25 мая, 7 часов утра
Я надел кольцо на мизинец, и оно пришлось мне впору, словно специально для меня сделана. Однако оно будет
лежать в ящике, пока я не вспомню, откуда оно взялось.
26 мая, 9 часов вечера
Нашел в мамином альбоме фотографию, когда она была подростком. На ее пальце кольцо, которое я обнаружил вчера ночью. Я принялся расспрашивать папу, и он сказал, что мама надевала это колечко на их первые свидания. Кольцо принадлежало ее отцу. К маме оно попало после его смерти — кольцо маме дала ее мать.
Я спросил у папы, куда оно потом делось, и он сказал, что давным-давно его не видел. Когда они поженились, мама перестала его носить. Я не знаю, что и думать.
3 июня, 5 часов дня
Я сказал Эйприл, что мне надо с ней поговорить — меня кое-что очень тревожит. Она разрешила мне прийти к ней домой. У меня в запасе еще час. Я уже выпил семь чашек кофе. В животе бурлит. Я изо всех сил стараюсь не думать о малиновом ликере.
3 июня, 5.30 вечера
Начал усиленно зевать. Выпил еще три чашки кофе, чтобы взбодриться. Такое чувство, что у меня сейчас ноги из ушей вылезут.
З июня, 11.30 вечера
Я пришел к Эйприл на несколько минут раньше и, чтобы выждать время, принялся считать трещины на тротуаре. Насчитал двести семь, но тут Эйприл выглянула из окна и поинтересовалась, чем я занимаюсь. Я сказал, что считаю трещины на тротуаре. Она спросила:
— Зачем?
Я сказал, что я не уверен, я ни в чем не уверен. Потом вдруг не удержался и сказал, что, если, по ее мнению, мне лучше оставаться на улице, мы можем поговорить с ней так, на расстоянии. Тогда она спустилась, открыла дверь и пригласила меня зайти. Я сказал, что, по-моему, на тротуаре возле ее дома не двести семь трещин, а больше, но я успел насчитать только двести семь. Однако если ей хочется получить точный ответ, я с радостью продолжу. Она сказала:
— Спасибо, но в этом нет необходимости.
— Ну ладно, — сказал я. А она:
— Ладно — так ладно.
Потом мы зашли в дом, и она закрыла дверь. Квартира оказалась маленькой: гостиная, спальня, ванная и кухня — тесная, негде повернуться. Мы сели в гостиной возле журнального столика. Эйприл заглянула мне в глаза и спросила, что я хочу. Я рассказал ей о моем сне и о кольце. И прибавил, что она — единственная, кто может помочь мне найти ответ. Эйприл посмотрела на меня долгим взглядом, потом встала, пошла на кухню и вернулась оттуда с бутылкой вина и мистером Хордом, учителем по американской истории, который, как выяснилось, резал на кухне сыр.
— Да, интересный вопрос, — сказал мистер Хорд. .Я рассказал Эйприл, как миссис Лондер споткнулась, не заметив трещины на тротуаре возле ее дома, и свернула себе нос набок. Поэтому у нее теперь всегда такой вид, словно она ходит не прямо, а бочком, бочком… А еще через несколько минут я ушел… когда мистер Хорд поведал мне о том, как вставные зубы Джорджа Вашингтона, исчезнувшие после его смерти, нашлись спустя тридцать лет под его кроватью — их обнаружила служанка, которая полезла туда за упавшей монеткой.
Я так и не знаю ответа на мучающий меня вопрос. И судя по всему, на Эйприл мне рассчитывать нечего: она предложила мне поискать кого-нибудь примерно моего возраста… дескать, будет больше проку.
10 июня, 5 часов дня:
Занятия в школе закончились. Впереди лето. Папа занят только своими лунными картами. Повидался с Эйприл перед ее отъездом: они с мистером Хордом уехали в Колорадо, в какую-то коммуну. Эйприл пожелала мне счастья и поставила по английскому «четверку». Думаю, мне нужно подналечь на учебу, чтобы раньше закончить школу и уехать отсюда к чертовой бабушке!
1 июля, 11 часов утра
Только что узнал, что папа договорился со Шлурманами поехать вместе в Поконос. Я долго ломал голову:
как мне от этого отвертеться, но, похоже, отвертеться не удастся. Папа берет с собой игру в слова — «скрабл». Мария берет Библию. В общем, я обречен…
4 июля, 3 часа дня
Мы приехали на озеро, которое называется Промисд Ленд-Лейк. Шлурманы медленно плавают по нему кругами на лодке. Папа спит в шезлонге на крыльце. Мария, как я понимаю, пытается обратить в христианство лесных зверушек. Еда на природе, бег в мешках и фейерверк запланированы чуть попозже. Я о таком и мечтать не смел.
