Приехал он в самый неподходящий момент. Мы были в постели, она в моих объятьях, а я раскалялся от страсти, ибо, признаться честно, лучшей любовницы у меня не было. Люба не в счет, то было no-другому. Вас никогда не заставали в собственной постели с чужой женой? Это смешно, честное слово! Дом мой, постель моя, дверь, которую так бесцеремонно распахнули в самый неподходящий момент, тоже моя. Так почему я должен чувствовать себя виноватым? Так и сказал:
— Аркадий Михайлович, вы не совсем вовремя. Я еще не закончил.
А он… Он растерялся. И попятился. И даже прикрыл за собой дверь. Именно так поступают интеллигентные люди.
Пока мы с Аллой одевались, он манипулировал бокалами. Отчего-то я умер же в тот вечер, черт возьми! Одним махом избавиться от любовника и отомстить неверной. Задумано было неплохо: свалить убийство на неверную жену, подложить ей в сумочку ампулу с остатками яда. Интеллигенция, она всегда умела остаться в белых перчатках.
Да зачем Алле меня травить? Мы ссорились не в первый раз, я все равно возвращался за тем, в чем не мог себе отказать, она принимала то, что не могла не принять. Еще несколько лет мы вполне протянули бы. К взаимному удовольствию. Гончаров сразу смекнул, что от меня надо избавляться.
Простите меня, господа дознаватели, что периодически ввожу вас в заблуждение, но посудите сами, стал бы человек пить из бокала, если бы знал, что в нем яд? После всего случившегося мне необходимо было взбодриться, и я захотел вина. Наполненный бокал уже дожидался своего часа. Учитель в тот вечер был последним моим гостем, до его ухода я еще оставался жив, а после уже тю-тю! Взял да и отбросил копыта.
О горькая судьба! Я вводил вас в заблуждение, потому что мне хотелось посмеяться. Скучаю. Что делать, давненько уже я здесь лежу, душу мою черти еще держат на карантине, вытряхивают из шкуры блох, прежде чем приступить к грязевым ваннам. Я буду до скончания веков захлебываться, сами знаете чем. Но пока…
Пока я вас мучаю, я еще жив…»
Итак, Павел Андреевич в очередной раз попытался запутать следствие. Яд по неизвестным причинам доставала Алла Константиновна, это факт. Через одного из своих многочисленных знакомых. Но муж мог случайно найти ампулу, или жена проговорилась. Вот, мол, что я достала! Гончаров выкрал ампулу и отравил Клишина. А потом подбросил ее в сумочку жены, чтобы ту подозревали в убийстве; Все логично. Осталось только выяснить у Нади, уезжал Аркадий Михайлович с дачи в тот вечер, или не уезжал.
«Ну хорошо, — подумал Алексей. — А с чего мы взяли, что это написал Клишин? Это не рукопись, отпечатано на лазерном принтере. Некто пишет от его лица? Во-первых, стиль. Характерный. Во-вторых, роман наверняка есть целиком, в законченном варианте. Где-то он есть. И смысла подделываться под Кли-шина, нет. Но почему некто не принесет всю рукопись целиком? Вот где собака зарыта! Найти того, кому это выгодно, и ты найдешь убийцу!»
Он сидел в машине и размышлял над тем, что же теперь делать. Бросить все, ехать к Ми-хину? К Гончаровым? А как же собственная работа? И почему конверт подбросили именно ему? На сей счет есть мудрое правило: не знаешь, что делать, не делай ничего. Так он и поступил. Не стал менять свои планы из-за конверта, найденного в «бардачке». Случайно найденного. Алексей вылез из машины и отправился в свой офис. Работать.
…Михин объявился уже на следующий день. Предупреждать о визите не стал, в девять вечера возник на пороге и без всякого предисловия спросил:
— Я у тебя заночую?
— Что-то случилось?
— Случилось, — мрачно ответил старший оперуполномоченный.
— Ну проходи. — Гостеприимный хозяин посторонился. Они прошли на кухню. — Ужинать будешь?
Михин энергично кивнул:
— Буду.
— Где был? — спросил Алексей, ставя на плиту сковородку для дежурного блюда холостяка: яичницы.
— Везде. Согласно результатам вскрытия в организме Гончаровой обнаружена лошадиная доза снотворного. Она заснула за рулем, отчего машина и потеряла управление.
— Вот оно как! — присвистнул Алексей. И подумал: «Аи да Наденька!» — И где же по-твоему ее могли накормить снотворным?
— Уж не дома во всяком случае! — Михин потянул носом воздух. — Леха, яичница подгорает!
— Пока еще нет. Не переживай, у меня есть резервная пачка пельменей.
' — А водки нет? — с надеждой спросил Михин.
