Провалы, пороки, стыд – словно несмываемое пятно. Глубоко в душе этих людей гнездится убеждение, что они плохи.
У других проблема не в остром ощущении своей вины, недостатков, грехов, а в гордыне. Раздутое эго. Эти люди убеждены в своей независимости, в своем величии – никто им не нужен. Бог, Иисус, Церковь – это все для слабаков, для тех, кто не может постоять за себя, вот и цепляются за религиозные мифы и суеверия, за этот опиум, костыль, возможность укрыться от ответственности за свою жалкую жизнь.
Чего мы только не думаем о самих себе.
Евангелие прежде всего ниспровергает нашу версию нашей жизни и предлагает нам версию Бога.
Жесткую, честную, освобождающую, праздничную.
И это – благая весть.
Она начинается с безусловной истины – нас любят.
Какие бы ужасы ни таились в наших сердцах и ни распространялись до дальних уголков мира,
Какие бы грехи мы ни влачили за собой,
Вопреки нашим провалам,
Мятежам,
Жестокосердию,
Вопреки всему злу, что нам причинили, и тому, что причинили мы,
Бог заключил с нами мир.
Это уже сделано. Завершено.
Иисус сказал: «Свершилось!»
Теперь нас зовут жить полной жизнью, без вины, стыда и тревожности. Все будет хорошо. Мы же понимаем, что в этой притче отец представляет Бога. И какую же концепцию божества развивает Иисус? Какие слова вкладывает в уста этого заместителя Бога?
«Ты всегда со мною, и все мое твое».
Старший брат так давно цеплялся за собственную версию событий, что не может встать на другую точку зрения.
Эти исполненные щедрости и любви слова отца – они трудны для восприятия, они шокируют.
Мы сами создаем себе ад – когда не желаем выслушать свою собственную историю в версии Бога.
Мы понимаем, что брат не верит отцу, потому что неверно представляет себе Бога. У него проблемы с «богом».
Рассказанная Иисусом притча об отце и двух сыновьях имеет прямое отношение к нашей истории. Миллионы людей на Земле слышали, что Бог так возлюбил мир, что послал Сына спасти этот мир, и стоит принять Иисуса и уверовать в него, как сложатся отношения с Богом.
Прекрасно.
Но ведь есть и оборотная сторона: этим же миллионам внушили, что если они не уверуют, если не примут Иисуса каким-то правильным образом, то есть так, как верит человек, передающий им Евангелие, и если прямо сегодня они попадут под машину и погибнут, у Бога не останется иного выбора, кроме как осудить грешников на вечную муку в аду. По сути дела, в момент смерти Бог станет для них кем-то совсем иным – навеки. Любящий отец, пошедший на великие жертвы, чтобы примириться с людьми и вступить с ними в отношения, во мгновение ока превратится в злобного, жестокого, мелочного палача, который ужо проследит, чтобы им не избежать вечных мук.
Если бы так вел себя обычный земной отец, давно бы вмешалась опека.
Если бы человек проявлял такое непостоянство в обращении с детьми, детей следовало бы у него отобрать.
Если Бог так легко переключается, превращается из одного существа в полную его противоположность, то можно ли назвать благим того, на кого нельзя положиться?
То он любит, то казнит.
С утра был добр и сострадателен, мгновение – и стал жестоким и беспощадным.
Стоит умереть, и Бог поворачивается к тебе другой стороной?
Какой ужасный Бог.
Психологическая травма, а не Бог.
Это невыносимо.
Никто бы не мог жить с этим.
Вот почему в глубине души многие люди, особенно христиане, скрывают страшную тайну: они не любят Бога. А как его любить?
Они его не любят, потому что того Бога, о котором им говорили, о котором учили, невозможно любить. Пугающий, наносящий душевные травмы, отталкивающий.
Собираются конференции, обсуждается, как «повысить роль» церквей, сделать их более «миссионерскими», «открытыми», создается огромное количество ресурсов, множество книг и фильмов – для тех, кто старается «выйти за пределы», «установить контакт», «строить отношения» с людьми вне церкви.
В этом есть прок. Но главный-то вопрос: а к какому Богу мы зовем этих людей?
Ведь если с Богом что-то не так,
Если одну минуту он любит, другую ненавидит,
Если Бог наказывает человека
Вечностью мучений
За грехи, совершенные в течение немногих лет,
То как умело его ни рекламируй,
Какие слова ни подбирай,
Сколько ни играй на органе
И ни пои прихожан кофе,
Проблемы не скрыть —
Безусловной, страшной, нестерпимой, жуткой проблемы.
Ад – это отказ от доверия. Но люди не доверяют Богу зачастую именно потому, что видят его искаженный облик. Люди не принимают «благую весть» часто именно потому, что Бог, «прячущийся» за Иисусом, не кажется им надежным, любящим и благим. Этот Бог ведет себя странно, с ним не хочется вступать в отношения, и потому эти люди отвечают отказом. Они не идут за Иисусом, потому что им не нравится его Бог.
Старший брат в притче – пример того, как важны убеждения. Они безумно важны. Наши представления формируют и направляют нас, ими определяется, как мы будем жить.
