Это совсем не понравилось Аркаше. Он отпрыгнул с пути динозавра. У новенького было низкое массивное тело на коротких массивных ногах, он бежал переваливаясь, как медведь.
И тут Аркаша сделал свое самое первое открытие в мире динозавров: все эти чудища похожи на каких-то современных животных!! Может быть, кенгуру произошли от динозавров? И медведи тоже? Как Аркаше хотелось посоветоваться с умным человеком!
Пока он так думал, покрытый чешуей медведь с тяжелой короткой мордой со страшным ревом развернулся, чтобы напасть на Аркашу. Если верить книгам и фильмам, динозавры большей частью невероятные гиганты и охотятся друг за другом, а не за туристами и исследователями, которых просто не замечают. А они оказались весьма противными созданиями разных размеров.
Рассуждая так, Аркаша подумал, что, пожалуй, он зря расстался со Шпигли. Браслет мог помочь ему именно теперь.
«Давай-ка я поднимусь и возьму его», — подумал Аркаша.
Но сделать этого ему не удалось.
Потому что неподалеку от него медленно трусил мелкий динозавр чуть побольше кошки. Он был похож на бобра и не бежал, а прыгал, отталкиваясь хвостом.
В зубах этот динозавр держал рыжую тряпочку.
Может быть, Аркаша и не сообразил бы, кого тащит динозаврик, но тут до его мозга донесся отчаянный крик:
— Аркадий, прекрати это безобразие! Разве ты не видишь, что меня взяли в плен?! Неужели ты допустишь, чтобы твоего товарища растерзали какие-то пресмыкающиеся?
И пока Аркаша старался сообразить, что же происходит, его спутник принялся распевать детскую сказочную песенку, которую Аркаша конечно же давно забыл:
— Несет меня лиса в далекие леса, за высокие горы, в широкие просторы! Спасите меня скорей, да не вижу богатырей! Был у меня друг Аркадий, да в душу он мне нагадил!
— Хватит! — закричал Аркаша. — Животное, отдай мне ценный прибор!
Динозавр, услышав крик Аркаши, припустил еще быстрее, и конечно же Аркаше никогда бы не догнать похитителя Шпигли, если бы на пути этого негодяя не показался неожиданный спаситель.
Это тоже был динозавр. И Аркаша даже вспомнил, как он называется: пахицефалозавр.
В книжке о приключениях глупо перечислять имена динозавров. Ведь ученые называли их по-латыни, а латынь — это мертвый язык. На нем говорили жители древней Римской империи. Потом этот язык все забыли, а когда через пятьсот лет вспомнили, оказалось, что это уже не латынь, а итальянский язык. К тому времени римлянами себя называли внуки и правнуки тех варваров, которые когда-то пришли сюда, чтобы завоевать и грабить Рим и другие богатые города. Они перебили часть римлян, а другую сделали своими рабами. Понемногу все перемешались, и получились итальянцы. Но итальянцы — люди гордые, и потому они себя называют римлянами, хотя говорят совсем не на римском языке. А язык бывших римлян, то есть латынь, никуда не пропал. Ведь на нем были написаны все те законы, которыми пользуются в мире и сегодня, на нем первые врачи писали свои первые рецепты, а первые ученые давали названия открытым ими зверям. Вот и пошло с тех пор: если ты считаешь себя настоящим ученым, то будь любезен, пользуйся древним языком — латынью, иначе твои коллеги сочтут тебя невеждой.
Поэтому всех динозавров ученые называли и до сих пор называют по-латыни.
А если перевести эти громозвучные и длиннющие названия на наш язык, то оказывается, они просто описывают динозавров. Вот, например, динозавр, который кинулся на похитителя Шпигли. Он называется пахицефалозавром. Запомнить невозможно! Только Аркаша с его памятью и трудолюбием мог запомнить и произнести это имя.
А что это значит в переводе?
«Завр» — означает «ящер». Все динозавры — ящеры. А «дино» — значит «ужасный». Динозавр — «ужасный ящер».
А кто такой пахицефалозавр? Это — «толстоголовый ящер».
Всего-навсего.
На голове этих ящеров выросли костяные купола, как будто солдатские каски. Толщины и крепости невероятной.
Сами-то ящеры невелики, с человека ростом, ну, иногда побольше, со слона, ну, иногда еще побольше, с троллейбус, но в мире динозавров это не размеры. Это так, мелочь пузатая, головастая.
