– Ну-с, кто же вы такой, любезный?
– Я-а?
– Вы, вы.
– Хотел предложить вашей милости свои услуги.
– Портной? Скрипач? Математик? Дантист?
Он закрыл глаза и отрицательно помотал головой:
– Нет, ваша милость, я думал, что вам, может быть, понадобится управляющий?
– Уже есть. Фамилия?
– Кац… Кацмант… т. – Он обернулся на дверь в подвал и повторил на французский манер: – Кацмантт. Из… Исабель.
– Исабель Кацмантт. И откуда же вы?
– Гасконец, ваша милость.
– Гасконец?
– Именно так, ваша милость! – Он несколько раз решительно кивнул, подтверждая слова.
Я посмотрел на кругленького, низенького, с длинным кривым носом и красноречиво печальными глазами собеседника:
– Франция прекрасная страна, у меня с ней связано столько воспоминаний! Вы были на Монпарнасе?
– Я там довольно долго прожил.
– В Сантэ? – Одну из самых знаменитых французских тюрем нам показывали местные коллеги. Как достопримечательность, снаружи.
Видимо, она «гасконцу» тоже была известна, судя по тому, как вильнул его взгляд. Возможно, даже изнутри.
– Так, Изя, сколько ты прожил в Союзе?
– Не понимаю, господин барон, я живу в прекрасной Франции с самого…
– Тебя к людоеду на постой определить?
– Мне было шестнадцать лет, когда родители эмигрировали.
– Значит, еще кое-что помнишь. Это из памяти не вытравить. – Я прикинул все плюсы и минусы, подумал о последствиях и сложностях, а потом кивнул: – Вы приняты, если отрастите усы. Начальник стражи без усов – это как-то неправильно.
– Но это долго, ваша милость! Может, я в процессе?
– Вот отрастите, тогда и ищите место! Мне нужен бравый усач-вояка, а не брюхоногий клерк с трехдневной щетиной.
Кацмант, на мгновение став очень похожим на Шефа, задумчиво прищурился, оглянулся на дверь и спросил:
– Александр Николаевич?
– Ась?
– У вас тут… в самом деле людоед?
– Ты ему в пасть загляни. Такими зубами только берцовую кость разгрызать! И в глаза посмотри, потом скажешь, что в них увидел. Он у меня сегодня утром двух стражников чуть не сожрал!
Любопытно, что он увидит. Как говорила одна моя романтичная подружка – в чужих глазах мы видим чаще всего свое отражение.
Два часа спустя у нас было семь тысяч претендентов на роль тюремщика, пришлось устраивать аукцион. Еще через три часа прилетел победитель, дрожащими руками принял от меня плеть и связку ключей, заорал «Вот теперь пусть объясняет о подпунктах в договоре!» и убежал в подземелье. Кажется, у него схожие с моими проблемы. Ну, пусть хоть тут душу отведет.
Посмотрев вслед радостно орущему палачу-любителю, я попросил фон Шнитце:
– Давайте только без особых жестокостей. Объясните, что бить заключенных можно лишь при попытках к бегству.
– Тогда этот меняла из камеры не выйдет.
– В том-то и дело, Эгельберт, в том-то и дело. Добровольно – и с песней!
Интересно, хитрый старикашка специально стал вешать несчастного негритоса под моим окном? На заднем дворе есть вполне рабочая пара колодок, в которых любят фотографироваться туристы, и почти настоящая виселица, рядом с почти настоящей плахой, а они сюда его притащили. И только-только собравшийся расслабиться барон добровольно и с песней побежал решать проблемы. Что же, никто не назовет меня неблагодарным и зажавшим ответный подарок!
– Эгельберт, вы сказали, что тут еще три тысячи иностранцев? Обойдите-ка тех, что у нас в баронстве, и предупредите: те из них, кто не занят каким-либо ремеслом, будут направлены на общественные работы, с обеспечением горячим трехразовым питанием и местами для ночлега в подвалах замка. Ну и списки желающих составьте. Управитесь до ночи?
Справится – дам еще работу, например переписать всю «мою» собственность. Лично и от руки.
Ибо нефиг тут интриги разводить!
«Отмечается массовая паника среди оставшихся на территории округа Эскенланд политических беженцев, многие, бросив все, перебираются в другие округа Средней Вендии, что вызывает серьезную озабоченность у департамента эмиграции и правозащитных организаций».
Daglig Freiheit.«Кто-нибудь знает, как эски этого добились? У нас сработает?»
