— Тебя подстрелили? — спросил Андерс.
Клаус продолжал листать журнал. Кикки Даниэльсон сидела у себя дома за кухонным столом из сосны.
— Как тебя зовут?
Клаус на мгновение поднял глаза, однако отвечать на вопросы не планировал.
— Мы можем помочь тебе. Именно поэтому мы и пришли.
Андерс демонстрировал чудеса терпения, Кёлер переворачивал страницы в журнале. Какой-то человек по имени Кристер с большим лицом держал в объятиях свою миниатюрную жену. Судя по всему, этот самый Кристер любил Элвиса Пресли — и гасил общешведскую тоску по уединенному лесному домику, установив себе в ванной золотые краны. Андерс наклонился вперед, осторожно взял журнал из рук Клауса:
— У меня есть кое-что другое, что я хотел тебе показать.
Отложив в сторонку гламурный журнал, Андерс извлек из-под куртки сложенный пополам конверт формата А4, открыл его и стал рыться в пачке фотографий. Клаус ждал, бросив краткий взгляд на Хассе, стоявшего у окна. Андерс достал снимок Гектора, показал его Клаусу:
— Узнаешь этого человека?
Андерс разглядывал Клауса, который разглядывал Гектора. Клаус покачал головой.
— Нет…
Тогда Андерс показал ему фото Арона Гейслера. Клаус снова покачал головой. Андерс достал фотографию Софии Бринкман. Клаус покачал головой. Андерс предъявил ему фотографию неизвестного преступника из полицейского архива. Последовала едва заметная реакция со стороны Клауса, словно он рылся в памяти на долю секунды дольше. И снова покачал головой.
— Он знает, — сказал Андерс Хассе и снова перешел на немецкий. — Тебя госпитализировали с огнестрельным ранением. Мы знаем, что кто-то доставил тебя в больницу. Кто это был?
Клаус пожал плечами.
— Кто стрелял в тебя?
Клаус не ответил.
Андерс не сбавлял оборотов:
— Хорошо, начнем сначала. Кто привез тебя сюда, в больницу?
Клаус смотрел на него пустым взглядом.
— Если ты расскажешь, как оказался здесь, и все, что тебе известно о Гекторе Гусмане, мы отпустим тебя с условием, что позднее привлечем тебя в качестве свидетеля.
Клаус от души зевнул, потянулся за журналом, лежавшим рядом с Андерсом, и снова начал листать его. Затем поднял глаза и изобразил на лице подобие улыбки.
— Хорошо, когда доктор даст нам знать, что ты поправился, мы посадим тебя в изолятор, пока ты не заговоришь.
Клаус улыбнулся все той же улыбкой, когда Андерс и Хассе вышли из палаты.
Андерс и Хассе шагали прочь по коридору. Тут в другом конце коридора распахнулась дверь. Мужчина огромного роста, чуть покачиваясь из стороны в сторону, двигался им навстречу. Казалось, коридор немного узковат ему в плечах.
Они встретились на полпути. Великан не удостоил их даже взглядом, целеустремленным шагом проследовав мимо.
Пройдя несколько шагов, Андерс остановился, посмотрел ему вслед.
— Андерс! — окликнул Хассе.
Тот обернулся к нему с отсутствующим видом, словно додумывая какую-то мысль, ловя какое-то воспоминание.
— Что такое, Андерс? — спросил Хассе.
Андерс снова обернулся, посмотрел вслед Михаилу, который открыл дверь в палату Клауса.
— Это он…
— Кто?
— Его сообщник, которого я видел, когда он входил в «Трастен».
— Ты уверен?
— Нет, но…
— Но?
— Но… черт подери!
Андерс вытащил пистолет, повернул назад к палате Клауса. Хассе достал свой и пустился догонять его большими шагами.
Михаил открыл шкаф, достал вещи Клауса и бросил их на кровать. В этот момент у него за спиной открылась дверь. Обернувшись, он увидел незнакомого мужчину, протянутую руку, нацеленный пистолет. Русский действовал, не раздумывая: выбросив вперед руку, он схватил Андерса за руку и притянул к себе. Раздался выстрел. Клаус вскрикнул. Уголком глаза Михаил увидел еще одного мужчину, тоже с оружием наперевес. По-прежнему действуя инстинктивно, он повернул к себе Андерса, прикрываясь его телом, вырвал у него из рук его пистолет и направил дуло на Хассе, положив палец на курок.
— Михаил! — крикнул Клаус. — Это полицейские!
Михаил чуть ослабил палец на курке.
— Бросай, — кратко сказал он толстому.
Хассе без колебаний бросил свой пистолет на пол. Михаил отшвырнул Андерса в глубь комнаты и жестом велел Хассе сесть рядом с ним.
