— Мы приехали туда, беседу вел Эрик… и внезапно он упал.
Ветерок пронесся по площади, не давая прохлады.
— Как?
— Это важно?
— Зачем бы я тогда стала спрашивать?
Ларс начал:
— Он сказал, что плохо видит. Одна рука у него начала дрожать. Он произнес что-то бессвязное, а потом упал.
— Что он сказал?
— Я не расслышал.
— Что ты сделал?
— Я подбежал к нему, пощупал пульс.
— И что?
— Он был еще жив, я вызвал «Скорую».
— Что потом?
— Я сел рядом с ним.
— Он говорил что-нибудь? Ты ему что-нибудь говорил?
— Он был без сознания. Я продолжал разговаривать с ним спокойным голосом.
— Что ты говорил?
— Я сказал, что все образуется, что «Скорая» уже едет, чтобы он не боялся.
Гунилла отвела глаза, глубоко вздохнула:
— Спасибо.
Ларс не ответил.
— А этот человек — Карлос, что делал он?
— Он испугался, ушел в другую комнату.
— Как далеко вы продвинулись в беседе с ним?
— Недалеко. Эрик сказал, что ему нужны результаты. Больше он ничего не успел…
Женщина посмотрела на людей, сидящих вокруг.
— Узел затягивается, появляются доказательства. Сейчас мы все должны максимально сосредоточиться на том, что делаем. Никаких ошибок.
Ларс отхлебнул глоток воды из своего стакана:
— За это время произошло что-нибудь, о чем я не знаю?
Глаза ее погрустнели, она чуть заметно покачала головой:
— Ужасное несчастье. Вчера вечером сына Софии Альберта сбила машина… Он сломал себе позвоночник, лежит в реанимации. Просто кошмар!
Ларс чуть не закричал, но усилием воли сосредоточился на том, чтобы поддержать в себе спокойствие. Подумал о дереве, которое растет так медленно, о камнях, которым придает форму морской прилив… Обо всем, что так непостижимо спокойно в этом мире.
— Ужас!.. Кто это сделал? — произнес он тем в меру безразличным голосом, которого и старался добиться.
Начальница пожала плечами:
— Не знаю, несчастный случай… Водитель скрылся.
— Ужасное несчастье. Что-нибудь еще? — Ларс старался говорить холодно, профессиональным тоном.
— Нет, больше ничего.
Гунилла посмотрела вслед Ларсу Винге, когда он зашагал в сторону Хумлегордсгатан. Ей показалось, что он изменился. Его прежняя хилость и неуверенность сменились чем-то другим. Он стал не то чтобы увереннее, а молчаливее, медлительнее. Казалось, он погружен в себя, хотя и не занят никакими мыслями, как это ни странно.
Дождавшись, пока Ларс исчезнет из виду, Гунилла достала мобильный телефон и одной клавишей набрала номер Ханса Берглунда.
— Будь так добр, наведи порядок в доме медсестры. Андерс покажет тебе, где поставлены микрофоны. Надо убрать все, не оставив никаких следов.
Положив трубку, Гунилла стала разглядывать людей вокруг, но сочла это занятие чудовищно неинтересным. Тогда она улыбнулась курчавому молодому человеку в белой рубашке и черных брюках, который после секундного замешательства догадался, что она хотела бы расплатиться.
Выехав из Эстермальма, Ларс направился в свой банк в районе Сёдер, помахал рукой молодому банковскому служащему с прыщавым лицом и заявил, что хочет открыть свою банковскую ячейку.
Выдвинув ящик, он уложил туда множество носителей с копиями аудиофайлов прослушивания дома Софии, а также прослушивания конторы, снимки, тексты, резюме… всё. Выйдя из банка, он отправился в Стоксунд. Охранять ее…
Убедившись, что Софии нет дома, Ларс припарковал машину в двух кварталах от виллы. Пятнадцать минут спустя мимо проехала машина, коротко погудев ему. Ларс посмотрел влево — это промчался Хассе, показав ему на ходу средний палец. Ларс выпустил воздух из легких и откинулся назад. Прошло некоторое время — может быть, пять минут, может быть, десять, — и Хассе снова проследовал мимо него, возвращаясь со стороны дома Софии, притормозил, опустил стекло, высунулся из окна в сторону Ларса, так что левая рука свисала на дверцу.
— Как только увидишь ее, немедленно звони мне, Андерсу или Гунилле. Сам ничего не предпринимай, понял?
Винге кивнул.
Хассе побарабанил пальцами по дверце машины и снова показал ему средний палец. На этот раз еще более явно, чтобы Ларс не пропустил ни секунды из его долгого «fuuuck yooou», в то время как он плавно покатился дальше. Звук шин, шуршащих по асфальту и разбрасывающих в стороны мелкие камешки. Потом — снова тишина.
