Никки открыл дверцу машины. От холодного воздуха Танзи пошевелилась. Она потерла глаза и заморгала, глядя на Джесс, затем медленно оглядела салон, припоминая события последнего часа.
– То есть мы никуда не едем?
Джесс собрала сумки, стоявшие у ног. Этот разговор лучше вести не при посторонних.
– Идем в дом, Танзи. Уже поздно.
– Значит, мы не едем в Шотландию?
Джесс смущенно улыбнулась мистеру Николсу:
– Еще раз спасибо.
Она вытащила сумки на мостовую. Воздух был неожиданно морозным. Никки стоял у калитки и ждал.
Голос Танзи надломился от внезапного понимания.
– Значит, я не буду учиться в Сент-Эннз?
Джесс попыталась улыбнуться:
– Давай поговорим об этом позже, милая.
– Но что мы будем делать? – спросил Никки.
– Не сейчас, Никки. Идем в дом.
– Ты должна полиции пять штук. Как мы попадем в Шотландию?
– Дети! Ну, пожалуйста! Идем в дом!
Норман со стоном поднялся с заднего сиденья и выполз из машины.
– Ты не сказала, что мы что-нибудь придумаем. – В голосе Танзи нарастала паника. – Ты всегда говоришь, что мы что-нибудь придумаем.
– Мы что-нибудь придумаем, – пообещала Джесс, вытаскивая одеяла из багажника.
– Ты сказала это не таким голосом, каким говоришь, когда мы действительно что-нибудь придумаем.
Танзи заплакала. Это было так неожиданно, что Джесс сперва растерялась.
– Держи! – Она сунула одеяла Никки и нырнула в машину, пытаясь вытащить Танзи.
– Танзи… милая. Выходи. Уже поздно. Мы об этом поговорим.
– Поговорим о том, что я не буду учиться в Сент-Эннз?
Мистер Николс смотрел на руль, как будто это было уже слишком. Джесс начала вполголоса извиняться.
– Она устала. – Джесс попыталась обхватить дочь рукой. Танзи отодвинулась. – Ради бога, простите.
В этот миг зазвонил телефон мистера Николса.
– Джемма, – устало произнес он, как будто ждал звонка.
Трубка злобно жужжала, как будто в ней сидела оса.
– Знаю, – тихо произнес мистер Николс.
– Я очень хочу учиться в Сент-Эннз, – плакала Танзи.
У нее упали очки – Джесс все не находила времени отвезти дочь в оптику и починить их, – и она закрыла глаза руками.
– Пожалуйста, можно мне учиться в Сент-Эннз? Пожалуйста, мама! Я буду очень хорошо себя вести. Только разреши мне учиться в Сент-Эннз.
– Тише! – В горле Джесс встал комок. Танзи никогда ни о чем не просила. Она была сделана из другого теста. – Танзи…
Никки отвернулся, точно был не в силах смотреть.
Мистер Николс произнес в трубку что-то неразборчивое. Танзи начала всхлипывать. Она висела на Джесс мертвым грузом. Как будто не желала выходить из машины.
– Идем, милая. – Джесс потянула ее.
Танзи уперлась руками и ногами в дверь:
– Пожалуйста, мама. Пожалуйста. Пожалуйста. Я буду очень хорошо себя вести.
– Танзи, ты не можешь оставаться в машине.
– Пожалуйста…
– Выходи. Немедленно, детка.
– Я отвезу вас, – произнес мистер Николс.
Джесс стукнулась головой о раму двери.
– Что?
– Я отвезу вас в Шотландию. – Он положил трубку и посмотрел на руль. – Мне нужно в Нортумберленд. Шотландия не намного дальше. Я вас подброшу.
Все умолкли. В конце улицы раздался взрыв смеха и хлопнула дверца машины. Джесс поправила съехавший набок хвостик.
– Спасибо, вы очень любезны, но мы не можем принять ваше предложение.
– Нет. – Никки наклонился вперед. – Еще как можем, Джесс. – Он посмотрел на Танзи. – Правда. Можем.