Комментарий к статье.Не то. И это не то. А это вообще словно из магазина сельхозинвентаря…
Может, это? Я с сомнением покачал в руке шпагу. Нет, не подходит под образ, это семнадцатого века фасончик, хоть и новодел, а мне что-нибудь подревнее нужно, для авторитета. Меч… не знаю, что в этой железяке люди находят. Длинное неудобное пыряло, нож-переросток. Не мое! Топор… хм, вещь, однако. Только опять же в руке не лежит. Длинноват. Что еще?
И тут я увидел Ее! Длинная ручка, темляк, грозное мерцание навершия.
Подхватив со стойки булаву, я прикинул вес, махнул крест-накрест… Вещь! Вот это по мне!
– Александэр? Что случилось?
Я машинально спрятал булаву за спину и оглядел порушенный стеллаж. Надо же, а ведь только слегка уголок задел.
– Все в порядке, Эгельберт. Оно просто почему-то упало.
Управляющий, нахмурившись, оглядывал разрушения, а я тем временем проскользнул мимо него в дверь. Оружие я выбрал, теперь пора одеваться для церемонии. За окном светало, скоро откроют двери замковой часовни, в которой Ульфрик сын Эсара и Эррайн сын Эдгара провели ночь. Предполагается, что в молитве, но я бы поставил на нескончаемую ссору.
Когда вчера вечером закрывали двери, то эти двое спорили о порядке возмещения разрушенной до основания бушующими варварами (версия мэра) и слегка поцарапанной при патрулировании (версия полицмейстера) ограды в городском саду. Поскольку оба они были местными уроженцами, то вряд ли спор уже закончен, тут все делают основательно и от души.
– Ваше платье, господин барон.
– Спасибо, Эгги.
Младший сын управляющего, двадцативосьмилетний Эгельберт-младший, или просто Эгги, кивнул, уносясь куда-то по лестнице. Мы с фон Шнитце-старшим, не сговариваясь, спихнули на парня всю организацию торжеств, а главное – освещение происходящего, так что заняться ему было чем.
По зрелом размышлении я решил не лезть в политику. Эти двое – мои «подданные», их возведение в рыцарское достоинство еще как-то можно обосновать, но мечты о толстых пачках банкнот, которые мне суют жаждущие приставки «сэр» миллионеры, так и останутся мечтами. Формально, до Совета и передачи всех прав обратно эскам, я какой-никакой, но «источник чести», только… большие ребята могут неправильно понять такие намеки. С другой стороны, я могу и пажей заводить, и оруженосцев принимать на обучение, с выдачей сертификатов. Главное – не зарываться, тут копеечку ухватил, там фартинг, здесь эре – глядишь и скопилось чего-то. Правда, по составленному фон Шнитце плану реставрации замка до ее завершения еще двадцать три года, а до тех пор все прибыли будут уходить на эту древнюю груду камней исторического значения, но… куда, собственно, спешить?
Подобрав с подставки два клинка в ножнах, я двинулся во двор.
Вот еще забота – рыцаря надо опоясать мечом и нацепить ему золотые шпоры. По классической церемонии, он должен тут же вскочить на коня и доказать, что весь из себя отважный наездник… Ага, как же.
Мэр, Эррайн Эдгарович, килограммов сто тридцать весит, добавить доспехи, и вскакивать будет смысл только на бегемота, потому что лошадку он раздавит. Полицмейстер, Ульфрик Эсарович, наоборот, из тех мелких шустрых парней, что перестают живчиками бегать по стенам и потолку только в седой и дряхлой старости. Кстати, мои рыцари неплохие бойцы, оказывается, чемпионы местные. В прошлом – обоим по пятьдесят, так что порывистой юностью тут и не пахнет.
Зато профессионализма и жизненного опыта хватает, а мне именно этого от них и нужно.
Тем не менее, я должен их опоясать и даровать мечи. В замковом «рыцарском зале», куда для антуража стащили все острые ржавые железки, нашедшиеся в округе, была пара неплохих клинков, но я, подумав, решил дарить что-то попроще. Жирно будет, да и туристам надо же на что-то глазеть с вожделением. Так что вчера, еще до запирания дверей часовни за двумя претендентами, мне привезли заказанные по каталогу новоделы. Для одного меч будет слишком коротким, для другого тяжеловатым, но кто сказал, что рыцарем быть просто?
– Все готово, господин барон.
– Вижу.
Во дворе, несмотря на раннее утро, было битком. От запертых дверей маленькой церквушки раскатали длинную красную дорожку до самого входа в донжон. С одной стороны стояли чиновники, все в национальных, глаза б мои их не видели, костюмах (шляпа-жилетка-круглые штаны-деревянные башмаки), с другой – полицейские в парадных мундирах. И тех, и других всего человек сорок, так что между стоящими вполне можно было пролезть, но все остальные дисциплинированные подданные стояли ровно на метр за спиной почетного караула, приблизиться не пытались, перешептывались и помахивали флажками, подглядывая то на меня, то на часовню.
