Неожиданно для Иры бабушка расстроилась.
— Баб Надь! Ты чего? Не рада за меня?! — изумилась Ира.
— Девочка моя! Как я могу быть рада или не рада. Я ничего не знаю. Я его никогда не видела. Я вас вместе ни разу не видела. Как я могу сказать, подходит ли он тебе? Как я могу хоть что-то посоветовать?
— Ну а что? Разве недостаточно того, что мы любим друг друга? — с вызовом парировала внучка.
— Любим — это как? Это что? Сколько времени вы знакомы? Где вы познакомились? Какие у вас отношения? Представлена ли ты его родителям? — Бабушка заволновалась. Она настолько любила свою единственную внучку, настолько переживала за нее, что никак не могла представить, как это можно — вот так внезапно, тайно, скороспело принять наиважнейшее в жизни решение, ни с кем не посоветовавшись, ни с кем не познакомив своего избранника.
— Любовь! — Бабушка с каким-то сарказмом повторила это слово. — Febris erotica — вот что это такое!
Ирочка заморгала. Она и выражение такое впервые слышала и к тому же знать не знала, что бабушка владеет латынью.
— Что ты сказала? — переспросила Ира.
— Febris erotica! — повторила бабушка. И перевела: — Любовная лихорадка. Вот что это такое. А никакая не любовь!
— Ну да! — согласилась внучка. — Пусть так. А разве это плохо?!
— Лихорадка — это всегда плохо! — глубокомысленно произнесла Надежда Николаевна.
Ира пила бабушкин чай, ела знаменитое бабушкино варенье и впервые в жизни не чувствовала вкуса.
Она почему-то думала, что бабушка обрадуется, весело засуетится вокруг нее, станет обсуждать, какое платье лучше выбрать и кого из девочек пригласить на роль свидетельницы. Но все получилось не так. И бабушка расстроилась, и Ирина засомневалась. Не в женихе, нет, конечно, а в выбранной линии поведения. Оказалось, что нет уже никакого времени на подготовку, что заказать-то ресторан жених заказал, а количество гостей никто ни с кем не оговорил. Что поиск наряда займет гораздо больше времени, чем предполагала Ирина. Что денег у родителей может не хватить на столь грандиозное мероприятие. И самое главное, состояло в том, что будущего мужа Ирочки никто из близких не видел, не беседовал с ним и вообще не представляет ни избранника дочери, ни ее дальнейшей жизни с этим человеком. Девчонке восемнадцать всего. Ему… Кстати, а сколько ему лет? Ирочка сказала, что старше. Насколько? Был ли женат? Есть ли дети? Кем работает? Где молодые думают жить?
Вопросов было такое количество, что Ирина растерялась. Да, чего-то она не додумала в своем решении. И бабушка как-то странно реагирует. Не радуется, не поздравляет, не целует свою внучку.
— Бабуль! Ну не переживай ты так. Давай я вас познакомлю. Хочешь, прямо сегодня?
— Девонька моя! Не так это делается. Не так.
— А как? — вытаращила глаза Ира. — Не знакомлю — плохо. Хочу познакомить — опять не то.
— Скажи родителям. Это первое. Затем назначьте дату семейного ужина. Придите вдвоем, а еще лучше — с его родителями вместе. Вы должны познакомиться, договориться о торжестве. Времени совсем не остается. Ты же подводишь свою семью! Разве ты не понимаешь?
— Почему, бабуль? Как подвожу?
— А так! До свадьбы две недели. Ни у тебя платья нет, ни у матери соответствующего наряда. А ведь это важно, чтобы и одеты все были красиво, и настроены миролюбиво. А какое может быть настроение, когда сплошная нервотрепка впереди?
Ирина в недоумении поежилась. И правда: столько вопросов нерешенных. Причем таких, о которых она даже и не подозревала.
— Еще один момент, — продолжала бабушка, — гости. На какое количество человек вы заказали ресторан?