– Но мы даже не знаем вас. Я не могу просить вас…
– Я просто подвезу вас. Мне не трудно, – сказал мистер Николс, не глядя на нее.
Танзи всхлипнула и потерла нос:
– Пожалуйста, мама!
Джесс посмотрела на нее, на изуродованное лицо Никки, на мистера Николса. Ей нестерпимо хотелось выскочить из машины.
– Мне нечего вам предложить. – Ее голос надломился. – Совсем нечего.
Мистер Николс поднял бровь и взглянул на собаку.
– Даже пропылесосить задние сиденья после поездки?
Пожалуй, невежливо было выдыхать с таким облегчением.
– Ну… конечно, нет проблем.
– Тогда договорились. Ложитесь спать, я заеду за вами завтра утром.
11. Эд
Эдварду Николсу понадобилось минут пятнадцать, после того как он покинул район Дейнхолл, чтобы спросить себя, какого черта он только согласился отвезти свою сварливую уборщицу, двух ее чудаковатых детей и огромного вонючего пса до самой Шотландии. О чем он вообще думал? Он так и слышал скептический голос Джеммы:
– Ты везешь незнакомую девочку и ее семью на другой конец страны и называешь это «чрезвычайными обстоятельствами». Ясно. – (Он явственно услышал кавычки. Пауза.) – Она симпатичная?
– Кто?
– Мать. Большие сиськи? Длинные ресницы? Девица в беде?
– Дело не в этом. Э-э-э… – Эд не мог толком ответить, пока они сидели в машине.
– То есть «да»? – Джемма глубоко вздохнула. – Сколько можно, Эд!
Завтра он заедет к ним с утра пораньше, извинится и сошлется на неотложные дела. Она поймет. Наверное, ей тоже не хочется ехать в одной машине с едва знакомым человеком. Она не слишком обрадовалась его предложению.
Он даст денег на поезд ребенку. В конце концов, не его вина, что эта женщина – Джесс? – решила прокатиться на незастрахованной машине с просроченным акцизным диском. Если посмотреть со стороны – копы, чудаковатые дети, ночная прогулка, – от нее только и жди неприятностей. А Эду Николсу вполне хватало своих.
С этими мыслями он умылся, почистил зубы и уснул так крепко, как не спал несколько недель.
Он притормозил у калитки вскоре после девяти. Эд собирался приехать раньше, но забыл, где расположен дом. Район был настоящим лабиринтом однотипных улиц, и Эд вслепую колесил почти тридцать минут, пока не опознал Сикоув-авеню. И то лишь по пабу.
Утро было сырым и тихим, воздух – тяжелым от влаги. Улица была пустынной, не считая рыжего кота, который шагал по мостовой, выгнув хвост вопросительным знаком. При свете дня Дейнхолл казался чуть менее недружелюбным, но Эд все равно поймал себя на том, что дважды проверил, запер ли машину.
Он поднял взгляд на окна, надеясь, что нашел нужный дом. Одну из комнат второго этажа украшали белые и розовые флажки; на переднем крыльце безжизненно висели две корзины для цветов. На соседней дорожке стояла машина под брезентом. Но настоящая примета медленно бродила по садику в переднем дворе и остановилась, только чтобы задрать ногу над детским велосипедом. О господи! Этот пес. Огромный. Эд вспомнил, как он развалился на заднем сиденье его автомобиля вчера вечером. Когда Эд утром садился в машину, в ней еще попахивало.
Он осторожно открыл задвижку калитки, опасаясь реакции пса, но тот лишь повернул свою огромную голову без малейшего проблеска интереса, поплелся в тень чахлого дерева и плюхнулся на бок, лениво подняв ногу, как будто смутно надеялся почесать себе живот.
– Ну, я пошел, спасибо, – сказал Эд.
Он прошел по дорожке и остановился у двери. Он заранее заготовил свою маленькую речь.
«Привет, мне очень жаль, но у меня возникли неотложные дела на работе и, боюсь, в ближайшие пару дней мне не выбраться. Но я с радостью внесу вклад в фонд олимпиады вашей дочери. По-моему, просто замечательно, что она так усердно учится. Итак, вот деньги ей на билет».