Ларс сидел в машине, глядя в одну точку. Пели птицы, но он не слышал их. Где-то играли дети, весело смеясь и громко крича, но и их он тоже не слышал. Ларс был полностью погружен в свои собственные мысли, забыв обо всем на свете. В кармане зазвонил телефон. Он нажал на кнопку, задумчиво пробормотал:
— Алло!
— Ларс?
— Да.
— Это Тереза.
Это была подруга Сары. Слышно было, как она всхлипывает в трубку.
— Мы можем поговорить? Я просто не в состоянии бродить одна и без конца думать…
Ларс не понял.
— Думать — о чем?
Тереза заплакала.
— Что случилось, Тереза?
В трубке стало тихо.
— Так ты не знаешь?
— О чем?
Сквозь всхлипывания Тереза проговорила, что Сара умерла, что позавчера ночью у нее случилась внезапная остановка сердца.
Вселенная вывернулась наизнанку, небеса разверзлись. Ларс распахнул дверь машины — его вырвало прямо на асфальт.
Звонок раздался среди ночи. Михаил снял трубку.
— Ты можешь приехать и забрать меня?
— Как ты себя чувствуешь?
— Как чувствует себя человек, получивший пулю в живот? — усмехнулся Клаус.
— Понятия не имею. Знаю только, как чувствует себя человек, получивший пулю в бедро, в плечо, в грудь и осколки гранаты в задницу.
Они посмеялись. Михаил положил трубку, собрал сумку и отправился в аэропорт в утреннем полусумраке. Он сел на первый рейс в Скандинавию. Попал в Копенгаген, где пересел на другой самолет до Стокгольма.
Все то же, что и в прошлый раз. В Арланде он взял напрокат автомобиль на вымышленную фамилию, съездил все к тому же фанату оружия в Эншеде и обзавелся новым пистолетом, который нельзя отследить. Затем отправился в Каролинскую больницу.
Михаил устал от «Вольво», от светловолосых людей и всеобщего благосостояния, похожего на театральную декорацию. Швеция у него уже в печенках сидела.
Гектор разговаривал с Адальберто по надежной связи. Гусман-старший сказал, что средства, поступившие от проекта с компанией «Эрикссон», уже у них в кармане. Гектор подсчитывал в голове суммы, Адальберто делал то же самое.
— Гектор, прежде чем мы поговорим о другом… Ханке выходили на контакт. Мне звонил некий Роланд Гентц, спрашивал мое отношение к их предложению.
— К какому предложению?
— Я тоже задал ему этот вопрос…
— И что?
— Они не отступают.
Адальберто помолчал. Гектор слышал, как тот отхлебнул глоток жидкости из бокала, как захрустел у него на зубах кубик льда.
— Я поручил своим адвокатам предъявить им иски со всех сторон — за все, за что только можно… Хочу повести бой на этом поле. Гонки на машинах с пистолетами изжили себя. Но будь осторожен. Похоже, они что-то затевают. Этот самый Гентц угрожал мне. Весьма однозначно.
— Мы должны разобраться с ними. Рано или поздно мы должны будем этим заняться, папа.
— Позже. Сначала посмотрим, к чему приведет мой очередной ход.
Гектор закурил сигариллу, Адальберто сделал еще глоток из своего бокала.
— Я переговорил с доном Игнасио, он успокоился. Рассказал мне, что вы с Альфонсо договорились.
— Мы увидимся еще раз, прежде чем он уедет домой. Обговорим детали.
Адальберто пробормотал что-то, чего Гектор не разобрал, затем продолжал:
— Мы с Лежеком тут тоже зря времени не теряли, скоро наш канал опять заработает. Капитан поменял шхуну.
Гектор задумался.
— Что имеется в виду?
— Никакой игры слов. Все как я сказал. Он поменял корабль: продал старый, купил новый. Схема та же. Товар отвозится из Сьюдад-дель-Эсте, а он забирает его в Паранагуа через неделю. Новая партия прибудет в Роттердам в конце месяца. Мы снова в строю.
— Это хорошо или плохо?
— Не знаю… Но у нас не было выбора, не так ли?
Гектор ничего на это не ответил.
— Как поживает Соня?
— Она держится особняком.
— А ты как себя чувствуешь, папа?
Поначалу Адальберто не ответил, словно этот вопрос слегка вывел его из равновесия.
— Как заслуживаю, — тихо проговорил он наконец.
Гектор покуривал, сидя в Стокгольме, Адальберто в Марбелье потягивал свой напиток. Некоторое время они просто сидели в компании друг друга.
