Пройдясь правым бортом мимо тупого носа английского фрегата, «Красный Барон» залпом разрядил свои пушки, в щепки разнеся и бушприт, и надстройку, и часть носовой палубы! Мало того, не выдержала и фок-мачта — с громким треском переломилась пополам и легла на воду со всеми своими парусами и такелажем!
— Все! — довольно прищурился капитан де Тоннер. — Этот корабль — теперь не боец!
— Прикажете его добить, месье? — обернулся от штурвала шкипер. — Иначе экипаж может спастись бегством — вон, к «Соверену» уже поворачивает шхуна… и шлюпы.
— И черт с ними, — Андрей озабоченно вглядывался в берег, где всю красивую набережную уже заволокло черным пороховым дымом. — Мы должны охранять город, а не пытаться взять англичан в плен. Боцман! Возвращаемся в гавань. Сигнальщики — дать знак остальным!
Бросив поверженного врага на произвол судьбы, «Барон Рохо», уверенно маневрируя, бросил якорь напротив набережной Святого Этьена, разрядив в мечущихся врагов всю свою картечь!
— Заряжай! — снова скомандовал Громов и, оставив за себя шкипера, возглавил поспешно высадившийся на берег отряд морской пехоты, вооруженный фузеями и палашами.
Красные мундиры английских солдат кровавыми пятнами расползлись по всей набережной, от церкви Сен-Этьен до огрызавшегося редкими выстрелами форта. В город врагов не пускали, умело перегородив узкие переулки телегами и баррикадами, на которые выставили стрелков.
Прозвучал залп. В колонне англичан упало сразу пятеро.
— По всему — из мушкетов жахнули! — обернувшись к Андрею, ухмыльнулся седоусый суб-лейтенант д'Арризо. — Прикажете ударить с флангов, месье капитан?
— Да! Только смотрите, в запарке не перестреляйте своих.
Отправив суб-лейтенанта на правый фланг англичан, Громов лично занялся левым, сразу же расставив пехотинцев цепью.
— Стреляйте! Но будьте готовы в любой момент вставить в стволы багинеты.
Новобранцы едва успели сделать первый выстрел — подбадривая себя воплями, англичане бросились в контратаку, врукопашную… почти что на абордаж! Однако вовсе не толпа на толпу — их встретили строгие порядки каре, с вставленными в дула фузей тесаками! А, подкравшись слева, дали прицельный залп стрелки ополчения! Те самые худющие мальчики-мушкетеры, парни лет по семнадцати-двадцати. Пилорамщик Эмиль Дюпре на соврал, стреляли они, надо сказать, сноровисто и метко. Да с такого-то расстояния трудно было бы не попасть в скопище красных мундиров!
— Окружаем! — взмахнув шпагой, приказал Андрей. — Ежели надумают сдаться, пленных отводить к старым воротам. Вперед!
Запели сигнальные трубы, и не прошло и двадцати минут, как морская пехота с «Барона Рохо» совместно с ополченцами довершила дело! Враг оказался разбитым наголову — вставший напротив причала фрегат просто не пропустил подмогу, в щепки разбивая шлюпки картечью.
— Молодцы ваши парни! Черт побери — молодцы!
Сунув шпагу в ножны, Громов искренне поблагодарил подошедшего месье Дюпре, выглядевшего все таким же рохлей, однако… однако карие глаза его смотрели смело и дерзко, а ладонь лежала на рукояти пистолета, одного из двух, небрежно засунутых за широкий пояс.
— Вы тоже вовремя подошли, — улыбнулся Дюпре. — Теперь я попросил бы вас послать солдат на окраину, к холму де Грас. Там есть тропинка, мои люди покажут. Англичане вполне могли обойти и спуститься в город оттуда.
— Хорошо, — резко наклонив голову, Андрей подозвал командира морпехов. — Выполняйте, месье суб-лейтенант!
Ближе к вечеру все было кончено. В городе атака англичан захлебнулась, с холма де Грас они также спуститься не смогли, задержанные вовремя посланным отрядом морской пехоты, на обратном пути едва не принявшим за врагов жандармов, приплывших из Гавра на шлюпах помогать в отражении атаки врагов. Мундиры у жандармов были, как и у англичан — красные, хорошо, суб-лейтенант д'Арризо вовремя заметил белое королевское знамя!
Жандармы успели еще немного повоевать, прогоняя остатки английского десанта с плато, чем занимались и воины конно-полицейской стражи. Ну хоть на это сгодились, к главному-то блюду опоздали.
Зато как гарцевал на белом коне их боевой командир, барон д'Эвре, какие произносил слова — о Родине, о чести, о славном короле Людовике! Слова-то были красивые, правильные и вроде бы к месту… Только вот… лучше бы конные полицейские поспели вовремя! Меньше было бы жертв среди ополченцев.