И зубов у них больших нет, и лапы задние, как у птиц, но без страшных когтей, и ручки передние, как у людей, пятипалые. И раскраска пятнистая, как у камуфляжного костюма. Вот только костяная каска на голове, и потому этот динозавр ведет себя как баран сумасшедший. Чуть видит опасность или соперника, тут же наклоняет голову и несется вперед, как таран на крепостные ворота.
Ба-бах! — и противник с катушек долой!
Ба-бах! — и браслетик вылетел из зубов динозавра-похитителя и взлетел в воздух.
— Я лечу! Я несусь к звездам! — послышался в мозгу Аркаши голос Шпигли. — Может, я птица? Чего ж я летаю?
Аркаша совершил вратарский прыжок и, пробившись сквозь колючие ветки первобытной малины, скатился по хвощам и настиг браслетик только в зарослях цветов. Цветы стояли густой стеной прямых стеблей, на которых покачивались огромные розовые соцветия, источавшие неприятный гнилой запах.
Аркаша схватил Шпигли и попытался выбраться из зарослей, но цветы прилипали к ногам и рукам, тянулись к нему, шуршали, шептались, и Аркаша чуть не потерял сознание от удушья, но его разбудил пронзительный голосок Шпигли:
— Ты с ума сошел? Так заснешь и уже никогда не проснешься! А что скажет твой несчастный дедушка? А что подумает о тебе твоя подруга Алиса Селезнева?
— А что… она… подумает? — с трудом спросил Аркаша.
— Она решит, что ты дезертир. Что тебе не хотелось учиться в школе и овладевать науками и ты трусливо сбежал в меловой период, чтобы купаться в теплых болотах.
— Чепуха, — возразил Аркаша и тут увидел, что на него глядит чудовище совершенно невероятного вида, которое, оказывается, пришло сюда полакомиться цветами.
Но разве такие чудовища могут лакомиться цветами?
— Еще как могут, — ответил Шпигли, который, разумеется, читал все мысли Аркаши. — Это чудовище называется центрозавром.
— Здравствуй, центрозавр, — вежливо сказал Аркаша.
Больше всего центрозавр был похож на носорога. Но кроме носорожьего рога, который рос на носу, как и положено, у него было еще два, которые торчали в стороны, как усы, на голове у него был щит, а глазки оказались такими маленькими, что их можно было угадать только по блеску — так глубоко спрятались эти звездочки.
Голова у центрозавра была длиной побольше Аркаши, а насколько велик центрозавр, он понять не мог, потому что тот смотрел на него в упор. Но уж наверняка он не уступал трем носорогам, вместе взятым.
— Он на меня не наступит? — спросил Аркаша, стараясь отойти. В голове шумело — запах тухлых цветов действовал вовсю.
— Он думает сейчас, цветок ты или нет. Он уже решил, что ты, вернее всего, не цветок. А так как центрозавры и все подобные им цератопсы едят только цветы, то он не представляет для нас опасности.
— Но вы уверены?
— Разумеется, я же читаю его мысли, короткие как спички.
— Зачем же такая броня, если ты кушаешь цветочки? — удивился Аркаша.
— Не все его соседи питаются цветочками, — заметил Шпигли. — Некоторые рады бы скушать центрозавра.
Аркаша смотрел на динозавра, тот смотрел на Аркашу и медленно жевал стебель цветка, отчего цветок как бы вползал ему в рот.
— Странное название, — сказал Аркаша, — а что, на окраинах таких динозавров нету? Они только в центре водятся?
— Не шути, — ответил Шпигли, — у тебя, мальчик, это плохо получается. Центрозавр — означает «ящер с острыми пиками».
— Не может быть!
— И относится он к роду цератопсов, к которому также принадлежат стиракозавр, моноклоний, что значит единорогий, и даже лептоцератопс. Они отличаются…
— Хватит! — закричал Аркаша. — Сил больше нет. Зря я тебя спасал.
— Не спас бы, сам бы погиб, — ответил браслет, потом подумал немного и добавил: — Вообще-то ты, Аркадий, преступник. Своего верного товарища бросил в темной пещере, где его мог растерзать любой динозавр.
— А вас можно растерзать? — спросил Аркаша.
— А также растоптать, расплющить, оплевать и унизить! — воскликнул Шпигли. — Я такое же благородное существо, как и ты. И мне тоже бывает грустно.
Центрозавр проглотил цветок, распахнул свою пасть с небольшими, похожими на карандаши зубами и схватил новый букет. Он зажмурился от удовольствия.
Аркаша включил съемочную камеру, которая в виде небольшой кнопки была прикреплена над верхним карманом.
— Ничего нового нет, — сказал браслетик. — Центрозавр как центрозавр, не трать энергию, мой друг.