Гектор покуривал, сидя в Стокгольме, Адальберто в Марбелье потягивал свой напиток. Некоторое время они просто сидели в компании друг друга.
Положив трубку, Гектор глубоко задумался. Его мысли прервал звонок в дверь. Мимо его кабинета прошел Арон.
— Мы ждем посетителей? — спросил он.
Гектор покачал головой и достал из ящика письменного стола револьвер. Арон достал из книжного шкафа свой, снабженный глушителем. Они направились к двери.
Через глазок Арон увидел двоих мужчин. Ни одного из них он не знал. Жестом подозвал Гектора, который тоже взглянул и покачал головой. Арон сделал Гектору знак отступить назад.
Засунув оружие за пояс брюк на спине, он открыл дверь и вежливо улыбнулся Хокану Зивковичу и его напарнику Леффе Рюдбеку.
— Я вас слушаю, — сказал Арон.
Оба были коротко стрижены, в кедах и дешевой одежде, с идиотскими пуленепробиваемыми жилетами, раздувавшими их куртки. Напарник с носом-картошкой был на голову ниже Зивковича, он очень нервничал и старался скрыть это, напуская на себя злобный вид.
— Мы ищем Арона или Гектора.
Тон у Зивковича был наглый.
— По какому делу?
— У нас предложение.
— Пожалуйста, сформулируйте ваше предложение на бумаге и пришлите нам по почте, а мы вам ответим. Спасибо за визит.
Он уже намеревался закрыть дверь, но Хокан Зивкович толкнул ее. Арон дал мужчинам войти в квартиру — оба явно нервничали и старались казаться грозными.
Войдя в холл, Хокан руками втолкнул Арона в комнату. Это был странный жест, предназначенный, видимо, для того, чтобы напугать и вывести из равновесия Арона. В комнату вошел Гектор:
— Чем могу служить?
Зивкович и его напарник растерялись. Напарник вытащил пистолет, нервно держал его в руке.
— Заткнитесь и сядьте, — сказал Зивкович. — Разговор есть.
Арон и Гектор сделали вид, что повинуются. Они сели на диван в гостиной. Зивкович и его приятель остались стоять.
— Слушайте меня, — начал Зивкович, сделав несколько шагов по комнате.
Арон и Гектор смотрели на него. Вид у него был подавленный.
— Вы угрожали моему клиенту.
— Кому именно? — спросил Арон.
Глаза Зивковича забегали.
— Неважно.
— А все-таки? — спросил Гектор.
Хокан не был готов к встречным вопросам.
— Неважно.
— Кто это?
Напарник махнул в их сторону пистолетом.
— Вы прекрасно знаете, о ком я говорю.
— Нет.
Зивкович уставился на Гектора.
— Леффе выстрелит, когда я скажу. Ему доводилось раньше убивать людей.
Гектор изумленно посмотрел на второго визитера:
— Леффе, ты убивал людей?
Тот кивнул, пытаясь сохранять на лице злую мину. Зивкович продолжал шагать по комнате поступью фельдфебеля.
— Возьмите назад свои угрозы. Иначе вам не поздоровится. Это я вам говорю. Мы знаем, кто вы такие и где обитаете.
Зивковичу не нравились улыбки двоих мужчин, сидящих на диване. Гектор поднял руку.
— В общем, так. Уходите прочь отсюда, — проговорил он, поднимаясь.
— Сядь на место, черт тебя подери!
Хокан выкрикнул эти слова, как бывший военный. Арон тоже поднялся и встал рядом с Гектором. Они ухмылялись нахрапистости незнакомца, его полному непониманию того, с кем он имеет дело. Зивкович как раз собирался что-то сказать, когда Арон достал из-за спины револьвер. Все произошло очень быстро. Глушитель фыркнул, когда он выпустил два выстрела в защитный жилет Леффе Рюдбека. Тот упал спиной назад, потеряв при падении оружие. В ту же секунду Гектор кинулся вперед, схватил Зивковича за горло и потянул его на пол, нанеся ему два тяжелых удара по лицу. Упершись коленом в щеку Зивковича, Гектор повернул его голову в сторону Леффе, который лежал на полу, пытаясь вздохнуть.
— А теперь смотри, что бывает с теми, кто приходит ко мне в дом с оружием в руках, — прошептал он.
Арон стянул с упавшего защитный жилет, приподнял голову Леффе и засунул жилет ему под спину. Рюдбек ничего не понял.
Приставив пистолет к сердцу Леффе, Арон сделал два выстрела. Пули прошли сквозь тело и застряли в жилете. Пол выдержал, Леффе умер мгновенно. Зивкович вскрикнул, как ребенок, и заплакал.