— Он подстрелил меня, — сказал Клаус, зажимая рукой плечо, — кровь текла ручьем.
Оглядев беспорядок в палате, Михаил на минутку задумался, бросил Клаусу пистолет, который тот принял левой рукой, поднял с пола пистолет Ханса и вышел.
Он прошел по коридору — при виде его медсестры попрятались за носилки. Он искал, заглядывая в каждую комнату. В маленьком кабинете под письменным столом сидел на корточках Патрик Бергквист. Русский запустил руку под стол, схватил доктора за курчавую шевелюру и вытащил на свет божий.
— Мне нужно обезболивающее или наркоз. Бинты, иглу, нитки и все остальное, что нужно, чтобы извлечь из руки пулю.
Патрик Бергквист кивал после каждого его слова. Михаил положил свою тяжелую руку ему на затылок, и они двинулись к кладовой.
Клаус держал Хассе и Андерса под дулом пистолета. Открылась дверь. Михаил втолкнул в палату Патрика Бергквиста, который тут же сел на пол рядом с Андерсом.
— Нет, не этот. Его!
Михаил указал на Клауса и его кровоточащую руку. Патрик подскочил к нему и стал изучать рану. Михаил открыл тонкий полиэтиленовый мешок для мусора, который держал в руке, достал бутылочку тиопентала, заполнил им два шприца. Один вонзил в бедро Андерсу и ввел лекарство. Тот зло ругался грязными словами, пока не отключился. Затем русский поступил так же с Хассе, который вскрикнул, когда шприц вонзился ему в мясо. Через минуту оба мирно спали.
Патрик Бергквист остановил кровь, наложив тугую повязку.
— Ему срочно нужна операция.
— Сколько времени это займет?
— Час.
— Об этом можно забыть.
Михаил снова наполнил шприц. Доктор Бергквист несколько раз успел выкрикнуть «нет», пока Михаил поймал его руку и впустил ему в вену наркоз. Врач что-то бормотал, говоря, что нужен анестезиолог, нужен кислород — затем упал, руки по швам, приземлившись на щеку, и отключился.
Михаил помог Клаусу подняться с кровати. Тот опирался на его плечо, когда они в спешке покидали больницу.
У входа они сели в прокатную машину. Михаил двинулся в сторону города.
— Куда мы едем? Нам нужно в аэропорт! — крикнул Клаус.
— В таком виде — нет. Ты умрешь.
Михаил набрал на своем мобильном стокгольмский номер.
Зазвонил телефон. Йенс узнал голос на другом конце. Михаил был в состоянии стресса, предлагал ему сделку, которая, по сути, ничего не стоила: окажи мне услугу сейчас, и я тебе еще пригожусь. Йенс ответил отказом. Но Михаил не отступал, продолжая уговаривать, чем сильно удивил Йенса. Голос его звучал почти умоляюще. Однако Михаил всегда остается Михаилом — Йенс понимал, что у него нет шансов.
— Мне жаль, но это невозможно…
Тишина в трубке.
— Я прошу тебя. Ты единственный, кто может нам помочь. Мой друг умирает…
Неужели Йенсу почудились какие-то человеческие нотки в голосе русского? Где-то умирает человек. Сможет ли он положить трубку и больше никогда не задумываться над тем, что мог бы поступить по-другому? Просто сказать «нет» и продолжать жить, как ни в чем не бывало? Йенс глянул на Софию, сидевшую на диване. Проклятье!
Он дал Михаилу свой адрес, положил трубку и тут же пожалел о своем поступке. Через десять минут в дверь заколотили. Оба они узнали окровавленного Клауса, которого Михаил внес на себе в гостиную.
— Что случилось? — спросила София.
— Он ранен в плечо, — ответил русский.
Клаус лежал на диване.
— Йенс, скорее, принесли кипяток, полотенца, и все, что у тебя есть из лекарств.
Йенс выбежал из комнаты, а Михаил вывалил на стол содержимое своего пакета: шприцы, иголка и нить, тиопентал, антисептик, бинты. Он уже собирался снять повязку, когда София остановила его.
— Подожди, лучше это сделаю я, — проговорила она, села рядом с Клаусом, сняла временную повязку на его руке и осмотрела рану.
— Мне нужен пинцет или какие-нибудь маленькие щипчики, — крикнула она Йенсу и пощупала пульс Клауса — тот был слабый и быстрый.
— Где ты все это достал? — спросила она Михаила, показывая на предметы, рассыпанные по столу.
— Госпиталь, — коротко ответил русский.
София набрала в шприц тиопентал — небольшую дозу, она не знала, сколько нужно.
— Ты должен решить, — сказала она Михаилу. — Либо мы будем оперировать его без обезболивания, либо я дам ему небольшую дозу вот этого, но это рискованно.