— Ну, если как следует поискать…
Пока он накрывал на стол, Михин рассказывал, возбужденно размахивая руками:
— Алла Константиновна с утра поехала на работу, а по пути завезла племянницу на Площадь трех вокзалов. Та собиралась на дачу. Они зашли в пиццерию, посидели там с полчаса, поговорили, попили «Пепси», племянница отправилась на электричку, а тетя прямиком на тот свет. Снотворное ей могли подбросить только в пиццерии. Если рассчитать время, все сходится. Она ехала и засыпала. А потом упала в реку с моста.
— Но зачем Наде ее… — Леонидов осекся. «Молчи. Михин не знает, в каких отношениях были Алла Константиновна и ее племянница».
— Я не знаю. Не выяснял. Клишина Надежда Гончарова убить не могла, это на сто процентов. Я был на даче у профессора, говорил с соседями и выяснил, что в тот вечер девушка до одиннадцати часов сидела на дне рождения у подруги, потом пошла спать.
— А ее дядя?
— При чем здесь дядя?
И тут Алексей решился. Была не была! Принес из комнаты конверт и протянул Михину:
— На, почитай.
— Это что? — удивленно спросил тот.
— «Смерть на даче». Продолжение. В машине нашел. В «бардачке».
— В машине?! Когда?!
Михин проворно схватил листки и уткнулся в творение. Минут десять он читал, потом поднял голову и возбужденно сказал:
— Все ясно, у них заговор. — У кого?
— У племянницы с дядей. Сначала Гончаров едет к Клишину на дачу, убивает его, потом племянница убивает тетку.
— Да? Только ты учти, что Надежда этого писателя любила безумно и ни в какой заговор против него не стала бы вступать.
— Откуда знаешь, что любила?
— У меня еще листок есть, но я тебе его не дам. И вообще, я им компьютер устанавливал в понедельник, с Надей говорил. Она никого не может убить. Это очень хорошая девушка.
— Ты и здесь успел… — развел руками Михин.
— Вот Гончарова ты проверь. Уезжал он с дачи в тот вечер, когда Клишина убили, или не уезжал.
Михин принялся перечитывать «Смерть», а потом подозрительно спросил:
— Слушай, Леха, а может, кто-то другой под Клишина ваяет? Тот же Гончаров, он ведь тоже писатель.
— Сам на себя, что ли, решил наговорить? Соображаешь, что это чушь абсолютная?
. — Ну не Гончаров, так другой. Племянница,
'йпример. Тоже из этой филологической шайки.
— Шайки! Михин! Слышала бы тебя моя Жена! Нет, Игорь, это писал Клишин. Собственноручно.
— Нужна экспертиза, — засопел носом Ми-ин. — Эта, как там ее? Филологическая? Надо следователю отдать. Пусть отправит.
— Как хочешь.
— Давай-ка, Леша, выпьем. Достал меня этот писатель. Законченный шизофреник. Одна такая дрянь десятку людей жизнь портит! Умереть спокойно, и то не смог!
Пить Алексей не хотел, но пришлось поддержать компанию.
— Больше не буду, не уговаривай, — сказал он, переворачивая свою рюмку вверх дном. — Мне с утра на работу. Дел много. Если хочешь — один.
— Слушай, а что это за Соня у тебя появилась, ты, вроде, женат? — спросил Михин, с аппетитом поедая яичницу.
— Хочешь, тебе переадресую, ты ведь пока холостой?
— Симпатичная?
— Красавица.
— Сколько лет?
— Двадцать.
— Не пойдет. Москвичка, да еще и красавица! Двадцать лет!
— Чего ж тебе надо? — удивился Алексей.
— Жену. Знаешь, как в песенке поется: «Сердце красавицы склонно к измене…»
— Но кто-то же на них женится?
— Ага. Вот Гончаров женился, пять лет рога носил, а потом вдруг решил выйти на свободу: отравил любовника жены. Теперь в тюрьму сядет.
— Не спеши, — поморщился Алексей. — Кли-шин — враль, каких свет не видывал.
— Кстати, где ты подцепил эту Соню?
— Она моя соседка по даче, — сделав невинное лицо, сказал Алексей.
— И с какой стороны соседка? — подозрительно спросил Михин.
— С той самой.
— С дачи Клишина? Так они уже туда вселились? Его тетка с двоюродной сестрой?
— А что?
— На каком основании?
— Родственников у Клишина все равно больше нет. Только Вера Валентиновна и Соня.
— А завещание? Ты что, не помнишь, что Клишин про тетку писал? Завещание он составил на своего сына, если тот возьмет фамилию настоящего отца и его отчество. Наверняка есть документ, составленный Клишиным, где он признает что Паша Солдатов — его сын, — с уверенностью сказал Михин.
— Так ничего же не нашли, — напомнил Алексей.
— Вот именно. Где бумаги?