Можно довериться Богу и дать ему пересказать нашу историю,
Или же цепляться за свою версию.
Чтобы выслушать и принять версию Бога,
Нужно довериться Богу.
Тут нужно сделать несколько существенных оговорок.
Во-первых, выбор. Мы можем откликнуться на призыв к новой жизни, а можем отвергнуть приглашение Бога.
Выбор за нами.
Стол накрыт,
Но никто не заставит нас присоединиться к пиру.
Рай или ад.
И то, и другое – на одном пиру.
Старший брат несет последствия своего выбора,
Как несем эти последствия и мы.
Отвергнуть Божью благодать,
Отвернуться от его любви,
Не дать Богу рассказать его версию нашей истории —
Верный путь к несчастью.
Это уже само по себе наказание.
Об этом нужно сказать здесь, потому что, обсуждая природу Бога, нельзя уходить от самой сути, а суть в том, что Бог есть любовь. Любви можно воспротивиться, можно ее отрицать, отвергнуть, уклониться от нее, и из этого возникнет уже другая реальность. Прямо здесь и сейчас – и потом.
Да, мы до такой степени свободны.
Когда человек заявляет, что ему надоело слушать про «грех» и «суд» и «вечные муки», то зачастую все дело в том, что он не понимает, как все эти ужасы соотносятся с природой Бога.
Бог не желает причинять кому-либо боль, обрекать на мучения.
Бог приглашает нас,
А мы вольны принять или не принимать приглашение.
Скажем «да» – пойдем в одну сторону,
Скажем «нет» – выберем иное направление.
Бог – это любовь,
Отвергнув любовь, мы двинемся прочь от нее,
В противоположном направлении,
И таким образом (это же понятно и естественно),
Придем к реальности нелюбви – в ад.
Смешивая природу Бога, который есть любовь, с реальными последствиями отказа от любви – то есть с тем, что мы называем адом, – мы сами себя запутываем и причиняем себе большой вред.
Нужно провести и другую грань: одно дело – войти, другое – наслаждаться.
Бог – это любовь,
Любовь – это отношения.
Отношения радости, а радость не может сдерживаться.
Представьте себе, что вы чем-то радостно изумлены. Вы оборачиваетесь к своим спутникам и говорите: «Замечательно, правда?» Этим вопросом вы приглашаете их разделить с вами радость. Вы не можете сдержать ликование, оно бьет фонтаном, вы прямо-таки вынуждены вовлечь в этот праздник других, поделиться радостью.
Отношения радости, а радость не может сдерживаться.
Представьте себе, что вы чем-то радостно изумлены. Вы оборачиваетесь к своим спутникам и говорите: «Замечательно, правда?» Этим вопросом вы приглашаете их разделить с вами радость. Вы не можете сдержать ликование, оно бьет фонтаном, вы прямо-таки вынуждены вовлечь в этот праздник других, поделиться радостью.
Бог творит, потому что неисчерпаемая радость, мир, общность жизни, которые есть суть нашего Бога, в такой форме находят себе выход.
Иисус зовет нас в эти отношения, в средоточие вселенной. Он говорит, что сам он живет в единстве с Богом, что мы можем обрести это единство, и жизнь – щедрая, изобильная реальность. Тот Бог, о котором говорит Иисус, всегда ищет себе помощников, людей, готовых принять участие в продолжающемся творении мира.
Сводить Евангелие к вопросу о том, «попадешь ли на небеса» – значит превращать благую весть в пропуск, в возможность проскочить мимо вышибалы в ночной клуб.
Благая весть намного лучше.
Не очень-то тянет на пир к христианам, которые только и говорят, что о рае, куда они попадут, в то время как все прочие пойдут в ад.
Если благая весть понимается как право войти, а не как радостное участие, то этой же благой вестью можно кого-то и отпугнуть. Отрезать от поразительных, освобождающих отношений с Богом, от его неисчерпаемой радости, от вечного цикла творения.
Смысл жизни не в том, чтобы куда-то «попасть». Смысл в том, чтобы порадоваться Божьему творению. Смысл в тишине и покое и чувстве, что душа примирилась, смысл в напоре, бесконечных вопросах, в том, чтобы учиться, творить, делиться с другими, кто также радуется этому славному миру.
Иисус призывает учеников войти в общую жизнь мира и радости, которая преобразует сердца – преобразует их так, что эта жизнь становится для человека самой естественной. Становится собственной природой человека, и тогда мы сможем от всей души принять и практиковать настроения и дела будущего века. Для ученика Христова бессмысленны разговоры о том, «как бы попасть на небо». Эти хлопоты вовсе не о том.
Когда благая весть сводится к вопросу «как войти», из этого не рождается искусство. И наука. И многое другое. Это обедненное представление о мире, съежившаяся фантазия.
Евангелие козлищ.
Евангелие страха и скупости, только и годное, чтобы объяснять, почему одни люди живут и радуются, а мы почему-то не умеем. Особенно часто это наблюдается в семьях священников, в жестких общинах, где из Бога сделали рабовладельца. Этих набожных людей не может не раздражать ситуация, в которой они жертвуют всем для Бога, а другие живут себе, в ус не дуя. Ад вполне годится в качестве объяснения: «Эти люди ходят на пирушки, развлекаются, а мы тем временем делаем «Божье дело». Но потом мы попадем на небеса и там ничего не будем делать, а они попадут в ад и там получат по заслугам».