— Ой, а я даже и не знаю, — засмущалась Ирина, — этим Миша занимался, а я не спросила.
— Вот видишь! А ведь мало того что нужно определиться с приглашенными, их же надо успеть оповестить. И они, в свою очередь, тоже должны успеть подготовиться.
— Ба… А может, ну ее совсем, эту свадьбу, а? Раз такие сложности. Распишемся в загсе. Обменяемся кольцами, и все дела. — Ирина произнесла эти слова раздраженно и даже как будто с досадой. Мол, недовольны, ну и вообще тогда ничего не надо. И опять же в душе надеялась, что бабушка начнет уговаривать, будет стараться сломить внучкино сопротивление. Что они в конце концов придут к единому решению, удобному для всех, правильному, хорошему решению.
Но бабушка обиделась. Вот уж чего не ожидала Ирина, так это такой реакции своей любимой бабушки.
— Делай как хочешь, — только и сказала она. Сказала и убрала со стола чашки. Мол, все, разговор окончен, чаепитие окончено. Аудиенция завершена.
— Ну бабушка, ну бабулечка! Пожалуйста! Не надо так! — Ира бросилась было обниматься, но Надежда Николаевна строго посмотрела на внучку, и та осеклась в своем порыве.
Домой шла озадаченная, растревоженная и в ужасном настроении. Сразу позвонила Мише. Тот ответил на удивление резко:
— А я тебе давно говорил: пошли знакомиться, давай разговаривать. А ты все оттягивала. Ну и что теперь? С матерью говорила?
— Нет еще!
— Срочно рассказывай все своим. Пусть назначают встречу. Я лично не собираюсь начинать семейную жизнь с осложнений отношений с твоими близкими. И, честно говоря, жалею, что раньше не настоял на встрече.
— Миша… Мишенька-а-а-а… Ну что сегодня все так жестко со мной разговаривают? — заныла Ира как малый ребенок.
— Все, Ир! Не канючь! Мне работать надо. Вечером позвоню. Пока.
— Миш, подожди! Миш! Ты хоть любишь меня? — всхлипнула Ира.
— Конечно, люблю! Дурочка ты моя маленькая! Давай исправлять положение! Все, до вечера! — и он положил трубку.
Разговор с родителями у Иры тоже получился непростой. Мать почему-то расплакалась, отец растерялся. Ира сидела перед самыми близкими ей людьми и недоумевала: как же так? У нее радость, у нее любовь, счастье, свадьба! А они все какие-то странные: то обижаются, то плачут.
В конце концов свадьба прошла более-менее нормально. И платье купили, и гостей собрали, и торжество провели весело.
Однако отношения с бабушкой дали трещину. И это было самое неприятное. Это перебивало Ирочкину эйфорию. Она так искренно любовалась обручальным кольцом на безымянном пальце… Она так воодушевленно вживалась в роль жены… Она так восторженно любила своего мужа. И только печаль об утрате близости с бабушкой отравляла ее счастливое существование.
Попытки к сближению результата не принесли. И не то чтобы бабушка была какая-то обидчивая или высокомерная. Нет, такого за ней никогда не замечалось. Но видимо, то ли разочарование постигло ее, то ли какая-то действительно глубинная обида не отпускала ее изнутри, но Надежда Николаевна на контакт шла не очень охотно и, если и принимала молодых у себя в гостях, то формально: без задушевности, без откровений, а так: типа светский прием. С традиционным чаепитием и вареньем, с разговорами об учебе, об общих знакомых и приближающемся отпуске. И не более того.
Иван звонил Ирине непрерывно. Не просто каждый день, а по нескольку раз на дню. «Боже мой! Сколько же он тратит на переговоры?» — иной раз ужасалась про себя Ирина. Но Иван, видимо, настолько нуждался в общении с этой женщиной, что не жалел ни времени, ни средств на телефонные разговоры.