4 июля, 4 часа дня
Мария лежит в купальнике на надувном матраце и читает непромокаемую Библию. Я нырнул с маской и трубкой и немного посмотрел на нее снизу, когда она плавала. Мне ужасно хотелось схватить ее за нога и утянуть на дно, в тину.
4 июля, 7 часов вечера
Только что поели и теперь ждем фейерверка. Мне показалось, что, насаживая на вертел сосиску, Мария на меня поглядывала. Впрочем, это могла быть и игра воображения. Я слишком долго ни с кем не общался и одичал.
5 июля, час ночи
Постараюсь описать как можно точнее все, что произошло; вот что я могу сейчас вспомнить:
Около девяти часов вечера Шлурманы с моим папой сели в лодку и поплыли, чтобы любоваться фейерверком на воде. Я собирался было сесть во вторую лодку, но вдруг услышал голос Марии:
— Все дети остаются на берегу.
Оглядевшись, я моментально сообразил, что «всех» нас тут только двое: Мария и я. Родители нам помахали и поплыли дальше. Я посмотрел на Марию. Она тоже посмотрела на меня и побежала в лес.
Кое-кто из скаутов утверждает, что изучение чужих следов уже изжило себя. Я с этим не согласен. Умение идти по следу — залог правильного понимания .мира.
Следы Марии отпечатались очень четко. Зайдя в лес ярдов на пятьдесят, я нашел первое вещественное доказательство ее пребывания тут. На дереве висела блузка. Первая ракета взорвалась где-то на юге. Через двадцать пять ярдов я обнаружил еще одну улику — бермуды. Я ускорил шаг. Вот один ботинок, вон там другой… С озера доносились ахи-охи по поводу фейерверка. Впереди белел на ветке маленький носочек с нарисованными на нем маргаритками. Я взял его и, осторожно обогнув большое дерево, росшее чуть подальше, за лесным завалом, вышел на маленькую полянку. Мария встала из высокой травы, расстегнула лифчик, и бретельки соскользнули вниз по ее плечам. Я толком не помню, как это происходило, но судя по всему я тоже начал раздеваться. Мы подошли и остановились в нескольких дюймах друг от друга, ее грудь касалась моей груди.
— Ты веришь в Бога? — спросила Мария.
Я сказал, что вообще-то да. Мария улыбнулась, поцеловала меня в грудь, потом ее язык скользнул вниз, и она коснулась меня губами ТАМ.
И тут же раздался-такой оглушительный взрыв, каких я еще ни разу в жизни не слышал. Ракета упала в тридцати ярдах от нас, и взрыв потряс все вокруг, я даже упал. Потом начали взрываться другие ракеты, поменьше, и воздух наполнился дымом. К тому времени Мария уже, по-моему, отпрянула от меня и закричала. Я притянул ее к земле и как мог укрыл своим телом от ракет, градом сыпавшихся на нас. Это счастье, что ни одна в нас не попала. Они падали слева, падали справа, застревали в ветках деревьев. Потом все вдруг стихло. Я сказал Марии, что все нормально, опасность миновала. Мария села, посмотрела на меня, утерла слезу, а затем издала дикий вопль, такой пронзительный, что ухо его почти не улавливало, и убежала куда-то в темноту.
Мало что действует на человека так устрашающе, как огонь. Особенно если этот человек голый. Битва с огнем, которая последовала после бегства Марии, длилась почти целый час. От моих брюк остался маленький лоскуточек — даже на носовой платок не хватит. Мои надежды на то, что Мария побежала за подмогой, не оправдались. Я сражался с огнем, не имея никакого другого оружия, кроме моей одежды, бегал по поляне взад и вперед, из одной „горячей точки» в другую. Рубашку я потерял, отвоевывая у огня маленькую елочку, блузкой Марии пришлось поплатиться за спасение голубики. А штаны я извел, в основном, гася траву. Носки и лифчик Марии, вероятно, тоже пали жертвой этой борьбы, потому что, погасив пламя, я их нигде не нашел.
Почерневшие теннисные туфли Марии я оставил у домика Шлурманов. Когда я вернулся, папа бросил на меня один быстрый взгляд и спросил, что стряслось с моими брюками.