— Я это ребятам в классе покажу, — сказал Аркаша. — А то у нас все думают, что динозавры — это хищные чудовища. Пускай полюбуются.
Браслет замолчал, послушно ожидая, пока центрозавр дожует букет цветов, и только потом сказал:
— Погляди наверх, может, захочешь снять?
Аркаша посмотрел наверх.
Над поляной парили две чудесные птицы. Впрочем, нельзя было сказать наверняка, птицы это или какие-то другие существа. Крылья у них были небольшие, белые с темными краями, а хвост длинный, не совсем птичий, словно хвост ящерицы, по сторонам которого выросли перья. Но удивительнее всего была голова этой птицы — у нее отсутствовал клюв, а вытянутая вперед крокодилья мордочка заканчивалась приоткрытым ртом, наполненным множеством мелких острых зубов. Таких птиц над Аркашей реяло несколько, может, штук пять, они парили на воздушных потоках, летали медленно и лишь порой складывали крылья и кидались вниз за стрекозой или большой мухой.
В меловом периоде еще не было настоящих птиц. Настоящие птицы произойдут именно от этих странных помесей птиц и ящериц с длинным хвостом. Они назывались…
— Археоптериксами, — сразу подсказал Шпигли.
— Не мешайте, дайте самому вспомнить.
— Археоптерикс означает «древнее крыло», — сказал Шпигли. — Цивилизованный человек сам должен перевести.
— Спасибо, значит, я недостаточно цивилизованный, — сказал Аркаша.
Он принялся снимать археоптериксов.
— Куда дальше пойдем? — спросил Шпигли.
— У вас есть идеи? — ответил вопросом на вопрос Аркаша.
— Судя по календарю, вживленному в мой мозг, тайна, которая случилась с динозаврами и погубила их, скрывается где-то в ближайших днях.
— Неужели никто раньше не пытался ее разгадать?
— У нас и без тайн много дел, — ответил браслет.
— Не верю, — сказал Аркаша. — Это слишком важная тайна…
— Ну, была одна сотрудница… вернее, даже две сотрудницы. Они побывали здесь, но не попали в тот самый момент. Одна прожила два месяца до катастрофы, а вторая угодила в мир, где динозавров уже почти не было. А вот точно попасть в нужный момент смог ты первый, Аркаша!
Аркаша не до конца поверил браслетику, хотя не знал, может ли такой прибор говорить неправду? Но, наверное, если бы кто-то узнал, что же случилось с динозаврами, об этом бы написали в газетах и показали по всем видеосистемам мира…
Дикий визг донесся с неба.
Аркаша поднял голову.
Оказывается, на первобытную птицу археоптерикса накинулось летающее чудовище, больше всего похожее на летучую мышь, которую не кормили года два. А еще больше на рваное серое одеяло, пролежавшее лет сто в пыли на чердаке.
Длинная крокодилья морда этого одеяла была снабжена множеством острых треугольных зубов.
— Птеродактиль! — воскликнул Аркаша. — Настоящий птеродактиль.
— Вот именно, — согласился браслетик, — отвратительная бестия.
Больше он сказать ничего не успел, потому что птица археоптерикс попыталась улететь в чащу, но ее пышные крылья и длинный хвост были очень полезны, когда надо было красиво парить над полянами, но совершенно не годились, чтобы спасаться от быстрого птеродактиля, который был к тому же раз в десять больше первобытной птицы.
Хрясть! Аркаша услышал, как сомкнулись челюсти птеродактиля на крыле археоптерикса. Тот забил целым крылом и каким-то чудом вырвался из пасти хищника.
И, кружась, словно оборвавшийся с дерева осенний лист, начал падать вниз.
Это, как ни странно, спасло птицу. Птеродактиль нырнул за ней и, спускаясь к земле, все щелкал зубами, стараясь схватить свою жертву. Птица падала неверно, неровно, кружась, и птеродактиль, умишко у которого был хоть и злобный, но махонький, все время промахивался.
И тут Аркаша, которого тысячу раз учили не вмешиваться в дела динозавров мелового периода, побежал к тому месту, куда падал археоптерикс, чтобы его защитить.
Археоптерикс — даром что первобытная птица, только-только произошедшая от мелкого динозаврика, — понял, где его спасение. Ковыляя и волоча за собой сломанное крыло, он направился к Аркаше.
Птеродактиль застрекотал, как гигантский кузнечик, и перенес свое внимание на нового врага. Тем более что Аркаша показался ему более вкусной добычей, чем птица.
— Ну уж нет! — мысленно произнес браслетик. — Птеродактиль, я приказываю тебе зажмуриться!
