– Такие образованные дамы, – согласился Дронго, – тогда выпьем за вас еще раз.
Он подумал, что вкус даже такого известного в мире шампанского, как «Дом Периньон», кажется ему не совсем привычным. Он вырос в Советском Союзе и привык к тому, что в шампанском всегда было много дрожжей и сахара. Элитные шампанские напитки, привозимые из Франции, казались бывшему советскому человеку слишком кислыми. Это ощущение осталось во вкусовой памяти на всю жизнь и было уже неистребимо.
– Вы были у него несколько раз дома? – уточнил Дронго.
– Да, – кивнула София, – он обычно приглашал нас к себе домой. Снимал такую роскошную квартиру. И у него была большая двуспальная кровать. Специально поставил для таких случаев.
– Он сказал, что обычно вызывал именно вас.
– Почти всегда, – улыбнулась София, – только один раз, когда меня не было, вместо меня с Алией поехала другая наша девочка.
Она не назвала имя другой. Это было абсолютное табу. Не разрешалось называть имена клиентов и знакомых девочек в присутствии посторонних. И они об этом всегда помнили.
– Как он себя вел? – спросил Дронго.
– Очень хорошо. Он был такой забавный, – призналась София.
– А вы как считаете? – обратился он к Алие.
– Он был нормальным, – коротко ответила она. – Мы будем разговаривать всю ночь или займемся делом?
– А вы торопитесь. Насколько я понял, у меня время до утра.
– Оплаченное время до девяти утра, – безжалостно сообщила Алия. Эта женщина держала клиентов на некотором расстоянии от себя.
– В таком случае я могу делать все, что хочу, – весело заявил Дронго, внимательно наблюдая за обеими, – а мне интересно, как себя вел Вилаят Ашрафи, что вам нравилось, что не нравилось.
– Если вы разденетесь, то мы вам все покажем, – цинично ухмыльнулась София.
– Это мы успеем, – возразил Дронго, – значит, вы обычно приезжали вдвоем.
– Вдвоем, – кивнула София, – и оставались втроем у него до утра. Один раз он задержал нас до одиннадцати утра и заплатил как за две ночи.
Это был явный намек.
– Значит, вы ему очень нравились. И поэтому он с таким интересом про вас рассказывал. А когда вы бывали у него, не происходило ничего необычного? Ему никто не звонил, не приходил.
– Звонил разные люди, – ответила София, – но он говорил по-арабски, и мы ничего не понимали.
– А по-английски не говорил?
– При нас никогда не говорил. Он же знал, что мы понимаем английский язык.
– Когда вы поднимались к нему, там был его телохранитель?
– Нет, никогда. Он сам спускался за нами вниз. Но телохранитель бывал внизу, в его машине. Мы его иногда видели. Он тоже смотрел, кто приходит.
– А приезжали вы обычно со своим охранником? Или каждый раз были разные люди?
– Разаные, конечно, – нахмурилась София, – кто был свободен, тот нас и сопровождал. Только в доме у них охрана и нужно было паспорта показывать. Поэтому Вилик сам спускался, свой паспорт показывал и нас наверх поднимал.
– Что именно вы хотите знать? – вмешалась Алия. – Лучше сразу спросите и мы вам ответим.
– У вас тяжелый характер, – заметил Дронго.
– Я приехала работать, а не разговаривать, – жестко заявила Алия.
– Вы же умные девочки, – сказал Дронго, – бываете в таких местах, все запоминаете и все видите. Поэтому мне важно знать, как происходили встречи с погибшим. Не было ли каких-нибудь неожиданностей или запомнившихся эпизодов, на которые вы обратили внимание. Вспоминайте, не торопитесь.
Молодые женщины переглянулись.
– Ты мент, что ли? – не очень уверенно произнесла София.
– Какой он мент, – вмешалась Алия, – посмотри на его костюм и обувь. Знаешь, сколько стоит такой номер? У ментов таких денег не бывает. Он бы вызвал нас к себе в кабинет, а не стал бы платить такие деньги.
Она была явно умнее своей напарницы.
– Кто вы такой? – почти жалобно спросила София.
– Я его друг и хочу знать, почему он погиб, – почти честно ответил Дронго.
– Похоже на правду, – сказала Алия, – видимо, он приехал сюда, чтобы узнать все про погибшего. Поэтому снял такой номер и заплатил за нас.
– Что вы хотите узнать? – вздохнула София.
– Все, что касалось моего друга. Вспомните, вы же встречались с ним несколько раз. Может, обратили внимание на какие-нибудь эпизоды, что-то вам показалось необычным.
Они снова переглянулись.
– Ничего, – сразу ответила София, – он всегда был веселым и компанейским.
– Он не говорил нам о своих делах, – вспомнила Алия, – и вообще старался ничего не говорить. Но я помню, как один раз он выругался. Я поняла, что он ругается по-арабски.
