Он соединил пальцы, опираясь локтями на спинку стула, взглянул на меня – тоже думает, просчитывает ситуацию. Чем дольше длится это безмолвное противостояние, тем дальше каждый из нас продвигается в своих размышлениях, у каждого в голове рождается новый план… Итак, во-вторых, частично цели Агентства и цели генерала совпадают: мне необходимо отключить Коридор через портальную машину, чтобы изолировать Землю, не допустить коллапса, о котором так много твердил ученый. Разница лишь в том, что генерал желает потом вернуться домой – очищенная от людей планета станет большой складской площадкой, ничейной территорией, на которой Варламов собирается построить новое общество. Агентство, напротив, хочет обеспечить безопасность Земли и навсегда забыть про Пангею: нестабильный Коридор, неизвестные технологии предтеч напугали многих, особенно правительства. Предугадать, чем для людей может обернуться соседство с Пангеей, никто не в состоянии, но рисковать и по-прежнему поддерживать связь с материком, многие уже не хотят.
Что получается? Лишившись Пангеи, власть лишится биосина, поэтому поставки карулы пока продолжаются в обмен на запчасти к устаревшим механизмам, списанные боеприпасы и стрелковое оружие. Богатые люди хотят долго жить, запасаются биосином впрок. Ссыльные не знают реальной ценности биосина, поэтому довольствуются тем, что имеют, и регулярно из Нью-Панга в Крепость отправляют паром с грузом водорослей…
Я посмотрел на стеклянные двери шлюза, быстро пересек комнату, заглянул в лабораторию и обернулся. Наблюдавший за мной генерал поднял бровь, слабая улыбка появилась у него на лице.
– Ты догадался, да? – он кивнул. – Да, это контейнер с вирусом, уже два года там, ждет, чтобы погрузили на паром и отправили в Крепость.
Я снова посмотрел сквозь стекло на пузатый оранжевый бочонок с особыми крышками, сильно напоминавший контейнер для ядерного тактического фугаса, только маркировки на стенках были другие – желтые, предупреждающие о химическом и радиоактивной заражении.
Ну да, все в стиле Варламова, ему даже нет необходимости захватывать базу, чтобы отправить вирус на Землю. Как просто – всю работу сделают ссыльные. Груз, конечно, досматривают, но спустя рукава, на контейнер с вирусом никто не обратит внимания, его спрячут среди водорослей, в установленный час термитные заряды прожгут алюминиевые стенки и выпустят смерть наружу. Первыми заразятся медики из ЦСС – биосином занимаются они. Разнесут заразу по всему управленческому аппарату, вероятно, в число больных попадет и министр, ну а дальше… дальше будет поздно.
– С кем ты договорился? – спросил я. – Насчет парома в Крепость, это Маклейн?
Отец кивнул.
Вот и стало окончательно ясно, почему Маклейн так интересовался карулой. Скорее всего, Варламов лишь намекнул ему о ценности и важности грузов, поставляемых на Землю. Поместил в голову идею, дальше Маклейн додумал сам, раскачал себя, накрутил, а когда появился я…
– Как зовут твоего человека в Агентстве? – произнес я.
– Марк, ты профессионал, давай договоримся так: груз пройдет Коридор, я сообщу тебе имя шпиона. Удовлетворил любопытство?
«А генерал волнуется, точнее, опасается, вдруг я смогу нарушить его планы, и тогда…» Я покивал. Варламов – не Бланк, потому и стал генералом; никогда не отступает от инструкций и правил, следует замыслу, просчитывает всевозможные варианты, отсекает лишнее, стараясь избежать этапов, где придется импровизировать.
– Не пытайся переиграть меня, Марк, – сказал Варламов. – Твои реакции выше моих, но способности до конца не развиты. Сейчас ты в шаге от мечты, моей мечты, подумай хорошенько, какие возможности откроются перед тобой, если мы доведем начатое до конца.
– Вновь напичкаешь меня имплантами? – Я горько усмехнулся. – Твоя идея создать суперсолдат, способных заменить целую армию, потеряет смысл, ты убьешь всех людей. И от кого защищаться?
Он спокойно смотрел на меня, его глаза ничего не выражали.
– Ради этого ты даже готов убить мою дочь. Она плоть от плоти моя, но для тебя это ничего не значит. Ты же не имел семьи, ты долго искал меня по приютам, ребенка с уникальным строением нервной системы, ты превратил меня в средство достижения цели и забыл, что я всего лишь человек…
– Ты солдат, Марк. – Его голос был тверд. – Ты прирожденный солдат, мастер-специалист высочайшего класса. Не разочаровывай меня.
Под глазами у генерала собрались морщины, он сжал руку в кулак, провел костяшками пальцев по усам и поднялся со стула.