— Лесной пожар, — ответил я.
Он кивнул, немножко подумал, и мы пришли к заключению, что огонь — штука очень опасная и с ним шутки плохи.
5 июля, 11 часов утра
Сегодня утром видел Марию. Она поблагодарила меня за то, что я стае ее теннисные туфли, м оказала:
— Как жаль, что ты возвращаешься в город.
После чего поплыла к надувному матрацу и погрузилась в чтение Библии.
Вчера ночью я соврал. Я не верю в Бога. По крайней мере, в того, что так активно мне вредит.
12 июля, 9 часов вечера
Сдал последний экзамен на звание скаута-орла: целых пять минут рассказывал о борьбе с пожаром и о технике безопасности. Скаут-мастер сказал, что мало кто говорит на эту тему с таким пылом и в то же время столь здравомысляще.
14 июля, 11 часов вечера
Сегодня получил известие о том, что утром Мария утонула в Промисд-Ленд-Лейк. Очевидно, она нырнула с трамплина и ударилась головой. Она купалась одна, и никто не знал, что она попала в беду. А когда ее нашли, было слишком поздно.
14 июля, 11 часов вечера
Сегодня получил известие о том, что утром Мария утонула в Промисд-Ленд-Лейк. Очевидно, она нырнула с трамплина и ударилась головой. Она купалась одна, и никто не знал, что она попала в беду. А когда ее нашли, было слишком поздно.
Я больше не верю, что мир добр. Все доброе, хорошее либо погибает само, либо его убивают. Я знаю, что, если бы был тогда там, я бы ее спас. Но я знаю и то, что думать сейчас об этом бессмысленно и хотеть что-либо изменить — тоже. Марии больше нет, и внутри у меня пустота, мне очень грустно.
— Спасибо, что спас мои тапочки, — это было последнее, что я услышал от Марии.
— На здоровье, — ответил я.
Мне хотелось бы, чтобы все было не так, лучше… Чтобы я успел-таки высказать ей и другим то, о чем я не посмел заикнуться… и чтобы я теперь мог это вспомнить…
— Не забудь про домашнее задание по гражданскому праву…
— Спасибо, что спас мои тапочки… МИНУТА МОЛЧАНИЯ
— На здоровье.
17 июля, 10 часов утра
Марию похоронили в сверкающем серебристом гробу. По небу плыли большие белые облака. Ей бы это понравилось.
20 июля, час ночи
Не понимаю, почему все это, зачем?
2 августа, 4 часа ночи
Не могу уснуть, не могу уснуть, не могу уснуть…
15 августа, 3 часа ночи
Сегодня мы полночи с папой не спали, а разговаривали. Пришли к единому мнению, что мне нужно переменить обстановку или я рехнусь. Папа умеет подбирать нужные слова. Я сказал ему, что чувствую себя страшно виноватым: я ведь не был влюблен в Марию. Если бы я ее любил, она, наверно, осталась бы жива. А папа сказал, что любовь не может помешать смерти, она лишь причинит человеку дополнительную боль. А потом добавил, что французский крестьянин, которого они убили во время войны, вовсе не был предателем, сотрудничавшим с немцами. Это оказались наговоры соседей: просто они должны были ему деньги. Мы с папой долго сидели, не произнося ни слова. Затем он сказал мне, что все мы оступаемся. И не раз, и не два — так уж устроена жизнь.
11 сентября, 9 часов утра
Я сдал все выпускные экзамены. Папа дал мне тысячу долларов со словами, что для начала это неплохо. Сам не знаю, куда я поеду и насколько. Я только знаю, что больше ни во что не верю, а мне надо обрести какую-то веру, иначе я не смогу существовать. Я знаю, что в мире есть, должны быть люди, которым известен ответ на волнующий меня вопрос.
Папа сказал, что, куда бы я ни поехал, мне нужно помнить о двух вещах. О том, что нельзя пить плохую воду и что нужно остерегаться змей. Я пообещал быть очень осторожным и в том, и в другом вопросе. Потом мы долго обнимались, после чего он ушел печатать лунные карты. Надеюсь, с ним будет все в порядке после моего отъезда.
Я решил не брать с собой магнитофон, — это непрактично, да и сейчас мне, в отличие от всех предыдущих лет, не нужен спутник. По дороге из нашего города я остановлюсь у могилы Марии — положу записку и маленькую стеклянную пирамидку, которую мне дала Эйприл. Еще я сделал некоторые подсчеты. Надеюсь, что к тому времени, когда я буду переплывать свой первый океан, невесомый прах моей мамы уже будет в море.
