– Оставайтесь в машине!
В голосе патрульного слышался страх, и она увидела, что у него нет напарника. Джуди вздохнула. Она представила себе, как новичок-полицейский стреляет в нее.
Подняв повыше значок, она крикнула:
– ФБР! Посмотри же наконец!
– Вернитесь обратно в машину!
Джуди посмотрела на часы. Десять тридцать. Дрожа от злости, она вернулась в машину, оставив дверцу открытой.
Наступила мучительно долгая пауза.
Наконец патрульный подошел к ней.
– Я остановил вас потому, что вы ехали со скоростью девяносто пять миль в час…
– Посмотрите, – сказала Джуди, протягивая ему значок.
– Что это такое?
– Проклятие, значок ФБР! Я агент и нахожусь на задании, а вы меня задерживаете!
– Ну, вы совсем не похожи на…
Она выскочила из машины, напугав полицейского, и погрозила ему пальцем:
– Только не говори мне, что я не похожа на проклятого агента. Ты не узнал значка ФБР, откуда тебе знать, как выглядят агенты ФБР?
Она положила руки на бедра, чтобы он увидел кобуру у нее на поясе.
– Могу я взглянуть на вашу лицензию?
– Проклятие, нет. Я уезжаю и намерена ехать в Сакраменто с той же скоростью – ты меня понял?
Она вернулась в машину.
– Вы не можете так поступить, – заявил патрульный.
– Напишите об этом своему конгрессмену! – выкрикнула Джуди, захлопывая дверцу и срываясь с места.
Она перестроилась в левый ряд и посмотрела на часы. Потрачено пять минут, она все еще может успеть.
Не следовало так разговаривать с патрульным. Он доложит своему начальству, а те пожалуются в ФБР. Джуди получит выговор. Но если бы она разговаривала с полицейским вежливо, то до сих пор выясняла бы с ним отношения.
– Черт! – с чувством выругалась она.
В одиннадцать двадцать она уже сворачивала к центру Сакраменто. В одиннадцать двадцать пять Джуди въехала на подземную парковку на Десятой улице. Еще две минуты ушло на то, чтобы найти свободное место. По лестнице ей пришлось бежать.
Здание Капитолия, построенное из белого камня, окруженное безукоризненными газонами и огромными пальмами, напоминало свадебный торт. Джуди быстро пересекла мраморный зал и остановилась перед дверью с табличкой «ГУБЕРНАТОР». Она привела в порядок дыхание и посмотрела на часы.
Ровно одиннадцать тридцать. Она успела. Бюро не будет выглядеть некомпетентным.
Открыв двойные двери, Джуди вошла.
И оказалась внутри просторного вестибюля. За огромным письменным столом сидел секретарь. И тут она с удивлением обнаружила Брайана Кинкейда, спокойно и расслабленно сидевшего в кресле в своем превосходном темно-сером костюме. Седые волосы уложены в идеальную прическу – он совсем не был похож на человека, который опаздывал на встречу. Джуди обнаружила, что слегка вспотела.
Она встретилась взглядом с Кинкейдом и увидела в его глазах удивление, которое он тут же постарался скрыть.
– Привет… Брайан, – сказала она после почти неуловимой паузы.
– Доброе утро.
Он отвернулся.
Он не поблагодарил ее за то, что она предупредила его о времени начала совещания.
– Когда вы сюда приехали?
– Несколько минут назад.
Только сейчас Джуди поняла, что он прекрасно знал время встречи. Но сказал ей, что она начнется на полчаса позже. Неужели специально? Как-то уж слишком по-детски.
Джуди не успела прийти к какому-то определенному мнению, когда из боковой двери вышел молодой чернокожий человек и обратился к Брайану:
– Агент Кинкейд?
– Да, – ответил Брайан, вставая.
– А вы, должно быть, агент Мэддокс. Мистер Ханимун готов вас принять.
Они последовали за ним по коридору и свернули за угол.
– Мы называем это Подковой, поскольку офис губернатора занимает три кабинета, расположенных по сторонам треугольника.
Когда они шли вдоль второй стороны треугольника, им пришлось пересечь еще один вестибюль, где сидели две секретарши. В кожаном кресле дожидался своей очереди молодой человек с папкой в руках. Джуди догадалась, что это личный кабинет губернатора. Еще несколько шагов, и они вошли в кабинет Ханимуна.