Интересная мысль посетила его как-то. Пребывая на многочасовых психологических тренингах, он слышал массу информации. Кое-что записывал, что-то запоминал. Одна фраза особенно врезалась ему в память. Мол, если мужчина хочет строить с женщиной серьезные отношения, то он тратит на нее время, а если хочет быстро добиться ее близости, то деньги. Так или примерно так высказался кто-то из психологов, а Иван зацепился за эту фразу и часто вспоминал ее, примеряя то на одну свою знакомую, то на другую.
С Ириной он растерялся. Он готов был тратить на эту женщину и время, и деньги. Он готов приехать к ней, позвать ее в гости. Он готов разговаривать с ней часами. Он хочет баловать ее и потакать ее капризам, вкусно кормить, красиво наряжать. Что это значит? Что он и время, и деньги готов тратить на нее! Да что там деньги! Он огромный кусок своей жизни, своей души, своего внутреннего мира готов не просто потратить, а подарить ей, лишь бы приняла. Как быть с тем высказыванием психолога? Да и прав ли вообще он в своем довольно сомнительном афоризме? И самое неприятное: из всего перечисленного Ирине, похоже, ничего не было нужно от Ивана. К нему она не собиралась. К себе тоже не приглашала. Разговаривать разговаривала, но беседы столь длительные стали постепенно тяготить ее.
Часто она ловила себя на мысли: к чему все это? Кто он ей, этот Иван? Бывший любовник? Приятель? Друг? И что? Кем бы она его не считала, они все равно оставались, что называется, в разных весовых категориях. Он-то ее любил. И хотел. И мечтал возобновить и встречи, и отношения, и всестороннее общение. Не только по телефону, но и вживую. И не просто вживую, а очень-очень близко… То, что для Иры явилось тривиальным курортным романом, для Ивана оказалось чуть ли не роковой встречей. Он не мыслил уже своей жизни без Ирины. Он даже готов был отказаться от своего статуса холостяка и сделать ей предложение. Но она неоднократно повторяла, что замужем, и пресекала подобные разговоры на корню.
Однажды он все же приехал. Ире сказал, что в командировку, а на самом деле кто его знает. Позвонил ей ни свет ни заря:
— Ириш! Привет! Я в твоем прекрасном городе!
— Ну и молодец! — хриплым спросонок голосом отреагировала она.
— Ты что, приболела? — встревожился Иван.
— Нет. Просто еще не проснулась.
— Я разбудил тебя? Извини. Перезвоню позже.
Ира поняла, что встречи не избежать. И в то же время не хотела встречаться. Нет, ну можно, конечно, в кино сходить, в кафе посидеть… Главное, не вести душеспасительных разговоров и устраниться от близости. Он обидится, конечно. Ну и что?! А ей-то не все равно? Себя насиловать и заставлять Ира не собиралась. Хотя понимала, что некое сопротивление преодолеть придется. Так и случилось.
Иван весь искрился. Увидев Иру, он был счастлив, как ребенок, которого обещали повести кататься на аттракционах. И вот стоит этот ребеночек в парке, выбирает, на чем бы ему прокатиться в первую очередь. Качели, карусели, горки — все доступно! И так хочется все испробовать. И настолько радость рвется наружу, что кажется — вот он, самый счастливый день в жизни! Яркое солнце, синее небо и сбывшаяся мечта!
Так и Иван. Стоял, ждал Ирину и ощущал эйфорию. Еще не видел ее, еще было только предвкушение встречи, только преддверие свидания, а восторг оттого, что сейчас перед ним появится сама лучшая женщина, самая очаровательная, самая желанная — уже переполнял его. Он привез ей целую сумку подарков. Оставил, правда, в гостинице. Они же пойдут к нему в номер. Обязательно! Он уже и стол накрыл: вино, фрукты, орехи, шоколад. С букетом долго сомневался: то ли подарить при встрече, то ли украсить цветами номер в гостинице. Потом решил: и то, и другое!