Вчера ночью случилось очень странное происшествие. Я проснулся и обнаружил, что ее кольцо опять у меня на пальце. Теперь я его буду носить не снимая.
НЕСКОЛЬКО СЕКУНД МОЛЧАНИЯ
Это я, Дэйл Купер.
ЧАСТЬ 2
Глава 1
10 СЕНТЯБРЯ 1970 ГОДА СДАЛ ПОСЛЕДНИЙ ВЫПУСКНОЙ ЭКЗАМЕН И ОКОНЧИЛ ШКОЛУ ОДИННАДЦАТОГО ЧИСЛА ОН СДЕЛАЛ ЕЩЕ ОДНУ МАГНИТОФОННУЮ ЗАПИСЬ, А ЗАТЕМ СЕЛ В АВТОБУС НА ГЕРМАНТАУНСКОЙ ДОРОГЕ. И ЦЕЛЫХ ТРИ ГОДА ЕГО НИКТО НЕ ВИДЕЛ. ЕДИНСТВЕННОЕ ЧТО ХОТЬ ОТДАЛЕННО НАМЕКАЕТ НА ЕГО ТОГДАШНЕЕ МЕСТОПРЕБЫВАНИЕ, — ЭТО СЛЕДУЮЩИЕ ПИСЬМА.
1 января 1971 года Дорогой папа!
Вода тут плохая. Змей я пока не видел. Здоровье в норме. Ярко светит луна. Очень хочется хорошего шоколада. Надеюсь, у тебя все хорошо.
С любовью,
Дэйл.
1 января 1972 года
Дорогой папа! Со змеями все очень плохо. С водой хорошо. Я видел очень красивые скалы. Мне нужен хороший корабль.
С любовью,
Дэйл.
1 января 1973 года
По сторонам я уже не глазею.
Дэйл.
ЧАСТЬ 3
Глава 1
«Я УВИДЕЛ ДЭЙЛА СНОВА ВЕСНОЙ 1973 ГОДА. Я ТОГДА ТОЛЬКО ЧТО КУПИЛ „ДОДЖ ЧАРДЖЕР“, ТЕМНО-СИНИЙ С СЕРЕБРИСТЫМИ МОЛДИНГАМИ. И ОСТАНОВИВШИСЬ НА КРАСНЫЙ СВЕТ, ВДРУГ ЗАМЕТИЛ ДЭЙЛА. ОН СТОЯЛ НА ПЕРЕКРЕСТКЕ ГЕРМАНТАУ НЕКОЙ ДОРОГИ, НА НЕМ БЫЛ ЧЕРНЫЙ КОСТЮМ. Я СРАЗУ ПОНЯЛ, ЧТО ЭТО УЖЕ НЕ ТОТ ДЭЙЛ, С КОТОРЫМ МЫ ВСТРЕЧАЛИСЬ ТРИ ГОДА НАЗАД. ОН ПОВЗРОСЛЕЛ, ФИЗИЧЕСКИ ОКРЕП, А ЕГО ВЗГЛЯД СТАЛ НЕОБЫЧАЙНО НАПРЯЖЕННЫМ И ПРОНЗИТЕЛЬНЫМ. ПОМНИТСЯ, Я СПРОСИЛ ЕГО, КАК ПРОШЛО ПУТЕШЕСТВИЕ, А ОН В ОТВЕТ СКАЗАЛ ЛИШЬ: „ЧЕРТОВСКИ ХОРОШО“.
НЕ ЗНАЮ УЖ, ЧТО ОН ВИДЕЛ, ЧЕМ ЗАНИМАЛСЯ, НО ЭТО ЯВНО ОКАЗАЛО НА НЕГО ОЧЕНЬ СИЛЬНОЕ ВОЗДЕЙСТВИЕ. Я ДУМАЮ, ЭТО БЫЛО ЧЕМ-ТО ПОХОЖЕ НА ТУ АВТОМОБИЛЬНУЮ КАТАСТРОФУ, ПОСЛЕ КОТОРОЙ Я ПОШЕЛ ПО ПУТИ СЛУЖЕНИЯ ГОСПОДУ».