– Почему?
– Не знаю почему. Кто-то ему позвонил и начал говорить по английски. Он вышел в другую комнату. Начал говорить, потом начал кричать. Потом ругался. Потом кому-то перезвонил. И вернулся очень злой. Некоторое время был словно не в себе. Мы его успокаивали.
– Когда это было?
– В начале года.
– Вы можете вспомнить точное число?
– Конечно нет, – ответила Алия, – неужели вы думаете, что я могла запомнить число? Это было в январе или феврале. Но точно не помню.
– Ваши выезды на места фиксируются в каком-нибудь журнале или в компьютере?
– Конечно фиксируются. Все выезды, без исключения. Лаура отчитывается перед хозяевами за каждый выезд. У нас строгий учет.
– Значит, она может точно сказать, когда вы с ним встречались. Верно?
– Да. Но я вам ничего не говорила.
– Это понятно. Что еще?
– А я тоже помню один случай, – вмешалась София, – это когда ты пошла в ванную принимать душ, а в это время кто-то позвонил ему в дверь. Он даже не хотел сначала смотреть, кто именно пришел, а потом пошел открывать.
– Кто это был?
– Я не знаю. Мы не выходили из спальной. Они Поговорили, и он вернулся к нам.
– Когда это было?
– Летом. В жару, у нас была открыта дверь на балкон, это я точно помню.
– И больше ничего?
Обе молчали.
– У него была знакомая журналистка, – вспомнила София, – он говорил с ней по-английски, я один раз слышала. Но он был в другой комнате, а я никогда не подслушиваю.
– Ясно, – подвел неутешительный итог Дронго, – будем проверять. Спасибо за то, что вспомнили хотя бы эти эпизоды. А теперь я позвоню вашему охраннику, чтобы приехал за вами.
Они переглянулись. Обе были явно недовольны.
– Зачем вы нас так кидаете, – разозлилась София, – что мы вам плохого сделали?
– Я вас не совсем понимаю.
– С каждой суммы мы получаем примерно тридцать пять процентов, – пояснила Алия, – а если вы сейчас нас вернете, нам ничего не заплатят. Ни копейки.
– Я не собирался требовать деньги обратно.
– Тогда тем более, – удивилась София, – а вы не хотите, чтобы мы остались. Или вы действительно мент?
– Он, видимо, сыщик, – предположила Алия, – и не хочет проводить время с такими падшими женщинами, как мы. Он, видимо, идеальный сыщик, какие встречаются только в романах. Поэтому он благородно хочет отправить нас домой.
– Мне действительно нужно было узнать все подробности о ваших встречах с погибшим бизнесменом, – сказал Дронго, – но если это настолько серьезно, что ваше возвращение будет считаться вашим... «техническим дефолтом», то вы можете остаться здесь. В спальной есть большая двухспальная кровать.
– А вы?
– А я уеду через минуту.
– Нельзя, – возразила Алия, – в таких гостиницах все консьержи и портье обычно получают деньги от нашего заведения. Они сразу сообщат, что вы уехали, а мы остались одни. И нас еще заставят заплатить штраф за то, что мы сразу не позвонили Лауре.
– Ясно. Я понимаю, что никаких других вариантов уже нет. Нужно остаться с вами до утра. Раз заплатил, то обязан отбывать номер, независимо от того, хочется мне или нет.
– Но вы заплатили такие деньги, – напомнила Алия, – тогда не нужно было нас сюда вызывать. Но уходить вам нельзя. Это хуже всего.
– Тогда останусь здесь, – согласился Дронго, – посплю на этом диване.
– А почему вы не хотите с нами? – поинтересовалась София. – Вы чем-то больны или у вас другие сексуальные предпочтения?
– Пока ничем не болею. И люблю женщин. Просто считаю неприличным пользоваться таким случаем. Если честно, то вы нужны были мне прежде всего для беседы.
– Мы можем продолжать наши беседы в спальной, – улыбнулась София, облизывая губы, – я не понимаю, почему вы упрямитесь.
– Между прочим, я женат, – попытался отстоять последнюю позицию Дронго. Но они были уже на «своей» территории.
В ответ раздался дружный смех.
– Это как раз нас устраивает больше всего, – рассмеялась София, – мы не собираемся за тебя замуж. Во всяком случае, до завтрашнего утра. А может, тебе понравится и ты выберешь кого-нибудь из нас навсегда.
Она поднялась и подошла к нему, развязала галстук. «Как нехорошо, – подумал Дронго. – Нужно, конечно, подняться и уйти. Но покинуть двух таких красивых молодых женщин почти невозможно». Это было бы просто нечестно по отношению к самому себе, подумал он, пытаясь заглушить остатки благоразумия. И, уже не очень сопротивляясь, начал раздеваться.