– Ну конечно, – я подобрался, расправил плечи. – Ты всегда следовал правилу: главное – цель, средства не важны.
– Слова, – он отмахнулся, шагнув к выходу. – Пустые слова, Марк. Всегда важны лишь поступки.
– Да. – Я кивнул. – Ты прав, поступки.
– Конвой! – крикнул генерал в открывшийся проем и обернулся. – Завтра к вечеру груз будет в Крепости. Ты сделаешь, что я хочу, и получишь Миру и дочь обратно.
Он вышел из лаборатории, в дверях появились солдаты, один качнул стволом, и я направился в коридор вслед за Варламовым.
Глава 2
Выхода нет
Я проснулся, сел и долго не мог понять, что меня разбудило и почему вижу в темноте. Изнуренный бессонными ночами мозг наотрез отказывался что-либо воспринимать, в голове было пусто, в животе урчало, жажда и голод вытеснили все мысли.
Наконец, я встряхнулся и вспомнил, что нахожусь в комнате под газгольдером, куда меня по приказу генерала отвели конвоиры. Вживленный в затылок мнемочип разбудил спустя пять часов, как я велел, линза со встроенной инфракамерой работала исправно. Отдав мысленную команду «Проверить все системы», получил отклик от мнемочипа и запоздало сообразил, что других имплантов в теле нет. Ну что же, буду довольствоваться тем, что имею.
Поднявшись, сделал пару наклонов, покрутил руками, присел несколько раз, разминая мышцы. Зашитый разрез на груди почти не беспокоил, я хотел выковырять скрепки, но передумал – пусть заживет получше.
В комнате, кроме меня, никого не было. Голые каменные стены, пол, двери нет, вместо нее проем, в котором маячил часовой.
– Кормить будете? – спросил я у бойца.
Тот не откликнулся, жестом подозвал другого, скрывавшегося в коридоре, они тихо обменялись фразами, и часовой вновь остался один.
– Значит, будете, – пробурчал я и опустился на пол, прислушиваясь к стихающим шагам в коридоре.
Спустя пять минут принесли сухой паек, где не было ни ложек, ни вилок, ни открывашки для консервов. Боец штык-ножом вспорол банку с кашей, освободил пластиковое корытце, где до того лежала пачка галет, конфеты и другие мелочи, входящие в сухпай. Вывалил туда кашу, из фляги наполнил кружку и удалился.
Похоже, они всерьез думают, что захочу отсюда вырваться. Правильно делают. Крышка от банки в руках умелого человека, например Вонга, может стать весьма эффективным оружием. Я качнул головой, взял в щепотку холодную размазню из гречки и закинул в рот. Медленно прожевал, потянулся за кружкой и замер.
Видимо, остатки сна окончательно улетучились, а может, еда помогла, человек, когда жует, лучше думает, в любом случае, меня это уже не волновало, беспокоило другое: генерал не просто так сказал мне о грузе и Маклейне. У Варламова не бывает случайностей. Вряд ли он соврал, скорее, хотел, чтобы я отвлекся и думал, как задержать паром, сконцентрировался на этом, упустив важные детали.
Механическим движением я отправил в рот очередную порцию каши, запил из кружки. Одному мне отсюда не вырваться, без машины в город не попасть. К тому же надо забрать с собой Миру, и я понятия не имею, где моя дочь.
Фух – я прислушался к урчанию в животе. Где-то рядом должны быть Вонг, Кати и Владас, если освободить их и разъяснить каждому, что делать дальше, мои шансы на успех резко возрастут. Кати с Владасом можно поручить охранять Миру и дочь, пока мы с Вонгом будем разбираться с людьми генерала.
Мотнув головой, я мысленно оставил с Мирой и дочерью лишь француженку, а Владаса присоединил к нам с Вонгом. Нейротехник нужен, чтобы остановить киберов, квалификация Владаса позволяет это сделать, остается самая малость: выйти из комнаты, завладеть оружием, перебить большую часть охраны по пути наверх, разыскать спутников, Миру, дочь, разделиться, укрыв последних в безопасном месте, и победить.
Хм, легко сказать… Я взглянул в проем, где стоял охранник, сделал глоток и усердно принялся за еду. Неизвестно, когда вновь кормить будут, организму требуются свежие силы, я подналег на кашу, вытер пальцы о штаны, спрятал галеты в набедренный карман – пригодятся про запас.
Варламов уверен, что я запущу машину. Выбора у меня нет, ради Миры и ребенка придется это сделать, если раньше не вызволю их и не свалю из старого города, но… мне нужно еще и груз перехватить, задержать паром, сообщить в Крепость о вирусе, способном попасть на Землю…
Варламов уверен, что я запущу машину. Выбора у меня нет, ради Миры и ребенка придется это сделать, если раньше не вызволю их и не свалю из старого города, но… мне нужно еще и груз перехватить, задержать паром, сообщить в Крепость о вирусе, способном попасть на Землю…
И все-таки не верилось, что генерал пойдет на массовое убийство, истребит всех, кто обитает на родной планете.