Супругу свою (по сути — уже давно супругу, пусть и гражданскую!) Андрей отыскал в госпитале при церкви Святой Катерины — в числе других женщин и девушек Бьянка умело перевязывала раненых, облачившись в длинное серое платье и такой же чепец — чтобы волосы в глаза не лезли.
— Ах, милый, — выйдя с Андреем на улицу, девушка устало потерла глаза. — Вот и здесь — кровь. Кажется, нам никуда от нее не деться. Может быть, это потому так, что мы с тобой — любовники, в грехе живем.
— Так давай обвенчаемся, — легко согласился молодой человек. — Священнику скажем, что хотим устроить свадьбу, все повторить.
— Никогда! — юная баронесса сурово поджала губы. — Не хватало еще священнику врать! Нет, любимый, мы обвенчаемся тайно.
— Тайно? — спрятав усмешку, Андрей вскинул глаза. — И как же это у нас получится?
— Я еще не знаю как… — честно призналась Бьянка. — Но обязательно придумаю. Найду подходящего священника, церковь… или часовню.
— Тебе в этом помочь?
— Нет, — девушка покачала головой. — Давай я сама, ладно?
— Как хочешь.
Пожав плечами, Громов еще около часа ждал у паперти, пока возлюбленная не закончит с ранеными. Просто стоял, потом присел на скамейку, смотрел на небо с беловато-серыми, похожими на плотный овсяный кисель облаками, думал. Он, конечно же, как и подавляющее число россиян, считал себя человеком верующим, православным, на том основании, что красил яйца на Пасху и по большим церковным праздникам посещал храм. Ну в отличие от многих — еще мог прочесть Символ веры и знал на память несколько коротких молитв, правда, иногда слова путал… все же искренне верующим Андрея, наверное, назвать было бы нельзя, как выразился как-то его знакомый батюшка — «невоцерковленный христианин», — вот так примерно. Отнюдь не фанатик, Громов, как и большинство современных людей, никогда не руководствовался в общественных и личных вопросах какими-то бы ни было церковными понятиями, и, оказавшись в совершенно иной эпохе, частенько забывал, что здесь-то, в прошлом, сознание людей было чисто религиозным… Почти у всех. А у родившейся в католической Испании Бьянки — тем более! Эта девчонка относилась к религии более чем серьезно… тем более, от страшной смерти ее когда-то спасли именно иезуиты — спецназ воинствующего католицизма, если можно так выразиться.
И если уж баронесса заявила, что берет все в свои руки — с этим нужно было считаться. Хотя, наверное, правильней было бы, чтоб именно жена перешла в веру мужа — приняла православие… Вот только согласилась бы на это Бьянка? Наверное, все-таки согласилась бы скрепя сердце, но это оказалось бы для нее очень тяжелым делом… в отличие от полуатеиста (вот именно так — полуатеиста, как и девяносто шесть процентов россиян) Громова, которому было по большому-то счету все равно, каким образом верить — главное, чтоб в Христа. И заставлять возлюбленную отступиться от своей веры он не считал правильным, по крайней мере — пока. Вот вырваться на свободу… сиречь — вернуться в свое время, домой, вот тогда… тогда и посмотрим.
Идею о возвращении Андрей не забывал никогда, тем более что он ныне командовал «Красным Бароном», а это кое-что значило: он и Бьянка не пропустили ни одной грозы, постоянно прибегая на корабль при первом же громе и проблеске молний. Правда, таких уж особых гроз пока что и не было, так, пару раз сверкнуло.
Служанка, она же и горничная — смешливая кудрявая девчонка по имени Мари-Анж, нанятая баронессой в первый же день после аренды дома — уже накрывала на стол в обеденной зале, недавно отделанной все тем же плотником Спиридоном шикарными шпалерами из орешника, когда на первом этаже, в прихожей, вдруг послышался звон колокольчика — несмотря на позднее время, кто-то решил заглянуть в гости.
— Том, открой, — поднявшись на ноги, Андрей оперся на балюстраду, ограждавшую залу от лестницы и находящейся внизу прихожей, с отгороженным плотной занавеской углом, выделенным для проживания кухарки и горничной.
— Извиняюсь, что слишком поздно, — послышался чей-то резкий, полностью лишенный и намека на музыкальную приятность голос, скорее даже — сипение, принадлежащее… начальнику городской милиции месье Эмилю Дюпре, чьи ополченцы буквально только что сражались столь героически и, самое главное, умело, что не принять сейчас их командира значило бы проявить чрезвычайное неприличие.