БРЕДЛИ ШЛУРМАН
ЛУЧШИЙ ДРУГ
СВЯЩЕННИК
19 апреля 1973 года, 9 часов вечера
Папин бизнес — я имею в виду лунные карты — похоже, начинает хиреть. Папа, тем не менее, в хорошей форме. Я не буду сейчас рассказывать о том, что произошло за эти три года. Скажу только, что Вселенная — это одна из ослепительно ярких жемчужин. И понимать это совершенно необязательно.
Я заметил, что в мое отсутствие произошли следующие изменения: женские каблуки стали выше. Общая культура — ниже. Жалюзи, похоже, выходят из моды. Доверчивость, открытость исчезают точно так же, как исчезают из парков вязы. Эдгар Гувер умер. Не знаю, есть ли между всеми — или хотя бы несколькими — событиями какая-то связь.
Толком не понимаю, в каком направлении будет развиваться моя жизнь при таком стечении обстоятельств. Я ни в чем не уверен, разве лишь в том, что одно дело осознавать, куда ты в принципе направляешься, и другое — где ты находишься в данный конкретный момент. На нынешнем этапе меня интересуют цирк, головоломки и секс.
7 мая, 7 часов вечера
Прошел тестовые испытания для оценки своих способностей перед поступлением в колледж: может быть, мне лучше поступить туда, а не в цирк? По-моему, и то и другое — прекрасная возможность выяснить, к -чему же меня все-таки больше тянет. В текстовой части я заметил несколько неточностей и указал на это экзаменаторам.
Да, конечно, я много лет мечтал поступить на службу в ФБР. Но должен признать, опыт, приобретенный мной за последние годы, не укрепил меня в мысли, что добро может или должно победить зло. Я не пессимист, просто смотрю фактам в лицо.
20 мая, 7 часов вечера
Получил результаты теста. Да, недаром я учился во время моих странствий концентрировать внимание — теперь это сослужило мне хорошую службу. По английскому и по математике я получил восемьсот очков. Однако мне кажется, подобные тесты не в состоянии выявить истинные способности человека. Гораздо важнее было бы заставить их отрешиться от всех и всяческих мыслей. Если бы абитуриентам пришлось прыгать с завязанными ногами с
высокой башни, в наши колледжи попадала бы только отборная молодежь.
30 мая, 11 часов вечера
Я решил подыскать себе на лето какую-нибудь работу. А для этого составил список, перечислив все, что я умею:
мне кажется, он может пригодиться в моих поисках.
Я умею:
1) разжигать костер;
2) ориентироваться по карте;
3) ходить в походы;
4) бросать ножи;
5) петь;
6) регулировать свое дыхание;
7) печь хлеб;
8) показывать фокусы;
9) сажать рис;
10) находиться в маленьком темном помещении.
Этого, пожалуй, больше чем достаточно, чтобы найти подходящую работу.
10 июня, 9 часов вечера
Нашел работу: буду копать ямы для посадки деревьев. Я на седьмом небе от счастья. За сегодняшний день вырыл восемнадцать отличных ям. Моему напарнику лет пятьдесят, мне кажется, он сидел в тюрьме… во всяком случае, на руке у него татуировка, как бывает у уголовников. Он негр, с Юга, при ходьбе слегка хромает. Пока что мне больше ничего о нем не известно. Мы работали вместе восемь часов подряд и не перемолвились ни словечком. У меня такое впечатление, что у этого человека есть чему поучиться.
12 июня, 8 часов вечера
Я заметил, что в последнее время, кидая ножи в цель, я стал показывать довольно плохие результаты. Мы состязались с моим напарником, которого, как мне теперь известно, зовут Джим, и я проиграл ему несколько долларов. Он десять раз попал в «десятку», а я в конце промахнулся и разрезал ножом свой ботинок. Джим сказал, что я не вижу цели. Я спросил, интересуется ли он дзен-буддизмом, а он ответил:
— Я интересуюсь тем, как бы тут выжить.
18 июня, час ночи
Сегодня вечером я пошел к Джиму в гости, он живет в комнатенке на какой-то захолустной улочке. Где я только ни бывал, но мне еще не доводилось видеть, чтобы человек жил в одной комнате, причем в такой! Комнатенка была маленькая, примерно десять на двенадцать шагов. Там стояли только кровать и стул, вся прочая мебель отсутствовала. С потолка свисала лампочка без абажура. И все — от пола до потолка — было забито стопами бумаги. Джим сказал, что за двадцать лет он исписал гору бумаги. Он называл это воспоминаниями. Их никто до меня не видел. Джим уверяет, что я первый.