Сегодня утром это звучало чуть менее убедительно, чем вчера вечером, но ничего не поделаешь. Он собирался постучать, когда увидел приколотую к двери записку, трепетавшую на ветру.
ФИШЕР ТЫ МАЛОЛЕТНЯЯ МРАЗЬ Я СКАЗАЛА ПОЛИЦИИ ЧТО ЕСЛИ К НАМ КТО-ТО ВЛОМИТСЯ ТО ЭТО ТЫ И ОНИ СЛЕДЯТ ЗА ДОМОМ
Когда он выпрямился, дверь отворилась. На пороге стояла девочка.
– Мы уже собрались, – произнесла она, щурясь и наклонив голову набок. – Мама сказала, что вы не приедете, но я знала, что вы приедете, и запретила ей разбирать чемоданы до десяти часов. А вы справились на пятьдесят три минуты быстрее, что приблизительно на тридцать три минуты превосходит мою оценку.
Эд моргал.
– Мама! – Девочка распахнула дверь.
Джесс стояла в коридоре, словно застыла на полпути. На ней были обрезанные джинсы и рубашка с закатанными рукавами. Волосы заколоты. Не похоже, чтобы она собиралась проехать через всю страну.
– Привет, – неловко улыбнулся Эд.
– О! Да.
Джесс покачала головой. Эд понял, что девочка сказала правду: она на самом деле не верила, что он приедет.
– Извините, что не предлагаю кофе – избавилась от остатков молока вчера перед отъездом.
Прежде чем Эд успел ответить, мимо прохромал паренек, потирая глаза. Его лицо еще было распухшим и напоминало импрессионистский пейзаж в фиолетовых и желтых тонах. Эд уставился на гору вещевых и мусорных мешков в прихожей и спросил:
– Что из этого мы берем?
– Все, – ответила девочка. – И я упаковала одеяло Нормана.
Джесс настороженно смотрела на Эда. Он попытался открыть рот, но не смог издать ни звука. Весь коридор был заставлен потрепанными книгами в мягких обложках. Почему-то это его удивило.
– Мистер Николс, возьмите эту сумку, пожалуйста. – Девочка подтащила к нему сумку. – Я уже пыталась ее поднять, потому что Никки пока нельзя носить тяжести, но сил не хватило.
– Конечно. – Он машинально нагнулся и на мгновение замер, прежде чем поднять сумку. «Как же быть?»
– Мистер Николс… – Джесс встала перед ним. Похоже, ей тоже было не по себе. – Насчет этой поездки…
Передняя дверь внезапно распахнулась. Женщина в тренировочных штанах и футболке замахнулась на Эда бейсбольной битой.
– А НУ ПОЛОЖИ! – прорычала она. Он замер. – РУКИ ВВЕРХ!
– Нат! – крикнула Джесс. – Не трогай его!
Эд медленно поднял руки и повернулся лицом к фурии.
– Что за… – Женщина смотрела мимо Эда. – Джесс? О господи! Я думала, у тебя в доме кто-то есть.
– Конечно есть. Я!
Женщина опустила биту и в ужасе уставилась на Эда:
– О боже! Это… Ради бога, простите. Знаете, я увидела переднюю дверь и подумала, что вы взломщик. Я думала, вы… сами знаете кто. – Она нервно засмеялась и в отчаянии посмотрела на Джесс, словно Эда рядом не было.
Эд выдохнул. Женщина убрала биту за спину и попыталась улыбнуться:
– Вы же знаете, что это за район…
Эд отступил и осторожно кивнул:
– Все в порядке… Я только схожу за телефоном. Оставил в машине.
Он с поднятыми руками протиснулся мимо нее и пошел по дорожке. Открыл и закрыл дверцу машины, снова запер ее, чтобы занять руки. Эд пытался мыслить здраво, несмотря на гул в ушах. «Просто садись и уезжай, – произнес внутренний голос. – Вы с ней больше не пересечетесь. Немедленно уезжай».
Эд любил порядок. Он предпочитал знать, что ждет дальше.