— Заходите, господин Дюпре, — любезно улыбаясь, Громов вышел навстречу гостю. — Прошу к столу, выпьем вина или сидра. Или… вы предпочитаете кальвадос?
— От стаканчика не откажусь, — услыхав про ядреную яблочную самогонку, начальник милиции кашлянул в кулак и зябко передернул плечами. — Что-то продрог, знаете ли.
Андрей тоже плеснул себе огненного, пахнущего яблоками напитка, коим так славилась Нормандия, и, подняв стакан, предложил помянуть погибших.
— Верно, помянем, — сухо кивнув, Дюпре тут же, не поморщившись, выпил и, отказавшись от закуски, многозначительно глянул в сторону слуг. — Поговорить бы, месье капитан.
— Поговорим.
Громов махнул рукой Тому и служанке, тут же спустившихся вниз; за ними, сославшись на какие-то неотложные хозяйственные дела, деликатно удалилась и Бьянка, оставив мужчин одних.
— Вы кажетесь мне честным человеком, месье Тоннер, — решительно начал гость. — Да и дрались вы нынче славно, и организовали все, как надо… До вас-то было — хоть караул кричи! Так вот, господин капитан… — командир ополчения понизил голос. — Хочу поделиться с вами кое-чем.
Молодой человек ободряюще улыбнулся:
— Я — весь внимание, месье Дюпре!
— Мне очень не понравился английский фрегат! — оглянувшись, произнес гость едва ли не шепотом. — И не только он, впрочем — еще две шхуны и шлюп, которые бомбардировали город.
— Мне они тоже не понравились, — согласился Андрей. — Как и все англичане, которым мы, смею думать, задали хорошую трепку.
— Две сукновальные мельницы, оружейная мануфактура, склады, — прищурившись, перечислил месье Дюпре. — К ним еще добавить старый амбар возле церкви Святого Леонарда, с недавно привезенной пенькою. Они все сгорели! Сгорели от английских ядер, господин капитан!
— Постойте-ка! — Громов напрягся, уже понимая, куда клонит припозднившийся визитер. — Вы полагаете, англичане стреляли раскаленными ядрами… и точно знали — куда?
— Именно так, месье, — угрюмо кивнув, собеседник задумчиво повертел в руках оловянный стакан и, отказавшись от предложенного кальвадоса, продолжал все тем же глуховатым тоном: — Допустим, воротная крепость — на виду, но склады и мануфактура — нет… хотя о них враги могли знать и заранее. А вот старый склад — пеньку туда привезли только вчера! И одну их мельниц — ту, что ближе к плато — отремонтировали совсе-е-ем недавно.
— Кто-то знал, — спокойно согласился Андрей. — Сообщил или, скорее, подал сигналы.
— Думаю, что так.
— И на английских судах очень хорошие канониры, — молодой человек пощипал бородку. — Поверьте, я знаю, о чем говорю — сам артиллерист. Не так-то просто попасть из морской пушки даже в крупноразмерную цель. По сути, на совести канонира лишь вертикальная наводка, горизонтальная производится всем корпусом корабля — по-другому быть просто не может, это же не полевая артиллерия, где можно запросто повернуть лафет. Морские пушки на такой маневр неспособны… Значит, знали заранее — сообщили.
— Фрегат именно так и действовал, — сухо кивнул гость. — А шхуны били по новым целям… Им кто-то указывал, корректировал огонь.
— Черт побери!!! — Громов подпрыгнул на месте. — Так и фрегат же не мог просто так палить — ветер в гавани слабый, дым долго стоит! А пушки молотили почти беспрерывно. Верно, дорогой мой месье Дюпре! Верно! Был корректировщик… или — корректировщики. Их надо как можно скорей вычислить, найти. Проверить крыши высоких домов — быть может, что-то…
— Нет, — с усмешкой прервал визитер. — Сигналы подавались с плато де Грас! Места лучше просто не придумаешь. Высоко и недалеко, а видно — только с залива. С набережной — дома мешают.
— А мы вот что-то ничего подобного не заметили, — капитан почесал затылок. — Никаких сигналов.
— А вы смотрели на плато? — ехидно осведомился гость.
Громов пожал плечами:
— Ну вообще-то — нет. Как-то не до плато было.
— Вот именно! Вы просто не обратили внимания… А вот англичане все, что им было нужно, увидели, обстреляли, причинив нам весьма существенный ущерб.
— Думаете, стоит опросить матросов? — подумав, высказал идею Андрей.
Командир ополчения снова покрутил стакан:
— Можно. Только не уверен, что это хоть что-то даст. А вот поискать на плато, поговорить с людьми — пастухами, церковными служками — там ведь часовня, кладбище.
— Привлечь местную сыскную полицию?