Мне доводилось общаться со многими христианскими наставниками – выгоревшими, выжатыми досуха, опустошенными. Их брак висел на волоске, дети оставались дома, когда родители отправлялись на церковное собрание, про отпуск они давно забыли – все потому, что, как старший брат в притче, видели в себе рабов, «служили». Они верили, что верят правильно и потому «спасены», но вера и спасение не принесли им полноту жизни, и потому они были разочарованы. В глубине души они упрекали Бога, который так их подвел. Этими чувствами они не могли поделиться с окружающими, ведь они – христианские наставники, у них все под контролем. И они молча страдали, полагая, что живут по Евангелию.
По Евангелию козлищ.
Это смертоносная отрава.
Нет, Бог не рабовладелец.
Благая весть – лучше.
Из этого различия между «войти» и «возрадоваться» есть еще одно важное следствие. Это опять-таки связано с тем, как мы рассказываем свою историю.
Познав воскресшего Иисуса, тайну в средоточии творения, человек не может молчать – ему все время хочется говорить об этом. Он приник к источнику радости, наполняющей вселенную, и вполне естественно, что ему хочется привести к такому Богу и других людей. Ведь о таком Боге, право, стоит рассказать.
С некоторыми другими богами дело обстоит хуже: вы сами не знаете, хороши они или плохи, и не можете делиться с другими тем, в чем сами для себя не уверены.
Но вы начинаете свидетельствовать, благовествовать, делиться верой – когда поймете, как Бог пересказал вашу историю. Вы обретете свободу и сможете страстно, настойчиво, убедительно рассказывать эту историю, потому что вы перешли в иную жизнь, вы воодушевлены и вдохновлены – делиться ею. Ваш Бог – любовь, вы восприняли любовь во плоти и крови, вы освободились от вины, от страха, от того злобного, пугающего, преследующего голоса, что вечно шептал над ухом: «Всего, что ты делаешь, недостаточно». От голоса, внушавшего, что Бог – рабовладелец.
С таким богом мы дела иметь не будем.
Нас призывают поверить в Божью версию нашей истории прямо сейчас,
чтобы сразу принять участие в той любви,
которая должна покорить мир.
И вот еще одно различие:
снова вернемся к вопросу, который повторяется вновь и вновь:
Каков Бог?
Евангелие часто читается как история спасения. Бог вынужден карать грешников, ибо Бог свят и справедлив, но Иисус уплатил выкуп за наши грехи, дабы мы имели жизнь вечную. Невзирая на то, правда это или нет (с технической или теологической точки зрения), исподволь в сознание проникает мысль: Иисус вроде как спас нас от Бога.
Давайте-ка проясним: нас не надо спасать от Бога. Бог спасает нас от смерти, греха, разрушения. Господь наш спаситель.
Необходимо понимать это. Мы формируем некое представление о Боге, и это представление о Боге формирует нас.
Инквизиция, преследования инакомыслящих, суды, костры из книг, черные списки – верующие способны сделаться жестокими и нетерпимыми, ибо такими их делает их «Бог» – жестокий и нетерпимый. Даже в интернет-дискуссиях прорывается злобная, ядовитая, разрушительная концепция Бога. Иные только так и выражают свою приверженность «Богу» – нападая, срамя, клевеща, уничтожая тех, кто в вопросах веры в чем-то от них отличается.
Сформируешь себе «Бога» – и он сформирует тебя.
Цепляясь с яростной решимостью – аж костяшки побелели —
за искаженное представление о Боге,
человек рискует остаться чужим на пиру,
переживать из-за не выданного ему козленка
и не обрести ту прекрасную жизнь,
которая – вот же она,
повсюду вокруг,
всегда и все время.
Иисус наглядно показывает, как легко деструктивные и свирепые представления о Боге институализируются – в виде церквей, систем, идей. Нельзя закрывать на это глаза. Иные церкви вовсе не помогают людям приникнуть к источнику жизни – они сами высасывают из человека жизнь, пока не выпьют его досуха. Их Бог – злобный, требовательный Бог-рабовладелец, и эта религия превращается в систему «менеджмента грехов», направленную на то, чтобы избежать Господнего гнева, подкарауливающего за каждым углом – каждую мысль, каждый грешок.
Мы формируем нашего Бога,
а потом Бог формирует нас.
Очень важно, во что верить.
Это важно для нас, прямо здесь и теперь,
это важно для нас – потом.
Это важно для других – сейчас,
это важно для других – потом.
Есть и еще один аспект в этом жестоком и требовательном Боге, для спасения от которого людям нужен Иисус.
Этот аспект звучит в словах старшего брата, настаивающего, что он «никогда не преступал приказания». В его самозащите чувствуется тревожность, ему мнится, что отец все время стоит у него за спиной, подглядывает, выжидает, хочет подловить на ослушании. Подданные жестокого Бога живут в постоянной гложущей тревоге.