«Хорошо быть католиком, – мелькнула последняя ясная мысль, – там хоть можно пойти на исповедь и замолить свои грехи. А как быть всем остальным?..»
Больше подобных мыслей в эту ночь у него не возникало.
Глава девятая
Утром все произошло так, как и должно было произойти. В восемь часов принесли завтрак, а уже без десяти минут девять обе молодые женщины, тепло попрощавшись с ним, спустились в холл отеля, где их уже ждал приехавший охранник. Женщины уехали, а он отправился в ванную комнату со смешанным чувством вины, стыда и удовлетворения от проведенной беседы. Итак, они вспомнили о двух случаях, когда погибший так или иначе проявил свой характер. Об этом не мог узнать следователь. Во-первых, ему нужно было найти Лауру Манкузо, затем заплатить большие деньги, чтобы встретиться именно с этими двумя девицами и разговорить их.
Он услышал телефонный звонок и вылез из ванны, чтобы ответить. Позвонил Муса Халил.
– Доброе утро, – начал адвокат, – я вас не разбудил?
– Нет, я принимал душ. Но вообще так рано утром я обычно сплю. Что у вас нового?
– Крастуев поехал оформлять ваши документы. Учтите, что у нас могут быть проблемы. Вы ведь иностранный гражданин и не сможете быть адвокатом задержанного согласно российскому процессуальному кодексу.
– Там не сказано, что нельзя приглашать иностранцев, – возразил Дронго, – я же предлагал оформить меня помощником адвоката. Кто у Голованова адвокат?
– Наш юрист. Арсен Карманов. Он достаточно опытный человек. Но и он считает, что пока мы ничего не можем сделать. Хотя никаких улик против водителя нет.
– Он встречался с Головановым?
– Конечно. Того обвиняют в убийстве, хотя не понимают, как оно могло произойти. И Карманов тоже ничего не понимает. Как ваши вчерашние встречи, что-нибудь узнали?
– Пока работаю, – не стал вдаваться в подробности Дронго. – Если появятся новости, я вам сообщу.
– Как угодно, – сухо согласился Муса Халил, – учтите, что уголовное дело ведет следователь по особо важным делам. Я с ним дважды разговаривал. Ему уже скоро на пенсию, и этот человек, как правильно сказать, представитель старой школы. Он не станет вам ничего рассказывать. И возможно, вообще не будет даже с вами разговаривать. Он не обязан давать информацию помощнику адвоката, к тому же иностранцу.
– Он не обязан давать сведения и адвокату, – согласился « Дронго», – но я собираюсь отправиться к нему не с пустыми руками. Если все пройдет благополучно, то я буду меняться с ним информацией. И полагаю, что он согласится на такой обмен.
– Вам не говорили, что вы самоуверенны, – не выдержал Муса Халил.
– Все время говорят, – улыбнулся Дронго.
– До свидания, – закончил разговор адвокат.
Дронго вернулся в ванную комнату. Через час, расплатившись за номер, он поехал домой и позвонил Лауре Манкузо, чтобы договориться о встрече.
– Вам понравились наши дамы? – уточнила она.
– В какой-то мере да. Но я хотел бы поговорить с вами лично. Когда я могу заехать к вам?
– Простите, но я не совсем поняла. Вы хотите заехать по делу или для беседы?
– Конечно, по делу, – понял Дронго.
– Тогда жду вас вечером в семь часов, – согласилась она.
Он усмехнулся. Кажется, эта женщина слишком сильно вжилась в роль Лауры Манкузо, забыв, что она кандидат физико-математических наук Елизавета Митяева. Или она это делает сознательно, решив отказаться от прежней жизни?
Он позвонил Эдгару Вейдеманису:
– Есть что-нибудь новое?
– Среди знакомых Натальи Кравченко были криминальные авторитеты, – сообщил Вейдеманис, – она была профессиональной спортсменкой, и среди ее друзей были борцы. Бывший супруг тоже был связан с этими людьми, они перегоняли угнанные автомобили из Европы. Его арестовали и дали шесть лет.
– Это отец ее ребенка?
– Да.
– Его арестовали, когда она была замужем, и поэтому они развелись?
– Нет-нет. Они развелись, а через год его арестовали и предъявили обвинение. Их развод не имел к этому никакого отношения.
– Час от часу не легче. Надеюсь, у Риты Эткинс нет знакомых бандитов?
– Пока ничего узнать не удалось.
– Ладно, сообщи, если узнаете какие-нибудь подробности. И соседи. Не забудь про соседей в доме, где произошло убийство.
– Мы все проверяем, но это не так просто. Ты представляешь, сколько нам понадобится времени?
– Именно поэтому я попросил об этом тебя.
