строгом костюме с большой дорожной сумкой. Капитан вышел навстречу. Поставил баул в багажник. Кристина устроилась на сиденье переднего пассажира.
В 11–40 Бекетов остановился на стоянке у местной станичной автостанции. Возле единственного турникета уже стоял «Икарус» с табличкой «Ставрополь». Бекетов прошел к кассам. Без труда купил билет. Кристина ждала возле машины. Юрий спросил:
— Документы не забыла?
— Нет.
— Тогда вот, возьми.
Капитан достал деньги:
— Здесь две штуки баксов.
— Что ты, Юра, зачем столько?
— Бери, бери. Кто знает, что с девочкой. Может, лекарства дорогие понадобятся, вот и купишь. Деньги не жалей.
— Но…
— Никаких «но», идем, а то автобус без тебя уйдет.
Бекетов взял сумку, и они подошли к автобусу. Баул поставили в багажный отсек.
Юрий прижал к себе Кристину:
— Будь осторожна и не волнуйся. Уверен, все обойдется!
— Спасибо тебе, Юра!
Водитель поторопил влюбленных:
— Женщина, займите место, через минуту отправляемся.
Бекетов поцеловал Кристину, пожелав:
— Счастливого и благополучного возвращения! Как доберешься до дома, отзвонись по сотовому или по межгороду! Обязательно позвони! А также сообщи, когда будешь возвращаться. Постараюсь встретить в Ставрополе.