Все в этой женщине говорило о своего рода… беспредельщине, которая действовала ему на нервы.
Эд пошел по дорожке, пытаясь подобрать нужные слова. Приблизившись к дому, он услышал разговор за полузакрытой дверью. Голоса разносились по садику.
– Я ему откажу.
– С какой стати, Джесс? – Голос парня. – Почему?
– Потому что это слишком сложно. Я работаю на него.
– Ты убираешься у него в доме. Это не одно и то же.
– Тогда потому, что мы его не знаем. Нельзя учить Танзи не садиться в машину к незнакомым мужчинам, а делать совершенно противоположное.
– Он носит очки. Вряд ли он серийный убийца.
– Расскажи это жертвам Денниса Нильсена. И Гарольда Шипмана.
– Ты знаешь слишком много серийных убийц.
– Мы натравим на него Нормана, если он сделает что-нибудь плохое. – Снова голос мальчика.
– Ну конечно. Ведь Норман так самоотверженно защищает нашу семью.
– Но мистер Николс этого не знает.
– Послушай! Он чужой человек. Вчера он помог нам и немного увлекся. Он явно не хочет никуда ехать. Мы… мы просто осторожно поговорим с Танзи.
Танзи. Эд смотрел, как она бегает по заднему двору и волосы развеваются у нее за спиной. Смотрел, как пес ковыляет к двери – не то пес, не то як, – оставляя за собой прерывистую нитку слюны, словно улитка.
– Я стараюсь его измотать, чтобы он проспал большую часть поездки. – Танзи встала перед ним, задыхаясь.
– Хорошо.
– Я правда разбираюсь в математике. Мы едем на олимпиаду, чтобы я могла выиграть деньги и поступить в школу, где смогу решать задачи продвинутого уровня. Угадайте, как меня зовут в двоичном коде?
Эд взглянул на нее:
– Танзи – твое полное имя?
– Нет. Но все зовут меня Танзи.
Он надул щеки и выдохнул:
– Гм. Ладно. 01010100 01100001 01101110 01111010 01101001 01100101.
– Вы сказали 1010 в конце? Или 0101?
– 1010. Ха!
Они с Ронаном любили эту игру.
– Круто! Все правильно. – Она прошла мимо него и толкнула дверь. – Я ни разу не была в Шотландии. Никки уверяет, что там бродят стада диких хаггисов. Но это же неправда?
– Насколько я знаю, в наши дни все хаггисы домашние.
Танзи уставилась на него, улыбнулась и негромко зарычала.
И Эд Николс понял, что едет в Шотландию.
Он распахнул дверь, и женщины замолчали. Они опустили взгляд на сумки, которые он взял обеими руками.
– Мне нужно кое-что уладить перед отъездом. – Дверь болталась за его спиной. – И вы забыли Гэри Риджуэя. Убийцу из Грин-Ривера. Но вам нечего бояться. Они все были близорукими. А я дальнозоркий.
Ушло три четверти часа, только чтобы выехать из города. Сломанные светофоры на вершине холма в сочетании с пасхальными выходными превратили шоссе в медлительную и очень раздраженную гусеницу. Джесс сидела на соседнем сиденье, смущенно молчала и сжимала ладони коленями. Наверное, знала, что Эд подслушал весь разговор. Кажется, она не сказала ни слова с момента отъезда.
Танзи сидела по одну сторону от пса, мальчик – Никки – по другую. Эд включил кондиционер, но от пса все равно воняло. Пришлось выключить кондиционер и открыть все четыре окна. Неловкое молчание нарушало только непрерывное щебетание Танзи.
– Вы уже бывали в Шотландии?
– Откуда вы родом?
– У вас есть там дом?
– А почему тогда вы живете здесь?
Эд ответил, что ему надо разобраться с работой. Это проще, чем сказать: «Я жду, когда мне предъявят обвинение и посадят в тюрьму лет на семь».
– У вас есть жена?
– Больше нет.
– Вы ей изменяли?
– Танзи, – одернула Джесс.
Эд заморгал. Взглянул в зеркало заднего вида:
– Нет.
