Комбат махнул рукой:
— Ладно, ладно. Говорить мы все мастера.
Подполковник передал рапорт Жарова начальнику штаба:
— Значит так, Жаров, прямо сейчас начинаешь перегруппировку взвода на позициях блокпоста. Конкретно, выделяешь из каждого отделения по штатному снайперу и лучшему стрелку, дабы создать отдельную снайперскую группу, задачей которой станет наблюдение за Катаванским перевалом. Мы не должны допустить, чтобы вражеский стрелок продолжил обстрел поста!
Старший лейтенант спросил:
— Значит ли ваше указание, что группа при обнаружении снайпера на сопредельной территории может открыть огонь на уничтожение этого стрелка?
Комбат подтвердил:
— Да, старший лейтенант, считайте полученное указание за приказ при появлении агрессии с сопредельной стороны открывать ответный огонь на полное поражение как отдельных стрелков, так и вероятных групп противника!
— Но… мне нужно письменное распоряжение, товарищ подполковник, все же стрелять, если что, придется по чужой территории?!
Белянин повернулся к начальнику штаба:
— Николай Вячеславович, нарисуй быстренько приказ на открытие ответного огня. От руки напиши, я подпишу. В части оформишь все как положено!
Подполковник Варихин присел за столик рядом с Губочкиной, быстро набросал приказ, комбат подписал его и передал Жарову:
— Держи! Этого, надеюсь, достаточно?
Старший лейтенант ответил:
— Так точно!
Комбат взглянул на заместителей:
— Кажется, здесь все! Главное решим в части! Следуйте к вертолету!
Вновь обратился к Жарову:
— Организуйте загрузку тело погибшего солдата и дополнительно из состава третьего отделения, которое на блокпосту выполняет, по сути, пассивную роль оперативного резерва, отдельный, сменный дозор по контролю над вертолетными площадками, а заодно и для раннего обнаружения вероятного противника, если таковой решит объявиться с тыла!
Старший лейтенант козырнул:
— Есть, товарищ подполковник, разрешите выполнять?
— Выполняй, Жаров, выполняй.
Комбат вышел из блиндажа. Еще раз осмотрев через оптику Катаванский перевал, направился через запасные позиции третьего отделения к вертолетным площадкам.
Валентина от двери блиндажа проводила его взглядом.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
Глава первая
Гарнизон у станицы Разгульной. Четверг, 23 сентября. 9–00.Юрий Бекетов и Кристина проснулись одновременно в спальне, густо залитой ярким солнечным светом. Настроение у влюбленных было прекрасным.
Юрий, нежно гладя упругую грудь любимой, спросил:
— Ну как, милая, я не разочаровал тебя?
— Что ты, Юра? Все было просто замечательно, и, заметь, без всякого спиртного.
— Так и знал, ты отметишь сей факт.
— Но ведь это же правда!
— Правда, не спорю!
Женщина потянулась:
— Как же хорошо иметь свое отдельное жилье. Маленькую такую уютную квартирку, где никто и ничто не может помешать делать то, что захочется, правда?
— Правда! Но чтобы заиметь то, что ты с восторгом описала, надо сделать самую малость — стать мужем и женой!
— Всего-то?
— Разве этого мало?
— Это очень много, Юра! Не забывай, у меня…
Капитан закрыл рот женщины ладонью:
— Не продолжай. Я прекрасно знаю, что у тебя дочь, и мы, как мне кажется, уже данную тему и обсудили, и закрыли!
Кристина поцеловала Юрия, спросила:
— Что будем делать днем?
Капитан пожал плечами:
— Да что угодно! По мне, я предпочел бы весь день провести в постели.
Кристина возразила:
— Нет, так не пойдет! Можно пресытиться, и в результате надоесть друг другу, а я не хочу этого!
— Ну… тогда поедем в станицу! Все какое-никакое разнообразие!
Женщина усмехнулась:
— Да, разнообразия там много!
— Предложи что-нибудь сама.
— Сама? Хорошо, попробую…
Речь Кристины оборвал сигнал вызова на мобильном телефоне Бекетова. Капитан взял с тумбочки мобильник, взглянув на дисплей, сказал:
— Крабов! И чего ему надо, ведь знает, что мы вместе?
Ответил:
— Привет, Краб! Тебе что, больше делать нечего, как звонить мне тогда, когда не надо?
— Привет, Бекет! Извини, конечно, но в части чрезвычайное происшествие!
— Что? Еще одна рота сгорела?