Часовой в проеме поправил винтовку на плече, вытянулся – грудь колесом. За стеной раздались торопливые шаги, громкий щелчок, треск разряда, затем слабый хлопок, будто плюнули из трубки. Лязгнул затвор. Удивление на лице часового сменилось гримасой боли, когда в щеку ему впились иглы электрошокера, судорога скрутила его, заставив согнуться. Провисшие спирали проводов шокера натянулись, вырвав иглы с клочками кожи, и боец упал ничком, стукнувшись головой о каменный пол. Дернулся пару раз и затих.
Прыжком я оказался возле проема и отпрянул. В лицо мне смотрел ствол пистолета с толстым глушителем – в другой руке капитан Бланк держал шокер.
«Не дергайся, мастер!» – прозвучало у меня в голове.
Бланк отступил в коридор, быстро опустил руку, выстрелил часовому в шею и снова прицелился мне в голову.
«Что это значит?» – спросил я.
«Я отпускаю тебя».
«Ты убил солдат. Зачем?»
«Нет, – на лице Бланка появился хищный оскал, – это ты убил их, застрелил обоих. Мира принесла тебе пистолет, и ты решил бежать. Руки подними».
Он дернул стволом, чтобы я вышел из комнаты, переступил через труп, держа меня на прицеле, двинулся спиной вперед по коридору.
«Что ты хочешь?» – Я согнул руки в локтях, держа ладони на виду.
Второй часовой с простреленной головой лежал под стеной, на полу рядом с ним растекалась лужа крови.
«Довести начатое до конца. – Бланк остановился у развилки, пропуская меня на лестницу. Коридор у него за спиной уходил в темноту. – Генерал слишком много умничал и в конце концов сам себя перехитрил. – Капитан быстро оглянулся. – Теперь беги, может, еще успеешь с ним проститься».
Он говорил загадками. Что происходит?
Бланк выщелкнул магазин, патрон из ствола, кинул мне пистолет, вставший на затворную задержку, и навел шокер, мигавший красной лампочкой максимального заряда на боковине.
«Беги, – повторил он. – Даю минуту форы, потом объявлю тревогу».
Я рванул вверх, прыгая через две ступени, стараясь вспомнить в подробностях схему коридоров под газгольдером: пять лепестков лестницами расходятся от кольца, внутри которого находится множество подсобных помещений и главная зала, где стоит машина предтеч, из нее на поверхность ведет единственный путь, по нему нас привели сюда… Где могут держать пленников, Миру, дочь? Что означали слова Бланка о генерале?
Сдвинув флажок над спусковой скобой, я снял пистолет с затворной задержки. Вовремя – сверху навстречу шагнул солдат. Он не успел вскинуть оружие, я съездил рукояткой ему по скуле, прижал к стене, давя локтем на шею, упер ствол в щеку и прошипел.
– Дернешься, убью!
Он все-таки дернулся, либо заметил, что в рукояти отсутствует магазин, либо знал об этом. Врезал мне по печени, сместился на ступеньку ниже и схлопотал в спину импульсный заряд, выпущенный из винтовки Бланком.
Боец повис на мне, сдавленно кашлянул, плюнув кровавой слюной в лицо, заряд пробил защитный жилет сзади, броня на груди у него вздулась, но выдержала. Мы повалились на лестницу.
Снизу донеслись шаги Бланка, я схватил мертвеца за плечи, привстал, прикрываясь им, как щитом, сделал шаг наверх и споткнулся о ступеньку. Вновь прогремел выстрел. На этот раз заряд угодил бойцу в голову, снес половину черепа, забрызгав меня серой кашицей мозгов вперемешку с кровью и осколками кости.
Я выполз на спине в коридор, перевернулся на живот и рывком сместился как можно дальше от лестничного проема. Единственная мысль не давала мне покоя, билась в такт с ударами сердца: зачем Бланк все это затеял?
Используя открытый канал, капитан объявил тревогу. Я бежал по скругленному коридору, минуя комнаты, заставленные сборными стеллажами, оборудованием, ящиками, слыша за спиною растущий топот ног и возбужденные голоса. Наконец оказался возле нужного проема, свернул…
Отец лежал на походной кушетке между шкафами – он был уже мертв. Стеклянные глаза на его бледном лице слабо блестели в свете ламп под потолком, губы едва разомкнуты, на шее затянут серебристый плетеный шнурок от армейского вымпела, сорванного со стены.