Он попрощался и положил трубку. Затем отправился спать, сегодняшняя ночь его порядком утомила. Ровно в семь часов вечера он уже входил в заведение Лауры Манкузо. Она приняла его уже в другой, небольшой комнате. Очевидно, здесь была установлена скрытая камера, он видел, как скованно она держится, это было заметно сразу. Она была одета в темно-зеленое платье. Волосы коротко острижены, очевидно она успела побывать сегодня у парикмахера. Лаура предложила ему сесть.
– Вам понравились наши дамы? – несколько жеманно уточнила она.
– Прекрасные женщины, – кивнул Дронго, – я убежден, что они составляют «золотой фонд» вашей дивизии.
Она усмехнулась.
– Что-нибудь еще? – уточнила Лаура. – Есть новые пожелания, у нас большой выбор еще лучших экземпляров.
– Не сомневаюсь. Я видел вчера некоторых других, и они мне очень понравились, – он понимал, что за ними следят и нужно было играть «по правилам». Очевидно, он заинтересовал настоящих владельцев этого заведения. Возможно, они тоже считали, что он из правоохранительных органов, или молодые женщины, которые были вчера с ним, уже успели рассказать о его расспросах.
– В таком случае вы можете заплатить и выбрать еще двоих, – строго предложила она, – если конечно хотите.
– Обязательно, – кивнул он, – я так и сделаю. Только для этого мне нужно снова попасть в вашу комнату, откуда я могу понаблюдать за этими дамами.
Ему важно было выйти отсюда.
– Пойдемте, – поднялась она.
Они вышли в коридор, и она обернулась, взглянув куда-то в угол. Очевидно, одна из камер наблюдения была установлена именно там. Они сделали несколько шагов, и он взял ее за руку.
– Не спешите, – попросил он, – мне нужна ваша помощь.
– Я и пытаюсь вам помочь. Вы сейчас сами выберете себе тех, кто вам больше понравится.
– Я не об этом. Остановитесь. Надеюсь, что в коридоре у вас нет камеры. – Он видел, как она покраснела.
– Что вы хотите сказать? – нервно спросила она.
– Вы знаете, – отрезал Дронго, – мне нужны точные данные на ваших девочек.
– Мне не совсем понятно, о чем вы говорите. Какие данные?
– Они были у моего погибшего друга зимой, где-то в январе или феврале. И потом еще летом. Возможно, были и в другое время, но меня интересуют именно эти два визита. Мне нужно знать точные числа, когда они приезжали к Вилаяту Ашрафи.
– Отпустите мою руку, – прошипела она, – вы все-таки из ФСБ. Я так и подумала, когда вы к нам вошли. У вас не было блуждающего взгляда, который обычно бывает у наших клиентов. Вы были слишком сосредоточенны.
– Я не из ФСБ, – ответил Дронго, – но мне нужно знать, чтобы найти возможного убийцу. Поэтому я попросил вас выйти из той комнаты, чтобы мы могли переговорить.
– Мы не даем таких сведений нашим клиентам, – явно разозлилась она, – вы должны уйти, – она повернулась, собираясь вернуться в свой небольшой кабинет.
– Я прошу вас мне помочь, – настойчиво повторил Дронго. – Может, для этого вам нужно вспомнить, что вы не Лаура Манкузо, а Елизавета Митяева, кандидат физико-математических наук, окончившая школу с золотой медалью, а институт с красным дипломом.
Она остановилась, замерла. Затем медленно повернулась к нему. Он увидел, как изменилось выражение ее лица.
– Из какой вы организации? – очень тихо спросила она.
– Господи, ну почему нельзя поверить, что я просто провожу частное расследование и хочу узнать, кто виновен в смерти моего знакомого.
– Откуда вы про меня узнали?
– Какая разница. Я просто хотел, чтобы вы все поняли. Мне ничего не нужно. Только числа, когда они там были.
– Зачем это вам нужно? Наши девочки не имеют никакого отношения к его убийству.
– Я в этом не сомневаюсь. Но мне нужно знать точные числа, когда они у него были.
– Тогда объясните – для чего?
– Я попытаюсь проверить, что именно происходило во время этих встреч. Мне это очень поможет в моем расследовании.
– Вы частный детектив?
– Почти. И мне нужна ваша помощь.
– Я не могу. Просто не могу. И, честно говоря, не хочу. Вы должны меня понять. У нас достаточно строгие правила. И если я сообщу вам какие-нибудь сведения любого характера, у меня будут большие неприятности. Я не боюсь, но не хочу их иметь. Сюда трудно устроиться, господин Дронго. Большой конкурс на одно место.
– Вы меня опять не слышите. Я не прошу сведений о ваших девушках. Мне нужны только числа, когда они были у погибшего.
– Нет, – твердо сказала она, – я не могу.
– Это поможет мне в розысках убийцы, – все еще продолжал настаивать Дронго, – неужели вы ничего не можете понять?