Капитан Крабов не принял шутливого тона друга:
— Да, нет, Юра, хуже. Ночью снайпером со стороны Катавана обстрелян блокпост, убит рядовой Казанцев.
— Вот оно что. Дальше?
— Комбат с замами вылетел на пост, предварительно объявив с четырех утра в батальоне общий сбор. Тебя ротный решил не беспокоить, но сейчас обстановка изменилась. Белянин связался с батальоном и приказал по прилету своему собрать всех офицеров нашей роты. К тому же в штабе вертится представитель управления разведки округа. Чувствую, ждут нас времена сложные. Ротный попросил вызвать тебя. Посыльный, понятное дело, в общагу вхолостую слетал, поэтому звоню сам.
— Когда должен прилететь комбат?
— Где-то через полчаса. Нас собирают в его кабинете в 9–40.
— Понял, Кирилл, буду.
— Так и передам Фирсову.
— Отбой!
— Давай!
Кристина, увидев, что настроение Бекетова ухудшилось, тревожно спросила:
— Что, замполит за вчерашнее начал расследование?
— Нет, Кристя. Ночью обстреляли блокпост, убит солдат!
— Да ты что?
— Вот и что! Комбат собирает офицеров нашей роты. Так что все наши планы летят, похоже, к чертям! Но, может, еще не все так плохо. После совещания обстановка прояснится. Я пойду в часть, а ты, пожалуйста, дождись меня здесь, хорошо?
Родимцева согласилась:
— Хорошо. Только в магазин схожу, надо продукты купить. Одной любовью мы долго не протянем.
— Купи.
Капитан встал, достал из накладного кармана 2000 рублей, положил их на тумбочку:
— Вот то, что у меня с собой.
— Не надо, у меня есть.
— Что значит, у меня, у тебя?
— Все, все, молчу!
— Вот так-то лучше!
Кристина неожиданно спросила:
— А как ты себя чувствуешь?
— Не понял?
— Я об отравлении. Голова не болит?
— Нет! Ничего не болит!
— И все же лекарства, что прописал наш капитан, выпей. Они на кухне, на столе. Ровно столько, сколько надо принять утром. Перед обедом я еще приготовлю.
Капитан поморщился:
— Кристя, кто же с утра пьет таблетки?
— А что, с утра пьют только воду или водку?
— Опять за свое?
— Сам провоцируешь! А лекарства, прошу, прими!
— Ну, раз просишь, приму!
Бекетов прошел в ванную комнату. Чтобы принять душ, пришлось устраиваться в сидячей ванне. Неудобно, но терпимо. После душа быстро побрился, освежился импортным, мягким по запаху одеколоном, вышел в кухню, проглотил стопку лежащих на столе разнокалиберных и разноцветных таблеток, запив водой из чайника. В гостиной облачился в повседневную форму. Подумал: надо получить новый камуфляж, а то как-то непривычно в туфельках, брюках «на выхлоп» да рубашке с фуражкой. Вид не боевой, а штатский какой-то!
К нему вышла Кристина.
— Я провожу тебя.
— Проводи.
Женщина вышла вместе с капитаном в прихожую, поцеловала его, пожелав:
— Удачи, Юр, и… скорого возвращения!
— Конечно. До встречи!
Бекетов покинул квартиру, направившись в часть.
Вошел в командирскую палатку первой роты, где собрались все офицеры подразделения, за исключением, естественно, старшего лейтенанта Жарова.
Юрий поздоровался, присел на лавку за столом совещаний.
— И когда это произошло?
— Обстрел или объявление общего сбора?
— Обстрел.
— Около четырех часов.
— Странное время. Днем вражеский снайпер мог спокойно положить человек пять. Но он стреляет ночью. В наблюдателя!
Фирсов поправил подчиненного:
— Казанцев не стоял на посту. Он случайно оказался в траншее.
Капитан удивился:
— Как это — случайно? Случайно ночью на блокпосту ничего не происходит.
Он обвел глазами взводных:
— Каждый из нас дежурил там и знает это.
Ротный проговорил:
— На этот раз произошло.
И объяснил Бекетову отдельно, что и как случилось на блокпосту, так как остальные офицеры уже знали ситуацию.
Бекетов удивился еще больше:
— Но тогда что получается? Снайпер, вышедший на позицию, бьет первую попавшую в прицел цель? Причем солдата валит, а Мансура, который находится рядом, щадит? Но ладно, допустим, Мансур юркнул в ячейку и скрылся из сектора ведения огня снайпера. Но на хрена тот стрелял по солдату, обнаруживая свое присутствие? Ради одной жертвы он не пошел бы на позицию. И вообще, откуда он взялся, этот снайпер?