Помощник губернатора оказался крупным человеком с короткими седеющими волосами. Ханимун успел снять свой серый пиджак в тонкую полоску, так что миру предстали черные подтяжки, и закатал рукава белой рубашки, но шелковый галстук выглядел безукоризненно. Ханимун снял очки в золотой оправе и встал. У него было темное красивое лицо, на котором застыло жесткое выражение. Он выглядел бы как лейтенант полиции, если бы не слишком дорогой костюм.
Несмотря на устрашающую внешность, держался Ханимун вежливо. Он пожал им руки и сказал:
– Я ценю, что вы приехали сюда из Сан-Франциско.
– Никаких проблем, – ответил Кинкейд.
Они сели.
Без всяких предисловий Ханимун спросил:
– Как вы оцениваете ситуацию?
– Сэр, вы хотели поговорить с агентом, который непосредственно занимается расследованием, поэтому я предоставляю слово Джуди, – ответил Кинкейд.
– Пока нам еще не удалось поймать злоумышленников.
Она тут же выругала себя за то, что начала с извинений.
Нужно говорить о позитивной стороне!
– Мы практически уверены, что террористы не связаны с «Зеленой Калифорнией», – это лишь слабая попытка оставить фальшивый след. Мы не знаем, кто они такие, но кое-что я могу о них рассказать.
– Прошу вас, продолжайте, – сказал Ханимун.
– Прежде всего лингвистический анализ послания террористов показал, что мы имеем дело не с одним человеком, а с группой.
– По меньшей мере с двумя людьми, – уточнил Кинкейд.
Джуди бросила на него быстрый взгляд, но он смотрел в сторону.
– Речь идет о группе или о двоих людях? – раздраженно спросил Ханимун.
Джуди почувствовала, что краснеет.
– Послание продиктовал мужчина, а напечатала его женщина, так что группа состоит не менее чем из двух человек. Возможно, в акции принимают участие и другие.
– Хорошо. В дальнейшем постарайтесь быть точнее.
Все пошло совсем не так, как хотелось Джуди.
– Второй момент: эти люди в здравом уме, – продолжала Джуди.
– Да, в клиническом смысле. Но едва ли их можно назвать нормальными, – сказал Кинкейд и рассмеялся, словно сказал нечто остроумное.
Джуди мысленно выругала его – он постоянно ставил ее в дурацкое положение.
– Люди, совершающие преступления с применением насилия, могут быть разделены на два типа: организованные и неорганизованные. Вторые действуют под влиянием момента, используя то оружие, которое попадется под руку, выбирая случайные жертвы. Как правило, они безумны.
Ханимун заинтересовался:
– Ну а первая категория?
– Они планируют свои преступления, оружие носят с собой и нападают на заранее выбранную жертву, следуя определенной логике.
– Они безумны по-другому, – вновь вмешался Кинкейд.
Джуди попыталась не обращать на него внимания.
– Эти люди могут быть больными, но их поступки вполне рациональны, – значит, мы можем попытаться предвидеть их дальнейшие действия.
– Хорошо. Вы считаете, что группа «Молот Эдема» действует организованно?
– Если судить по их посланию, да.
– Вы сильно полагаетесь на лингвистический анализ, – скептически заметил Ханимун.
– Это эффективный инструмент.
– Однако он не заменяет тщательного расследования, – вновь вмешался Кинкейд. – Но в данном случае ничего другого у нас нет.
Из слов Кинкейда следовало, что они вынуждены полагаться на лингвистический анализ из-за того, что Джуди не проделала необходимой работы. Чувствуя, как ее охватывает отчаяние, она продолжала:
– Мы имеем дело с серьезными людьми – даже если они не сумеют организовать землетрясение, нам следует ожидать чего-то еще.
– Например?
– Один из обычных террористических приемов. Взорвать бомбу, взять заложника, убить известного человека.
– Если, конечно, у них есть такая возможность, – вновь заговорил Кинкейд. – До сих пор у нас не было оснований так думать.
Джуди глубоко вздохнула. Она должна произнести эти слова.
– Однако я не готова утверждать, что они не могут устроить землетрясение.
– Что? – спросил Ханимун.
Кинкейд презрительно рассмеялся.
– Это не слишком вероятно, но возможно, – упрямо продолжала Джуди. – Так сказал профессор Керкус, ведущий калифорнийский сейсмолог. Я обязана предупредить вас о таком варианте развития событий.
Кинкейд откинулся на спинку стула и скрестил ноги.
– Джуди дала вам ответ из учебника, Эл, – сказал он так, словно рассчитывал на мужскую солидарность. – А теперь я хочу высказать другую точку зрения, основанную на моем опыте.
Джуди молча смотрела на него.