— Нет! — Дюпре дернулся, словно от удара током. — Не надо никого привлекать, сказать по правде — я далеко не во всех здесь уверен.
— А во мне, значит, уверены? — усмехнулся Андрей.
— Вы — здесь чужой, прибыли недавно, издалека.
— А, может, меня подослали англичане?!
Наклонив голову, гость бросил на Громова быстрый и весьма проницательный взгляд:
— Я знаю про вас все, месье де Тоннер. Что-то рассказал молодой маркиз, что-то — ваш чернокожий слуга, кое в чем проболталась служанке ваша молодая супруга.
Услыхав такое, молодой человек обескураженно покачал головой:
— Да-а-а… Вижу, обложили вы меня плотно.
— А что делать? — прищурился месье Дюпре. — Доверяй, но проверяй! На губернатора и конно-полицейскую стражу надежда слабая, а в вас я, по крайней мере, уверен, во всяком случае — пока.
— Пока?
— Пока вы не успели обрасти связями, — поморщившись, словно от зубной боли, пояснил визитер. — Так что, господин капитан? Составите мне компанию в прогулке по плато? Повод есть — заказать доски для ремонта пострадавших судов на моей лесопильне. Возьмите лошадей в городской конюшне, да поезжайте не один — с женой, со слугою. Вроде бы — заодно и на прогулку. Пусть все это видят, знают… пусть не видят ничего подозрительного. Вот за это и выпьем, да!
Хмурое, с ползущими языками тумана, утро выдалось не слишком-то подходящим для прогулки верхом, однако делать было нечего — уговор дороже денег, тем более что и сам Андрей считал не очень-то правильным тянуть с разоблачением шпионской сети. Да, налет отбили, но ущерб городскому хозяйству меткие английские пушки и в самом деле причинили значительный.
От старых городских ворот на плато де Грас вела широкая дорога, там же и раздваивающаяся — одна повертка уходила прямо на юго-восток, в Руан и далее — к Парижу, другая сворачивала на запад — в Нижнюю Нормандию, к Кану. С другой стороны, на плато можно было запросто попасть и напрямик — с южной части городка, по козьей тропинке, которой обычно и пользовались все горожане, если не нужно было везти чего-нибудь на телеге.
Вокруг тропинки, там и сям, виднелись окруженные плетнями пастбища, впереди возвышались холмы, поросшие густым кустарником и лесом. Вырываясь из города, тропинка забирала круто кверху, так что путешественникам пришлось спешиться. Точнее, с лошадей слезли лишь господа — Андрей и Бьянка — Том же, как и положено слуге, всю дорогу шагал вслед за всадниками на своих двоих.
— Ах, как красиво! — обернувшись, выкрикнула убежавшая вперед баронесса.
В синих, широко распахнутых глазах девушки отражался лежащий внизу как на ладони город, за котором угадывалась прячущаяся в зыбком тумане река, весьма широкая и почему-то казавшаяся капитану тревожной.
— Да, красиво, — глянув с края плато, Андрей согласно кивнул — вид и впрямь был хорош, особенно сейчас, когда сквозь туманную взвесь начинало проглядывать солнце.
Сквозь ажурную вязь листвы прекрасно просматривался порт и весь город — старые фахверковые дома, склады, церкви.
— Да пошлет вам удачу Господь и все святые! — послышался позади хриплый голос командира городского ополчения.
— Ах, месье! — Бьянка обрадованно оглянулась. — Как вы вовремя — нам даже и ждать не пришлось, а ведь выехали мы рано.
— Как вам прогулка, мадам? — с учтивым поклоном осведомился Дюпре. — Вроде бы дождя нет, хвала святой Катерине!
— Да прекрасно все! — баронесса весело засмеялась. — А далеко ли до вашей лесопильни, месье?
— Да не очень, — поправив на голове шляпу, начальник милиции указал на видневшуюся невдалеке буковую рощицу. — Во-он там у меня лошадь привязана. Там и мои слуги — принесли корзинки с едой и вином… Вы пока располагайтесь, мадам, а мы с вашим любезным супругом быстренько съездим на лесопильню, уладим все дела.
— Бросаете меня одну? — хлопнув пушистыми ресницами, баронесса лукаво посмотрела на «мужа» и улыбнулась. — Что ж, бросайте. Я понимаю — дела есть дела.
Отъехав от рощицы шагов на двести, месье Дюпре спешился, привязав лошадь к дереву. То же самое сделал и Громов. Оба подошли к склону холма, глядя на расстилавшийся внизу город и пастбища.
— Пастухи не приметили ничего, — тихо сообщил глава ополчения. — Ну правильно, они же смотрели на гавань, а не себе за спину. А когда англичане высадили десант — убежали.