Фирсов подошел к Бекетову:
Фирсов подошел к Бекетову:
— А вот это, Юра, надеюсь, мы совсем скоро узнаем от комбата и майора разведуправления округа. Последний не просто так заглянул в гарнизон, он прибыл в батальон. И сейчас в штабе так же, как и мы, ждет прибытия с блокпоста Белянина.
— Собирают всех офицеров части?
— Для всех общее построение, для нас, нашей роты, отдельное совещание.
— Понятно.
— А раз понятно, кури пока.
Бекетов достал пачку, прикурил сигарету, взглянув на офицеров. Те сидели спокойные внешне, но чувствовалось, что каждый испытывает дискомфорт. Дискомфорт, вызванный каким-то странным, необъяснимым и в то же время определенно что-то означавшим изменением общей обстановки на посту. Было ясно, что снайпер не случайно бил по позициям взвода, но цель его одиночного обстрела являлась для всех загадкой, потому как выходила за рамки любой нестандартной ситуации. Решение неизвестного стрелка не поддавалось никакой логике, и это настораживало. Вводило в непонятку. А для спецов нет ничего хуже мутняка, вот такой непонятки.
В 9–30 офицеры роты услышали рокот вертолета, и тут же по внутренней связи позвонил дежурный по батальону, сообщивший о прибытии командира части и объявивший построение перед штабом всех офицеров батальона. Ротный приказал заместителю и взводным следовать к управлению войсковой части.
В 9–40 офицеры 56-го отдельного батальона специального назначения стояли в две шеренги спиной к штабу. Из-за казарм полка внутренних войск показался подполковник Белянин с начальником штаба Варихиным и замполитом Индюковым. Заместитель по снабжению, оставшийся на время отсутствия Белянина за командира, подал команду:
— Товарищи офицеры!
Комбат начал речь. Он объяснил обстановку, изменившуюся на блокпосту в прошедшую ночь, сообщил о гибели солдата первого взвода первой роты. Второму и третьему подразделению поставил отдельную задачу. Офицерам же роты Фирсова предложил пройти в свой служебный кабинет, где уже находился майор в повседневной форме артиллерийского офицера. Ни для кого не явилось секретом, что этот майор — представительно разведывательного управления военного округа, чин для разведки немалый. Он сидел за журнальным столиком. Как только офицеры зашли в помещение, поздоровался сразу со всеми и выложил перед собой кожаную папку, из которой достал небольшой блокнот. Комбат же сел в свое кресло. Заместители устроились по бокам, ротные офицеры заняли остальные свободные места за столом совещаний.
Белянин взглянул на разведчика, спросил:
— Вы начнете, товарищ майор?
— Если вы не против.
— Я не против.
Комбат обратился к подчиненным:
— Товарищи офицеры, представляю вам майора Резнова Владислава Николаевича.
Офицер разведуправления кивнул головой, встал рядом с комбатом.
— Товарищи офицеры. Выехав к вам в часть, я и не подозревал о том, что ночью блокпост, который контролируется вашей ротой, подвергнется обстрелу. Данное обстоятельство стало для меня неожиданностью, но неожиданностью, подтверждающей в принципе некоторые опасения разведывательного управления округа, о которых я и хочу поговорить с вами. Дело в том, что наша агентура сообщила о появлении в районе горного селения Ачу, что лежит на территории сопредельного государства за Катаванским перевалом, до 200 штыков банды небезызвестного полевого командира Шамсета Цакаева, более известного под кличкой Фараон. Банда укомплектована примерно поровну чеченцами и арабскими наемникам. Конкретной информации о ближайших планах Фараона мы пока не имеем, но управление не исключает, что банда может предпринять попытку прорыва государственной границы для проникновения в Чечню или Дагестан, а возможно, — майор взял многозначительную паузу, — …возможно, имея целью совершить рейд по Кабардино-Балкарии и Ставропольскому краю. При всей абсурдности данного предположения, вариант рейда с захватом заложников отбросить мы не можем. Отсюда вывод! Банда Фараона не должна прорвать границу. Вопрос, где решит прорываться Цакаев. В районе Катаванского перевала удобных для бандитов направлений всего два: одно через ущелье, прикрываемое пограничниками, другое — Шунинское ущелье, зона ответственности горного блокпоста вашей части!
Крабов поднял руку:
— Разрешите слово, товарищ майор!