Аркаша не видел, конечно, зажмурился ли птеродактиль, но когда он начал пикировать на Аркашу, мальчик кинулся за толстую пальму.
Не изменяя скорости, птеродактиль камнем пронесся к земле и со всего размаха врезался в нее.
— А теперь пошли, — приказал Шпигли, — не то его родственники прилетят посмотреть, что тут творится.
Аркаша поднял археоптерикса. Птица была размером с гуся, а ее длинный, украшенный двумя рядами перьев хвост свисал до самой земли. Птица пискнула и опустила голову.
— Ей больно, — сказал Аркаша.
— Еще как! — согласился Шпигли.
— Ее нельзя тут оставлять, — сказал Аркаша.
— Погоди немножко, я ей в головку загляну, — сказал Шпигли.
Так они и стояли. Аркаша держал на руках птицу, и ему было тяжело. Но он терпел.
— Тут у нее гнездо близко, — сказал Шпигли. — Пошли.
Он мысленно подсказывал Аркаше, куда идти, и через несколько минут они подошли к густому кустарнику. Там в тени ветвей невысоко над землей было устроено большое гнездо, в котором сидело пятеро маленьких птичек.
При виде раненой мамы и незнакомого двуногого чудовища малыши жалобно запищали.
— Сейчас я их успокою, — сказал Шпигли.
И в самом деле, птенцы замерли, прислушиваясь к мысленной речи рыжего браслетика. А потом принялись хлопать зубастенькими ротиками. Они просили покушать — но кто теперь их будет кормить?
Аркаша сам задал себе этот вопрос и тут же увидел на него ответ.
Сверху спустилась вторая птица. И начала парить над кустами, не смея снизиться.
— Это их папа, — сказал Шпигли. — Он позаботится о детях.
Аркаша отпустил птицу, и она заковыляла к гнезду. Она совсем уже не боялась Аркашу.
Мама-археоптерикс уселась на земле под гнездом, расправив поврежденное крыло.
— Не бойся за них, — сказал Шпигли.
— По крайней мере, мы сделали доброе дело! — воскликнул Аркаша.
Браслетик вздохнул и ответил:
— Порой я смотрю на вас, люди, и думаю — ну откуда вы такие жестокие, глупые и необразованные? Почему вы не хотите думать?
— А в чем дело? — спросил Аркаша.
— Почему ты думаешь, что спасать археоптериксов лучше, чем птеродактиля? Птеродактиля мы с тобой, возможно, ухлопали до смерти.
— Но он же напал на археоптерикса! — возразил Аркаша.
— А археоптерикс нападает на стрекоз. Стрекоз тебе не жалко?
— Археоптерикс красивый.
— Самый красивый — это я. Но знает об этом только королева Соод, которая живет в другом конце Галактики, — сказал Шпигли.
— Я думал, что ты все-таки машина.
— Я иногда тоже так думаю. А иногда сомневаюсь. Иначе откуда у меня такое глубокое понимание человеческой натуры?
Аркаша замолчал и задумался. А ведь браслетик прав. Почему красивый археоптерикс больше достоин жить, чем некрасивый птеродактиль? Ведь для мамы, невесты и детишек птеродактиля он был писаным красавцем!
— То-то, — сказал Шпигли, подслушав мысли своего спутника. — Я и сам кое-кому, не будем указывать пальцем, кажусь похожим на грязную тряпочку. Ты со мной не согласен?
— Согласен, — вздохнул Аркаша, — только я никогда не называл вас грязной тряпочкой.
— Если бы я в тебе такую мысль отыскал, я бы тебя на куски разорвал! — ответил Шпигли.
Аркаша вежливо попрощался с археоптериксом, который длинным змеиным языком вылизывал свое крыло, и пошел дальше вниз, к болоту, где он видел бронтозавров.
Аркаша знал, что бронтозавры — слово неточное. Когда-то так назвали всех гигантских травоядных динозавров. Все они в чем-то похожи друг на дружку.
Они — бочки, гигантские бочки с двумя длинными отростками. Спереди — это шея, которая заканчивается маленькой головкой, а сзади точно такой же длины хвост, который ничем не заканчивается.
Голова у этих динозавров размером с Аркашу. Вам она может показаться слишком огромной, но учтите, что сам динозавр в длину больше тридцати или сорока метров.
Аркаша остановился на крутом берегу, который в том месте вдавался в болото, как нос плывущего по реке фрегата. Отсюда было удобно разглядывать динозавров.
Они стояли, лежали в воде, бродили по грязи так близко от Аркаши, словно все это происходило во сне. Так быть не может.