Клаус застонал от боли.
— Вводи, — сказал Михаил.
— Вводи, — сказал Михаил.
София ввела яд в руку Клаусу. Тот сразу перестал чувствовать боль, улетел к облакам. Вошел Йенс с кипятком и полотенцами, неся то, что нашел в своем крошечном шкафчике в ванной комнате.
Полчаса спустя Софии удалось, наконец, извлечь пулю и остановить кровотечение. Пуля разорвала мышцу, но не затронула кость. София обработала рану, зашила, сделала все, что могла, с тем ограниченным запасом медикаментов и инструментов, которым располагала. Михаил все время контролировал дыхание Клауса.
— Спасибо, — проговорил он, когда она стала собирать предметы на столе.
— Это лишь временно, ему нужен уход.
Она ушла в ванную, чтобы помыться. Йенс встретился взглядом с Михаилом.
— Мы уедем, как только он очнется, — пробормотал русский.
Мужчины слышали, как София включила кран в ванной комнате. Никто из них не находил что сказать.
— Есть хочешь?
Йенс не знал, почему он задал этот вопрос. Михаил кивнул.
Они ели мясную нарезку, сидя за столом в кухне. Михаил держал тарелку одной рукой, а второй загребал еду.
— Что вы здесь делаете? — спросил Йенс.
Михаил дожевал, ткнул вилкой в сторону Клауса, распростертого на диване.
— Я приехал забрать его, — проговорил он, еще пожевал, проглотил. — Вчера он очнулся в больнице, позвонил мне. Я прилетел.
— Что произошло?
Русский потянулся.
— Нагрянула полиция, нам пришлось быстро убраться восвояси…
— Кто ранил его?
— Полицейский.
София вышла в кухню, посмотрела на Йенса и Михаила, которые ели в полном молчании. Эта сцена ей не понравилась.
— Он опять намерен напасть на Гектора? — спросила она.
Михаил, кажется, понял вопрос и отрицательно покачал головой.
Не сводя глаз с огромного русского, София сказал Йенсу:
— Я хочу, чтобы ты попросил его кое о чем.
Карлос задыхался. Он прибежал, как только Гектор позвонил ему. Теперь он стоял в ванной комнате в квартире Гектора и смотрел на труп Леффе Рюдбека, засунутый в ванну.
— Твоя задача разрезать его на части и увезти к себе в ресторан, а там смолоть в мясорубке.
Карлос зажал рукой рот, сдерживая рвотную реакцию. Позади него появился Арон с двумя пакетами в руках, протиснулся мимо и расстелил на полу ванной полотенце. Затем он вынул из пакетов две пилы разного размера и выложил на полотенце. Далее он извлек резиновые перчатки, полиэтиленовый передник, шапочку для душа, уксус, секатор, рулон пакетов для мусора, циркулярную пилу с только что заряженным аккумулятором, защитные очки, маску, порошок хлора, белое пластмассовое ведро и топорик с резиновой ручкой. Последним Арон вынул ароматизатор с ванильным ароматом, снял с него упаковку и повесил под душем.
— Начинай, пока он не завонял.
Карлос замялся, потом наклонился, достал передник, шапочку и перчатки и стал медленно натягивать их на себя. Арон достал из кармана складной нож и раскрыл его. Черная рифленая рукоятка и короткое лезвие из закаленной стали.
— Он очень острый, — проговорил он и протянул нож Карлосу. — Блевать в туалет, а не в ведро, — добавил он, когда они с Гектором вышли из ванной.
Карлос замер в звенящей тишине ванной, не сводя глаз с трупа Леффе Рюдбека. Сделав несколько вздохов, он присел на край ванны, взял правую руку трупа — она была холодная. Приложив острие ножа к мизинцу Рюдбека, он слегка нажал. Палец поддался, чуть отскочил и ударился о край ванны. Из раны потекла густая мертвая кровь. Карлос проделал то же самое с большим пальцем. Когда он приспособился, дело пошло быстро. Затем он взялся за левую руку.
Гектор сидел с газетой на диване, Арон — в кресле. Они слышали, как Карлос проверяет в ванной пилу, как подросток пробует завести новый мопед. Затем — звук пилы, продирающейся через что-то толстое — пила на мгновение завязла, стихла, но тут же загудела снова. Потом пила затихла; слышно было, как Карлос всхлипывает и блюет в унитаз. За этими звуками снова последовало жужжание пилы.
Время шло, Гектор читал, Арон смотрел в одну точку. Внезапно на лестнице, ведущий вниз, в контору, послышались шаги. Арон поднялся, достал оружие. Шаги приближались медленно, но легко.
На лестнице показалась женщина лет пятидесяти. Она посмотрела на Гектора, перевела взгляд на Арона и его пистолет.