Белянин неодобрительно посмотрел на подчиненного, потому как просто не выносил, когда кто-то перебивал его в ходе доклада. Но майор-разведчик, видимо, придерживался более либеральных принципов в отношении с младшими офицерами. Поэтому, прервавшись, разрешил:
— Пожалуйста, капитан.
Кирилл, поднявшись, представился:
— Командир взвода капитан Крабов. У меня вопрос. Почему вы считаете, что банда в двести штыков может пройти лишь по двум, причем худо-бедно, но прикрытым войсками направлениям. Разве отряд Фараона не в состоянии преодолеть хребет за Шуни из Катавана? Да, там склоны покруче, но уж чему-чему, а лазанью по скалам эти шакалы и привычны, и приучены. Да и наверняка имеют современное альпинистское снаряжение. Для чего им идти на прорыв укрепленных пунктов, если можно проникнуть в Чечню между заставой и блокпостом?
Майор ответил очень вежливо:
— Спасибо за вопрос. Он уместен и объясним. Разведуправление рассматривало варианты проникновения на территорию России банды Фараона на участке между шестой заставой Катаванского погранотряда и блокпостом 56-го батальона спецназа и пришло к выводу, что в принципе бандиты могут преодолеть перевал и даже углубиться в горы, но недалеко. Уже через десять километров банда, при этом варианте, выйдет на обширное плоскогорье, обрубленное, если так можно выразиться, с востока на западе глубокими пропастями от единой горной системы, на плоскогорье, которое контролируется нами. Стоит банде появиться на открытой местности, как она тут же окажется под угрозой тотального уничтожения ракетным ударом отдельной батареи систем «Луна-М», нацеленной на этот район. И об этом, к сожалению, Фараон осведомлен! Теперь вам, капитан Крабов, понятно, почему банда не может прорываться между вами и заставой?
Но Крабов так просто не привык сдаваться:
— Хорошо. С участком между шестой погранзаставой и блокпостом обстановка ясна. Но почему Фараон не может обойти ту же заставу с востока и не вбить клин между подразделениями пограничников?
Майор усмехнулся:
— Ответ на этот вопрос, капитан, вы спокойно получите, взглянув на карту. Обходя шестую ли заставу с востока, ваш ли блокпост с запада, Фараон выходит прямиком на базы дислокации десантно-штурмовых бригад. И только Ашарское ущелье, контролируемое шестой заставой, или Шунинское ущелье, находящееся под контролем вашей части, выводят банду Фараона, при условии, естественно, прорыва границы на оперативный простор. Точнее, в крупный зеленый массив, откуда выбить ее будет очень и очень сложно. Тем более что Фараон может разделить отряд в «зеленке» на небольшие группы, предоставив последним самостоятельно добираться до назначенных конечных пунктов, определенных общим и неизвестным нам замыслом Цакаева.
На этот раз даже Крабов промолчал. Всем стало понятно, что майор-разведчик прав. Если Фараон решит прорывать границу, то сделает это либо в зоне ответственности 6-й заставы, либо по Шунинскому ущелью, выйдя из Катавана, с востока! Прямо на блокпост. Вопрос задал командир третьего взвода старший лейтенант Арбашев:
— А шестая застава прошлой ночью не обстреливалась?
Майор-разведчик ответил отрицательно:
— Нет! Но… есть один момент, в какой-то степени объясняющий появление снайпера у блокпоста. Он заключается в том, что примерно год назад Фараон работал на афганских и пакистанских наркобаронов и его отряда трижды прорывал границу между Таджикистаном и Афганистаном. И трижды с применением отвлекающего маневра. Это маневр состоял в том, что Цакаев выбирал несколько вариантов прорыва границы и на одном из них начинал подготовительные мероприятия, которые заключались в провокациях на участках границы, охраняемых одной из застав. Этот участок, естественно, усиливался, а Цакаев вдруг совершал рейд через Пяндж совершенно в другом месте, там, где к нему в полной мере готовы не были. Данная тактика в Таджикистане принесла ему успех. Вот я и думаю: а не решил ли и здесь Фараон применить отвлекающий маневр? Заставить нас думать, что пойдет через блокпост, а сам ударит по шестой заставе?
Крабов усмехнулся:
— Ваш Фараон идиот? Я удивляюсь, как ваш или какой другой департамент ФСБ не зацепил его на Пяндже. Трижды одним и тем же способом прорывать границу, это… либо головотяпство пограничников, либо нечто более серьезное, нежели простое головотяпство.
Майор повернулся к капитану:
— Считаете, что здесь Фараон изменит тактику?