А Ира появилась перед ним спокойная, с легкой улыбкой. Он кинулся целоваться. Но она приняла букет и ловко увернулась от страстного поцелуя. Получилось смазанно: губы его коснулись ее щеки, оставив влажный след. Она украдкой вытерла лицо. Он заметил. Но расстроиться еще не успел. Еще не поверил, что это конец. У него же столько новостей! Столько эмоций! Он так ждал этой встречи, так готовился!
Услышав про гостиницу, Ира сникла.
— У-у-у-у… — разочарованно протянула она. — Я думала, мы в кино сходим, по парку прогуляемся.
Он не поверил своим ушам:
— В кино?
— Ну да! А ты что, против?
— Нет, я не против, конечно… Если ты хочешь, можно и в кино. Просто я думал…
— Что?
— Ну думал, что ты тоже соскучилась. Захочешь побыть наедине со мной. Про кино я не предполагал даже.
— Ну ладно! — легко согласилась Ира. — Тогда, может, в кафешке посидим. Вина выпьем, шашлык закажем! А?
— Ир! Ну что нам кафе какое-то. Когда у меня в номере такой красивый стол накрыт.
Ира замкнулась. Поджала губы:
— Я не хочу в гостиницу.
— Ну почему? — с каждой минутой он все больше и больше осознавал, какая пропасть между их желаниями, между их отношением друг к другу.
— Иван! — Ира посмотрела ему в глаза. Прямо, твердо и очень спокойно. Никаких эмоций не увидел он в ее взгляде. — Я думаю прервать с тобой отношения. Они меня тяготят. Они уже не нужны мне. Возможно, мои слова сейчас обижают тебя, но зато это правда.
Он был ошеломлен. Предполагал что угодно от их встречи, но только не таких откровений.
— А почему, Ир? Что не так?! — Сердце упало куда-то в живот… Иван впервые в жизни так ужасно себя чувствовал: тяжесть в грудной клетке и ухающее в животе раненое сердце…
— Даже не знаю. Все так. И все не так! Ну нет у меня к тебе чувств. Как еще сказать? Какими словами объяснить? Я не знаю.
Он недоуменно развел руками и задал глупейший вопрос:
— Ну а куда я теперь подарки? Вино? Цветы там еще… в номере? Кому все это? Я же готовился, старался. Может, все же пойдем в номер? Выпьем по бокалу? Пусть прощальный вечер. Я очень тебя прошу…
Прощание получилось грустным. Сумку с подарками Ира рассматривала с преувеличенным интересом. Подолгу держала в руках каждую вещь, разворачивала, разглядывала, комментировала:
— Духи. Ой, спасибо! Надо же, мне давно хотелось такие. У меня не было. Я даже сама себе собиралась купить, а ты опередил. Вот молодец! Спасибо!
— Косыночка какая милая! Посмотри, мне к лицу? Интересно, а состав какой? А страна-производитель? Классно! И расцветка мне очень нравится. По-моему, мой цвет. Идет? Как ты считаешь?
— А это что? Альбом для фотографий? Такой огромный! На сколько же он снимков рассчитан? Это мне очень нужно. Столько фото скопилось. Тем более что я еще африканские наши снимки никак не оформлю в альбом. Но теперь непременно.
— И еще мед, орехи, конфеты. Большое спасибо!
Иван молча наблюдал, смотрел с тоской, понимая, что видит эту женщину, скорее всего, последний раз в жизни. Он предпринял было попытку к сближению:
— Ир, а помнишь, как мы отдыхали с тобой?
— Ну конечно!
— А на пляже ночью помнишь?
— Иван! — Она досадливо поморщилась. — Давай не будем об этом. Хорошо?
Он не унимался:
— А в самолете? Ир!
— Послушай, Иван! Мне пора.
Он схватил ее за руку. Сильно, страстно, с надеждой. Но ее холодный взгляд был красноречивей любого высказанного вслух отказа.
Он отпустил ее запястье.
— Тебя проводить?
— Нет, спасибо!