— Кто ты такой? — спросил Гектор.
Хокан не сводил заплаканных глаз со своего мертвого приятеля.
— Меня зовут Хокан Зивкович.
Гектор убрал колено, перевернул Зивковича.
— И ты изрядно струсил, да, Хокан?
Тот не смог выдавить из себя ни слова.
— Только что ты был совсем другим, вел себя нагло, угрожал мне… Подумать только, какие перемены случаются с людьми. — Гектор крепко держал его за горло. — Рассказывай.
— Он не назвал себя, — прохрипел Зивкович.
— Как он выглядел?
Зивкович описал внешний вид Сванте Карльгрена.
— Какова была цель этой встречи?
Гектор сильнее сдавил его горло.
— Напугать вас. Чтобы вы оставили его в покое.
Гектор посмотрел на Зивковича, который начал бледнеть на глазах.
— А если бы мы не согласились?
— Тогда мы должны были застрелить вас.
— Этот прием не сработал… Не так ли?
Хокан помотал головой.
— Пойди к нему и расскажи в деталях и в красках, что здесь произошло. Объясни ему, что мы никогда не оставим его в покое — и тебя тоже… Запомни это, Хокан Зивкович.
Гектор отпустил Зивковича. Тот тяжело поднялся и поспешно покинул квартиру, даже не взглянув на своего мертвого товарища.
Хокан вышел из подъезда и почти бегом кинулся вниз по улице. Лицо у него было бледное, вид потерянный, из носа текла кровь… Он был один.
Андерс позвонил Гунилле, рассказал, что он только что наблюдал. В трубке наступила пауза.
— Один? — переспросила она, словно этот вопрос давал ей дополнительное время на размышления.
— Да.
— Стало быть, твой план, похоже, сработал?
Андерс промолчал.
— А второй остался там, наверху?
— В каком состоянии — не хочу даже думать.
— Ну что ж. Тогда настало время. Или как, Андерс?
— Пожалуй, действительно настало.
22
Немец уже полчаса как проснулся, поскольку в отделении началась утренняя жизнь.
Лечащего врача звали Патрик Бергквист. Ему было тридцать восемь, у него были курчавые волосы, и он всегда надевал шлем, отправляясь на работу на велосипеде. Доктор Бергквист сидел на краю кровати и светил Клаусу в глаза маленьким карманным фонариком, который достал из нагрудного кармана своего белого халата. Клаус смотрел на него, чуть в стороне ждала указаний медсестра. Патрик говорил по-немецки так, как его научили в школе:
— Вы помните свое имя?
Клаус бросил на него раздраженный взгляд:
— Да.
— И как же вас зовут?
— Не твое дело.
Патрик старался сохранить лицо.
— Почему?
— Это тоже не твое дело.
Патрик не был готов к такому ответу. Он привык к тому, что пациенты относятся к нему с уважением, к тому же он не любил попадать впросак в присутствии медсестер. Он погасил свой фонарик.
— Мы извлекли пулю. Вам повезло — она не вызвала устойчивых нарушений в работе внутренних органов. Некоторое время болевой синдром еще будет сохраняться.
— Спасибо, — негромко ответил Клаус.
Патрик кивнул.
— С вами хочет побеседовать полиция. Вы в состоянии?
— Нет.
— Однако я все же вынужден позвонить им. Я склонен считать, что вы в состоянии с ними побеседовать.
Доктор Бергквист покинул палату, зашел в крошечный кабинет и отыскал номер, который дали ему полицейские. Он набрал его — ему ответила некая Гунилла Страндберг, которая оказалась исключительно приятной и воспитанной женщиной.
— Насколько сильно он пострадал? — спросила она.
Патрик Бергквист начал объяснять ей на врачебном языке. Она прервала его, сочтя, что он слишком важничает.
Клаус сидел на кровати и листал шведский иллюстрированный журнал. Он рассматривал фотографии короля Карла Густава, королевы Сильвии, Карла-Филиппа и Мадлен, стоявших на зеленом газоне перед каким-то дворцом и махавших в объектив камеры. Виктории и ее мужа на снимке не было. Наверное, они отправились в какую-нибудь поездку. Клаус прекрасно знал их всех — его сожитель Рюдигер был специалистом по европейским королевским домам.
Открылась дверь. Андерс кивнул одним подбородком, когда они вошли в палату. Клаус скользнул по нему взглядом, потом с отвращением покосился на толстого Берглунда, следовавшего по пятам за первым вошедшим.
— Ты хорошо себя чувствуешь?
По-немецки Аск говорил неплохо. Он пододвинул себе стул и сел.
— Кто вы такие? — спросил Кёлер.
Хассе достал свое полицейское удостоверение.