– В «Шоу Джереми Кайла» мужчины всегда изменяют. Иногда у них рождаются дети на стороне, приходится делать анализ ДНК, и если результат положительный, у женщин явно чешутся руки. Но чаще всего они плачут. – Танзи сощурилась, глядя в окно. – Головой надо было думать. У мужчин есть дети от других женщин. Или бывшие подружки. Так что, по статистике, измена не за горами. Но женщины, похоже, не разбираются в статистике.
– Я не смотрю «Шоу Джереми Кайла», – сказал Эд, глянув на навигатор.
– Я тоже не смотрю. Только в гостях у Натали, когда мама работает. Натали включает запись и идет убираться, чтобы посмотреть шоу вечером. У нее сорок семь выпусков на жестком диске.
– Танзи! Не мешай мистеру Николсу вести машину.
– Ничего страшного.
Джесс теребила прядь волос. Она забралась на сиденье с ногами. Эд терпеть не мог, когда на сиденье забираются с ногами. Даже если без обуви.
– И почему жена вас бросила?
– Танзи!
– Я веду себя вежливо. Ты говорила, что вести вежливую беседу – это хорошо.
– Простите, – сказала Джесс.
– Не стоит извинения. – Эд посмотрел на Танзи в зеркало заднего вида. – Моя жена считала, что я слишком много работаю.
– В «Шоу Джереми Кайла» такого не говорят.
Пробка рассосалась, и они выехали на шоссе с разделительной полосой. Эд прибавил скорость. День был чудесный, и ему хотелось выбрать прибрежную дорогу, но он опасался снова попасть в пробку. Пес скулил, мальчик играл в «Нинтендо» с выключенным звуком, сосредоточенно опустив голову, а Танзи постепенно притихла. Эд включил радио – канал с хитами – и на мгновение поверил, что все будет хорошо. Это всего лишь один день его жизни, если не торчать в пробках. Всяко лучше, чем сидеть дома.
– Навигатор считает, что через восемь часов мы будем на месте, если не застрянем в пробке, – сказал Эд.
– По шоссе?
– Ну да. – Он покосился налево. – Даже у топовой модели «ауди» нет крыльев. – Эд попытался улыбнуться, чтобы показать Джесс, что шутит, но она не улыбнулась в ответ.
– Э-э-э… Есть одна проблема.
– Проблема?
– Танзи тошнит, если ехать слишком быстро.
– «Быстро» – это сколько? Восемьдесят миль в час? Девяносто?
– Ммм… Пятьдесят, если честно. Или даже сорок.
Эд посмотрел в зеркало заднего вида. Кажется, девочка немного побледнела? Она смотрела в окно, положив руку на голову пса.
– Сорок? – Эд притормозил. – Вы шутите? Вы предлагаете ехать в Шотландию по проселочным дорогам?
– Нет. То есть может быть. Послушайте, возможно, Танзи уже переросла это. Но она редко ездит на машине, и у нас были с этим большие проблемы, и… Я просто не хочу испачкать вашу красивую машину.
Эд снова посмотрел в зеркало заднего вида:
– Мы не можем ехать проселочными дорогами – это нелепо. Придется несколько дней добираться до места. Ничего не случится. Машина совсем новая. У нее титулованная подвеска. В ней никого никогда не тошнит.
Джесс смотрела прямо перед собой:
– Полагаю, у вас нет детей?
– А почему вы спрашиваете?
– Просто так.
На дезинфекцию и мытье заднего сиденья шампунем ушло двадцать пять минут, и с тех пор Эд чувствовал слабый запах рвоты каждый раз, когда заглядывал в салон. Ведро Джесс одолжила на бензоколонке, шампунь нашла в одной из сумок детей. Никки сидел на обочине рядом со станцией техобслуживания, нацепив огромные солнечные очки, а Танзи обнимала собаку и прижимала ко рту скомканный платок, словно чахоточная.
– Ради бога, простите, – повторяла Джесс. У нее были закатаны рукава, на лице застыло угрюмое сосредоточенное выражение.
– Все в порядке. Вы чистите машину, не я.