— Ты можешь это убрать, — проговорила она.
Арон опустил пистолет, но продолжал держать его в руке.
— Прошу прощения, — проговорила женщина, — но вы ни за что не впустили бы меня, если бы я позвонила в дверь, так что мне пришлось войти со стороны конторы.
Гунилла приложила к уху палец. Через стену доносилось завывание пилы.
— Ремонт делаете?
Она прислушалась.
— Или распиливаете в ванной труп Леффе Рюдбека?
Арон снова поднял оружие, но на женщину это не произвело никакого впечатления. Она достала свое удостоверение.
— Я из полиции. Меня зовут Гунилла Страндберг, и убери, пожалуйста, пистолет — мои коллеги знают, что я пошла сюда.
Арон заколебался, подошел к окну, выглянул, посмотрел вниз, но никого не увидел.
— Нет, там никого нет, я пришла одна. Мне нужно поговорить с вами, но есть люди, которые знают, что я здесь. Так что, если со мной что-то случится, то… — Гунилла сделала жест рукой. — Сами понимаете… — Посмотрела на Гектора. — Я просто хотела поговорить, — негромко повторила она.
Тот свернул газету, указал на диван.
Женщина уселась. Из ванной продолжали доноситься звуки топора, разрубающего кости и мясо, и завывание пилы. Гектор рассматривал Гуниллу.
— Мы незнакомы? — спросил он.
— Я знаю тебя, Гектор Гусман. А ты меня — нет.
Гектор и Арон ждали продолжения.
— И вам, наверное, хотелось бы узнать, зачем я здесь? — проговорила Гунилла, не сводя глаз с Гектора. — Видимо, из чистого любопытства, — добавила она.
Слышно было, как Карлоса вывернуло. На этот раз он вскрикнул и закашлялся.
Гунилла подождала, пока Карлос закончит.
— Меня интересует, сколько денег вы заработали, шантажируя Сванте Карльгрена, а также на ваших делах с Альфонсо Рамиресом, который, насколько мне известно, сейчас в городе. Хотя бы примерно, навскидку?
Гектор изучал ее.
— Чего ты хочешь? — спросил он.
Гунилла сделала вопросительное лицо.
— Я вижу по тебе, что ты чего-то хочешь, — продолжал он. — Может быть, ответов? Вы, полицейские, более всего на свете любите ответы, не так ли?
— Нет, ответы у меня уже есть. И они меня совершенно не интересуют.
Гектор бросил взгляд на Арона, который, в свою очередь, перевел взгляд на Гуниллу.
— Так чего же ты хочешь? — спросил Гектор.
— Я хочу того, что есть у тебя.
— Не понял.
— Сколько вы заработали на Рамиресе и Карльгрене? — снова спросила Гунилла.
Гектор не ответил.
— Я хочу получить свою долю, — проговорила женщина.
Теперь Гектор понял, о чем речь.
— В обмен на что?
— В обмен на то, что ты сможешь свободно работать, пока я в полиции.
Часть четвертая
23
Он так и не заплакал. Стиснув зубы, красил валиком стену. Заметки, рассуждения, стрелки… все связи. Все исчезло под толстым слоем краски.
Сара побывала у него дома, увидела стену и что-то поняла. Потом она связалась с Гуниллой. Ее убили. Скоро они убьют и его.
Разумеется, он все скопировал — на цифровую и аналоговую камеру. Два набора. Один находился в банковской ячейке. Второй — в спортивной сумке, стоявшей на полу. Ларс проверил свой пистолет — полный магазин, запасной в кармане. Пистолет он обычно носил в кобуре на поясе. Сейчас кобура была спрятана у него под курткой — ремни проходили по спине и плечам.
Ларс еще раз окинул взглядом свой кабинет. Стена стала белоснежной, как только что выпавший снег, комната убрана — в ней не осталось ничего, представлявшего для кого-либо интерес. Он поднял черную спортивную сумку, стоявшую на полу, взял ноутбук, аппарат для прослушивания — и покинул квартиру.
На улице Ларс направился к прокатной машине. Будь он чуть повнимательнее, наверняка заметил бы мужчину, сидевшего в машине в нескольких десятках метров от его подъезда. Но в этот момент Ларс вовсе не был внимателен — он отказался от таблеток и полностью сосредоточился теперь на своей душевной боли.
Винге ехал по городу. Машин попадалось немного — уже начались летние каникулы. Припарковавшись на Брахегатан, в квартале от полицейского участка, он положил аппарат для прослушивания на колени и убедился, что контакт с микрофоном, находящимся в конторе, установлен. Затем переставил аппарат в багажное отделение и вышел из машины с сумкой и ноутбуком в руке.
Он шел, глядя себе под ноги, пересек Карлавеген, направляясь в сторону Стюреплан.