Я наклонился к нему, зацепил пальцами удавку, потянул. Из-за шкафа выдвинулся силуэт – удар пришелся мне в висок, получился скользящим, потому что в последний момент я повернул голову. Выставил локоть, закрывшись от летящего в скулу кулака, рубанул ладонью воздух, контратакуя, не попал и тут же получил два быстрых болезненных тычка в солнечное сплетение. Задохнувшись, отступил к стене, распрямил ногу, целя противнику в колено, все-таки достал его, заставив сместиться в сторону и на секунду замереть.
За это мгновение у меня в голове пронесся вихрь, мысли накатили волной и рассыпались брызгами, словно наткнулись на высокий утес. Передо мной стоял Вонг. Вонг, который защищал меня с того момента, как мы попали на Пангею, который слушался моих приказов, который помогал всю дорогу, но теперь…
Он действовал, как машина, с улыбкой на лице сократил расстояние, парировал мой удар рукой, выстрелил кулаком в подбородок. Я предвидел комбинацию, уклонился, выставив колено, резко опустил ногу, припечатав стопу Вонга к полу, двинул локтем, хотел опрокинуть китайца. Но промазал. Он просто присел, подбил мои руки снизу вверх, сложив ладони ковшиками, вонзил мне в подмышки, словно два острых клинка, и нанес серию ударов в живот, пах и по бедрам.
Боль и понимание происходящего пришли с запозданием: китаец был опытнее, лучше подготовлен, натаскан в рукопашных схватках, его боевой потенциал насчитывал шесть единиц против трех моих. Он был профессиональным убийцей, марионеткой, запрограммированной в ФАБе на уничтожение генерала Варламова. Я привел его к отцу, а Бланк лишь выпустил в подходящий момент.
Руки повисли плетьми, вдохнуть и шевельнуться не удавалось, тело парализовало, ноги стали деревянными. Вонг уперся ладонью мне в грудь, медленно отвел другую руку к поясу, готовя смертельный удар, разжал кулак, изогнул кисть, концентрируясь, с присвистом втянул в легкие воздух…
Отец, словно великан, вырос у него за спиной, обхватил, прижал к себе, лишив китайца возможности двигать руками. Вонг дернулся, подпрыгнул, резко запрокинув голову, разбил затылком генералу нос. Ударил еще раз. Но отец держал его крепко, навалился всем весом, сильнее сжимая в объятиях.
Перед глазами у меня поплыли круги, Вонг с генералом слились в один силуэт. Где-то далеко в сознании прозвучал сигнал мнемочипа о нехватке в крови кислорода. Линза с инфракамерой сменяла один спектр за другим, пытаясь откалибровать изображение, когда в комнате что-то неуловимо изменилось.
Воздух будто загустел, стал упругим, облепив тело, как гидрокостюм. На стенах вспыхнули красные нити, протянулись ко мне, очертили предметы и людей, наполнили их силуэты красками пульсирующих аур. Среди них я распознал четкий затухающий сигнал генеральского мнемочипа, который, израсходовав микрозаряд стимулятора в аорте, запустил отцу сердце, и оно вот-вот должно остановиться вновь. Импланты в его теле не функционировали, одному богу известно, каких усилий ему стоило удерживать Вонга столько времени в объятиях.
Вдох. Выдох. Снова вдох. Я начал хватать воздух ртом, боль в плечах еще была, но мышцы уже сокращались, получая сигналы приходящей в норму нервной системы. Красные нити вошли в мое тело, накачивая его силой. Еще миг, какая-то доля секунды, и я смогу сокрушить одним ударом Вонга. Аура китайца дышала огнем, ядро находилось в голове, обжигая энергией, готовой в любой момент выплеснуться наружу.
Я осознал, что могу продлить на мгновения жизнь отцу, перенаправив потоки силы, текущие по нитям, но тогда не успею прикончить Вонга – его пылающий костер достиг пика. Китаец громко выдохнул, издав боевой клич, освободился от захвата, вскинул руки…
Все что я сделал: просто свел ладони вместе. Не знаю почему, мною будто управлял кто-то извне, подсказывал, опережая мысли. Красные нити обвились вокруг шеи Вонга, его громкий клич сменился хрипом, аура погасла, не сразу, постепенно затухая, словно лампа накаливания, провод от которой выдернули из розетки, и слабые токи еще текли в патрон.
Перед глазами у меня снова была комната, умирающий генерал лежал на полу, Вонг стоял с неестественно вывернутой шеей, касаясь затылком своего плеча. Улыбка застыла на мертвом лице.
Я сильно толкнул его и, потеряв равновесие, опустился на пол рядом с отцом. Потянулся к нему, но в комнату забежали солдаты, схватили меня за плечи, отшвырнули к стене, приложились ногами по ребрам, выбив воздух из легких.