А вот за это тебе придется ответить, даже если больше мне ничего не удастся сделать, Кинкейд. Ты всю встречу пытаешься выставить меня полнейшей идиоткой. Но что ты скажешь, если будет настоящее землетрясение, идиот? Что ты скажешь родственникам погибших?
– Пожалуйста, продолжайте, – сказал Ханимун Кинкейду.
– Эти люди не могут устроить землетрясение. И им наплевать на строительство электростанций. Инстинкт подсказывает мне, что какой-то парень хочет произвести впечатление на свою подружку. Он рассчитывает, что губернатор потеряет самообладание, ФБР будет бегать, как муравьи в потревоженном муравейнике, а Джон Правдолюб станет каждый день говорить об угрозе землетрясения в своем шоу. И он привлечет к себе всеобщее внимание! Подружка придет в восторг.
Джуди чувствовала себя совершенно униженной. Кинкейд предоставил ей возможность рассказать о своем расследовании, а потом подверг сомнению ее выводы. Очевидно, он с самого начала все спланировал. Теперь Джуди не сомневалась, что Брайан сознательно сообщил ей неверное время встречи, рассчитывая, что она опоздает. Он хотел дискредитировать ее, а себя выставить в самом лучшем свете. Ей стало нехорошо.
Неожиданно Ханимун встал.
– Я собираюсь дать совет губернатору относительно угрозы. – Потом он небрежно добавил: – Благодарю вас обоих.
Джуди поняла, что уже поздно просить его о диалоге с террористами. Момент упущен. К тому же любое ее предложение будет отвергнуто Кинкейдом. Она вдруг почувствовала свою беспомощность.
А если их угрозы реальны? А если они могут устроить землетрясение?
– Если вам потребуется наша помощь, – сказал Кинкейд, – вы всегда можете к нам обратиться.
Ханимун ничего не ответил. Едва ли он нуждался в приглашении воспользоваться содействием ФБР. Однако он вежливо протянул им руку.
Через мгновение Джуди и Кинкейд оказались за порогом кабинета.
Джуди молча шагала через мраморный зал. Кинкейд остановился и сказал:
– Ты отлично все сделала, Джуди. Тебе ни о чем не следует беспокоиться.
Он не сумел скрыть довольной ухмылки.
Джуди решила не показывать своего возмущения.
– Полагаю, мы выполнили свой долг, – спокойно ответила она.
– Конечно. Где ты оставила машину?
– На подземной стоянке, на соседней улице.
– А я с противоположной стороны. До встречи.
– До встречи.
Джуди посмотрела вслед Кинкейду, потом повернулась и пошла в противоположном направлении.
Она заметила кондитерскую, зашла и купила коробку шоколадных конфет.
На обратном пути в Сан-Франциско Джуди съела все до последней штуки.
7
Пастору требовалось чем-нибудь заняться, чтобы не сойти с ума от напряжения. После собрания в храме он отправился на виноградник и занялся прополкой сорняков. День выдался жарким, вскоре Пастор вспотел и снял рубашку.
Звезда работала рядом с ним. Через некоторое время она посмотрела на часы.
– Пора сделать перерыв, – сказала она. – Давай послушаем новости.
Они сели в машину Пастора, и он включил радиоприемник. Диктор прочитал те же новости. Пастор заскрипел зубами от разочарования.
– Проклятие, губернатор должен сделать заявление!
– Но ведь мы не рассчитывали, что он сразу пойдет нам навстречу, верно? – сказала Звезда.
– Да, но я ожидал услышать какое-нибудь обращение, намек на уступки. Черт побери, идея замораживания строительства новых электростанций не такая уж дурацкая. Миллионы людей в Калифорнии согласятся с нами.
Звезда кивнула:
– Да в Лос-Анджелесе уже сейчас опасно дышать из-за загрязнения! Не могу поверить, что люди хотят так жить.
– Но ничего не происходит.
– Ну, мы с самого начала понимали, что потребуется демонстрация наших возможностей. Тогда с нами будут разговаривать.
– Да. – После коротких колебаний Пастор выпалил: – Просто я боюсь, что у нас ничего не получится.
– С сейсмическим вибратором?
Он ответил не сразу. Ни с кем, кроме Звезды, Пастор не бывал полностью откровенным, и сейчас он жалел, что поделился с ней своими сомнениями. Но теперь придется закончить мысль.
– Со всем, – сказал он. – Я боюсь, что землетрясения не будет и мы потерпим поражение.
Пастор видел, что Звезда немного удивлена. Она привыкла быть абсолютно уверенной во всем, что он делает. Но Пастор еще никогда не пытался устроить землетрясение.