— И с какой стороны соседка? — подозрительно спросил Михин.
— С той самой.
— С дачи Клишина? Так они уже туда вселились? Его тетка с двоюродной сестрой?
— А что?
— На каком основании?
— Родственников у Клишина все равно больше нет. Только Вера Валентиновна и Соня.
— А завещание? Ты что, не помнишь, что Клишин про тетку писал? Завещание он составил на своего сына, если тот возьмет фамилию настоящего отца и его отчество. Наверняка есть документ, составленный Клишиным, где он признает что Паша Солдатов — его сын, — с уверенностью сказал Михин.
— Так ничего же не нашли, — напомнил Алексей.
— Вот именно. Где бумаги?
— Потерялись.
— Должна быть копия у нотариуса и у Любови Николаевны тоже. Почрму она не возражает против того, что эти дамы вселились в дом?
— У нее спроси.
— И ты, Леха, с соседками уже шуры-муры завел? В интересах дела, или как?
— А если «или как»?
— Да ты знаешь, что это за люди! — Мйхин от возмущения даже поперхнулся. — И он мне ее еще в жены сватает! Я справочки-то о них навел! Дочка все около богатого фрукта крутилась, у того собственное издательство, крутой джип, квартирка в центре, загородный особняк. Только он не спешил с предложением руки и сердца. У матери долги, их возвращать надо, а что дочка столько стоит, я не уверен. Да и он, похоже, тоже. А зачем ты ей понадобился? Думают с тебя эти деньги поиметь? Я понимаю, что тетке Кли-шина теперь нужен богатый зять. Она бы рада кого-нибудь зацепить. Но на твой счет они сильно обольщаются.
— Я не объявлял себя миллионером, — пожал плечами Алексей. — Они продадут наследство Клишина и расплатятся.
— Шиш оно им достанется! — разозлился Михин. — Я поеду к Солдатовой и скажу, что знаю о завещании. Пусть подает заявление, закон на ее стороне.
— Да не хочет она, неужели ты не понял?
— Денег все хотят. Если не подает, значит, что-то ее удерживает. Только что?
— Слушай, Игорь, давай спать. Мне завтра на работу, тебе к Гончаровым. Один совет: не спеши с выводами. Роман еще не закончен. То есть, он закончен, но то, что я получил — это еще не конец. Надо подождать.
— Подождать? — сердито спросил Михин. — У меня времени нет! Будто ты не знаешь, сколько длится предварительное следствие!
— Я знаю, — спокойно ответил Алексей. — Думаю, что и Павел Андреевич это знал. У него все рассчитано. Он не позволит, чтобы дело закрыли. Когда отпущенный срок подойдет к концу, ты получишь конец романа.
— Да кто он такой, этот Клишин! — закричал Михин. — Сам дьявол, что ли?!
— Человек. Всего лишь человек. Которому зачем-то понадобилось сделать из собственной смерти комедию. Ложись спать, Игорь. Нам обоим завтра рано вставать.
На том они и разошлись.
3
Лето было в зените. На пороге июль месяц, на небе сияло солнце, которое и не собиралось сдавать своих позиций. Но люди постепенно привыкли к жаре. Теперь казалось, что иного лета и быть не может.
Алексей решил в тайне от Михина поговорить с Надей. Он был свидетелем ее ссоры с теткой как раз накануне дня, когда Алла Константиновна трагически погибла. Но все равно не верил, что это могла сделать девушка, подбирающая на улице бездомных котят, уступающая в электричке место старушкам и собирающаяся посвятить свою жизнь памяти безвременно ушедшего Павла Клишина. Или в тихом омуте черти водятся? Тогда она великая актриса, а Алексей Леонидов бездарность, каких свет не видывал! Абсолютно не умеющий разбираться в людях!
Он поехал к Гончаровым. Немного волновался. Как-то встретит его Надя? Дверь Леонидову открыли сразу. Надя была в длинном траурном платье глубокого черного цвета, волосы убраны в гладкую прическу, только две вьющиеся светлые пряди остались на висках,>лицо было скорбное и только загар нарушал общую картину. Девушке полагалось быть бледной, а золотистая кожа светилась. Алексей заметил, что классический стиль Надежде очень к лицу. Вот джинсы, футболки и рюкзачки с болтающимися на замках смешными плюшевыми игрушками абсолютно не в ее стиле. А в длинном платье она хороша! Неужели такая девушка может быть убийцей?
— Я пришел выразить вам свои соболезнования, — церемонно поклонился он.
— Проходите, — посторонилась Надя.
— Дядя дома?
— Да, он в кабинете. Ему нехорошо.
— А вам? — спросил он в лоб.
— Знаете, здесь уже был ваш друг. Из милиции. Он ясно дал понять, что подозревает в убийстве тети именно меня. Так что вы особо не старайтесь.