– Скоро?
– Думаю, уже пора, господин барон.
Замковая церковь, оказывается, тоже достопримечательность.
Был тут месточтимый святой, почтивший десять веков тому своим присутствием барона Гравштайна, моего предшественника. Почитал он его аж три года, сидя в темнице, превозмог массу неудобств и, наконец, помер, отчего сразу был признан святым – других чудес за ним не значилось. Тем не менее, уважали святого Эгберта крепко. Та, первая темница давно разрушена, а на ее месте возвели церковь, злые завоеватели ее тоже разрушили, местные опять отстроили, и так шесть раз подряд – эски ребята упорные. В результате церквушка заслуженно именовалась памятником архитектуры XII–XVIII веков и выглядела подобающе.
Кстати, стояла она в том месте, где, по преданию, некогда был языческий жертвенник.
В стороне вдруг нервно заперхали, покашливания волной прошли по толпе.
Я повернулся, и начальник стражи смущенно потупился. «Исабель» заявился на следующее утро. Усы были шикарные, маршал Буденный обзавидовался бы! Клей тоже оказался качественным, так что я, в попытках определить его прочность, чуть не приподнял бедного гасконца в воздух. Такая оперативность и радовала, и огорчала – с одной стороны, все мои распоряжения будут выполнены быстро и креативно, с другой стороны, на этого типа хотелось надеть наручники заранее. Ну, бачили очи, що куповали…
– Претендентов проверил?
– Да, Александр Николаевич. Почти сотня человек, после обеда, как мы и собирались, начнем отборочные состязания.
– И не забудь отдать управляющему половину тех денег, что возьмешь за подсуживание.
– Александр Николаевич! Как вы могли подумать, что я буду брать…
– Если бы я подумал, что ты не возьмешь, я бы тебя еще вчера уволил.
– Наговариваете вы на бедного… – он кашлянул, – гасконца.
– Все вы бедные, как в столицу приезжаете. Что д’Артаньян, что ты… Программу состязаний проработал?
– Скачал типовой сценарий детско-юношеского праздника. Только вместо коробки конфет и вымпела – приглашение в личные пажи вашей милости.
– Дипломы об участии?
– Все готово!
Пусть я и решил, что штамповать сэров не буду, но это же не повод отказываться от дополнительного заработка? Претенденты в пажи получат за свои деньги и старания красивые дипломы на память. Ну и пускай этот диплом раз в двести дешевле места участника? Зато он красивый. А с теми, кто хитростью или силой пробьется в финал, можно будет уже и поработать. У меня тут целый замок, ему нужны рабочие руки, желательно бесплатные. Хотя все равно придется персонал увеличивать, вчера экскурсантов набралось на три полноценных захода, и могли бы еще один провести. Эгельберт был счастлив. Ну что же, сейчас лето, каникулы, почему не поднанять студентов? Хм, или взять тех, кто не сможет быстро бегать или что там задумал мой главстражник? Пообещать им не пажеское место, а министериальское?
Скрип распахивающихся ворот оборвал размышления.
Я попытался представить, что эти двое сейчас видят. Вот они всю ночь провели в споре об этой несчастной ограде и редких молитвах. Вот открывается дверь, и Эгги отступает в сторону, а за ним – коридор в плотной толпе и красная дорожка. Стоят напротив друг друга полицейские и чиновники, у каждого в руке факел (городской пожарный инспектор чуть инфаркт не получил, когда увидел), не слишком яркий в предрассветных сумерках, все молчат, легкий прохладный сквозняк проносится по двору. Вот всхрапывает лошадь, какой-то ребенок тихо канючит, чтобы его взяли на руки, а то не видно. И на другом конце двора, чуть-чуть (на три ступеньки, если точнее) над толпой стоит странный тип, их барон.
Высокий мужик, слегка небритый, в старинном, но явно не здешнем платье, в высокой меховой шапке. И в левой руке у него два меча.
Непорядок, однако. Мечи должен был подать один из стражников, я просто забыл их ему отдать. Ладно, сейчас что-нибудь придумаем.
Высокая толстая фигура в национальном костюме и маленькая тонкая фигурка в мундире вдруг, не сговариваясь, выпрямились, выставили подбородки и, явственно чеканя шаг, прошли под восхищенными взглядами подчиненных ко мне.
– Вы хоть молились?
– Конечно, господин барон! Каждые полчаса, как подобает.
Мэр грузно опустился на колено, полицмейстер сделал это гораздо изящнее. Оба ревниво косились на соседа – тот, кого я сейчас назову, станет первым рыцарем Эскенланда за много-много лет! Пусть на пять минут – но первее! Я узнавал, остальные бароны еще халяву не прочухали, да и не все еще приехали даже.