Когда они возвращались на виноградник, Звезда сказала:
– Сделай что-нибудь с Розой сегодня вечером.
– Что ты имеешь в виду?
– Побудь с ней. Ты почти все свободное время играешь с Дасти.
С пятилетним Дасти Пастору было легко. Мальчика все интересовало. Розе исполнилось тринадцать, возраст, когда взрослые кажутся детям глупцами. Неожиданно Пастор сообразил, что Звезда сказала это совсем по другой причине.
Она думает, что завтра я могу умереть.
Ему стало не по себе. Пастор с самого начала знал, что план с землетрясением опасен, но он главным образом думал об опасности, которой подвергнется сам, и о коммуне, которая лишится руководства. Он забыл о Розе – девочка останется одна в целом мире в возрасте тринадцати лет.
– Но что я могу с ней делать? – спросил он.
– Она хочет научиться играть на гитаре.
Пастор об этом не знал. Он был не слишком хорошим гитаристом, но умел исполнять народные песни и простые блюзы. Он пожал плечами:
– Ладно, мы начнем сегодня вечером.
Они вновь взялись за прополку, но через несколько минут их прервал ухмыляющийся Тормоз:
– Эй, вы только посмотрите, кто приехал!
Пастор посмотрел вдаль. Он ждал Мелани, которая повезла Дасти к отцу в Сан-Франциско. Только она одна могла показать Пастору место, где следует применить сейсмический вибратор, и он знал, что почувствует себя спокойнее только после того, как она вернется. Но сейчас было еще слишком рано. К тому же Тормоз не пришел бы в такое возбуждение из-за Мелани.
Пастор увидел, как по склону холма спускается мужчина, а за ним идет женщина с ребенком на руках. Пастор нахмурился. Бывало, что в течение целого года в долине не появлялись посторонние. Сегодня утром он столкнулся с полицейским; теперь пришли еще какие-то люди. Он прищурился. Походка мужчины показалась ему знакомой. Когда нежданные гости подошли поближе, Пастор пробормотал:
– Боже мой, неужели Скелет?
– Верно! – радостно воскликнула Звезда. – Вот здорово! – И поспешила навстречу гостям.
За ней с радостным лаем помчался Призрак.
Пастор немного отстал. Скелет, которого в обычной жизни звали Билли Оуэнс, был Едоком Риса. Однако ему не понравились изменения в коммуне, которые произошли после появления Пастора. Скелет предпочитал более простые формы существования. Он получал удовольствие от постоянных кризисов, любил напиваться до потери сознания, гулять всю ночь. Скелет играл блюзы на губной гармошке с маниакальной виртуозностью и стал самым удачливым нищим коммуны. Он присоединился к ним вовсе не для того, чтобы найти работу, овладеть самодисциплиной и обрести веру. Когда через пару лет стало ясно, что режим Пастора-Звезды носит постоянный характер, Скелет ушел. С тех пор он не появлялся. Теперь, через двадцать лет, он вернулся.
Звезда крепко обняла его и поцеловала в губы. Они довольно долго жили вместе. В те дни все мужчины коммуны спали со Звездой, но к Скелету она питала особую слабость. Пастор ощутил укол ревности, когда увидел, как прижимается Скелет к Звезде.
Наконец они разомкнули объятия, и Пастор увидел, что Скелет плохо выглядит. Он всегда был худым, но сейчас производил впечатление человека, умирающего от истощения. Нечесаные волосы, всклокоченная борода. Грязные джинсы и футболка, а один из ковбойских сапог, похоже, давно лишился каблука.
Он пришел к нам потому, что у него неприятности.
Скелет представил женщину, сказав, что ее зовут Дебби. Молодая, не больше двадцати пяти лет, худенькая, но хорошенькая. Мальчику, которого она держала на руках, казалось, года полтора. Они были такими же грязными и истощенными, как Скелет.
Они пришли как раз к обеду, и их сразу же отвели на кухню. Все ели запеканку из ячменя с овощами, выращенными на собственном огороде. Дебби и ребенок жадно набросились на еду, но Скелет отправил в рот пару ложек и тут же закурил сигарету.
Охотно пустились в воспоминания о прежних временах.
– Я хочу вам рассказать свою любимую историю, – сказал Скелет. – Однажды днем, прямо на склоне холма, Звезда кое-что объяснила мне о куннилингусе. – Раздался несколько смущенный смех, но Скелет ничего не заметил и продолжал: – Мне было двадцать лет, и я ничего про это не знал. Я ужасно удивился! Но она заставила меня попробовать. Какой вкус! Да!