— Я как раз не думаю, что снотворное тете дали вы.
— Спасибо. В большую комнату не ходите, там… В общем, не надо. Идемте в мою. Это не слишком прилично, но выхода у меня нет..
Следом за девушкой он прошел в маленькую комнатку. Там было чисто и очень уютно. На столе лежали учебники, исписанные листки бумаги.
— Занимаетесь? — спросил Алексей, кивнув на конспекты.
— Экзамены никто не отменял. Остался еще один, последний, и, летней сессии конец. Садитесь вот сюда, в кресло, — сказала Надя, видя, что он стоит на пороге в нерешительности.
— Благодарю. — Чай? Кофе?
— Спасибо, не хочу. То есть не хочу вас утруждать. У вас и без меня забот хватает. Я ненадолго. Значит, Михин здесь был? — спросил он, присаживаясь в старое скрипучее кресло. — Когда? Сегодня?
— Да. Днем. И отнял у меня два часа. Должно быть, человек не понимает, что студентам надо готовиться к экзаменам. Он думает, что у них есть время убивать своих родственников. Да, Алла меня подвезла до вокзала, огромное ей спасибо. Если бы она еще знала, что будет двухчасовое окно в расписании электричек, я подумала бы, что тетя изменилась к лучшему. Я сдала сумки в камеру хранения и пошла прогуляться в Московский универмаг. Да, Алла попросила стакан «Пепси», была страшная жара, как, впрочем, и сегодня. Мы зашли в пиццерию. Поскольку я при ней прислуга, то принесла ей «Пепси» от стойки бара. Михин подозревает, что по дороге я и бросила снотворное.
— И где же вы его взяли?
— У дяди. Он плохо спит. Да и Алла пила таблетки. Чего-чего, а этого добра в нашем доме хватает! Только я засыпаю мгновенно и сплю крепко, безо всяких сновидений. Должно быть, от усталости, — усмехнулась девушка.
— А почему вы не остались с тетей в пиццерии? Почему пошли на вокзал?
— Я же не знала еще, что будет окно, — терпеливо пояснила Надя. — Сначала я пошла на вокзал, потом еще какое-то время выясняла, когда пойдет первая электричка. Толкалась у касс, у справочного бюро. И только потом сдала сумки в камеру хранения. И пошла прогуляться. А куда можно пойти на Площади трех вокзалов, если у тебя нет денег? В Московский универмаг. Поглазеть.
— Я думал, вы музеи предпочитаете.
— Это зависит от ситуации. И вот когда я шла к универмагу, я увидела, что возле пиццерии все еще стоит белый «форд» моей тети.
— Мало ли таких машин в Москве? Вы уверены, что именно ее?
— Послушайте, вы свою машину из сотни таких же «Жигулей» узнаете?
— Не пробовал, не знаю.
— Своя — она такая одна, поэтому других вы просто не заметите. Это был Аллин «форд», я нечасто на нем ездила, зато иногда его мыла. И номер мне был знаком.
— Она заставляла вас мыть свою машину?!
— Вас это удивляет?
— Нет, — покачал головой Алексей.
— Может, она сама напилась таблеток? — предположила Надя.
— Скорее, встречалась с кем-то. Зачем ей одной столько времени сидеть в пиццерии? Насколько я знаю, она собиралась на работу. И что вы сделали?
— Прошла мимо. Знаете, когда я узнала, что Алла — любовница Паши, я просто стала бояться неожиданно возвращаться домой. Без предупреждения.
— Почему?
— Потому что так можно разочароваться во всех знакомых. Придет в гости порядочный человек, неглупый, интересный, хорошо одет, пьет с тобой чай, говорит с дядей о литературе и ругает коррупцию во власти. Все хорошо и все правильно. Ну каково заставать его потом в постели с женой человека, в доме которого пил этот самый чай? Я не стала смотреть, с кем Алла сидит в ресторане, одна или нет. Понимаете меня?
— Почти. Только теперь вам трудно доказать, что не вы убили тетю.
— А может, я? — горько улыбнулась вдруг Надя.
— Это как?
— Павел мне как-то говорил: если ты каждый день что-то просишь у Бога и просьба твоя справедлива, то обязательно должна исполниться. Только не надо ни на миг о ней забывать, все время помнить и просить, помнить и просить.
Это не его мысль, вычитал где-то, но он сам так сделал, а потом раскаивался и говорил, что не то просил.
— Что же с ним случилось?
— Какая разница? Это личное. Не надо трогать мертвецов, — вздохнула Надя. — Я сейчас о себе. Я так умоляла Господа сделать что-нибудь с ненавистной мне теткой, потому что она извела и меня, и дядю! Каждый день умоляла, ложилась спать и вспоминала, какая она подлая, какая лживая, мерзкая, злая. Разве могла после этого Алла долго прожить?