— Ир! — Он потянулся к ней и вновь крепко сжал ее руку. — Ир! Ну пожалуйста, не бросай меня…
— Да ты пойми! — Ирина осторожно высвободила руку. — Тебе же нужна ответная реакция, чувство, правильно? Тебя же не устроит равнодушие!
— Конечно, не устроит. Но я хочу тебя! Что же мне делать? — В глазах металось отчаянье.
— Febris erotica? — Ире показалось, что она произнесла эти слова про себя, а выяснилось, что вслух.
— Что? — переспросил он. — Что ты сказала?
— В переводе с латыни «любовная лихорадка».
— Ну и что! Ну и пусть! — В его голосе появились истеричные нотки. — Это плохо? Разве любовь — это плохо?
— Любовь — хорошо! Лихорадка — плохо.
Он как-то сник. Совсем.
— Пожалуй, ты права. Ладно. Иди. Позволь только звонить тебе. Хоть изредка. Пока я не справлюсь со своим чувством. Можно?
— Звони, — безразлично разрешила она.
Чернота внутри Ивана сгущалась. Казалось, не только грудная клетка, но и желудок, и живот, и все органы, какие только есть в его теле, все куда-то делись, уступив место болезненной, непроглядной черноте. И только сердце продолжало колотиться как бешеное. Непонятно, правда, было, где, в каком месте оно колотится? В голове? В горле? Или в дрожащей руке, которая никак не могла чиркнуть спичкой.
Аля встретила Надежду с радостью, расспросила о новостях, рассказала, что скоро возвращается Тимур, и они будут набирать новый курс. Тимур, оказывается, был в высокогорной экспедиции, общался с монахами, постигал шаманские практики и теперь, обогащенный новыми знаниями, приезжает снова в Москву.
Надежде очень хотелось заниматься. Она и так жалела, что вынуждена была оставить занятия. Ну как ей быть? Где выкроить время хоть раз в неделю? Целыми днями работа. Вечерами — светская жизнь, от которой ей совсем не хочется отказываться. Воскресенье? Единственный выходной. Нереально. К тому же занятий по воскресеньям не бывает. Муж и без того злится, что Надя вечно занята, домом и семьей практически не занимается. Да, кстати, о муже. Она же, собственно, с этим вопросом и пришла.
— А что за вопрос? — поинтересовалась Аля.
— Понимаешь… — заволновалась Надежда, — остыла я. Ничего не чувствую к нему.
— В постели ты имеешь в виду?
— Не только! Ни в обыденной жизни, ни в общении, ни в постели. Интерес пропал. И как к человеку. И как к мужчине.
— Подожди, подожди! — Аля остановила собеседницу. — Мы же столько занимались. Говорили о том, как строить гармоничные взаимоотношения с партнером, как правильно себя вести. Разве не так? Или ты ничего не применяешь на практике?
— Ну как не применяю?! Конечно, я старалась. Ведь мы с ним уже восемь лет вместе. А занимаюсь я пять, да нет, пожалуй, больше пяти лет. И все эти годы я только и пытаюсь усовершенствовать, преобразить… — Надежда с трудом подбирала слова. Было видно, с каким усилием она произносит эти незамысловатые фразы.
— И что?
— А то, что в какой-то момент поняла: не хочу! Больше не хочу! Ведь согласись: это если два человека стремятся что-то изменить в себе, продвинуться, развиться. Тогда да! Тогда у них что-то получается. Они, что называется, идут в одной упряжке: вместе работают, вместе отдыхают…
— Согласна.
— А не так, как у нас. Я одна постигаю высоты, я одна стремлюсь донести что-то до него, а у него, кроме соцсоревнования, на уме ничего нет.
— Так, стоп! — Аля решительно прервала собеседницу. — Материальную основу существования никто не отменял. Подумай сама, как бы ты смогла учиться, постигать, расти над собой, если бы не было в твоей семье определенного материального достатка? И квартиру ты получила, и дочка растет. Кто это обеспечивает? Кто зарабатывает на жизнь?