Эррайн сурово шмыгал носом, Ульфрик нервно теребил обшлаг.
Ну что же, хватит тянуть. Посмотрев на толпу, я на секунду задумался, взглянул на мечи. У меня с координацией все в порядке, и нигде не сказано, что…
Мечи легли на плечи коленопреклоненных одновременно.
– Подданные баронства Гравштайн! Я, Александэр Николае Могила, барон фон Гравштайн посвящаю этих людей в рыцарское достоинство, дабы они могли и впредь служить нашей земле. Есть ли среди присутствующих кто-то, знающий причины, по которым эти двое не могут быть рыцарями?
Горожане всерьез задумались. Вообще-то я затеял это отступление от протокола, чтобы еще раз напомнить, кто тут барон, но почему бы в самом деле не спросить аборигенов, хочется ли им таких рыцарей? Дело серьезное, между прочим. Не каждый век власть всерьез интересуется, хотят ли люди таких начальников над собой.
Не уловив ни одного решительного возражения на лицах, я трижды плашмя ударил мечами по плечам:
– Да будет так! Посвящаю вас, дети Эскенланда, в рыцари. Встаньте!
Обескураженные одновременным посвящением, претенденты поднялись с колена. Очень хотелось почудить, к примеру, вместо традиционной пощечины – ущипнуть, но я понимал неуместность шалости и просто притянул их обоих, одновременно, для ритуального объятия. Потом душу отведу, а сейчас – изволь тащить лямку, Шурик! Раз уж согласился начальствовать, то будь любезен оправдывать доверие. Бароном работать – это не только кофий кушать да бесчинствовать, это еще и церемонии выстаивать, от и до, причем именно так, как ждут от меня вот эти смешные люди, старательно делающие вид, что все идет именно так, именно по их личному выбору. Впрочем, это занятие нравится не только им.
Эгельберт и Эгги вынесли на подушечках пояса и шпоры, тут же подскочили еще какие-то типы и закрутилась ритуальная неразбериха. Наконец, оба свежеудостоенных сэра снова встали передо мной на колени, переглянулись и протянули сложенные лодочкой ладони. Кажется, ребятам понравилась идея одновременной присяги. Я взял их руки в свои, спустя минуту, оба встали уже будучи моими вассалами. Замечательно, теперь они имеют и право, и возможность служить мне так, как должны!
– Сэр Ульфрик, я, как ваш сюзерен, требую исполнения службы – вы возьмете под свою руку полицию и будете хранить порядок в баронстве.
– Благодарю вас, барон, и клянусь приложить все силы.
– Сэр Эррайн, я, как ваш сюзерен, требую исполнения службы – вам поручено управление городом Гравштайн.
– Благодарю и клянусь…
Толпа, уловив, что церемония закончена, радостно заорала, за воротами что-то блямцнуло, и сразу два оркестра заиграли сразу две мелодии, явно соревнуясь. Сэры, странно косясь по сторонам, привыкали к тому, что они теперь рыцари, их подчиненные гордо глядели на тех, у кого не было таких замечательных начальников. То, что по сути ничего не изменилось, замечал только я.
Вот она какова, печать власти…
Вассалы, рыцари, бароны… Дикое Средневековье!
Словно отвечая моим словам, свистнули, фоня, динамики в замковом дворе, и тут же из них понеслась какая-то лихая местная мелодия, мгновенно заглушившая оркестры. Я сразу начал зевать, очень уж напоминало колыбельную. Но здесь это считалось маршем.
Полицейские привели своему шефу настоящего коня, на которого сэр Ульрих молодцевато вскочил, не используя стремян, магистратские, как, впрочем, и положено, подошли к делу солидно – сэр Эррайн был водружен на декорированную платформу, получил в руки знамя и тут же стал им размахивать под музыку. В общем, гулянка начиналась весело – с учетом того, что по совету управляющего мы подгадали посвящение в рыцари к выходному дню, здоровье горожан сегодня подвергнется серьезному испытанию.
Спустя десять минут замковый двор опустел, все дружно кинулись в зал городской ратуши, где намечалась совместная гулянка, точнее – ее официальная часть.
Мне на память оставили только кучку навоза от «рыцарского скакуна».
Впрочем, от хлева уже спешил с тележкой молодой парень…
Эх, вот так стараешься, придумываешь им впечатляющую церемонию. Чего только стоило выбить из Эгельберта «настоящий румынский костюм» – старик почти кричал и пытался выброситься из окна, когда я показал ему примерного боярина – в кафтане с золотой вышивкой и в высокой меховой шапке.